***
Мягко говоря, Торак чувствовал себя ужасно. Ранее с Медведицей они уже обсуждали, что вскоре его зубы могут смениться, но это произошло намного раньше, чем они оба предполагали – большая их часть выпала на Медном мосту, когда он одной только свой челюстью пытался удержать от падения целый автомобиль. Часть зубов сразу упала в реку, часть осталась на асфальте, остальные осыпались позже, один за другим. Чтобы не давать следствию слишком много улик, Волку пришлось их все проглотить… …Конечно, его желудок вполне мог переварить их. По крайней мере, в прошлый раз, когда похожее произошло, он, хоть и ненарочно, но проглотил пару своих звериных клыков, и знал, что ничего трагичного не произойдет, но живот уже начинал ныть. Проблема была больше в том, что из-за некоторых событий в детстве, он плохо переваливал какое-либо мясо зверочеловека – это относилось даже к его собственной крови, от которой его уже начинало тошнить. Помимо прочего, бежать с моста пришлось единственным путем, который не был перекрыт – нырнуть прямиком в реку вслед за тонущей машиной. Печка в автомобиле была как никогда горячей. Торак, поверх которого накинули несколько одеял, тяжело дышал, не то от усталости, не то от злости, пока вместе с членами Мадарагуми они возвращались в гетто. Мужчины сзади уже переговаривались с остальными по рации, убеждаясь, что все прошло так, как нужно, а пара людей рядом то и дело проверяли, нет ли в машине ещё каких-нибудь тряпок. Почувствовав, что оба одеяла на нём промокли донельзя, Торак откинул их и убрал волосы со лба, несколько раз попытавшись сменить облик. Из-за не покидавшего кожу мороза сделать это как следует не удалось, но, к счастью, хотя бы волосы теперь стали суше. Челюсти садняще болели – ведь не успели старые раны от насильно выпавших зубов зажить, как у него уже выросли новые. Как и ожидалось, уже языком парень чувствовал, что клыки теперь были куда более выражены, чем раньше, из-за чего прикус несколько сменился, и по всему телу разливался раздражающий дискомфорт. Нащупывая новые зубы и привыкая к новым ощущениям, Торак исподлобья наблюдал, как новый глава группы Мадара с интересом рассматривает его старые зубы, плавающие в банке с жижей из рвоты и крови. — …Господин! — неожиданно воскликнул человек сзади, выйдя из передней части автомобиля и указывая на рацию в руке, — В резиденции Огамигуми переполох, нужно срочно туда! — …Всей толпой?.. — Э-э?! Ты сдурел?! Нельзя нам туда, сколько раз говорили! Возникший переполох длился ещё около полуминуты. Людям и правда нельзя было появляться в резиденции Огамигуми, не получив предварительно разрешение, и желательное письменное, с подписями всех личностей, составляющих Нечестивого. Ещё никогда прежде не случалось такого, чтобы только-только закончившего с операцией Торака в срочном порядке вызывали в резиденцию, и тем более в сопровождении других людей. Вытерев тонкую струйку крови с подбородка и поразмыслив ещё немного, Торак приказал как можно скорее мчать в резиденцию.***
Переговоры Медведицы с Льюисом и Тарой были прерваны внезапным вторжением. Филин заявилась в резиденцию, словно это был её родной дом – пока она неторопливо вышагивала по коридору, двое её приспешников вырезали одного человека за другим. Из-за приказа не мешать аудиенции информация о вторжении пришла не сразу, да и вряд ли это можно было как-то оставить… Люди не смогли ничего противопоставить и двум волкам-жрецам. Медведица думала, что её гости сбегут при первой же возможности, но вопреки всему они остались. Так, Льюису даже удалось немного ранить одного из захватчиков. Но даже так, хорошей ситуацию назвать было нельзя. Около десятка солдат уже погибло – Медведица ясно ощущала запах их крови из глубин коридоров – и ещё десяток продолжал тщетно отбиваться. Им удалось сдержать вторжение где-то на полчаса в ожидании подмоги в лице Орла и, возможно, нескольких отрядов из солдат гетто. По всем расчётам, они уже скоро должны прибыть. — Тот волк, которого вы ждёте, — спросил Льюис, иногда оглядываясь назад, за баррикады, — Насколько он силен? Медведица выстрелила пару раз вперед, в надежде хотя бы задеть захватчиков, и спряталась обратно: — Он сможет взять на себя по крайней мере одного из них. В глазах мужчины явно читалось непонимание, и Медведица это прекрасно понимала, но не могла ничего поделать. Она была достаточно сильна, чтобы в одиночку сдержать обоих вторженцев, но что она понимала куда лучше, так это то, что в такой бойне люди окажутся в ещё большей опасности. Пока не прибудет подкрепление, Медведица не могла подвергать такой опасности своих людей. Когда снаружи резиденции уже стал слышен шум примчавшихся на помощь автомобилей, Филин приступила к более решительным действиям. Широкая дверь, за которой они все укрывались, разлетелась на мелкие щепки. — Слышала у людей неплохую поговорку: хочешь сделать хорошо – сделай сам, — говорил неторопливый голос, — Вы слишком бездарны. Уйдите прочь, дальше я сама. Старая волчица одним ударом снесла тяжелую дверь — из-за поднявшейся пыли Тара едва ли видела её, но отчетливо слышала этот властный голос впереди. Девушка попыталась подняться с пола и поскорее уйти в более безопасное место, но упала прежде, чем успела полностью подняться – нога была повреждена, о чём красноречиво говорило большое красное пятно на бедре и торчащий из него осколок дерева. Апогеем стало то, что жрица целенаправленно шла именно к ней – её высокий силуэт всё чётче вырисовывался среди клубов пыли. Когда же наконец показалась её голова, Тара увидела, что волчица медленно оглядела её с ног до головы, словно изучая, и монотонно протянула, словно нарочно растягивая слова: — Назови свое имя, дитя. — Тара Анен... — Нагло врёшь, даже видя, кто перед тобой?! Сейчас же встань на колени! — проревела старуха и угрожающе приблизилась ещё немного. Но Тара не сдвинулась с места. Не из-за того, что нога была повреждена, а просто потому, что не хотела. То, как люди гетто относятся к Филин, явно показывало, что та была недружественной особой. И раз уж она вот так бестактно вломилась в резиденцию, грубит и ломит двери, то общаться с ней должным образом Тара не видела смысла. Прочистив горло, девушка выплюнула слюну вперемешку с кровью прямо под ноги старухи и улыбнулась: — Я своего рода тоже жрица. Не значит ли это, что ты должна пасть на колени передо мной? — Ах ты мерзавка..! Недолго думая, волчица схватила девушку рукой – даже скорее лапой – за шею и подняла на несколько дециметров в воздух. Тара ухватилась за неё своими небольшими руками, глотая воздух, но не прекратила ухмыляться. — Кажется, Остин был прав. И вправду, вы - злобная старуха. — Маленькое дьявольское отродье!.. — прорычала волчица и сжала руку сильнее. Предвидев этот порыв, Тара удержала один из её пальцев и укусила. Терпя боль в челюстях, шерсть во рту и проигнорировав треск в паре зубов, она впивалась в плоть несколько секунд, пока Филин от неожиданности и боли не ослабила хватку достаточно, чтобы девушка смогла освободиться. Это напомнило ей тот вечер, когда Нечестивый наслал на неё убийцу. Но в этот раз она определенно не хотела умирать. Едва оказавшись на земле, она ринулась прочь, игнорируя ноющую от раны ногу – люди гетто впереди, оклемавшись от пролома двери, уже почти вернулись в строй и готовили пушки. Девушке нужно было лишь добежать. Но, кажется, она всё-таки не успевала – Тара поняла это, почувствовав, как натянулась ткань её кофты. За мгновение до того, как когти старухи впились бы в её кожу, точно рыболовные крючки, в зале раздался глухой звон, а за ним – треск пола, словно упало что-то невероятно тяжелое. Сразу после девушка снова оказалась откинута в сторону. — Я вам мяч что ли?! — рявкнула она, потирая бок и обнаружив на себе еще несколько увечий. Теперь Тара была несколькими метрами дальше от места, где была только что, но Филин перед ней теперь стояла без руки. Отрубленная почти до локтя лапа старой волчицы лежала прямо перед девушкой и обильно кровоточила. Сама же Филин хваталась за тот обрубок, что осталась у неё от руки, и всеми силами сжимала плоть, чтобы остановить кровь. На удивление… струящаяся ручьем алая жидкость остановилась довольно быстро, и уже через пару секунд на обрубке образовался розоватый слой новой кожи. Виновником всего этого был человек в темной водолазке без рукавов, в длинном плаще, повязанном на поясе, и с поблескивающим серебристым копьём в руках – ровно тем же, с которым исполнял церемониальный танец Нечестивый на празднике в гетто. Разве что, на нём не было маски, из-за чего было ясно видно лицо её хорошего знакомого – Питера. — Быстрее! — вскрикнул он, не дав ей опомниться, и, схватив за руку, помчался в один из коридоров. Кажется, остальные солдаты также уходили туда. Ответный ход старухи не заставил себя ждать – напоследок она, не то кинула что-то им вслед, не то ударила стену или пол, из-за чего весь коридор стал осыпаться, словно построенный из хрупких камней. Они прибыли в один из залов в дальней части резиденции, когда парень с ходу громко приказал: — Скорее эвакуируйте всех! Филин не из тех, кто будет думать об окружении! Все люди беспрекословно послушались и стали собираться. — И ты, — продолжил он, но уже повернувшись к ней. Он окинул её взглядом с ног до головы, словно проверяя, и в подозрении сощурил глаза, — Почему ты здесь? — Извини, если бы знала, что ты тоже придешь, то напомнила бы тебе не забыть маску, — усмехнулась девушка и сложила на груди руки, — Как долго ты собирался морочить мне голову? — Это единственное, что тебя сейчас волнует? — ...Да, этому лучше подождать. Кто она? — совершенно спокойным голосом спросила Тара, указав в сторону, откуда они пришли. Парень замешкался на мгновение. Оправдываться уже не было смысла – было вполне очевидно, кто он, раз так просто раздает приказы людям гетто, и саму Тару это, кажется, даже не волновало. — Верховная жрица клана Хёки, — сказал он, попутно начав помогать в эвакуации. Тара последовала за ним, — У нас был уговор, что если я помогу ей с одним делом, то она не станет трогать город. Что-то заставило её нарушить этот договор. — Собираешься драться? — Другого выхода нет. Люди разделились на несколько групп для эвакуации и, когда все убедились, что никто не был потерян, они уже готовились покидать резиденцию. Краем глаза девушка заметила, что её отец также был среди тех, кто уже вот-вот должен был уходить. Заметив её непонимание, парень сказал: — Тебе тоже нужно идти. Сейчас это самое небезопасное место. — Но… все эти люди, — неуверенно протянула Тара, оглядываясь вокруг, — Разве не лучше было бы оставить их всех?.. Они могли бы оказать хорошую поддержку, по крайней мере снайперы точно. — Воздух становится ядовитым, когда волки сталкиваются в схватке, — сказал кто-то позади. Это была Медведица, а рядом с ней и Льюис, — Для нас это только небольшая психологическая атака, но для людей это может быть фатально. Поэтому уйти должны все люди, без исключения. Тара с отцом переглянулись, словно сомневаясь, как поступить, но в конце концов оба кивнули и согласились. — Тогда, удачи вам. Слова Медведицы о том, что воздух рядом с волчьей битвой становится ядовит, совсем не был преувеличением. Ровно также, как зверолюди ощущают чувства людей, как запахи, они могут их и создавать. Это внушение, которое зачастую определяет итог боя. Они могли распространить в округе любое чувство, которое только захотят, чтобы внушить его своему оппоненту, и, если повезёт, тот даже не захочет драться. Это старая уловка, благодаря которой, внушая охотникам страх, волки издавна охраняли лес и не подпускали людей близко. Для самих волков, это мало что значило. Зачастую, они могли даже не обратить внимание на подобные трюки оппонента, если их мощь была хоть немного равносильна. Для волка поддаться такому внушению означало лишь проиграть ментальную битву. Но для человека это было смертельно. Джон был совершенно прав, видя угрозу в том происшествии в Хайнагуми. Когда в битве сталкиваются два зверолюда, то схватка начинается еще до того, как они обнажат клыки. Они будут распространять друг на друга свои ярость и ненависть, доказывая свое превосходство, пока один не поглотит или не победит другое. А пока они будут грызть друг другу глотки, их ненависть будут отравлять землю и воздух. И подобно наполненному сосуду, люди не в силах выдержать подобное. Доказательством тому служили люди, что уходили в лес на охоту, а позже их находили с помутнённым рассудком. Это меньшее, что могло их ждать. Когда Торак отдал приказ, все люди, что прибыли вместе с ним, быстро увели с собой остальных – только пара снайперов заняли свои позиции в относительно безопасном удалении от них, где-то наверху, под высоким потолком. А пока Медведица сопровождала людей к выходу, Орёл всеми силами сдерживал двух неустанно бьющихся жрецов. Прокрутив пару раз в воздухе копьё, для баланса, Торак неторопливо направился в сторону Филин: — Я полагал, что у Верховной жрицы будет больше чести. Нападать безо всякого ведома, да еще и на людей, которые не могут дать должного сопротивления? Значит, таковы ваши принципы? Филин лишь задрала голову ещё выше, с таким леденящим спокойствием, словно минутой назад ей вовсе не отрубали руку: — А ты без зазрений совести продолжаешь защищать людей, игнорируя задание, которое я тебе дала? — Это не значит, что нужно нападать на людей! — Это значит, что ты не справляешься со своей задачей! Ты бы уже давно нашел демона, если бы хотел защитить этих людей. Но ты продолжаешь упрямиться, — она взглянула на копьё в руках парня, — Ты даже не в силах должным образом управлять божественным орудием. Не желая больше ничего слышать, Торак кинулся вперед. — Душа каждого умершего Бога хранится в этом артефакте, — продолжала волчица, с гордой улыбкой отражая один удар клинка за другим, — и ныне этим камнем управляет Адольф. Чем же ты его обидел при жизни, что даже сейчас он не слушает тебя? Пусть и с одной рукой, жрица легко продолжала отражать атаки и уклоняться, словно ей это совсем ничего не стоило. Она… была права. Торак мог использовать артефакт Хёки как копье, но больше никаких привилегий оно ему не давало. Он не был признан им и, соответственно, не мог использовать весь его потенциал. Словно сам Адольф не признавал его достойным. Однако, Торак в этом признании и не нуждался. Этот артефакт сейчас был лишь оружием, которое он легко мог бы заменить на другое, если б оно только было рядом. В конце концов, он никогда не верил в то, что может быть Оками, и от того не питал никаких надежд и рассчитывал только на свои силы. Ему удалось ранить волчицу очередным размашистым ударом – глубокая рана разошлась по ее животу, обнажая мышцы и часть ребер. Ответ себя долго ждать не заставил, и сразу после Филин атаковала своей большой лапой в ответ. Но если её собственная рана тут же затянулась новой кожей, то травмы Торака в виде четырех глубоких порезов лишь кровоточили и болели, пока даже не думая затягиваться. — Я покажу, что значит – владеть артефактом Хёки, — протянула жрица с отвратительной зубастой насмешкой. Торак уже видел, что представлял из себя артефакт в её руках – небольшой блестящий кинжал, на вид выточенный изо льда – и потому не сильно переживал на этот счет. Но понял, что ошибся, когда, исчезнув из его рук, копьё не обратилось кинжалом в лапе старухи. Вместо этого тусклый свет покрыл её когти и зубы. Тораку ничего не оставалось, кроме как в ответ обнажить и свои клыки. Старуха была удивительно быстра. То и дело размахивая когтистыми лапами, она наносила один удар за другим и щелкала пастью в воздухе в попытках зацепиться за что-то. Здесь её огромные размеры сыграли с ней злую шутку — только благодаря этому у Волка получалось уходить от всех её атак целым. Но ему всё не давала покоя одна вещь. Филин была слишком сильна. Конечно, жрицы и жрецы обязаны быть сильными, чтобы быть в состоянии защитить своего Бога, но эта волчица будто вышла за все рамки разумного. По мере того, как всё больше и больше затягивалась их битва, старая, но гордая и величественная жрица Хёки скинула с себя свои церемониальные одеяния. Наконец, она предстала в своём настоящем облике. Шерсть местами опала и, взамен ей, выросла блестящая чешуя. Всё её тело неестественно вытянулось, от чего кожа натянулась настолько, что выпирающие от худобы ребра стали видны ещё чётче, чем прежде, а живот впал так, будто в нем совсем не было органов – казалось, талию можно было обхватить одними руками. Но вместе с тем, сама волчица ужасно выросла — вместе с вытянувшейся шеей и ещё более длинным, тонким, покрывшемся чешуей хвостом, в длину она оказалась не менее 10 метров. И без того огромная, теперь она могла сравниться размером с крупной кобылой и вполне могла проломить потолок, если бы только он был. Это было существо, совершенно ничем не походящее на волка. И это то, во что от многих метаморфозов превратилась волчица спустя более сотни лет жизни, и это явно был не предел. Это было похоже на то, чем стал Торак, когда потерял контроль над своим искусством, будучи ребёнком. Их отличало только то, что Филин была в сознании – по-крайней мере она была в состоянии ругаться и проклинать Торака, не прекращая рушить всё вокруг. Теперь он находил крайне странным то, что Филин вообще могла использовать артефакт Хёки. Даже будучи жрицей, должна ли она быть в силах использовать мощь своего бога в таком размере? Мало кто доживал до её возраста по одной простой причине — контролировать своё искусство становилось всё тяжелее, и если ты не Бог или не имеешь благословения - до ста лет дожить было тяжело. Но Филин уже куда больше, Богиней она не была, и благословение ей никто дать не мог. А даже если кто-то и давал, то тот Хёка уже давно мёртв, и его слово ничего не значило. Тогда Торак задумался. Когда Адольф скончался, парень не помнил, чтобы церемония упокоения прошла как следует. Вернее, он слишком хорошо её помнил, чтобы упустить из виду одну деталь - ни он, ни маленький Сокол тогда не получили в качестве своей доли его сердце. А ведь по традиции оно должно было достаться либо Соколу, либо другому ближайшему родственнику. Никто из соплеменников не заметил этого, поскольку не сильно вмешивались в дела семьи Хёки, а сами мальчишки ещё даже не до конца понимали всех тонкостей этой церемонии. Лишь сейчас он понял. И это многое прояснило. Филин сама убила Адольфа, когда поняла, что направить его в нужную сторону уже не получится. Наверняка её к этому подтолкнуло появление Торака. Не появись он в клане, то, возможно, однажды жрицы таки смогли бы убедить Адольфа напасть на город. Торак же стал помехой, которая влияла не только на Хёку, но и на его будущего преемника. Филин убила Адольфа и сама забрала его сердце. Убийство его и предыдущих Богов — это и давало ей возможность продолжать жить и скрывать своё обезображенное тело. Не поглоти она сердце Адольфа — его воля перешла бы в артефакт и, озлобленный, он бы не позволил ей даже прикоснуться к камню. Но в результате её поступка воля умершего Хёки не только была рассеяна, как пыль на ветру, но и дала старухе невиданную прежде силу. Силу, сравнимую с силой Бога – да, пожалуй так оно и было. Возможно, когда-то через поедание сердца и наследовалась сила Божеств, и с течением времени это перетекло в обычную церемонию упокоения для всех волков. Съев сердце Адольфа она, конечно, не стала Хёкой, но силу приобрела не меньшую, чем Бог мог раскрыть. Но сколько волчьих сердец она съела за всю свою жизнь? Её облик говорил, что их было немало. Покойные жрецы и жрицы, безродные волки, все прошлые Хёки – она присвоила себе их силу. Битва продолжалась. От прежнего зала резиденции уже мало что осталось - стены были разрушены, сыпался потолок, от мебели и вовсе остались лишь щепки. Оба они уже устали. Атрибут артефакта Хёки заключался в полной блокировке волчьего Искусства, потому одна-единственная царапина могла лишить любого Волка его сил, что означало неизбежную смерть. Но против Торака это было бессмысленно. Как уже было проверено в ночь у старого дуба поодаль от Вороньего мыса, Атрибут Хёки на Торака не влиял. Поэтому Филин продолжала наносить один удар за другим, уповая лишь на мощь своих когтей и клыков, а Торак - уклонялся и контратаковал. Но Филин уставала всё больше и больше. Её удары были чудовищно мощны, но поспеть за Волком она не могла, и чем больше бой затягивался, тем больше ран получала она сама. Это был момент, когда их силы, наконец, сравнялись. Торак обнажил клыки и с глухим рыком кинулся на волчицу, явно целясь в шею - этот удар вполне мог стать решающим, но в последний момент он передумал и одним рывком отпрыгнул назад. В тот же миг в место, где он был ранее, с ужасающей скоростью упал булыжник, расколовшийся на множество осколков и оставивший после себя вмятину в полу. После такого удара выжить было бы чудом. Два жреца, которые прежде были отвлечены Медведицей и Орлом, пришли сюда. Теперь Торак был один против троих озлобленных волков. Этот момент стал небольшой передышкой для них всех, когда единственное, что они делали, так это неторопливо шагали по кругу, неотрывно следя друг за другом, выжидая момент для атаки. Бой Филин и Торака длился недолго, скорее даже меньше часа, но было ощущение, что прошло больше половины суток, и от того наслаждение по наступлению тишины было ещё больше. Но это была лишь небольшая передышка. Из разрушенных коридоров резиденции стали доносится шаги – все люди уже были эвакуированы из здания, потому новый гость должен был быть кем-то из соратников Филин, что заставило парня напрячь все свои мышцы и готовиться к худшему. Но прежде, чем он успел хотя бы размять пальцы, он понял, что бояться было нечего. — Премного извиняюсь за опоздание. Кое-кто ранил моего дорогого друга и мне нужно было убедиться в его безопасности. Но не переживайте, теперь я здесь. Сокол вышел из-за разрушенной стены ровной походкой и с безмятежной улыбкой на лице. Как и всегда, голос его был ровным и певучим, словно место, куда он пришёл, вовсе не было полем битвы. Оглядев жрицу и её соратников, а затем Торака, он хмыкнул и кинул холодный взгляд на Филин: — Как знал, что ты найдешь способ сюда попасть. Ты довольна? Добилась, чего хотела? — улыбка на его лице сменилась пугающе мрачным спокойствием. Он показательно грустно вздохнул, — И почему я не удивлен твоему омерзительному облику… Филин ничего не ответила, только глухо прорычала сквозь оскаленные зубы. Никогда еще Торак не был так рад видеть этого парня. Он уже жалел, что стал реже навещать клан лишь из-за неприязни к Филин, морду которой Соколу приходилось видеть каждый день. Парень не мог не улыбнуться. Сокол быстро переметнулся на ту сторону, где стоял Волк: — Ласка недавно была принята в ученицы жриц, но они использовали её кровь, чтобы обойти волю Соты, — быстро сказал он, приблизившись достаточно близко, чтобы его слова не достигли чужих ушей. Всё время, что он говорил, Сокол не отводил от жрицы и её соратников хищного взгляда, не желая упускать ни единого движения, — Сейчас она на вашей территории и натворить успела немало, поэтому тебе решать, как её судить. Торак нахмурился и стал перебирать в голове события этого вечера. — Она перебила многих моих людей. У них за такое принято казнить, — он подобрал с пола длинную палку, наиболее похожую на привычный шест или копье, и прокрутил её в руке пару раз, находя баланс, — Но мы не люди, и она тоже не человек. Парень вышел немного вперед, вновь вызывая старуху. Она приняла вызов, но вместо неё навстречу юноше вышли её подчиненные. Она решила выжидать и залечивать раны до тех пор, пока не придумает, как обойти иммунитет Торака к Атрибуту Хёки. А раз уж здесь теперь был сам Хёка, весь её план мог вот-вот сорваться. Опасения Филин оправдались, когда Сокол аккуратно убрал из руки Торака шест и взглянул на нее со всей злобой, какую только мог в себе хранить. В тот миг сияние на клыках и когтях Филин потухло, а в руках Торака возникло то же белоснежное копье, что и прежде. Волчица замешкалась. — Как долго ты собирался это скрывать? — Извини, братишка, — рассмеялся Сокол, — Нельзя раскрывать всем всё сразу. Поверь, причины молчать были. Торак не стал расспрашивать – он уже догадывался. Сокол получил титул Хёки, а значит, что в решении на использование артефакта его слово играет бо́льшую роль, чем безымянные духи в самом артефакте. Это не могло не радовать. Однако, теперь парень задумался о другом. — Есть вещь, которую тебе нужно знать, — неуверенно начал он, — Я думаю, что это она убила Адольфа и съела его сердце, чтобы не дать его воле сохраниться... Артефакт Хёки подчиняется ей, потому что сейчас в нём воля другого Бога. Сокол тут же помрачнел. Они оба уже давно догадывались, что Филин была причастна к смерти их отца - для Сокола родного, для Торака приёмного - но и не думали, что вправду однажды узнают ответ. Молодой Хёка поднял на старуху свои полные гнева глаза: — Тогда позволь мне самому разобраться с ней. Торак кивнул, и схватка началась вновь. Сокол кинулся на Филин и словно из воздуха достал легкий клинок. Он был подобен простому, чуть изогнутому лезвию, вместо рукояти у которого был простой слой белой ткани, но даже так было ясно, что это - воплощение силы Хёки. Пробудившийся Бог мог использовать свои силы, как сам того желал, и в отличии от Оками, которому требовался артефакт, другие Боги в подобным камнях не нуждались. Взяв клинок в зубастую пасть, Сокол нанес размашистый горизонтальный удар. Если бы Филин не среагировала вовремя и не ушла назад, то поперек ее тела наверняка уже зияла бы обнажающая все внутренности рана. Но Филин не была намерена сдаваться. Пусть даже её искусство было ослаблено от пары мелких ран от меча Сокола, она была готова биться в те последние минуты, что ещё будет стоять на ногах. Торак не имел возможности наблюдать их схватку достаточно внимательно – на его долю выпала битва с двумя приспешниками старухи. К счастью, они уже были ослаблены Медведицей и Орлом ранее, что было хорошо видно по их сбитой походке. Но даже так они всё ещё оставались грозными противниками. Даже если бы артефакт полностью подчинялся ему, Тораку было бы недостаточно просто ранить их. Поэтому он молился о том, чтобы Медведица и Орёл были целы. Он продолжал наносить волкам один порез за другим, размахивая копьем, словно двуручным мечом и пользуясь тем, что теперь имел небольшое преимущество из-за большего радиуса действия своих атак. Лапы жрецов его почти не достигали. Атмосфера в зале полностью переменилась, когда у Сокола наконец получилось ранить Филин. Пусть их оружия и имели одну и ту же природу, меч, который Сокол создал для себя из воздуха, не имел воли, и потому ничем не был ограничен и был самым страшным оружием против старухи. Один небольшой порез означал для неё поражение. Увидев, как на безобразной коже жрицы проявилась пара капель крови, Сокол улыбнулся во все зубы, еле сдерживаясь, как бы не обратиться в волка и не откусить ей и голову заодно. С этого момента был начат отчет до её неизбежной гибели. Жрецы, понявшие это и ничем не способные помочь госпоже, сдались. — Ра-а-а! — проревела Филин, поняв, что прежняя мощь ей больше недоступна. Даже простое внушение больше не работало. Ярость переполняла её тело настолько, что оно начало виться, точно змеиное, даже без её ведома. Она собрала воедино все силы, что у неё остались, и бросилась вперёд с разинутой пастью, точно дикий зверь. Даже если неизбежно погибнет, то хоть ранит своего противника - видимо, так думала Филин, предвкушая, как её клыки проткнут его кожу. Но Сокол не дал ей сбежать и пронзил мечом безобразное тело. Обратная сторона лезвия вышла с другой стороны её живота и намертво вонзилась в пол. Торак же что есть силы, ударил её лоб обратной стороной копья, а другой - проткнул её толстую шею и также пригвоздил к полу. Обессилевшие жрецы так и остались лежать на полу, словно следуя примеру старшей. Но Филин продолжала неразборчиво что-то рычать и извиваться как змея, окончательно потеряв рассудок. — Как вы можете… демона?!.. Убейте!.. — единственное, что братья смогли разобрать из её слов. Клацнув зубами, Торак ухватился обеими руками за её верхние клыки. На них всё еще ощущалась сила Хёки. Пусть касание и не ранило, парень чётко ощущал, как руки начинало покалывать и как эта боль медленно доходила до самых костей, перетекая к локтями и плечам. Но Торак игнорировал её. В этой своей форме она была невероятно огромна. Своей пастью она могла без особых усилий раскусить его тело пополам, а её клыки были длиной почти равной его локтю. Это нагоняло страх, но вместе с тем и отвращение.. Собрав ещё немного сил, Торак вырвал её клыки и, точно кинжалы, воткнул обратно в её же пасть - одним он пронзил нёбо, а другим пригвоздил к полу нижнюю челюсть. — Ты пожалеешь… — продолжала глухо рычать волчица, захлебываясь в собственной крови, — Как посмел какой-то грязнокровка защищать демона?!. Ритуал должен свершиться. Если не остановить его… — Я разберусь с Широй и без твоей помощи, грязная сука, — сквозь зубы протянул Торак, ногой вдавливая огромную голову в пол и чудом сдерживаясь, как бы не убить её прямо сейчас. Цокнув от досады, он кинул взгляд на Сокола, уже безмятежно сидящего рядом в своей человеческой форме и поглаживающего свой пушистый волчий хвост. — Как я уже сказал ранее, — улыбнулся он, но было хорошо видно, что он всё ещё зол, и хвост гладил лишь для того, чтобы занять руки, — Право выбирать наказание для неё я предоставляю тебе. — Она убила твоего отца. — Нашего отца. Он воспитывал и тебя тоже, — поправил парень совершенно спокойным и ровным голосом, а затем вдруг перевел от чего-то печальный взгляд на старуху, — Я просто держу в уме факт того, что моя мать была одной из тех жриц. Если я убью её, и окажется, что это она меня родила, то это будет несколько… неправильно. Это заставило Торака задуматься, как следовало поступить. Но не о том, что убивать - неправильно; он размышлял, как наиболее болезненно забрать её жизнь, чтобы под конец она раскаивалась и сама молила о смерти. Когда он уже думал схватиться за копье, чтобы нанести волчице ещё несколько ран, то услышал неподалеку до боли знакомое цоканье когтей по полу. Осторожным, не быстрым бегом, к ним примчалась Медведица в своей звериной форме, а верхом на ней, точно на лошади, сидела Тара. Торак не сразу поверил в то, что видел. Медведица была сильной и гордой не меньше, чем Филин, и хоть её размер вполне позволял ей держать на спине некрупных людей, парень никогда бы не подумал, что она вправду допустит такое. Ему всегда казалось, что она скорее наденет ошейник и залает, чем позволит кому-то оседлать себя. Будучи далеко от парней, Тара прокричала что-то о том, что все люди были успешно эвакуированы из резиденции на достаточное расстояние, чтобы можно быть хоть полностью его разрушить. Беспокоило только, почему сама Тара всё ещё была здесь, но ответ пришел на ум быстро: у неё за спиной был небольшой рюкзак, от которого разило медикаментами, а на лапе и шее Медведицы виднелись несколько багровых бинтов. “Опять она за свое” — подумал Торак, чуть хмуря брови. Тара, похоже, совершенно не думала о собственной безопасности… Он думал прямо так и сказать ей, но вместо него эти мысли донесли внезапные действия старухи, что прежде лежала почти неподвижно на земле. Все еще прикованная к полу копьем, она вдруг начала яростно извиваться, совершенно при этом не разбирая, кого бьет своим хвостом. Изрывая когтями пол, она не прекращала противно и хрипло рычать, словно хотела всех оглушить. Точно дикий зверь. Как крыса, загнанная собаками – обезумевшая настолько, что, наплевав на себя, была готова кинуться на врага. Поняв, что к чему, все тут же разбежались по сторонам, чтобы не попасть под удар мощного хвоста чудовища-жрицы. Когда она смогла своими рывками расшатать копье и меч, которыми была прикована, и освободиться, они едва отбежали от неё на достаточное расстояние. Сокол неприметно махнул рукой, после чего меч, оставшийся по другую сторону зала, растворился в воздухе и вновь возник у руке парня. Одновременно с этим к Тораку вернулось и копье - обернувшись мягким светом, оно в виде обычного небольшого камушка притянулась к его руке, после чего вновь обратилось копьем. Через пару секунд к ним примчалась и Медведица с Тарой на спине. Убедившись, что никто не пострадал, они устремили свои взгляды на Филин. С первого взгляда могло показаться, что она бежала к ним, но это было не так. Она была там же, где и ранее. Просто она росла. В своих волчьих обличиях все волки были несколько крупнее, чем в человеческих формах. При трансформации в человека, вся лишняя масса сгорала, а при обратной - наоборот, ускоренно наращивалась. Это забирало много драгоценных энергии и сил, поэтому многие старались как можно реже менять форму. Торак, в идеале освоив свое искусство, приловчился к этому. Сокол и остальные тоже не имел с этим трудностей. Но даже у них были свои ограничения. Они ни за что не могли стать больше, чем уже были, как бы того не хотели. Было попросту невозможно за пару мгновений нарастить так много массы тела. Но Филин, по-видимому, эти законы не касались. Она выросла в ещё более отвратительное чудовище, чем прежде, а все её раны исчезли – вновь отросла отрубленная ещё в самом начале лапа, глубокие порезы от лезвия копья затянулись, словно их никогда и не было, а острые и длинные клыки снова зловеще поблескивали на тусклом свету луны, что выглядывала из-за разрушенной крыши. Но на этот раз в глазах жрицы не было ни капли разума. Только чистое безумие, направленное отчего-то лишь на одну Тару. — Похоже на образ какого-то древнего дракона. Надеюсь хоть огнем оно не дышит. — Не время для твоих шуток, Анен, — сквозь зубы выдал Торак, снова готовясь драться. — Правильно. Потому что время молиться! Торак хотел выругаться, но не успел - нашедшее свою цель, чудовище, которым стала Филин, ударило своим хвостом. Волки кое-как успели пригнуться, и судя по ужасному грохоту разрушившейся стены позади - им очень даже повезло. — Помнишь, что было в ту ночь в поле, поодаль Вороньего мыса? — вдруг спросил Торака Сокол, не отводя от монстра взгляда. Не ждя ответа, он тут же и ответил, — Это оно. Хоть Атрибутом Хёки я и заблокировал её искусство, она потеряла над ним контроль. Разум Филин ослабел, выпустив весь гнев на свободу, и теперь чудовищу, которым является каждый из волков, ничего не мешало буйствовать. Торак ужаснулся, наблюдая за ним. Даже не столько от вида Филин и страха, сколько от знания, что сам он тоже однажды потерял контроль. Его пугала сама мысль, что он был “этим” однажды. — Отец не смог ничего сделать с этим, даже имея подчиняющийся ему артефакт Хёки, — произнес Сокол, намеренно не упоминая при всех о прошлом Торака. Тот еле заметно кивнул в знак благодарности, — Не знаю даже, сможем ли мы её одолеть теперь… — Конечно сможете! — решительно вынесла Тара, ни секунды не раздумывая, — Ведь я буду молиться за вас! Филин, ставшая ужасно неповоротливой от своего роста, вновь нанесла удар. От него увернуться было уже проще, но судя по усиливавшемуся оскалу, в следующий раз она кинется уже с разинутой пастью. Торак прокричал: — Говорю же, хватит! Как ты можешь продолжать шутить, когда нас здесь всех вот-вот захоронят заживо?! Почему она вообще хочет тебя убить?! — Ну, я слегка нагрубила ей прежде, чем ты отрубил ей руку… Он уже было оскалился и хотел идти прямо к девушке, но прежде, чем успел сделать хоть один шаг навстречу, Медведица перегородила ему путь: — Я останусь защищать, а вы с Хёкой отвлеките жрицу. Её голос был как всегда холоден и спокоен. Это разозлило парня еще больше, и, сжав зубы, чтобы не срываться еще сильнее, он выпалил: — Вы знакомы всего пару минут! Что такого успело произойти, что ты уже встаешь на её сторону?! — Четыре часа, двенадцать минут. Я за это время узнала достаточно. Она особенно нужна нам сейчас, если не лгала о себе. Глядя в её полные решимости глаза, Торак больше ничего не смог сказать. Эта девушка почти никогда не ошибалась и не позволяла себе доверять людям лишь из-за пары хороших слов. Торак мог не верить Таре из-за своих подозрений после банкета в Хайнагуми, но Медведице не верить никак не мог. — Приступайте. Быстро, — не говоря больше ничего лишнего, он и Сокол направились в сторону бушующей старухи, уже идущей к ним навстречу с разинутой пастью. Медведица парой легких движений убрала бинты с шеи и руки, раны на которых уже зажили, и, поправив длинный плащ за спиной, вернулась к Таре. — Если провалитесь, то будете в ответе за гибель гетто и одного Бога, — негромко протянула она, несмотря на весь хаос вокруг. — Я впервые буду делать это на практике, но буду очень стараться, — едва заметно заикаясь от волнения, Тара села на холодный пол и подобрала под себя ноги, — Благодарю вас за поддержку. Можете лично убить меня, если провалимся, я не окажу сопротивления. Глубоко и медленно вздохнув, она закрыла глаза, сложила перед собой руки в замок и еле слышно начала что-то нашептывать. Филин продолжала рушить всё, чего касалась. Потолок уже обвалился, от стен остались лишь обломки. Везде то и дело торчали железные опоры здания и искрились разорванные провода, а в дальних углах слышался рев огня. И воздух вокруг стал совсем холодный от наступившей ночи. Торак видел расстилающийся вдали город, уходящие за горизонт горы и прячущуюся за ними голубоватую полосу облаков, что была освещена прячущимся по другую сторону земли солнцем. Набрав в грудь побольше воздуха, и медленно выпустив его уже в виде серого пара, он с усилием отвел взгляд. Это было не подходящее время для любований. Он стоял на одной из уцелевших стен, там, где когда-то был потолок, и свысока наблюдал за монстром перед собой. Пусть из-за большого веса и размера её скорость была ограничена, она всё ещё была страшным соперником. Удары обезумевшей Филин были не так быстры, как раньше, но вместо этого до ужаса разрушительны. Каждый раз, когда она била лапой и промахивалась, на полу оставались вмятины, больше похожие на кратер. Недолго осталось ждать, когда и пол под ними провалится. Они с Соколом выходили попеременно. Пока сейчас молодой Хёка наносил монстру мелкие порезы и бегал вокруг него, как назойливое насекомое, Волк потихоньку восстанавливал силы, чтобы вскоре подменить парня. Убить чудовище они вряд ли были бы в силах – в доказательство этому на шее Филин зияла дыра от копья, кровоточащая и наверняка скрывающая за собой поврежденные и артерии, и позвоночник, вот только самой волчице до неё совершенно не было дела. Прежде, чем сделать шаг вперед и вернуться на поле битвы, парень кинул взгляд в сторону, туда, где остались Тара с Медведицей. Как и велела последняя, Торак с Хёкой отвлекали монстра на себя вот уже на протяжении пятнадцати минут, если не больше, и всё это время бывшая Жрица то и дело пыталась приблизиться к девушкам. Но даже понимая всю опасность ситуации, Тара продолжала сидеть на холодном полу и, держа у лба сомкнутые ладони, не прекращала быстро бормотать что-то про себя. Похоже, она и вправду молилась. Торак слышал, что молитвы могут придать Богам сил, но Тара не была членом клана Хёки. Он понятия не имел, как это могло помочь сейчас. Но раз Медведица за неё заступилась, то это могло иметь смысл. Уж хотя бы ей он хотел верить. Соколу снова пришлось опасно приблизиться к старухе и отрубить ей несколько пальцев одним замахом, когда она уже почти отвернулась от него. Долго так продолжаться не могло. Словно читая его мысли, Филин приступила к более решительным действиям. На сей раз она полностью проигнорировала действия Хёки и даже несмотря на полученные раны продолжила идти к девушкам. Медведица, прежде следящая, чтобы в сидящую на земле Тару не попали разлетающиеся обломки пола и стен, приготовилась защищаться. Торак мигом спрыгнул и помчался на подмогу, но, кажется, все-таки не успевал. — Стой-стой-стой-стой-стой!! — послышался крик Сокола. Он рубанул волчицу ещё несколько раз, а затем впился клыками в живот, но её это ничуть не остановило. — Живо уходите оттуда!! Это была скорее мольба, чем приказ. Торак понимал, что не сможет остановить упрямое чудовище, даже если сможет вновь пригвоздить его тело к полу. Пока он думал об этом, ему на глаза попалась большая трещина. Это был хороший шанс. Опоры, что держали этот пол, уже были на полпути к уничтожению - лишь чудом они все еще выдерживали и вес жрицы, и её мощные удары. Торак что есть силы вонзил копье в одну из трещин со всем своим весом. Прямо под лезвием раздался металлический звон перерезанной балки – где-то в глубине бетона сломалась одна из опор пола. Много прежних ударов приходили почти в одну линию и здесь было еще несколько повреждений, и потому следующий шаг тяжелого монстра стал последней каплей в переполненном сосуде. По всему полу от лапы жрицы, до копья Торака и дальше разошлась огромная трещина. Опоры, что держали всю эту конструкцию, наконец не выдержали. Филин неизбежно провалилась на нижний этаж, но своим весом сломала и следующий пол, и кажется еще несколько после. Задыхаясь от усталости, Торак уже было улыбнулся. Восстанавливая дыхание, они с Соколом переглянулись — у того тоже уже не было сил даже сказать что-то, и вместо этого они только обменялись кивками. Но там, где прежде были Тара с Медведицей, теперь никого не было. Старая обезумевшая жрица все же успела схватить их. Они провалились в темный подвал и избежали участи быть раздавленными множеством обломков лишь потому, что были закрыты телом монстра. Из хорошего — они были живы и целы; из плохого – перед ударом Медведица прикрыла девушку, и рана была достаточно серьезной, чтобы забрать у неё возможность драться. То, как быстро все поверхности рядом покрылись свежей кровью, лишь пугало еще больше. Тара также была задета – несколько ссадин на оголенных руках, множество царапин и возможно даже несколько вывихов. Она довольно легко отделалась, но даже для человека это могло быть опасно. И несмотря на это, осторожно поднимаясь с пола, она продолжала что-то нашептывать. Медведице удалось оттащить её подальше от тела Филин, но больше ни на что они не были способны. Если Тара прервётся, то всё будет напрасно, а потому даже просто отойти от неё волчица не могла себе позволить. Но не успевшая даже подумать об этом, она почувствовала легкий толчок в бок. Продолжая что-то шептать, Тара подначивала Медведицу подняться и легонько кивнула, словно обещая, что будет в порядке. К тому времени жрица уже пришла в себя после падения и её длинное, змееподобное тело лениво поднималось. Роняя всё, чего касалась, она зашагала к девушкам, всё также глухо рыча, словно больше ничего другого больше и не могла. Наконец, с разинутой пастью она бросилась на Медведицу. Волчица сделала выпад в сторону, чтобы увести атаку подальше и привлечь монстра на себя. Ей удалось выиграть пару секунд, когда Жрица упустила её из виду и была укушена в плечо. Разрыв мышцы мог помочь сдержать её еще ненадолго, но мощное тело монстра оказалось прочнее, чем можно было подумать. С усилиями, ей все же удалось оторвать от Филин кусок, в результате чего одна из лап старухи теперь могла лишь бессильно свисать к полу, лишенная своей опоры. По крайней мере, на одну конечность старуха теперь стала беспомощнее. В ответ она закинула голову вверх и громко прорычала, но это было совсем не от боли. Она лишь злилась всё больше и больше. Ничуть не взволнованная потерей лапы, она схватилась челюстями за обнаженную плечевую кость. А после, одним рывком оторвав несчастную конечность, словно она была каким-то жалким мешающимся грузом, Филин изогнулась и взмахнула хвостом. Медведицу отбросило глубоко за пределы освещенной луной зоны. Только звонкий скулеж раздался эхом из темноты, и тут же затих. А лапа Филин вновь отросла. Тогда она направилась к Таре. Филин перенесла вес своего тела на задние лапы, чтобы не упасть, и занесла свою когтистую лапу, после чего молниеносно нанесла удар. После этого зажмурившаяся от страха девушка, обнаружила себя уже прикованной к стене. Пара острых когтей оцарапали её руки и вонзились в стену, сковывая заложницу точно за решеткой. Другие же разорвали одежду и впились в её грудь. Из-за боли Тара кое-как сделала новый вдох, будучи даже не в силах закричать. Ей даже не нужно было опускать голову, чтобы увидеть, как именно была ранена – она всем своим существом ощущала, как острые когти Жрицы вонзились в её плоть прямо меж ребер, и как по всему телу, к ногам потекла теплая кровь. Но даже когда силы дышать вернулись, вместо простого крика из её горла вырывались строчки молитвы. Сквозь боль и сбившееся дыхание она не прерывала чтение ни на секунду. Вероятно, это и было причиной, почему вместо Нечестивого она, начав буйствовать, сделала свой целью её. Даже будучи с затуманенным рассудком, она чувствовала, откуда исходит угроза. Вот только с каждой секундой Тара ощущала, как смысл всего этого всё больше угасал. Да, Остин как в воду глядел, говоря, чтобы она остерегалась злобной старухи. Добром это не закончилось. Когда она докричала последние строки молитвы, весь этаж накрыло оглушающей тишиной. Ничего не произошло. Было лишь слышно, как тяжело дышит стоящее перед ней чудовище, и как, нервно дергая длинным хвостом, оно сбивает попадающиеся на пути мелкие камушки. Но прежде, чем она нанесла последний удар, откуда-то сверху вниз пролетела яркая вспышка. Она была так быстра, что её светящийся хвост развивался в воздухе ещё несколько секунд. То было копье Хёки - оно пронзило шею зверя и, хоть и не прошло насквозь и не пригвоздило плоть к полу, нанесло весомый удар. Это заставило Филин упасть и в конвульсиях пытаться хоть как-нибудь достать надоедливое оружие. Тара упала бы на пол без сил, если б в последний момент её не поймал Нечестивый: — Почему ты оказываешься без верхней одежды каждый раз, когда жертвуешь собой? У той не хватило сил, даже чтобы ответить – только кивнула, тяжело дыша от ран. Уложив её у стены и накрыв своим плащом, Торак вернулся к Филин. Он вытянул копье из плоти бушующей жрицы, чудом избежав участи не быть ударенным частью её извивающегося тела, и, хорошенько замахнувшись, нанес косой удар. Также, как и до этого, за ударом последовала тусклая лента света, а волчица взревела пуще прежнего. Её кожа была прочна, а чешуя защищала не хуже металлических доспехов, но плоть была рассечена словно скальпелем. Все мышцы разошлись и выпустили наружу часть внутренних органов. Отчего-то, лезвие копья теперь было наделено Атрибутом Хёки, как будто теперь управляющий артефактом Бог принял нового хозяина. Но не эта внезапная перемена тревожила парня. Чем больше лилось крови, тем четче он стал замечать, что её потоки были неестественны. Вместо того, чтобы стекаться в одну большую лужу, вся жидкость тонкими струйками рассредотачивалась по всему помещению. Торак проследил взглядом за одной из дорожек, и на другом конце, в тени увидел только тусклый синеватый свет черного минерала. Только теперь он понял – они были в том подвале, где хранились умершие из-за Ширы животные. Каждая пролитая здесь капля крови текла к одному из столов, на каждом из которых лежало по трупу, будь то скелет, или ещё целое, мумифицированное тело. Наплевав на гравитацию, кровь поднималась вверх по столам и словно впитывалась в те черные кристаллы. Они поглощали её. Даже кровь Тары не стала исключением. Стекая на пол, капли крови также утекали куда-то в темноту. — Что за молитву ты читала? — в ужасе протянул парень, не зная, чего теперь опасаться больше. Скелеты из черных костей ожили. Впитав в себя достаточно крови, они обросли новыми тканями – мышцы, связки, кожа и мех или перья, – и теперь стояли на своих местах так, словно они никогда и не умирали. Зловеще поблёскивая своими новообретенными сине-голубыми глазами, они неторопливо спустились со своих пьедесталов. Кошки, собаки, птицы и даже пара змей – все они были чернее ночи, а когти и глаза поблескивали, как драгоценные камни. Угрожающе рыча, они единой колонной неторопливо окружили их всех. Прямо на Торака надвигалось несколько собак – они шли медленно, крадясь, словно зачитывали проклятия на своем языке. Но вместо того, чтобы напасть, они прошли мимо. Вся эта воскресшая армия была нацелена только на Филин. Наконец, первый удар был нанесен одной из кошек - при жизни она была уже совсем пожилой и не имела клыков, потому вместо них использовала черные минерализованными когти. Ими она впилась в глаза жрицы, словно хотела выдрать их из черепа. Следом последовал и другой маленький зверек. Собаки принялись рвать её кожу, пробираясь через прочные чешую и мех, словно их не было вовсе. А одна из змей — огромный десятиметровый монстр, труп которого чудом удалось выкрасть из зоопарка - обвила тело Филин нескольким кольцами. И пусть она была намного меньше самой жрицы, было ясно видно, что та была совершенно бессильна противостоять ей. А пока Филин разгрызали снаружи, мелкие зубастые крысы через открытые раны уже пробрались под её кожу. Раны, нанесенные копьем с атрибутом Хёки привели к тому, что бушующий зверь больше не мог регенерировать, как прежде, и был уязвим перед любыми атаками. А демонические последователи приводили в действие ужаснейшую казнь - съедение заживо. Здесь не хватало только одного - того пса, который был последним, чьё тело захватил Шира. Если все предыдущие больные покоились здесь, подобно музейным экспонатам, то тело пса было захоронено за резиденцией. Стоило Тораку вспомнить об этом, как раздался громкий вой, такой оглушающий, словно его источник был прямо под ухом. Все животные, услышавшие его, отступили. На пороге зала стоял тот пес. Вернее сказать, это был волк, телом которого Шира лично управлял несколько минут перед смертью носителя. Он был куда больше и мощнее, чем в прошлый раз. Его тело было крепким, мускулистым, и черный мех поблескивал на лунном свете, словно сделанный из стекла. А на голове проступали большие, черно-синие рога, словно высеченные из драгоценного камня. То был точно тот же минерал, что приводил несчастных животных к гибели. Но если в прошлый раз этот волк лишь рычал и буйствовал, подобно Филин сейчас, теперь он был предельно спокоен. Он смотрел на всё ледяными глазами, не то от усталости, не то от скуки, и когда оценил ситуацию – неторопливо прошел вперед. — Ты… чертов демон… — послышался слабый голос. К ослабленной Филин наконец вернулось сознание, но злобы в ней меньше не стало. — У тебя почти получилось забрать моё сердце однажды, — негромко произнес волк. Его голос был невероятно тихим и спокойным, но все также слишком сильно искаженным, чтобы понять, какого пола было это существо. Подойдя ещё ближе, он кивнул мордой в поклоне, — Я отвечу тебе равноценно, прими это с честью. С этими словами он проломил широкую грудную клетку и зверя и выгрыз его сердце. На этом вторжение в гетто было закончено.***
Время уже близилось к рассвету, когда место происшествия приводилось в порядок. У резиденции Огамигуми, запретной для многих, еще никогда не было столько людей - то были и другие группировки, и лекари, и множество волонтеров, вызвавшихся помочь. Так, неторопливо, почти уничтоженное здание приводили в порядок. Когда Филин испустила свой последний вздох, вся зловещая толпа зверей исчезла – они распались на те же черные минералы, которыми были до этого. И отчего-то казалось, что это была не последняя их встреча. Двое жрецов, что пришли сюда с Филин, погибли во время её буйства под множеством обломков. Тело же самой Филин, так и оставшейся в облике огромного монстра, было решено уничтожить крайне унизительным образом – было велено разрезать её тело на куски и оставить гнить под солнцем. “Пусть ни одна муха не посмеет к нему притронуться” — в завершение своего приказа говорил Торак. Для жрицы, верящей в то, что быть съеденной – лучший способ упокоиться, это был самый худший и позорный исход. Однако предложил это Сокол, а не Торак, отчего последнему было даже стыдно, что не он первый это придумал. Змея руководила всем, что здесь происходило – в конце концов, она единственная не участвовала в битве и кто не был ранен. Все остальные залечивали раны в стороне, хотя, учитывая их регенерацию, это уже больше походило на отлынивание от работы. Медведица была единственной, кто пострадал больше всех, но даже её раны уже почти затянулись и, попивая горячий чай, она беседовала о чем-то с лидерами Ину- и Мадарагуми. Но что волновало Торака больше всего, так это Тара, сидящая вдали ото всех и беседовавшая о чем-то с отцом. То, что она выжила, вполне можно было назвать чудом. У неё было сломано по-крайней мере одно ребро и она потеряла слишком много крови для человека, но несмотря на это, когда все покидали здание, она уже была способна худо-бедно идти на своих собственных ногах. Конечно, учитывая её раны, Торак ей не позволил, но сил в ней всё равно было предостаточно, чтобы отпираться. Парень наблюдал за ней всё время, пока они были здесь. У него было много вопросов и ещё больше догадок, но подойти и обо всем расспросить он не решался. Лишь когда она с отцом закончили разговор и, судя по всему, стали собираться уходить, он поднялся с места. — Можем мы поговорить? — сказал он, ещё даже не дойдя до них, и придерживая у лица маску. Перед Тарой в тайне личности уже не было никакого смысла, но волонтеры и другие люди вокруг всё ещё не должны были знать его. — Будет лучше, если мы перенесем переговоры на другое время, — спокойно, но строго произнес Льюис, чуть поклонившись в приветствии, — Ваши соратники устали. Им и вам нужен отдых. — Это не переговоры, а простая беседа. Как учителя с учеником. Он взглянул на Тару, ожидая её одобрение. То же сделал и Льюис. Девушка, недолго думая, мягко кивнула отцу: — Я постараюсь не задерживаться слишком долго. Они неторопливо вышли к небольшой беседке поодаль резиденции – небо у горизонта к тому времени уже начинало розоветь, от чего объемные перистые облака словно светились. А за их объемными тенями всё ещё виднелись звезды. Тара устроилась на лавке, то и дело поправляя мягкое одеяло на плечах и поглядывая на рассвет. Долгая ночь подходила к концу, что означало, что сейчас было самое холодное время суток. Заметив это, парень протянул девушке кружку горячего напитка, захваченного по пути к беседке. — У вас должно быть много вопросов, — еле слышно усмехнулась она, согревая руки о теплую кружку. Впервые за долгое время она обратилась к нему формально. — …Как твои раны? Тара рассмеялась, но длилось это недолго – почти сразу она схватилась за перевязанную бинтами грудь: — Могло быть и хуже, полагаю. Учитывая степень опасности того монстра, я легко отделалась. Это была… жрица? Вы говорили, что у вас был какой-то уговор. Торак сел на другой конец скамьи: — Да, был. Она полагала, что где-то в городе появился демон, и велела мне найти его. — Ах-х! Звучит очень ответственно! — Но до этого дня единственное, что я нашёл – это тела животных, которые он пытался захватить. Те создания в подвале – это все они. Они погибли из-за того, что часть их внутренностей заменялась черно-синим кристаллом, и когда мы пытались разгадать причину их появления, один из псов был полностью подчинен воле демона. В ночь, во время праздника в Хайнагуми, тот зверь убил много людей в подвале резиденции Огамигуми, — парень сделал паузу, думая, что говорить дальше. С каждой секундой продолжать изливать душу было всё сложнее, — Я убил его тогда, но это означало, что скоро появится новая жертва. Увидев твои черные ногти на празднике, я решил, что в этот раз демон нацелился на тебя. Я… сорвался. Прости. — Я очень сильно обиделась на вас тогда, но, так и быть, прощаю. В следующий раз хотя бы письмо напишите. — Н-но я написал! — То было от главного сутенера Хайнагуми, а не от вас. Это звучало строго, но правдиво, и поспорить Торак не мог, хоть то письмо и вправду было написано им от имени Хайна Ясо. После небольшой паузы, Торак продолжил: — И всё же, — сказал он вздохнув, снял маску с лица и повернулся к девушке со всей решимостью, — Я не хотел верить, что ты можешь быть связана с тем демоном, но то, что было сегодня, наводит подозрения. Что ты скажешь на это? Тара замешкалась, словно забыла все слова, и не сразу собралась с силами. — Ах-ха-ха… То, как вы это преподнесли… Боюсь теперь все мои попытки всё объяснить могут звучать как глупые выдумки. — И всё же?.. — Это… дело в религии Дегранда. Я немного приврала, когда рассказывала про Люпус Люмин. Люди правда узнали об этой вере несколько сотен лет назад от кочевников, но сама вера существовала дольше, чем всё человечество. Дело в том, что когда Бог умер, его тело, по преданиям, было захоронено, и кочевники уверяли, что его вены разрослись по всей земле и с давних времён дают им благословение и силу. Всё похоже на сказку, вот только позже ОСИ обнаружили, что Земные Артерии и правда существуют, а народ кочевников знал, как использовать их. Вернее, только они их использовать и могли. Потомки тех людей теперь служат в церкви Люпус Люмин. Торак задумался и оглянулся вокруг, вспоминая минувшую битву: — Хочешь сказать, что это Артерии заставили те трупы ожить? — Вся моя семья по материнской линии принадлежала церкви. Я прежде… никогда не делала этого, но, видимо, моя молитва и правда призвала силу Артерий. Но это было странно. По всем рассказам, которые я слышала, после молитвы союзники просто получают больше сил и их усталость снимается. Я и подумать не могла, что может произойти что-то подобное… Те звери, восставшие из мертвых, были словно в своей родной среде. Они не были мертвецами в привычном их представлении. Они выглядели разумными, словно никогда не умирали и не были простыми животными. Торак был уверен, что тем волком был Шира, чье тело было завершено окончательно, а остальное зверьё – его небольшая армия. — Шира смог завершить создание своего нового тела и был в облике того черного волка тогда, а прошлые неудачные экземпляры стали его подчинёнными. Если Артерии поспособствовали этому, несмотря на то, что обычно работают по другому, то есть только одно объяснение, — потирая подбородок, парень сделал паузу, точно обдумывая, правильно ли сделал выводы, — Может ли быть так, что ваш Бог Люпус Люмин – это наш демон Шира? — …Не исключено. Это вполне может быть его вторым именем. — Тогда у меня есть еще одно предположение. Ты ведь не человек? Тара опешила, но совсем не выглядела несправедливо обвиненной. Поколебавшись несколько секунд, она даже улыбнулась, словно с её плеч упал непосильный груз: — Кочевники были волками, как и все их потомки в лице служителей церкви. Эту тайну ОСИ я и сама узнала совсем недавно. Как раз после банкета в Хайнагуми. — Ты совсем не выглядишь и не ведёшь себя, как зверолюдка. — Конечно, я ведь росла, как человек! Да и, никто из моих предков эту свою особенность не проявлял. О том, что в человеке течёт волчья кровь, церковь убеждалась, только если он был способен прочитать молитву. Моя мать – прямая наследница титула Верховной жрицы храма, поэтому в моём наследстве сомнений никаких нет. И тем более, раз я смогла призвать на помощь Земные Артерии. Торак внимательно слушал и молчал. Тара же обхватила горячую кружку еще сильнее, словно замерзая: — После того банкета папа рассказал мне обо всем. У всей этой поездки в Орсейл изначально была лишь одна причина – узнать побольше о волках. ОСИ хотят наладить со зверолюдьми контакт, и верят, что только с вашей помощью можно восстановить мир. Прямо как в сказках. И в качестве бонуса – научить чему-нибудь меня, неофициальную жрицу-полукровку. — Это то, для чего вы с отцом пришли в резиденцию? Девушка позволила себе улыбнуться: — Да! Мы от лица ОСИ хотели пригласить вас всех в Дегранд. Там с вами всяко обращались бы лучше, чем здесь. — У меня не было особого желания покидать город… — Но ведь вы в последнее время оставляли полиции столько подсказок, что скоро они вас найдут. — Это не значит, что я собирался уходить. Тара вдруг рассмеялась так, как делала это всегда, лишь придерживая рукой перебинтованную грудь: — Тогда как на счёт небольшой сделки? Если ваш демон – это наш Бог, то было бы неплохо ещё и его заодно домой привезти. И раз так сложилось, что я наследная жрица, я помогу вам найти Люпус-Люмин. А вы взамен – приедете в Дегранд. Можете даже не навсегда – хотя бы в гости к моему дяде. Он будет очень рад. Больше причин отказываться Торак не нашёл, и, для формальности пожав руки, они заключили соглашение. — Эта жрица, — восклицала девушка, указывая на себя, — Будет лучшим проводником в поисках демона!