***
Резиденция Хайнагуми больше похожа на замок, нежели штаб, где проживал сутенёр и все его подопечные. Когда на улице стемнело и небо заволокло чёрной пеленой, где не было видно даже звёзд, весь двор резиденции осветился яркими фонарями, встречая приходящих гостей. Все, кто приходил, были одеты в самые разные одежды – от пышных бальных платьев у женщин, до военной формы у мужчин. Немало было людей в просторных халатах с изысканными рисунками на подолах и рукавах, в мундирах или даже в слишком откровенных нарядах, как это было с девушками, проживающими здесь. Служанки Хайнагуми, прекрасные жрицы любви, имели на себе лишь пару слоев легких полупрозрачных тканей, что составляли образ некого платья, их длинные подолы волочились по полу, а из разреза на бедре то и дело постоянно выглядывала озорная ножка, оголяя бедро с повязанным на нем украшением, легко бренчащим при каждом движении. Если верить сплетням, эти украшения указывали на статус девушки, и чем изысканнее – тем он выше. Однако, никаких непотребств сегодня не намечалось – все девушки с мягкими улыбками на лицах провожали гостей и приносили еду и напитки, изредка развлекая толпу танцами, но не более. Просторный зал блестел золотом и драгоценными камнями, музыка играла, прекрасные девушки танцевали, а гости весело общались под вкус легкого спиртного – на первый взгляд, совершенно обычный праздник. Но каждый из пришедших гостей закрывал лицо маской, и, хорошенько приглядевшись, можно было увидеть подозрительные перешептывания отдельных личностей. Разумеется, то были шпионы, присланные полицией. — Так необычно, — сетовала девушка, по старой привычке прикрывая лицо веером, хоть оно, ровно как и у всех остальных, также было закрыто маской, — Не думала, что вам настолько все равно на них. — Пока они не причиняют вреда – пусть хоть слугой устраиваются, — отвечали ей за легкой беседой. Главнейшей причиной, по которой Тара отказала отцу в предложении пойти на это мероприятие вместе с ним, было то, что она уже обещала прийти сюда, будучи на противоположной стороне конфликта. Тара много напрашивалась посетить гетто, будучи под присмотром хотя бы одного подопечного Нечестивого, чтобы быть в безопасности, но не могла ожидать, что на очередной их встрече Нечестивый позовет ее сразу на праздник Солнца и Луны в качестве гостя с его стороны. Он даже принес ей позже подходящую одежду – длинный черный халат с изящной сине-розовой вышивкой, рукава которого почти достигали пола, а широкий воротник оголял спину до лопаток, и простенькую, но от того не менее красивую бело-голубую маску с мордой, похожей на лисью. С момента прибытия Тару весь вечер сопровождала молодая девушка, возможно, лишь на пару лет старше. Её образ напоминал дворецкого – у неё были идеальные манеры, ровный тон, походка и грациозный силуэт, от которого не оторваться. Строгий черный костюм подчеркивал стройную фигуру, в то время как все остальные люди были в масках, эта девушка даже не имела её при себе, предоставляя всем на обозрение свое по-детски милое личико, и особенно – янтарные, почти золотые глаза. — Мне уже доводилось о вас слышать. Значит, вы – наша гостья из Дегранда? — неторопливо протянула незнакомка, шагая к Таре навстречу, когда та только высадилась из машины, и легко и весело улыбалась. — В-видимо мне даже не придется представляться… — Что ж, имена здесь ни к чему. Главное правило – не окликайте никого его именем, даже если вы уже знакомы. Исключение только высокопоставленные гости, личности которых и без того всем известны. Вы узнаете их по отсутствию маски. Это было весьма простое правило, созданное для анонимности всех прибывших на торжество людей, и принять его было легко. Девушка же, все остальное время сопровождающая Тару, оказалось частью Нечестивого – её звали странным именем Змея, и похоже, что она была крайне близка к тому Нечестивому, которого знала сама Тара. — Я прошу прощения, — вдруг извинилась Змея, пока девушка с любопытством рассматривала всех гостей из подтяжка, — Меня попросили сопровождать вас, но мое время в этой форме несколько ограничено. Но не беспокойтесь – если мое время истечет раньше нужного, вы в любом случае не останетесь одни, в зале много людей, которые не допустят беспорядков. — В этой форме?.. — Ах, — Змея приложила ладонь к груди в совершенно типичной женской манере, — Дело в том, что моё искусство не так совершенно, как у Юного Господина. Я могу принимать эту форму лишь на пару часов в день. Мне стыдно, что я могу не суметь справиться со своей сегодняшней ролью, в конце концов, сама же на неё напросилась… Глядя на заметно погрустневшее лицо блондинки, Тара вдруг рассмеялась. То, что в городе не один волк, принять оказалось чуть сложнее, чем казалось. — Если вас это беспокоит, вы можете сопровождать меня и в другой вашей форме. — Хах, благодарю, но я предпочту удалиться, как придет время. Прошу, — весело пролепетала Змея и пригласила девушку за один из столов в зале.***
Тем временем Нечестивый, Медведица и главы нескольких группировок находились в глубоком подземелье под резиденцией, когда-то принадлежавшей ныне расформировавшимся Огамигуми и ныне находящейся во власти Инугуми. Глядя на мрачные серые стены, Торак невольно вспоминал, как сам же однажды сюда попал еще ребенком, как в тот день господин Хайна и остальные приняли его с распростертыми объятьями, словно родного ребенка. Тогдашний и ныне покойный глава Огамигуми в короткие сроки стал для мальчишки почти что отцом, старик Хайна – дедушкой, а все члены банды – семьей, каждого из которых он негласно поклялся защищать. С момента, как старуха Филин предъявила ему своё требование найти демона Ширу, прошло не очень много времени, но ни Торак, ни все остальные его товарищи это время зря не теряли. Несколько добровольцев составили команду по поискам, которая по наводкам и догадкам Нечестивого довольно быстро справилась с первыми этапами задачи – найти хоть какие-то улики. Для начала, Торак был абсолютно уверен, что если Шира находится в городе, то он точно должен быть из числа тех, кто прибыл вместе с иногородними следователями по обмену, и это заметно сужало круг подозреваемых. Всё остальное уже всецело зависело от интуиции. Парень, кажется, только сейчас понял, как чувствовали себя люди, когда он появился в городе как преступник. Не так просто найти того, чья природа выходят за рамки твоего понимания, даже если ты знаешь, кого искать. Но была одна вещь, которая могла помочь продвинуться дальше. Команда по поискам начали находить необычные останки – на первый взгляд то были обычные кости умерших животных, но их сильно отличало наличие неких минералов вместо костной ткани. Самой первой находкой был лишь один собачий коготь – он был словно высечен из блестящего черного камня. Минерал мягко подсвечивался изнутри переливающейся синевой и совершенно не был похож ни на какой известный камень. Знатоки подтвердили, что ничего похожего прежде не видели, и так начались поиски, которые позже привели к впечатляющим результатам. В подземелье под резиденцией Инугуми целый зал был выделен под улики, представляющие из себя одни лишь скелеты. Каждый день люди Торака находили в самых темных уголках города всё новые и новые кости. Неизвестный минерал разрастался внутри животного, заменяя собой их кости. Кажется, это абсолютно ничем беднягам не мешало – «протезы» были куда прочнее их родных костей и даже поцарапать их не представлялось возможным. Кошки, собаки, мелкие грызуны и пара птиц погибли лишь по одной причине – в какой-то момент минерал начинал разрастаться за пределы тела, что приводило к инфекциям и кровопотере. И что более любопытно – судя по анализу, никто из больных животных не болел одновременно с другим. Каждый раз, когда одно больное животное умирало, свою предсмертную историю начинало другое. Самым первым экземпляром стала небольшая кошка — к тому моменту, как её нашли, от её тела уже мало что осталось, кроме самого скелета, в котором четко выделялись черным минералом небольшие шишки на черепе и два отростка на месте хвоста. Похоже, что изначально минерал начал расти в хвосте, постепенно захватил его и раздвоил на две части, после чего на голове животного образовались шишки, похожие на рога, что вскоре пробили кожу. Дальнейшие животные имели похожу историю – у птиц зачастую минерализовывался клюв и крылья, они погибали из-за непривычного веса своих новых «рук» и не могли больше летать; собаки обзаводились новыми клыками, нередко у них тоже находили один, два или даже три ро́га на голове и за шеей. Были также несколько крыс и хомяков с аналогичной историей. Последний экземпляр был всё ещё жив – это был молодой пес-дворняга, ослабленный настолько, что едва мог стоять на своих четырёх. Он был настолько худой, что живот можно было обхватить одной рукой, а на груди виднелись четкие контуры ребер. Инугуми заботились о нём как могли, но жить ему оставалось недолго. В самом конце коридора из всех экземпляров, аккуратно составленных, словно музейные экспонаты, стояла клетка с тем беднягой. Он даже не притронулся к еде, которую ему принесли утром. — Все его кости уже полностью минерализовались. Если бы не драки с бешеными собаками и болезни от недостатка пищи, он был бы единственным, кому удалось выжить с этим недугом, — говорила Медведица, пока они шли к комнате с теми скелетами вновь. Животное было сильно больно́, и уже несколько дней как его показатели только ухудшались, и Торак решил даже во время праздника навестить дворнягу, а пока они шли по тёмным коридорам подземелья и обсуждали дальнейшие планы. — Мне все не даёт покоя одно, — негромко сказала Медведица, отвлекаясь от доклада, — Шире нужно сердце Оками, чтобы, так скажем, перестроить мир. Но с чего вдруг Филин так уверена, что ему нужно именно его сердце? И что он вообще представляет угрозу? Если так посмотреть, то это сами жрицы из поколения в поколение несут месть. — Вероятно она опасается, что воля первого Ширы по «захвату мира» передаётся вместе с титулом. Честно говоря, меня больше волнует безопасность гетто. Если демон, находясь в городе, всё ещё не разрушил его, то это уже ему большой плюс в карму. Да и, — он выдержал паузу, задумавшись о чём-то, — Это сейчас более актуально, чем думать, как и зачем меня в скором времени могут убить, ведь сердце Оками может оказаться чем-то метафорическим. Филин ясно дала понять, что натравит на нас всех своих псов, если не помочь ей с этим вопросом. — То, что ты не смог однажды защитить богиню, не значит, что нужно теперь защищать сразу весь город. Торак тихонько усмехнулся: — Значит Филин будет последним злодеем, от которого я защищу людей. Убью двух зайцев одним ударом – и выманю демона, показавшись людям, и закончу историю Нечестивого. — Да, да… Погоди, что? Ты решил уйти? Парень коротко кивнул и опустил взгляд: — Я чувствую, что скоро наступит момент, когда я уже не смогу достаточно хорошо скрывать свою личность, — негромко сказал он и чуть приподнял губу, показывая зубы. Каждые 5-10 лет волки сменяли зубной ряд на новый, и чем выше было искусство, чем чаще зубы обновлялись. Для зверолюда это было равнозначно обретению новой силы, но вместе с этим появлялись свои особенности. Их звериная форма, прежде походящая на волка, порой приобретала новые черты: они могли обзавестись рогами, отрастить более длинный и мощный хвост, иной раз шерсть сменялась на чешую - в свое время это породило у людей множество нелепых сказок и легенд. И наряду со всеми свершающимися метаморфозами, в их человеческой форме неизбежно менялось одно и тоже - прежде совершенно безобидный рот, почти не способный отгрызть и небольшой кусок мяса, обзаводился куда более мощными клыками. Для Торака, которому было важно как можно больше походить на человека, это было огромным минусом. Он уже ощущал, как хватка его челюстей начинала слабеть, что неизбежно означало скорое появление новых клыков, которые теперь точно будут выделяться даже в человеческом обличии. Медведица все поняла без слов, и еле заметно улыбнулась: — Мы оставляли им столько подсказок, что даже избаловали. Они не поймут, кто перед ними, даже если ты придёшь, не скрывая своего имени. — Тогда в этот раз ослабим охрану. Дадим им шанс сорвать с меня маску на турнире, что думаешь? Если сорвут – они молодцы, если нет – придётся скрываться еще какое-то время. Хочется уже поскорее закончить с этим. Медведица усмехнулась и незаметно кивнула, но не ответила – впереди уже была дверь, ведущая в комнату со всеми каменными экспонатами. Ранее девушка не была в курсе дел и просто доверила все Тораку, но чем дальше всё заходило, тем сложнее было оставаться в стороне, и пока она рассматривала причудливые бело-черные скелеты, парень вкратце рассказывал, что удалось выяснить. — Может, у тебя будут идеи, — вздохнул парень в конце рассказа. Та глубоко задумалась и, ещё раз быстро оглядев все статуи, подошла к псу, вокруг которого, лежащего на кушетке с множеством капельниц в лапах, то и дело кружили врачи. Ему в последнее время сильно поплохело и если раньше у него просто был плохой аппетит, то теперь не было даже сил, чтобы открыть пасть. А ветеринары тревожно сообщали о том, что его тело постепенно начало все больше и больше поглощаться неизвестным минералом: мех у основания уже окрасился в блестящий иссиня-черный, а также произошло то, чего никто не ожидал – стали пропадать первые половые признаки. Услышав все замечания врачей по поводу состояния больного, девушка монотонно протянула: — То, что происходит с этим псом, очень похоже на создание... как бы сказать... духовного спутника, — видя непонимание на лице парня, она продолжила, — Этому учили жрецы в клане, откуда я родом. Они говорили, что когда Бог получает свою силу и полностью вступает в свою должность, ему необходимо призвать себе в наставники кого-то из своих предшественников. Для этого им создают тело, и есть всего два варианта: создать тело, подобное призраку, из одного лишь света, либо захватить тело другого живого существа. Обычно используют первый способ, чтобы бывший бог не смог взбунтоваться и навредить кому-либо, а второй способ вынуждает идти на жертвы. Животные, которых берут для основы, нередко умирают в процессе, и приходится делать много попыток. — Думаешь, всё это – чьи-то попытки создать себе такого хранителя? — Если Филин права, — девушка стала неожиданно хмурой и серьезной, какой становилась, когда дело казалось больших жертв, — и ваш демон правда появился, то это действительно похоже. Чтобы не подвергать себя опасности, для него более практично создать себе спутника с физическим телом, которое можно будет заменить, пока сам находится в безопасности в другом месте. — С псом, похоже, все идет куда лучше, чем с остальными. Если процесс закончится успешно… помешать Шире станет сложнее. Этого нельзя допустить. — Процесс трансформации идет хорошо, но пёс слишком слаб и помрет сам. Нужно лишь не дать ему умереть слишком быстро. Вы, — сказала Медведица, кивнув в сторону одного из врачей, — Вы слышали. Не дайте ему умереть. Мужчина в белом халате подошёл ближе: — Есть хороший специалист, которого мы пригласили, — начал он, неловко перебирая пальцами, — Но, к сожалению, он прибудет только через три дня. Медведица была крайне строга ко всем своим подчиненным и репутация у нее была соответствующая, и мужчина, по-видимому, уже ожидал, что его будут отчитывать, но вместо этого девушка спокойно и ровно кивнула, давая своё одобрение. Было слышно, как все остальные собравшиеся ветеринары вздохнули с облегчением. — Возвращаясь к прошлому нашему разговору, — сказала Медведица, медленно направляясь к выходу, — Ты хорошо все обдумал? Если город увидит лицо Нечестивого, то Питеру Вернеру придется перестать существовать. И та твоя семья… разве все труды Питера тогда не будут напрасными? — Питер станет преступником под кличкой Нечестивый, так что если я хорошо покажу себя на турнире, то ранг, полученный Нечестивым, после разоблачения достанется Питеру. Того времени, пока все будет проясняться и уточняться, мой ранг будет учитываться для статистики семьи, и этого хватит, чтобы решились остальные вопросы. Думаю, это можно будет считать прощальным подарком. — Просто хочу убедиться, что всё пройдет по плану. Тебе стоит потренироваться в уклонении от огнестрела, если хочешь, чтобы твою маску сбили пу- Прежде, чем девушка успела договорить, раздался глухой, но громкий рёв, тут же поддержанный криками. Волки надеялись, что это было со стороны коридора, куда они направлялись, но звук шёл с совершенно другой стороны – как раз из щели призакрытой двери комнаты, откуда они только что ушли. — Держите, держите! — вопил один из мужчин. Прежде, совершенно ослабленный и больной, лежащий на кушетке пёс с капельницами в лапах, теперь твёрдо стоял на полу, рвясь в сторону коридора, пока несколько мужчин навалились на него всем своим весом в попытках сдержать. Капельницы были вырваны, и лишь иглы остались вколоты в вены. Но что удивляло куда больше – так это само животное. Если несколько секунд назад он был такой худой, что походил на выпотрошенный труп, то теперь должные мышцы вернусь и нарастились. Он заметно прибавил в росте, окрепчал, и теперь походил на взрослого волка. Скорее даже не обычного волка, а такого же, как Торак и Медведица — зверочеловека в форме зверя. Он глухо рычал, пытаясь освободиться от повисших на нём людей, и продолжал тем временем изменяться: совсем быстро его мех полностью окрасился в сине-черный и сначала заблестел цветом того самого минерала, что поглощал его тело, а затем, словно чешуя – всё осыпалось и мех теперь был совершенно обычный, черный, местами на груди и лапах чуть белый. Когти и зубы тоже вернулись себе нормальный цвет. Исключением стали лишь глаза – их радужка приняла глубокий синий цвет, подобно морю, и продолжила блестеть, точно как тот минерал. Теперь перед ними стоял уже полноценный и полный сил волк, от которого не осталось ничего от прежнего тела, и, казалось, ему совершенно не нравилось место, где он находился. В конце концов, он одним рывков сбросил с себя всех людей и помчался вперед. Его полный решимости взгляд упрямо усмотрел лишь на Торака. Парень успел лишь прикрыть лицо и грудь руками, чтобы избежать больших повреждений, и то оказалось не зря – волк схлопнул перед ним пасть с такой силой, что, кажется, даже был слышен хруст кости. По травмированной руке тут же заструилась теплая кровь и, стекая до локтя, тут же полилась на пол. Торак сдавленно простонал. Боль была нестерпимая. Конечно, ему не раз приходилось быть раненым и получать увечья, порой даже куда тяжелее этого, но клыки существа, что было перед ним, словно обжигало всю плоть, которой касались. Острыми иглами боль разлилась по всему телу большой волной, заставив парня замешкаться. Это заставило Медведицу вмешаться – она толкнула противника достаточно сильно, чтобы тот разинул пасть и отступил назад, дав парню передышку. «Как быстро!» — подумал он, прокручивая в голове недавнюю беседу о том, что из этого пса создаётся новое тело для Ширы или его союзника. Воспользовавшись тем, что противник был отвлечен, парень, уже сделав рывок в сторону койки, к кушетке, чтобы увести оставшихся там врачей. Но прежде, чем успел добежать, он понял, что тела, лежащие там, уже были бездыханны. Волк атаковал еще несколько раз – набросился с разинутой пастью, а после того, как эту атаку заблокировали, ударил лапами. Теперь Торак смог увернуться и заблокировать все удары, и, снова отбросив волка достаточно, чтобы выиграть себе немного времени, он ринулся к Медведице. Она, уже понимая ситуацию, готовилась закрывать дверь в зал. Они захлопнули ее с протяжным гулом, стоило только Тораку выбежать в коридор, и припали к холодной поверхности спиной, но тут же почувствовали ужасающие толчки с той стороны. Монстр рвался наружу. — Как они? — От них ничем не пахнет. Ни болью, ни страхом, ни сожалением. Если они и живы, то осталось им лишь пара минут. Медведица скрипнула зубами. На шум уже примчалась подмога – несколько крепких мужчин – но они быстро оценили ситуацию и поняли, что помочь им здесь нечем, и остались в стороне выжидать приказов. — Принесите мне оружие! — коротко скомандовал парень, и чуть тише обратился уже к девушке, — Странно, что он так взбесился. И силы у него хоть отбавляй. — Он долго мешкается, — вдруг резко сказала Медведица, — Вероятно, это тело все еще принадлежит тому псу, и он сопротивляется. Это чудовище еще будет буйствовать некоторое время после смерти хозяина. — Драться с живым зомби? Интересные итоги дня. Один из подчиненных быстро вернулся и принес оружие – на удивление, это оказалось лишь церемониальное копье. — К сожалению, ничего другого найти не удалось… Торак клацнул зубами — ужасно хотелось выругаться, ведь во всей резиденции пистолетов, винтовок и ружей было много больше, чем денег, но он сам же зарекся не использовать огнестрел, отдав предпочтение холодным клинкам. — Сойдёт. А теперь отойдите подальше, этот зверь опаснее, чем кажется. Захлопните и забаррикадируйте дверь, когда мы войдем. Все кивнули и приготовились. И, когда парень взял и прокрутил в руках пару раз копье, привыкая к его тяжести, а Медведица вооружилась одолженными пистолетами и ножами, они одним рывком распахнули дверь и проскользнули внутрь. И стоило только оказаться внутри – дверь с гулом захлопнулась обратно, пропуская лишь заглушенный шум и гам беспокойных снаружи людей. Внутри же стало намного темнее – беснующий всего несколько минут назад монстр уже уничтожил все источники света, оставив лишь мигающую, едва работающую лампу в дальнем углу. То, что раньше было больным псом, стояло у человеческих тел, широко разинув оскаленную пасть, из которой то и дело текла густая слюна, и негромко рычало, как будто бормоча что-то себе под нос. А всё тело поросло отвратительными шипами, выглядящими так, словно это загнанная градом стрел лесная дичь – они слегка поблескивали голубым изнутри, как будто сделаны из темного стекла, чуть подрагивали и двигались вместе с каждым движением мышц, но вместе с тем были от начала до конца искупаны в крови носителя. Кровь бедного пса, что все еще был жив, лужами растекалась по всему полу. Медведица сделала несколько выстрелов, но, судя по звону, все пули лишь отскочили от укрепленного тела зверя, зато привлекли его внимание. — Что, неужто придется по старинке драться клыками и когтями? — проворчала девушка, откидывая в сторону пистолет и вставая в защитную стойку, заметив, как зверь уже кинулся в атаку. Торак встал вперед и смог заблокировать атаку уже не рукой, а копьем. Оно было весьма простое – с тонким лезвием на одном конце и плетеным украшением с другой, представляющим из себя что-то наподобие брелка с пышной красной кисточкой и небольшим колокольчиков, то и дело бренчащем при каждом движении. Вся длина копья была украшена яркими незамысловатыми рисунками, а рукоять так стерта, что поверхность была чуть продавлена и поблескивала, словно зеркальная. Раньше оно было оружием кого-то из основателей Орсейла, а теперь перешло во владение Хайнагуми как предмет, обязательный для проведения различных церемоний, в том числе – праздник Солнца и Луны, что проходил прямо сейчас в резиденции несколькими этажами выше. Копье было старо, но изящно, и хоть лезвие совершенно не было заточено, древесина была чрезвычайно прочной и ни разу не дала трещины от грубых обращений. Она смело приняла на себя удар острых клыков, отдав лишь небольшой вибрацией в руку, и нанесший удар зверь на несколько секунд замешкался, зажав копье в пасти. Он не думал отпускать, пока не послышался легкий треск. Торак в тот же миг откинул зверя и осмотрел копье. Выходит, не такая уж древесина и прочная, и время взяло свое? Медведица, тем временем, привлекла внимание на себя и, уже в волчьем обличье, всеми силами пыталась хотя бы укусить уклоняющегося пса. Тот был куда больше нее, но уходил от всех атак довольно резво, и все это время не отводил от Торака глаз. Спустя несколько провокаций зверь открылся и подставился под удар – одного мгновения хватило, чтобы ударить копьем в живот. Тело быстро упало, а после небольшая толчка с другой стороны тела показался и другой конец лезвия. Крови не было – она и без того уже почти вся была на полу, от чего каждый шаг отдавал хлюпаньем. Но спустя лишь секунду затишья вновь послышался рык. Волк, будучи все еще проткнутым насквозь, вдруг поднялся на все четыре лапы, будто никакого ранения и не было. — Ах ты!.. Торак прокрутил несколько раз копье, пытаясь повредить внутренним органам, а затем и вовсе попытался вытащить его, но то напрочь застряло в теле, а от одного резкого движения зверя и вовсе сломалось. В конце концов, парень отпустил оружие и, обратившись волком, напал сам. Кожу… не удалось прокусить. Он даже не ощущал ее своими клыкам – настолько надежно почти стальной мех защищал тело. — … — он негромко зарычал и сжал челюсти плотнее, но это ничего не изменило. Лишь позволило почувствовать сердцебиение волка, вернее, полное его отсутствие. — …мертная воля, — вдруг прозвучал едва слышимый голос. Зверь, прежде пребывающий в чистом безумии, вдруг забормотал, — Последняя воля господина… Торак тут же отскочил назад, краем глаза заметив, что одновременно с ним это сделала и Медведица. Значит, не один он слышал это. Над зверем, тем временем, заклубился черным дым, изредка поблескивающий холодными цветами, словно поднявшаяся пыль под светом солнца. Волк от чего-то ужасно ослаб. Ранее стоявший на ногах прямо и твердо, теперь он подкосился, сжался как будто от стыда, и, дрожа, медленно шагал в сторону ребят. — Ты, — вызвала его Медведица громким твердым голосом, — Исполняешь волю Ширы? — … — зверь сделал еще пару неуверенных шагов, — Я… не хоте… Голос его звучал ужасно низко из-за специфики собачьего тела, но диалект был знакомым. Немногие так говорили, и часть слов была непонятна и, к тому же, незакончена, но они уловили основную суть. Вероятно, оно смогло заговорить и прийти в сознания из-за погибшего пса – он больше никак не мешал, но, вместе с тем, и забрал с собой большую часть контроля тела. Без него некто, захвативший это бедное тело, не мог управлять им достаточно точно. Все-таки, оно уже давно было на краю гибели. — Нельзя допустить!.. — вдруг уже громче пророкотал волк и встал на лапы тверже. Из приоткрытой пасти донесся глухой рык. — Бесполезно что-то спрашивать у него, — наконец сказал Торак, едва дыша наблюдавший за животным, — Если пес умер, то у него осталось от силы еще 5 минут. Медведица кивнула: — Без носителя он ничего не может поделать. Я велю твоим людям срочно отправляться на поиски нового зараженного, — она была полна сомнений и, кажется, отвращения, и с облегчением вышла из комнаты. Сразу ее, разумеется, не выпустили, и пришлось несколько раз постучать по двери, чтобы дать понять людям снаружи, что все в порядке. Торак же остался следить за волочащемся по полу зверем. Когда животное наконец дошло до него своим медленным шагом, парень чуть надавил ему на спину, заставляя лечь – тот ничем не смог ему помещать, и так и упал. Но по какой-то причине, голова его оказалась прямо на коленях Торака. — Это тело уже мертво. Ты ничего не можешь с этим поделать и тебе придется искать нового носителя. — … — Если так хочешь биться. — продолжил парень чуть громче, как будто это могло заставить волка говорить, — То скажи, кого выберешь на этот раз. И вновь молчание. Зверь лишь тяжело дышал у него на коленях. — Думаешь, я позволю тебе навредить еще кому-то? Дым над животным сгустился, даже немного закружился, а вместе с тем острые шипы по всему его телу начали крошиться и осыпаться, словно песок. Его силы заканчивались, даже не успев набраться полностью. Когда этот демон найдет себе новое тело, оно наверняка поддастся ему. Трансформация закончится успешно, быстро и окончательно, и тогда разум носителя уже вряд ли ему помешает. Тогда ничего не помешает этому чудовищу унести еще несколько жизней. Он будет буянить, пока не найдет то, что ему нужно. Мысленно парень даже помолился, чтобы он действительно оказался новым Оками, лишь чтобы быть объектом поиском Ширы и никому другому не пришлось вставать у того на пути. — Не мешай мне, — вдруг на удивление резко сказал зверь. Он подскочил так быстро, что парень не успел и руку с его шеи убрать. Последним, что он видел, прежде чем закрылся второй рукой и закрыл глаза – широко разинутая и полная острых зубов пасть, нацеленная ему на шею. Он уже был готов принять удар и снова оттолкнуть пса, продолжить бой и попытаться добить, но следом за громким глухим рыков последовал сначала треск, а сразу после - сдавленный писк. Когда открыл глаза, волк перед ним уже лежал откинутый на полу. Лезвие сломанного церемониального копья так и торчало из его живота, но оно не могло убить его. Причиной смерти, вероятно, стал луч, пронзивший его шею. Карман, в котором Торак хранил отданный ему Филин артефакт Хёки, был порван, а из шеи зверя, приковывая того к полу с другой стороны, торчало длинное бирюзовое копье, чуть светящееся изнутри мягким белым светом. Точно также выглядел и кинжал, которым обратился артефакт Хёки в руках старой жрицы. Воля умерших богов заставила древний артефакт действовать самостоятельно, словно подтверждая все мысли парня. Тому осталось лишь тяжело вздохнуть и помочь пришедшей подмоге убраться в зале.***
Банкет в резиденции Хайнагуми продолжался. Девушка-волчица все-таки ушла, предоставив Тару какой-то женщине, но оскорбленной та себя не ощущала. Новая знакомая приветствовала ее крайне радушно и сразу пригласила за стол, где прочие гости активно о чем-то сплетничали. Женщина не носила маску и своей харизмой напоминала хитрую лисицу – ее улыбающиеся глаза как будто бы усмехались над каждым, на кого смотрели, но взгляд был до того озорным, что казалось, будто она вот-вот готова рассмеяться от даже от самой простой шутки. Немного необычная, но приятная леди. Пока они сидели и мило болтали, минуло уже полчаса. За это время уже одни охранники успели сменить других, а чуть позже среди персонажа пошли какие-то волнения, как будто что-то где-то пошло не так, но гостям так ничего и не сказали. Двое мужчин же, сидящие рядом, активно начали о чем-то спорить, и в конце концов девушка не смогла не начать подслушивать: — Они столько клиентов упускают из-за этого, ты подумай только! — восклицал один мужчина, доказывая что-то другому. — Не хотелось бы подцепить эту заразу, но все-таки… — Вам это так интересно? — внезапно помешала женщина, обращаясь к девушке и отгораживая ее от мужчин своим веером. Тара мягко смущенно улыбнулась: — Не каждый день можно послушать сплетни из гетто. На территории города таких новостей не услышать. — У вас недостает знаний, даже чтобы понять эти сплетни, — ворковала женщина, словно соблазняя, и в конце добавила, — Вы все же хотите знать? Тара активно закивала головой, а мужчины рядом умолкли и теперь смотрели на них. — Что ж, — начала женщина, задумавшись, — Слышала про такое забавное придуманное явление, как телегония? Коротко и грубо говоря, от какого бы мужчины женщина не рожала детей – все они генетически будут родными для ее самого первого мужчины. Люди верили в это когда-то, подумать только! Так вот, у волков есть похожее явление, которое назвали «косвенностью». Оно работает так – от какого бы самца волчица не произвела потомство, все дети генетически буду родными для ее предыдущего партнера. И работает это в обе стороны, даже для самцов, но в отличии от телегонии – всегда лишь один раз. — Звучит… довольно странно. — Я слышала, что это явление когда-то позволяло избежать кровосмешения в случаях, когда в одном племени стало слишком мало особей. Допустим, есть женщина, у которой погиб партнер - тогда следующий ее выводок будет как будто от того же волка, даже если эта волчица спарится, допустим, со своим же сыном. Или… волчица стара и не сможет выносить потомство, поэтому ее престарелый, но все еще способный муж, обращается к более юной деве – и она рожает им чистого ребенка, никак с ней не связанного. Своего рода ЭКО в мире природы, не находишь? Девушка погрузилась в раздумья, обрабатывая полученную информацию, а женщина же продолжала болтать: — Но к великому сожалению, косвенность и на людей влияет, — Тара от этих слов сразу приободрилась и приготовилась слушать снова, — Люди очень даже успешно подхватывают эту «заразу», но зачастую это заканчивается тем, что рожденное дитя так или иначе погибает. В гетто куда больше волков, чем ты думаешь, и потому многим девушкам здесь пришлось столкнуться с гибелью своего ребенка. Не знаю точно, как в остальном гетто, но в Хайнагуми решения проблемы два: мужчина может очистить себя, связав себя с другой женщиной, женщина же – имеет шанс забеременеть, а затем либо прервать беременность, либо через 9 месяцев всей душой наслаждаться считанными минутами, пока больное дитя само не зачахнет. Но к сожалению, в большинстве случаях все заканчивается смертями обоих, какое горе. Вдруг она резко кинула взгляд на мужчин, что слушали каждое ее слово, и неожиданно грозно нахмурилась, отчего даже уголки ее рта непривычно изогнулись в возмущении: — И вы еще смеете говорить про упущенных клиентов?! Ваши разговоры порочат не только честь Хайнагуми, но и вашу, и ваших жен, и ваших дочерей! Возьмите на себя ответственность и проведите похороны всех, кто пострадает, если так хотите испытать судьбу. Ее короткая речь сработала моментально: испуганные и смущенные, мужчины встали из-за стола так быстро, что почти сразу потерялись в толпе и пропали из зала вовсе. Таре оставалось лишь смотреть им вслед и восхищаться ее непоколебимой натуре. Та же быстро успокоилась и легко прикрыла лицо веером: — В самом деле, я позволила себе преувеличить, все не столь плохо, — проворковала женщина так же легко, как и прежде, и прикрыла легкую ухмылку веером, — Но им бывает полезно. Должно быть, эти похотливые животные потеряли голову лишь от одной мысли, что удалось попасть сюда. Девушка, тихо рассмеявшись, согласилась, и впервые за долгое время потянулась к бокалу с неизвестным, но весьма вкусным напитком. Алая жидкость приятно охладила горло и привела мысли в порядок, а ударяющиеся о края бокала волны заставили уйти глубоко в себя. Оказывается, ей не было известно столько вещей об этом мире, и столько еще предстояло узнать… — Не стоит так печалиться, — нежно протянула дама, подав ей небольшую тарелку с закусками. Кажется, их основой были какие-то зажаренные жуки размером с монету – кухня здесь оказалась довольно странная – но закуска была и вправду интересной, — То, о чем я сказала, случается лишь если дитя наследует звериную кровь. В противном случае и ребенок, и мать остаются в полном порядке, как будто и нет никакой косвенности. Есть лишь одно исключение, когда рожденный ребенок вырос и уже его дитя проявило свои дикие черты, но все находится под чутким контролем семьи Хайна и нашего Молодого Господина. Так что, если вдруг… Она неожиданно провела пальцем по маске девушки, присматриваясь к глазам, что проглядывали в прорезях: — ..Если вдруг Вы окажетесь в подобной ситуации, Вам незачем тревожиться – мы в Хайнагуми знаем свое дело. Среди всей праздничной суеты женщина звучала нежно и маняще, и, кажется, теперь мотивы ее столько приятного общения стали ясны – вероятно, она уже присматривалась к Таре, как к новому члену Хайнагуми. Раз уж она была здесь, то возможность войти в гетто уже была открыта. — Простите, но у меня нет планов покидать свой дом. Я здесь лишь по приглашению… Молодого Господина. — У Вас диковинная внешность, что видно сразу, и приятная натура. Вы могли бы стать успешной дивой. Если переживаете о свой чистоте, то отнюдь не стоит – мужчины готовы платить лишь за то, чтобы вести одну лишь короткую беседу с прекрасной девушкой. А раз Вас пригласил Молодой Господин, то у вас, должно быть, есть особый способ пленить мужчин. Тара смущенно усмехнулась: — Нас связал простой случай, да и сомневаюсь, что его интересуют людские девушки, — она стала шустро переводить взгляд с одного объекта на другой, ища, к чему бы прицепиться, пока не увидела одну из толп, активно ведущую какие-то сплетни, и вспомнила, что успела от них же услышать ранее, — К тому же, похоже, что за гетто теперь всегда будут присматривать волки. Мне довелось услышать, что мать Нечестивого была выдающейся волчицей, принесшей когда-то людям здесь немало пользы. Вам… стоит поискать «особенную» девушку в лесах, чтобы род спасителей гетто продолжился. — Ох, какие интересные слухи. Женщина проследила за ее взглядом своими хищными глазами, прикрыв веером почти половину лица: — Что ж, в самом деле, Молодой Господин и правда не первый, кто снизошел до нас. Его мать была очаровательной женщиной, все еще помню ее грацию, когда она танцевала на праздниках. Она часто бывала в Хайна и соблазняла мужчин, чтобы те выдали ей всю необходимую информацию – в ней хитрости было не меньше, чем красоты. В другой части она была известна как Золотая волчица, за мехом которым охотились все, кому не лень. Но род спасителей… Я доверю вам знания, которые не стала бы рассказывать, не будь вы лично так хорошо знакома с Господином – наш хозяин, Господин Хайна, также является волком, и много лет назад мы всем гетто пророчили им брак, однако эта леди предпочла себе другого. Мужчиной, с которым она связала себя и свою жизнь, оказался человеком, о котором мы до сих пор ничего не знаем. Она даже покинула нас ради семьи. — Она… погибла из-за косвенности? — едва слышно прошептала девушка. — К счастью, нет. Волки также уязвимы перед этим, как и люди, но зачастую последствия не столь тяжелые, и матушку Молодого Господина это обошло стороной. Она погибла позже при неизвестных обстоятельствах, где-то глубокого в лесах, когда вместе с ребенком покинула город. Тара стала перебирать все, что могла ранее слышать о некой Золотой волчице, и задумчиво протянула первую же догадку: — Прекращение охоты на Золотую волчицу, кажется, пришлось на те же года. Может ли быть, что она была поймана? — Увы, — женщина лишь покачала головой, — Эта охота была незаконной и единственный способ обогатиться после поимки волчицы – продать мех на черном рынке, коим заправляют наши союзники. Хоть тогда мы и не были столь дружны, однако, будь волчица поймана, мы бы непременно нашли ее мех в продаже, но этого не произошло. Мы усердно следим за продажами всех мехов и до сих пор, но так ни разу и не находили что-то, что напоминало бы о ней. — Значит?.. — Юная дева осталась там же, где и погибла, оставив после себя лишь маленькое дитя, для которого это стало слишком большой трагедией. Малыш остался в лесу совсем один, а его отец, должно быть, до сих пор вглядывается в лицо каждого подростка, которого только видит на улице. Молодой Господин вырос сильным, даже несмотря на то, что был рожден полукровкой, и проклятие косвенности его никак не касается, но даже так, его судьбу тяжело назвать легкой. Сейчас он полностью сосредоточен на том, чтобы сохранить свою семью, коей считает весь гетто. — Тогда к чему Вам искать девушку, которая соблазнила бы его? — Хо? Я так говорила? — женщина задорно рассмеялась и помахала ладонью, — Не соблазнить, а согреть. Да и, к тому же… дети, рожденные в браке волка и человека, зачастую повторяют судьбу мулов и лигров. Мул и лигр были гибридами, произошедшими от разных видов. Тара помнила это еще со школы. Так, мул был результатом скрещивания осла с кобылой, а лигр – льва и тигрицы, и зачастую складывалось так, что мужские особи получившихся гибридов были бесплодны. Девушка заметно помрачнела. — Нормально ли говорить о вашем благодетеле так, будто это животное, которое нужно поскорее с кем-нибудь скрестить? — Можете считать это заботой бабушки, которая просто хочет побывать на свадьбе внука, даже если это лишь представление. Возможно, это… и вправду имело смысл. Нечестивый был слишком важен для гетто даже не столько как лидер, сколько как символ силы и стойкости. Если после него ничего не останется также, как в года, когда пропала Золотая волчица, то гетто снова может распасться. Наверняка у Хайнагуми уже была команда девушек, уже много лет обучающихся вести красивые речи и вести за собой народ, чтобы однажды одна из них приняла на себя ответственную роль символа гетто, после того как Нечестивый неизбежно их покинет. В конце концов, девушка глубоко вздохнула и упала на спинку стула: — Не очень-то я подхожу на роль символа гетто, и, как я и сказала, у меня нет планов переезжать. С чего вы вообще начали это… — Если Нечестивый сам позвал Вас сюда, то должна быть особенная причина. Вы, юная леди, встали под наше наблюдение совсем недавно, а уже стоите здесь, все-таки. — Хотите сказать, у него на меня уже есть свои планы? — Несомненно, — гордо пропела женщина и поднесла к губам вновь наполненный сладким алкоголем бокал. Это не было хорошей новостью, но и не особо удивляло. Он с самого начала по неизвестной причине не стал избавляться от нее, несмотря на то, что она уже давно могла спокойно рассказать обо всем отцу. Тот бы, в свою очередь, преспокойно завершил расследование, запер его в клетке для животных и увез в Дегранд. Это было то развитие событий, которого уже долго ждали ОСИ, и лишь потому, что не были раскрыты все мотивы Нечестивого, и Тара, и ее отец до сих пор бездействовали. Непонятно только, сколько они еще собираются шпионить друг за другом. Что Тара пришла сюда, чтобы продолжить наблюдения за Нечестивым, что он позвал ее, чтобы приглядеться – это определенно может затянуться, пока кто-то из них не даст слабину. Но он, кажется, задерживался – уже по беспокойству охранников это было понятно. Весь персонал незаметно для гостей мельтешил так, словно произошло что-то из ряда вон выходящее. Все устаканилось полчаса или час назад, но на лицах юношей в мундирах все еще застыла тревога. Это определенно не то, во что должен лезть простой гость вроде нее. Но влезть в это она без зазрений совести уже спланировала. К счастью, ей не пришлось ни выпивать залпом первый попавшийся бокал алкоголя для смелости, ни прощаться с леди, которая наверняка была более важной персоной, чем можно было себе представить, ни танцевать со всеми подряд, пытаясь выискать новые лазейки – следующий этап этого вечера начался за мгновение до того, как она только подумала подняться со стула. Входные двери отворились и все гости разошлись по две стороны зала – за всей этой толпой, мельтешившей впереди, тяжело было разглядеть вошедших, но там точно было немало людей, одетых в те же одежды, что и охранники. Они явно кого-то сопровождали. — У нас хорошие места, так что можешь не переживать, — спокойно вытянула женщина, вновь затянувшись своим напитком. В конце концов стало ясно, почему – вся эта колонна людей двигалась практически в их сторону. Девушка и забыть успела, что сидела почти в середине праздничного стола, всего в паре метров от его центра. Человек, сопровождаемый такой толпой, разумеется оказался Нечестивым. Сегодня его одежда почти не отличалась от всего, что было прежде, лишь немного изменился плащ – сегодня он был намного строже, с неяркими серебристыми рисунками на краях и не имел рукавов, а ниже талии, прямо поверх висел широкий пояс. Особенно в глаза бросилось только одно – одна из рук была перебинтована, чего раньше она за юношей не замечала. Сопровождающие разошлись, а парень в маске остановился в паре метрах от праздничного стола и вдруг низко поклонился, с такой грацией, словно был перед королем. Тем, кому этот поклон назначался, был немолодой мужчина с густой седой бородой. Он мягко кивнул. — Мой дражайший муж, — пояснила женщина невероятно гордо, — Господин Хайна Ясо. Это на мгновение выбило девушку из колеи. Если она – жена главы Хайнагуми, то с чего бы ей сидеть здесь, едва не на краю стола, а не под руку с мужем? «П.. Погодите… ж-жена?!» — едва не прокричала она после у себя в голове. Леди, которая неустанно рассказывала ей множество интереснейших, и наверняка немало секретных тем, была не просто приближенной к главе, а его ж-е-н-о-й. Впрочем, через какое-то время Тара смогла перевести дух и прийти в себя, найдя лишь одну причину ее местонахождение здесь – должно быть, эта женщина слишком болтлива, и потому выбрала место подальше от главы, чтобы не мешать более важным беседам. Да, должно быть, так и есть. Она выглядела слишком гордой и властной, чтобы так просто лгать. «То есть меня действительно пыталась посватать с оборотнем не какая-нибудь нянечка или элитная бабочка, а почти что сама глава всего района проституции?!» - все же продолжала сетовать девушка, не заметив, что шоу продолжалось. Из мыслей ее вырвала лишь внезапно заигравшая музыка. Нечестивый уже стоял посередине зала и держал за спиной копье, в длину превышающее его рост – оно было серебристым и даже поблескивало на свету, словно было изо льда, а на краях – и лезвия и на самом конце – висели небольшими плетенные талисманы из красно-белых шнуров. Это сочеталось с темой праздника и одеждой самого парня, но, по правде говоря, с копьем совершенно не смотрелось. Когда громкость музыки стала нарастать, парень сделал шаг вперед, так плавно и ровно, словно шел по канату. Затем, точно в неторопливый ритм музыки – еще шаг, и еще, незаметно ускоряясь, пока это не превратилось в танец. Еще пара плавных движений ногами, и в ход пустилось и копье. Подкинуть, затем протянуть вперед, положив самый его конец на плечо, затем прокрутить над головой с невероятной скоростью и свистом воздуха – от этого веяло аристократичной грацией, которую прежде девушке еще нигде не представлялось наблюдать. Мягкие движения сменялись выпадами, словно все это было адаптированным под танец боем, но даже так глаз было не оторвать. Чувствовалось, что копье было довольно таки увесистым – пусть парень и крутил им так, словно оно совершенно ничего не весило, оно идеально уравновешивало его в самых неосторожных движениях, когда на ногах удержаться просто невозможно. К тому же, на момент начала это выступления он снял плащ – вернее, стянул его с плеч и оставил висеть верхнюю часть за спиной, что позволял сделать ремень. Это открыло всю верхнюю часть его тела, закрытую теперь лишь чем-то, похожим на водолазку – черная, без рукавов, из-за чего во всей красе открывались крепкие плечи и даже часть ключиц, но с довольно высоким воротником, поверх которого было видно небольшое подобие ошейника. Да и, если подумать, то открыто было не только это – маска на парне была совершенно обычная, и хоть и прятала лицо, но совершенно никак не закрывала виски, уши и остальную голову. Это совершенно не укладывалось в голове. Похоже, это танец с копьем был одним из обычаев этого праздника, но неужели он всегда выступал вот так? Даже зная, что здесь всегда присутствуют шпионы из полиции? Было достаточно одной быстрой пули, чтобы сломать маску и обнажить его лицо. Женщина невероятно хитро улыбнулась: — Все намного проще, — вдруг негромко сказала она Таре почти на ухо, — То, что он – зверь, или, как думает полиция – гениальный алхимик, создающий химер - не значит что он не умеет обращаться с оружием. Даже если кто-то осмелится помешать – он отразит любую пулю. А даже если и не отразит – никто не посмеет покинуть этот зал. Походило на то, что это было и способ подразнить полицию, и как устрашение — «смотрите, я здесь, прямо перед вами, весь открыт». Но либо кто-то уже пытался провернуть такую аферу и все закончилось резней, либо никто так ни разу и не пытался рискнуть. Но в самом деле, даже если бы Тара была сильнее и смелее, она бы не посмела выстрелить. Это было даже не столько из уважения к традициям гетто, сколько из уважения к самому Нечестивому – с таким спокойствием и грацией танцевать с копьем перед толпой и друзей и врагов дорогого стоит. Ей определенно есть, куда расти в своей решительности. Танец закончился перекрестным взмахом копья, которое остановилось так же резко, как и затихла музыка, и через несколько секунд томного ожидания, среди которого слышалось лишь негромкое дыхание танцора, раздались оглушительные аплодисменты. Оглянувшись, девушка поняла, что все шпионы хлопают в ладоши не менее энергично, чем служанки, пускающие на Молодого Господина слюни. В конце концов он произнес недолгую речь, благодаря каждого за визит, и пригласил всех веселиться дальше, после чего направился в сторону, попутно легко взмахнув копьем и подкинув его – вот только в ладонь упал уже небольшой камушек. Мало кто заметил это в начавшейся суете разгоревшихся танцев, но следящие шпионы только подметили и записали в блокноты. Парень же, как оказалось, шел прямо к ней: — Не думал, что ты и правда придешь, — начал он, даже не успев дойти до нее, — Я ожидал, что ты сделаешь вид, будто тебя нет дома или что-то в роде того. Тара негромко усмехнулась. Пожалуй, она действительно могла так сделать. — Я хотела, но это кимоно оказалось таким красивым, но я не нашла причин отказываться. Выйти в этом в другое место я все равно не смогу, — весело пролепетала она, выбегая из-за стола под удивленный взгляд женщины рядом. Та, похоже, совершенно не ожидала, что Тара будет обращаться к их Молодому Господину на ты, — И этот камень! Что это за трюк такой? Такого ты не рассказывал! Возможно, ей пришлось сыграть дурочку немного больше, чем нужно, но она правда была восхищена – она лишь читала о чем-то похожем в книгах, но никак не могла подумать, что действительно когда-то увидит это вживую. Немногие люди в его родном городе за всю его историю могли подобным образом манипулировать оружием – это называли силой Земных Артерий, которые по многих верованиям были главной причиной, почему Камизон процветает. Поговаривали даже, что использовать эту силу подвластно лишь богам. — Не все же подряд рассказывать, — на удивление хмуро ответит тот, убирая тот самый камушек подальше, и, коротко поприветствовав Госпожу Ясо, неторопливо зашагал дальше по залу, — Я надеялся, что этот праздник наведет тебя на мысль приблизиться к гетто чуть больше. — Снова натравишь на меня какого-нибудь маньяка, если откажусь? — Ни в коем случае. Из тебя выходит интересный собеседник, да и знаешь немало диалектов, которые здесь не так распространены. А символу гетто не помешало бы подтянуть и их знание тоже. — Все только и делают, что смотрят тебе в рот. Никто не заметит, даже если ты начнешь заикаться и путать слова. Кстати! Я узнала много новых вещей! Косвенность – довольно интересное явление. А еще – что у тебя есть что-то общее с мулами и лиграми. Она вдруг встала прямо перед ним, преграждая путь, и ехидно приложила ладонь к тому месту маски, где была щека: — Очень любопытное явление. Это объясняет, почему ты так хорошо адаптировался среди людей. Но мне интересно, почему твой оте- — …Что с твоими руками? — А? Тара наивно похлопала глазами и взглянула сначала на одну ладонь, затем на другую. Ничего примечательного, кроме коротких черных ногтей, как раз под цвет ее наряда, и небольших синий пятен от ручки. Но прежде, чем она, открыв рот, успела что-то сказал, парень схватил ее ладонь. Она подумала, что, быть может, он хочет пригласить ее на танец, но сильно недооценила хватку того, кто легко крутит в воздухе немало весящее копье, и это точно не было приглашением. От неожиданности она не смогла сдержаться и громко вскрикнула от боли, но совершенно ничего не могла поделать – ладонь была сжата в крепкой руке так сильно, что не было возможности даже пальцами пошевелить. Но Нечестивому абсолютно не было до этого дела – он рассматривал ее руку, словно что-то искал. Даже танцы вокруг остановились и люди замерли в недоумении. Музыка затихла. Был слышен лишь тихий скрежет зубов девушки, что не то злилась, не то сдерживала стон — Нет, это не могло произойти так быстро, — негромко проворчал саму себе под нос парень и, быстро отпустив ее руку, схватился уже за ее голову, — Обычно у людей не такой яркий оттенок, неужели они всегда были такими… Он рассматривал ее глаза в прорезях маски, совершенно ни на кого и ни на что не обращая внимания. Внезапно сменившийся настрой невероятно пугал – она действительно была готова разрыдаться от того, насколько это было внезапно и страшно. Он выглядел так, словно действительно был готов съесть ее на месте, именно так, как должен был себя вести, когда прогнал того маньяка. Что могло его, до сих пор всегда вежливого и учтивого, вдруг так разозлиться? Неужели простые покрашенные ногти? Она решила, что это подойдет к ее наряду, и даже макияж на всякий случай сделала соответствующий цветам маски, но никак не могла подумать, что это может быть здесь запрещено. — П-простите, й-й-я не знала, что здесь свой дресс-код... — кое-как пролепетала она, едва поддерживая официальный тон, — В-вы принесли эти одежды, и я решила, что это будет под стать… Она даже совершенно забыла, что многие девушки здесь были с весьма нескромным маникюром, и что леди, весь вечер болтающая с ней, в течении всех бесед по-деловому мелодично стучала своими длинными когтями о стол. Это совершенно вылетело из головы. Нужно было защищаться. Но прежде, чем она успела что-либо придумать еще, она почувствовала небольшой толчок. К тому моменту, как девушка открыла глаза, она уже едва не лежала на руках неизвестного мужчины в маске, а прямо перед ней, загораживая от Нечестивого, стоял еще один мужчина. Пусть его лицо было тоже закрыто, но эту спину, осанку и гордые движения она узнает везде. — А-а.. а… — негромко простонала она, так и не сумев сказать «папа». — При всем уважении, — строго едва не прокричал Льюис, изо всех сил сдерживаясь от ругани, — Вы позволяете себе слишком много! Круг из людей вокруг сузился, все хотели быть в курсе происходящего и не упустить ни слова. Мужчина же, что держал девушку на руках, негромко и ласково спросил, в порядке ли она – та, будучи уже не в силах говорить, еле-еле кивнула, скорее ради приличия. Кажется, вечер был совершенно испорчен лишь за одну минуту.***
Следующие события она помнила очень размыто: мужчина, что не дал ей упасть, проводил ее к выходу из зала под шум толпы. Нечестивый быстро ушел и вместо него весь гнев отца был выпушен на девушку, вызвавшуюся решить непростую ситуацию, но взбудораженная толпа уже мало что слушала. Под конец, кажется, их уже больше волновало не то, что Нечестивый вдруг напал на одного из гостей, а подмена ритуального копья. Девушка бы совершенно не удивилась, что этот спор начали засланные на банкет шпионы, чтобы спровоцировать скандал. Но все закончилось достаточно быстро. Неизвестный проводил ее до самых ворот резиденции и, несмотря на то, что личности всех гостей должны остаться в тайне, даже предложил увезти домой. Она бы тут же согласилась, если бы только в тот же момент не подоспел отец. Так они оказались дома, и теперь, хоть скандала удалось избежать, напряжение никуда не ушло. По пути домой она благополучно упала в сон и, открыв глаза, искренне надеялась, что уже настал новый день и все как-нибудь само решилось, но рядом с ней сидел отец, а она все еще была в праздничном наряде. Он не был зол. На его месте любой другой отец наверняка бы уже ругался во всю и запретил ей все, что только можно, считая, что это достойное наказание, но Льюис лишь спокойно сидел на поставленным задом наперед стуле и обеспокоенно глядел. Словно на допросе, дожидаясь, когда обвиняемый достаточно созреет, чтобы самому во всем признаться. Либо будто сам тем временем подбирал наилучшие слова для диалога. — Так, как долго ты в контакте с гетто? – наконец спросил он, нахмурив брови. Тара только сжала в руках края рукавов и опустила глаза: — Чуть меньше полугода. Отец не то подавился, не то чуть не закричал – его можно было понять, потому как они приехали в этот город только полгода назад. Должно быть, после этого он чувствовал себя ужасным отцом. — Ты же… знаешь, зачем мы здесь, Так, почему ничего не сказала? В конце концов, это же было так опасно. — едва не прошептал он на удивление спокойным голосом, но девушка промолчала, совершенно не зная, что сказать, — Дай угадаю, это как-то связано с тем, что однажды ты пришла домой в рваной куртке и чьей-то старой толстовке не по размеру? Я-то думал, что ты кого-то задирала и ребятня таким образом тебя проучили… — Д-да нет же! Я же говорила, я уже никого не задираю! Это…были определенные обстоятельства… — Что, неужто ты тогда просто парня какого-то пыталась соблазнить? Во-первых, тебе еще рано, а во-вторых, не слишком ли он дикий, что— — Да нет же! — Что ж, похоже, ты созрела для признания, — вдруг довольно протянул мужчина и сел поудобнее, — Итак, каким же образом дочь следователя добилась в расследовании большего, чем сам следователь? Тара вновь опустила глаза, стыдясь, совершенно как маленький ребенок. Обычно ей давали полную свободу, и она это оправдывала – лишь иногда хулиганила, но не перегибала палку, а потому, если вдруг начинали ругать, совершенно не видела в этом смысла. Если все сделано правильно, то зачем оправдываться? Именно потому, что ненавидела ошибаться, она усердно училась и подражала отцу, и оттого совершенно не знала, что говорить теперь. — Нечестивый нашел меня первым. Я выдала себя, начав расспрашивать всех о нем, хотя многие предупреждали, что так делать не стоит. Он с самого начала знал, что я в числе тех, кто приехал в город по контракту, и понял, что могу быть угрозой, поэтому в тот день подослал одного из своих людей, чтобы поймать меня. Мне было предложено два варианта: либо я присоединяюсь к силам гетто, либо меня оставляют тому маньяку. Кажется, именно его вы поймали через неделю, ты должен помнить – он умел манипулировать голосом, чем и обманывал людей. — ...Да, он попался весьма глупо. Значит, это правда, что гетто нарочно сдали его. А ты?.. —Тот парень притворился моим наставником, чтобы выманить в безлюдное место. Это было подло с их стороны – наставник был в центре событий, когда дело Нечестивого набирало обороты, поэтому если они хотели, чтобы я согласилась, поскольку в противном случае внимание расследования снова бы пало на семпая. Мне не хотелось подставлять его, но… — она вдруг грустно улыбнулась, — Я просто подумала тогда, что будет, если соглашусь или откажусь. В плане, что после? Если бы согласилась, мне бы пришлось переехать в гетто. Я бы узнала многое о Нечестивом и обо всем, что происходит в гетто, но уже не имела бы возможности вернуться к семье. Но, с другой стороны… Если бы отказалась, то моя пропажа стала бы отправной точкой в расследовании. Все внимание бы досталось семпаю, и я подумала, что в таком случае вы бы стали ближе к истине, нашли бы того сумасшедшего, притворяющегося им, и вышли бы таким образом на тех, кто стоит за всем этим. Поэтому я тогда отказалась. Моя жертва стала бы хорошей стартовой точкой для того, чтобы и ты начал действовать, а не только наблюдать со стороны. Льюису понадобилось время, чтобы понять и принять все услышанное: он просидел несколько минут, прикрыв лицо рукой и тяжело вздыхая, как будто готовясь что-то сказать, но никак не решаясь на это. Когда же все-таки решился, он вдохнул особенно глубоко, словно медитируя, и медленно выдохнул: — Я так понимаю, что ты нашла в этом какую-то лазейку, раз сидишь здесь в целости и сохранности? Тара кивнула: — За меня заступился Нечестивый, когда я отказалась. Он хотел вынудить меня дать свое согласие и ждал где-то рядом, чтобы обсудить условия сделки лично, и, видимо, не ждал, что я откажусь, поэтому вмешался. Так что, мы все обсудили и пришли к согласию о том, что я остаюсь жива и невредима, но молчу о том, что знаю. И еще он… периодически приходил в наш дом… когда вы с мамой на работе… Отец вздохнул еще глубже и громче: — Ладно, опустим этот момент. Ничего не будет от того, что ты сейчас рассказала это? — Ну, если ты больше никому не расскажешь, то... думаю, нет? Хотя, они сами могут обо всем догадаться. Он сам позвал меня на тот банкет и принес эту одежду, и, думаю, знал даже всех подосланных шпионов в зале. Если они узнают, что меня оттуда увел ты, то не составит труда додумать, что тебе все стало известно… — Значит, проблемы все же будут… — Угум… — Тогда сделаем проще. Я просто поймаю этого ублюдка прежде, чем он доберется до тебя. У тебя уже есть версии, кем он может быть? Девушка легко улыбнулась и сложила руки: — На самом деле, да, есть.***
Небо над городом стремительно темнело. На улицах уже зажглись уличные фонари и яркие вывески различных заведений, а дороги горели желтыми, красными и белыми огнями толп машин. От всего того света, поглотившего город, небо окрасилось в темно-алые тона, и пелена эта обещала не сходить еще долго. Джон неторопливо докуривал сигарету, полностью отдавшись мыслям. Он уже давно не знал, что такое покой. Чуть ли не каждый день он видел один и тот же кошмар – как молодая девушка медленно умирает, и он ничего не может с этим сделать. Его руки в крови от попыток закрыть рану, но все насмарку – кровь все льется и льется до тех пор, пока весь белый снег вокруг них не намокает и не окрашивается в алый, и пока девушка кричит от боли, он совершенно бессилен что-либо сделать. В его силах лишь поднять охотничье ружье и выстрелить, чтобы избавить несчастную от боли. Каждый раз просыпаясь, он думает, что в следующий он обязательно избавит ее от страданий. В конце концов, он знает, что все это – лишь сон. Но каждый раз… Каждый раз, когда вновь оказывался в том месте, в том лесу, у той замерзшей злосчастной реки, он снова глядел на свои окровавленные руки и был неподвижен. Каждый раз он был слаб, как в первый, и не мог ничего сделать. Это мучило его уже два десятка лет, и он все никак не мог ее отпустить. Однако, банкет в Хайнагуми заставил его открыть уставшие глаза. Он просто в один момент решил, что стоит проявить хоть немного смелости и сделать для новой семьи хоть что-то – и вместе с коллегами вызвался под маскировкой отправиться на праздник Солнца и Луны в гетто. Это задание как обычно не принесет следствию ничего нового, но для Джона это было шансом получить хотя бы премию за профессиональный риск. Он ни на что не надеялся и лишь стоял в стороне, пока люди вокруг веселились. — Ах, Молодой Господин! Смотрите, начинается! – воскликнул кто-то неподалеку. Нечестивый – юноша в маске – начал традиционный танец с копьем. Это повторялось каждый год. Но в отличии от всех предыдущих лет, в этот раз две вещи отличались – сегодня он почти полностью снял закрывающий тело плащ, теперь оставленный висеть на поясе, а в руках теперь был вовсе не церемониальное копье, а сияющее бело-синее, словно сделанное изо льда. Это сильно напрягло зрителей, но все молчали и лишь завороженно наблюдали, только изредка обмениваясь взглядами из-под масок. Этого вполне было достаточно. По правде говоря, он действительно хотел уходить в момент, когда представление закончилось. Остановиться его заставил внезапный крик. Весь воздух в зале вдруг потяжелел. Люди едва не попадали на пол от навалившегося груза – выглядело так, словно все они вдохнули яд. Джон ощущал этот запах. Это был не яд, но он был ему знаком – едкий и кислый, это был страх вперемежку с чистейшей яростью. Если бы он имел цвет, мужчина был уверен, что не увидел бы ничего дальше своего носа. Он смог удержаться на ногах и уже почти добрался до выхода из зала, но в последний момент решил оглянуться, узнать, что все стало причиной такого инцидента. Это – способность всех волков. Никто из его коллег и не догадывался об этом, но Джону это было прекрасно известно, и он знал, что этого лучше избегать не меньше, чем собственной смерти. Источником этой угрозы был Нечестивый. Юноша был переполнен необъяснимой злобой, что сочилась едким бесцветным ядом из каждой частички его тела. А рядом была девушка, намного ниже его, намного меньше его, совершенно юная и хрупкая, словно ребенок. Она с трудом держалась на ногах и от того, как сильно парень схватил ее руку, все ее тело дрожало в бессильных попытках вырваться. Но она боролась с этим иным образом – страх лился из нее рекой, затуманивая разум и словно моля: «спасите меня» — хоть все люди и были слишком подавлены наступившей атмосферой. Даже двинуться никто не мог. Эти волки… они определенно знали, как манипулировать людьми. В конце концов Джон не смог остаться в стороне, а вместе с ним и другой человек в белоснежном костюме. Пусть он был в маске, мужчина точно знал, что это был Льюис Анен – пожалуй, одна из самых загадочных персон, прибывших расследовать дело Нечестивого. Но если в расследовании он все время наблюдал за всем со стороны, преследуя личные интересны, то сейчас мчался в центр событий, словно это имело к нему прямое отношение. Вероятно, Джон застал что-то, чему не должен был быть свидетелем. Стоило им двоим вмешаться, как все вокруг тут же вернулось к жизни. Люди подскочили, не понимая, что происходит, и столпились вокруг в ожидании, что же будет дальше, но пока Льюис преграждал Нечестивому путь, Джон быстро увел девушку из зала. Она была совершенно без сил – очевидно, она была во много раз слабее своего оппонента и в этой ментальной схватке была обречена на проигрыш. Раньше до него лишь доходили слухи о том, что силой мысли волк может заставить человека сойти с ума, но чтобы это действительно работало, и работало даже на сородичей, он и представить не мог. Джон содрогнулся от мысли, что все люди на банкете действительно могли пострадать, если бы ментальная схватка двух зверей продолжилась. К счастью, пострадавший был лишь один. Он успокаивал себя этим ровно до тех пор, пока девушка не пришла в себя, когда они уже подходили ко воротам Хайнагуми. Негромко простонав, точно как ребенок, сдерживающий боль, пока ему обрабатывают ранку спиртом, она осторожно встала на ноги и взялась за голову. — Как вы себя чувствуете? — спросил Джон, все еще придерживая беднягу за спину. К счастью, помогать ей стоять было легко, раз уж она была ниже его на две головы. Если бы не тревожная ситуация, они были бы похожи на отца и дочку, идущую в первый класс, — Я могу отвезти вас, куда вы хотите, если понадобится. Он не стал говорить «домой», держа в голове факт, что она могла быть и гостьей из глубин леса, но даже если бы это оказалось так, он бы точно не поленился отвезти ее к окраине. Возможно, замешкался бы, но ни в коем случае не отказал. Он даже подумал не миг, как здорово было бы иметь дочку. — …Н-нет, не стоит, — вяло протянула девушка и отошла в сторону, но тут же оступилась и упала ему на руки. — Не перенапрягайтесь. Не знаю, как называется эта способность, но даже вам, после того как Нечестивый применил ее, не прийти в себя так просто. Вам лучше поскорее уйти в безопасное место и хорошенько отдохнуть. Девушка приложила ладонь ко лбу, держа глаза закрытыми. Похоже, что головная боль была невыносимой: — Этот ублюдок… Я думала, он просто хвастался, а это правда… Он что, действительно применил это?.. какой кошмар… — Могу сказать, что вы дали ему достойный отпор. Она пропустила все мимо ушей и медленно села на землю, по-прежнему не поднимая головы. Джону оставалось только последовать за ней и нежно поглаживать по спине. Но длилось это недолго – уже скоро к воротам прибежал Льюис. Он увидел их еще издалека, с крыльца Резиденции, и прибежал так быстро, как только мог. Джон слышал, что он прибыл в город вместе с женой и дочерью, которые, в отличии от него, почти белоснежного блондина, имели почти угольно черные волосы. Глянув сначала на мужчину, а затем на девушку, вновь почти уснувшую, он понадеялся, что остальные следователи не сложат два плюс два также, как он. — Вам стоит следить за ней более тщательно, — сказал, передавая девушку отцу, — Будь она человеком, то пострадала бы от влияния Нечестивого куда больше. — Что вы?.. Стоило ему только опуститься на землю и протянуть руки, как уставшая бедняга тут же упала ему на грудь и, по-видимому, еще крепче уснула, дав мужчинам прекрасную возможность пересечься взглядами. Они недоуменно смотрели друг на друга, пока до обоих не пришло понимания, что пострадавшую лучше отнести в куда лучшее место, чем холодная земля вместо кровати и плечо отца вместо подушки, и они осторожно унесли ее в машину. Убедившись, что она все еще спит и просыпаться уже не собирается, они ушли на достаточное расстояние, чтобы не быть услышанными. Льюис хмуро поправил галстук: — Вам известны… многие вещи, — тихо протянул он и вгляделся в Джона, — Я не помню вас среди тех, кого сюда отправляли, но вы определенно присланы тем же человеком, что и я. — Я из другого отдела и напросился в последний момент. Но я о вас наслышан. Льюис Анен, и, полагаю, ваша дочь, Тара Анен, — сказал Джон и мимолетом еще раз глянул в сторону машины, — У меня нет намерений преграждать вам путь, и я не буду допытываться, как… что такие, как вы, делаете в этом городе. Я только хочу, чтобы вы были осторожнее – даже волки не могут быть в безопасности, пока находятся здесь. И не дожидаясь ответа, он быстро удалился. Его жена Лили отсутствовала в доме уже несколько дней. Пусть и была уже глубокая ночь, Джон нашел открытый магазин и купил новый дверной замок – продавец душой своей клялся, что скорее сломается дверь, чем этот замок. И едва прибыв домой, мужчина схватил инструменты и принялся снимать старый замок, хоть и потрепанный временем, но все еще рабочий. Он заменил его на новый. Весьма обычная процедура, но стоило провернуть это уже очень давно. Видя, как дверь с новым звуком закрывается, как проворачивается новый блестящий ключ, мужчина впервые за долгое время улыбнулся. Младший сын, Остин, вскоре вышел в коридор с чрезвычайно сонным и уставшим видом и укутавшись в огромное одеяло до самой шеи – сначала он ругался, видимо, подумав, что непутевый отец напился и сна теперь не видать, но радостно затих, стоило только вручить ему в руки новый ключ и наказать ни в коем случае не давать его матери. Когда дело казалось этой женщины, что отсутствовала дома уже несколько дней и сейчас наверняка прохлаждалась в каком-нибудь баре, их с сыновьями взаимопонимание взлетало до небес. Они обменялись короткими решительными взглядами и разошлись. Питера же Джон застал крепко спавшим в своей комнате. Даже не выключив светильник, этот парнишка так и уснул за своим столом среди нескольких тетрадей и учебников. Все эти годы сгорая от чувства вины, Джон продолжал пить, и держался лишь ради двух детей – юные сыновья, которых он не мог бросить, но и здесь он провинился. Юный Остин, рожденный лишь из-за случайной связи, был несчастен без любящей матери, которая то и дело уходила и приносился неприятности. А Питер, усыновленным им лишь из жалости, был вынужден делать все возможное, чтобы не дать семье опуститься еще ниже. В отличии от своего приемного отца, он достиг немалых успехов. Он тянул на себе всю эту чертову семью, заботясь и о вредном брате, и о собственной учебе, но Джон видел, что в самом деле они мало чем отличаются друг от друга. Он тоже был таким когда-то. Когда-то Джон точно также рвался лишь вперед, не видя никаких препятствий, был весел и активен, пока не совершил одну единственную ошибку, которая все погубила. Иногда он смотрел на Питера и видел в нем себя, но… Это дитя было сильным, но его глаза уже был точно такими же, как у него. Он весело улыбался, когда это было нужно, и всегда знал, что сказать в тяжелую минуту, но в стороне от чужих глаз парень становился таким же, как и он сам: разочаровавшемся, уставшим, словно уже успел понять боль утраты. Но даже понимая это, Джон все еще не мог ничего сделать. Он даже сам себе не мог помочь. Он тоже должен позаботиться о своей семье. Он слишком долго утопал в собственной трагедии. Джон тихо вошел, всеми силами стараясь не создавать шума. — Прости, что так долго бездействовал, — едва не шепотом сказал мужчина, глядя на ключи в руке, — Я не смог уберечь Кейю и Торака… Поэтому не могу потерять еще и вас. Осторожно положив ключи на стол и накрыв спящего парня легким пледом, Джон ушел. Но стоило двери закрыться, а шагам за ней – утихнуть, только-только вернувшийся с банкета в Хайнагуми парень поднялся и упал на спину стула.