***
Когда сбегала из гетто, Змея делала все возможное, чтобы никому не попасться – никто не должен был знать о том, почему и куда она направляется. У нее был план – внедриться в штаб-квартиру расследования. Волчица даже приготовила все бумаги с подробностями своей идеи, которые была готова отнести на рассмотрение Медведице и Тораку – даже если бы у них оставались подозрения, они бы все равно одобрили эту идею. Ведь сил одних только волчат-помощников, шпионящих на территории города, может быть недосаточно. Змея даже уже договорилась с отцом Тары о том, что он пристроит ее к себе в качестве своей служебной собаки и будет помогать. Вот только весь план пришлось пересмотреть – темной ночью, по пути к Медведице, Змея встретила нескольких человек. То были члены банды Инугуми – те, в чьем распоряжении была власть почти над всеми территориями гетто, за исключением Хайна- и Мадарагуми. Змея лично знала лидера Инугуми – троица волчат-щпионов тесно работала с ним, потому никогда не думала об этой группе плохо. Но люди, которых она встретила, явно отличались. Они скрывались в одном из темных коридоров своей резиденции и перешептывались, обсуждали свои планы. Змея бы просто прошла мимо, даже не дав им узнать о том, что она их заметила, если бы только не украдкой не услышала то, что не могла игнорировать. Эти люди знали о некоторых грядущих планах гетто и обговаривали возможности их саботажа. И с особенным злорадством они обсуждали то, насколько ужасными могут быть от этого последствия. Это заставило Змею передумать и сжечь все документы, которые приготовила. Она узнала этих людей. Это были те, кто около полугода назад переметнулся сюда из Мадарагуми под гнетом предыдущего главы Генриха. Вся верхушка гетто считала, что публичная казнь того мужчины усмирит пыл всех, кому Нечестивый был неугоден, но, видимо, даже это кровопролитие не помогло. Эти жулики продолжили строить свои гнусные планы, находясь в самой подходящей для того группировке – ведь именно Инугуми были лучшими информаторами. Поэтому для успеха операции, которую задумала Змея, будет лучше не сообщать об этом никому – даже волкам. Волчица смогла доверить эту тайну только волчатам – из людей переговариваться с ними мог только лидер Инугуми, в чьей преданности сомневаться не приходилось. Малыши будут держать все в тайне и раскроют карты только в случае крайней нужды. Змея покинула гетто темной ночью, попутно уничтожая все свои следы, чтобы даже Медведица не смогла найти ее. Своим маршрутом она выбрала темный лесопарк, который частично разделял территории гетто и остального города, но вскоре она начала сомневаться в своем выборе. Из глубин парка веяло металлическим запахом крови. Только тогда она вспомнила, что в этих районах Торак планировал разобраться с охотниками, чьей добычей стали бродячие собаки. Вероятно, где-то здесь они и столкнулись. Но когда она нашла место происшествия, вокруг были лишь трупы людей, чьи тела были изуродованы массивными и гладкими, но глубокими порезами, и собак, от которых все еще несло горелым мехом. Хотя пара людей все еще были живы – волчица чувствовала едкий страх, исходящий из их умирающих тел, но ничего поделать они уже были не в силах. — Почему вы здесь? — спросила волчица, вглядываясь в тень деревьев в стороне. Там был живой человек, и она его знала. — Прощался со старыми друзьями… Как раз собирался уходить, — сказал низкий и хриплый голос. Джон, вышедший из тени, выглядел ужасно. Он явно не участвовал в произошедшей здесь резне, но брызги крови успели до него долететь. Мужчина еле держался на ногах от шока. Ему наверняка стали известны некоторые тайны. Змея была убеждена в этом по одной причине – он ничуть не боялся волка, что стоял перед ним, и не был удивлен тому, что этот зверь мог говорить. Пусть Змея отличалась своим слабым искусством, она все еще была настоящим волком, способным сражаться, а потому Джон не мог не видеть в ней угрозу. Но даже так, она не чуяла от него ни капли страха. — Я чувствую, что Нечестивый был здесь, — произнесла она, попробовав воздух на вкус. — Да, он… он был, — он присел на сухой мох под деревом, держать за живот. похоже, что ранее его успело стошнить от стресса. Однако, он явно чего-то недоговаривал. Поняв это, Змея подошла ближе: — Тот, кого вы видели, он был человеком? Вы видели его лицо? Мужчина тяжело вздохнул: — Да, я видел… Не думаю, что главой мафии всего гетто окажется мой же приемный сын. Теперь понятно, почему у него были такие хорошие оценки уже с приюта… хотели внедрить его в хорошую семью, где у него были бы лучшие условия и без лишних подозрений для полиции… Он продолжал бормотать что-то невнятное с невероятной печалью в голосе, словно ругал сам себя за свою глупость. Змее даже было жаль его – они с Медведицей знали его историю. Но если та суровая волчица его презирала, то Змея сочувствовала. Теперь он знал, что под маской Нечестивого скрывался его приемный сын Питер. Но он, похоже, так и не смог догадаться, что и под человеческой маской парня скрывалась другая личность… Но ничего обсудить Змея с Джоном не успела. Раздался оглушающий выстрел. Он больно ударил по ушам и заставил забыться на пару секунд. Волчица рефлекторно припала к земле — ее тело, привыкшее к чему-то подобному, сделало это, стоило только носу учуять запах пороха перед залпом. “Какая глупость” — подумала она, насмехаясь над человеком, который посмел стрелять в волка. Даже если бы в нее попала пуля, она бы не смогла попасть в жизненно важные органы и хоть как-то ей навредить. Но волчица ошиблась – стреляли не в нее. Стоило ей только поднять голову и начать искать обидчика, она увидела, как полилась кровь. Джон рухнул на землю. Змея бросилась взгляд туда, откуда прозвучал выстрел. Один из людей, кого она ранее приняла за слишком слабого, чтобы суметь что-либо сделать на пороге смерти, иронично держал в руке пистолет. Волчица бы прикончила его на месте, но, увы, не успела – ни одна мышца на лице этого человека более не двигалась, и палец так и замер на нажатом спусковом крючке. Этот ублюдок даже успел ухмыльнуться перед смертью. Теперь даже не было никакого смысла добивать его. И помощь Джону тоже уже было нельзя. Рана в груди, которую он получил, была слишком серьезной – даже если бы рядом чудом оказались медики, они бы не смогли его спасти. Волчица лишь задавалась вопросом, как следует поступить. Добить его, чтобы не позволить страдать от боли? А что потом? Выкопать яму и похоронить, как это делают люди? Или каким-нибудь образом дотащить его тело, чтобы Джона могли упокоить по обычаям волков? Но все эти варианты пришлось отбросить. Вместо того, чтобы тихо умирать, будучи не способным даже вскрикнуть, он держался за грудь и сдавленно стонал от боли. Его тело ужасно деформировалось, кожа рвалась, а раны ужасно кровоточили – только вместо алой крови текла абсолютно черная жидкость, от которой несло до омерзения кислым запахом. Это был запах крови зверолюда в момент, когда они меняли свой облик. Как и планировалось, Змея и Льюис начали сотрудничать. Волчицу на удивление быстро приняли в роли служебной собаки. Куда более сложной задачей оказалось скрыть все от гетто – Змея до последнего надеялась, что Медведица поймет ее замысел и прекратит поиски. Прежде всего, догадки Торака о ходе расследования подтвердились – практически все агенты были уверены в причастности Питера Вернера к гетто, и продолжали молчать и бездействовать, ожидая приказов из своих родных городов. У каждого была своя причина захватить Нечестивого. Впрочем, как и у Льюиса. И не исключено, что ровно по этой же причине не было никаких подозрений к Змее. Следующей целью стал поиск тех, кто предал гетто. Змея запомнила тех людей, разговор которых подслушала, но почти наверняка должны были быть еще люди. Неизвестно, насколько разрослось это осиное гнездо. А от того, что оно возникло прямо у волков под носом, было еще противнее. Шанс узнать немного больше информации о них выпал на день, когда в гетто устроили праздник в честь скорого разоблачения Нечестивого. Когда вернулся с этого банкета, Льюис выглядел еще более хмурым, чем обычно. — Как все прошло? — спросила Змея, встречая его, хоть уже чувствовала, что ответ был не самым радостным. Их небольшим убежищем стал старый подвал одного заброшенного дома, как раз недалеко от районов, находящихся во власти мафии. Здесь их не найдут ни полиция, ни люди гетто. Несмотря на то, что на поверхности можно было увидеть лишь остатки деревянных стен, подвал был очень хорошо оснащен, чему Змея была невероятно удивлена, когда впервые оказалась здесь. Она даже чувствовала небольшой стыд: если бы ей поручили найти это место, она бы не стала подозревать старый дом, как бы клешерно это не было. Никакие запахи это место не выдавали, а значит, Льюис создавал это место в первую очередь в тайне от волков. — Как и ожидалось, эти люди были на банкете. Это ведь они, верно? — сказал мужчина, и протянул несколько фотографий, сделанных исподтишка. Получив одобрительный кивок, мужчина сел за стол напротив волчицы, — Я подслушал часть их разговоров. Они умны, используют шифр. но благодаря твоей информации я смог все расшифровать. Мужчина разложил на столе несколько листов и повернул нужной стороной к Змее, которая уже как раз обернулась человеком. Она принялась изучать записи. — Неужели… — Да. Они собираются саботировать церемонию. — Как они собираются это сдела… — возмутилась девушка, и замолчала, не успел договорить. Когда она уходила, планы на эту церемонию только начинали строить, то Змея уже примерно понимала, каким образом все будет устроено. Скорее всего в день проведения мероприятия из разных частей города последуют сообщения о появлении Нечестивого – это уведет внимание полиции подальше от академии, благодаря чему Торак сможет раскрыть всем свою личность без последствий. Если хоть что-то пойдет не так, все будет напрасно. — Они не обсуждали, как именно будет проходить операция. Скорее всего, у них уже все готово и сегодня они собирались там только для того, чтобы завершить последние мелкие детали. Если они последователи Генриха, то наверняка воспользуются церемонией, чтобы попытаться свергнуть власть гетто. — Слишком безрассудно для кучки людей пытаться убить кого-то, вроде Нечестивого. В открытом бою им не победить. Только если они не попытаются переманить на свою сторону полицию… — Думаешь, они могут их привлечь? — Вполне. Если их желание свергнуть Нечестивого так велико, что они не сдались даже после публичной казни своего лидера, то они не побрезгуют и попросят помощи у полиции. Льюис задумчиво сдвинул брови и стал вглядываться в принесенные самим же листы так, словно в них были ответы на все вопросы.: — Тогда нужно как-то предупредить гетто. — Не стоит, — тут же отказала девушка. Мужчина от такого неожиданного ответа тут же поднял глаза, — Инугуми – прославленные шпионы. Стоит только Вам приблизиться к гетто, как они уже будут все знать. Воронов они тоже могут перехватить. Можно было бы использовать волчат, но их передвижения слишком засекречены, и если Вы просто так “случайно” наткнетесь н кого-то из их, это будет слишком подозрительно. — Неужели ты хочешь просто бездействовать? — Я не говорила так. Просто, если мы всех предупредим, лазутчики в Инугуми могут что-то заподозрить. Нужно поймать их с поличным и в полном сборе. Льюис ничего не ответил, а только лишь взглянул на девушку еще раз тем взглядом, каким обычно смотрит родитель на ребенка, который никак не сознается в том, что натворил. Но Змея была непреклонна. — Хорошо, — в конце концов сказал Льюис, — так и сделаем. На этом мужчина кивнул самому себе и удалился – задерживаться здесь слишком долго не было хорошей идеей. Змея же, дела которой на сегодня также уже были закончены, осталась. У нее была еще одна задача, помимо игры в служебную собаку на публике – присматривать за Джоном, который уже долгое время глубоко спал. Он находился в бессознательном состоянии уже долгое время, поэтому волчица начинала беспокоиться. В отличии от Медведицы, которая явно недолюбливала Джона, Змея испытывала лишь сочувствие. Она не оправдывала мужчину, но ей действительно было жаль его. В любом случае пока что проблем от него никаких не было – оставалось лишь ждать, когда он очнется. Но Змея все еще была под большим впечатлением. Пуля, попавшая в него, задела легкое и артерию, мужчина определенно должен был умереть. Вероятно, все люди, связавшиеся с волками хоть раз. однажды встают перед выбором: умереть, или попытать удачу и выжить. Но зачастую исход всегда был один – встречаясь со смертью лицом к лицу, человек пробуждал свое искусство, и, зачастую, именно из-за него и умирал. Его кожа рвалась, а кости ломались и срастались снова и снова - это продолжалось до тех пор, пока хрупкое человеческое тело не рушилось, точно кукла. Это был неизбежный конец для всех. Поэтому Змея не рассчитывала на многое, когда увидела, что стало с Джоном. Тогда она думала только о том, как убить его как можно быстрее, чтобы не позволить страдать еще больше. Но это не понадобилось. Его трансформация, все эти метаморфозы… закончились без последствий. Он потерял сознание, едва только все успело начаться, и до сих пор так и продолжал спать, а Змея каждый день все больше удивлялась тому, как быстро заживает его рана. Это действительно была волчья регенерация. Джон и вправду пробудил свое искусство. И до тех пор, пока не проснется, Змее оставалось только сидеть у кровати и ждать.***
Наконец, настал знаменательный день – церемония вручения дипломов. Впервые за многие годы местом проведения был выбран зал большого театра, и причиной тому были особенные выпускники. Именно в этом году академию покидали несколько выдающихся студентов. Большая их часть прославилась благодаря тому, что много лет назад были подозреваемыми в деле о Нечестивом. Если тогда это было причиной опасаться этих ребят, то теперь данный факт стал предметом для гордости, ведь это означало, что студенты смогли побороть все предрассудки и добиться отличных результатов в учебе. И. разумеется, особенно выделяли Питера Вернера – как только церемония завершится, он получит все привилегии S ранга, который заработал в последние дни учебы, и станет одним из самых влиятельных личностей в городе. В честь этого на церемонии присутствовала почти вся верхушка власти Орсейла – высокомерные аристократы, не считающие людей ниже них самих живыми существами. Вероятно все они пришли только для того, чтобы завербовать Питера и не позволить ему уйти в партии оппонентов. Но для самого Торака признание его ранга означало полную неприкосновенность – полиция попросту не будет иметь права арестовать его без особого распоряжения совета министров, а эта процедура не из быстрых. К тому же, ни одному жителю гетто ранее не давалась возможность добиться такой власти – всем, кто попадал в сюда, автоматически присваился самых низкий ранг из возможных, E, который обычно давали уже приговоренным преступникам. Стоит только городу узнать, что они присвоили S ранг человеку, который стоит на верхушке власти гетто, то по всему городу непременно пойдут волнения. Это будет огромный удар по всему политическому строю Орсейла. Это событие перевернет весь город с ног на голову, потому все были настороже. И пока в здании самого театра директора читали торжественную речь, армия гетто снаружи уже готовилась ко всевозможным исходам вечера. Как и задумывалось, вся полиция была отвлечена в другие части города, поэтому ни одна полицейская машина поблизости не сможет ничему помешать. Театр окружен людьми Мадара- и Инугуми, которые в любой момент готовы прийти на подмогу. Единственное, что оставалось от Торака – это дождаться, когда его вызовут на сцену, чтобы произнести речь от лица лучшего студента. В этот момент он признается в том, кто он, и все карты будут раскрыты. А в качестве небольшого визуального эффекта будет мгновенная смена одежды. Официальный костюм попросту сгорит, а вместо него появится одежда Нечестивого – это еще больше впечатлит аудиторию и не оставит у нее никаких сомнений. Это позволит направить мысли людей в нужное русло. Вместо: “Это ужасный и страшный преступник”, – они будут думать: “Это важный и уважаемый человек”, и чем больше будет таких мыслей, тем лучше станет положение гетто. Торак наверняка думал именно так – каждый день Тара все лучше понимала ход его мыслей, и потому уже ничем не могла возразить. Пока внутри театре начиналась церемония, солдаты гетто готовились в любой момент пойти в бой, хоть самого боя в плане и не было. И пока Медведица руководила всем на расстоянии, контролируя всех и каждого из штаба в резиденции Огами, Тара была здесь, наблюдая все собственными глазами. Люди здесь по прежнему не знали ее личность и называли Нанной, хотя наверняка уже все понимали. Тяжело не догадаться о истинной личности новой последовательницы Нечестивого, когда ровно перед ее появлением он, по словам властей, напал на некую позже исчезнувшую девушку. Тара видела их глаза – это были глаза людей, которые сами для себя уже все прояснили, но продолжали молчать, просто потому, что не хотели ломать этот устоявшийся образ. Нанна – девушка в черных одеяниях и в бело-синей маске на лице. Практически ровно то же, что было на ней более полугода назад на празднике Солнца и Луны в гетто. — Благодарю, что пришли, — сказала она, подойдя к большому бурому волку на одном из постов. Орёл уже давно не появлялся в гетто. После того, как в город проникнула Филин со своими приспешниками, он перебрался на окраину в сельские районы, чтобы лично следить за границей, и до сих пор почти не возвращался. Для него, почти дикого волка, такая местность подходила куда больше. Они почти не были знакомы, но Тара уже хорошо знала его роль – он сила, на которую можно рассчитывать, и был для них всех практически символом того, что союз между людьми и волками действительно возможен. Ведь, в отличии ото всех остальных зверолюдей в гетто, у него одного не было причин и дальше оставаться в городе. — Рассчитываю на Вашу поддержку, — чуть тише продолжила Тара, и осторожно пригладила темный мех на его голове. Волк, прежде не выражающий ни толики эмоций. только дернул ушами, поморщился и вернулся к наблюдению за театром. Внешне они с Тораком были очень похожи, за исключением лишь чуть более темного меха и ярких оранжево-желтых глаз. “Сегодня весь город узнает истинную личность Нечестивого. Он – Питер Вернер, Питер Вернер – это он, но… Человек или зверь? Кем он теперь станет для них?” — Тара никак не могла отделаться от этой мысли. Иногда она сама забывала, что все они не были людьми. Когда они с Медведицей и Змеей мило беседовали за чашкой чая, точно три маленькие девочки, Тара каждый раз забывала, что перед ней были сильные волчицы. Глаза Медведицы были красивы, подобно рубинам, волосы гладки и ухожены, и даже шрам на ее лице лишь придавал шарма, но для других людей она была воплощением самой смерти. Змея была нежна и хрупка, подобно хрусталю, ее волосы белы и чисты, и глаза у нее – точно как у святой, но она была той, кто придумывал те изощренные планы мести всем предателям гетто, всем, кто перешел им дорогу. И Торак, который всегда был добр к ней, тоже не был идеальным. Для нее он был самым близким другом и почти что старшим братом, но для окружающих он – Молодой Господин, лидер гетто и Нечестивый, руки которого уже давно были в крови. Тара это понимала, но эти знания ничего ей не давали. Лишь глядя на Орла она вспоминала, что Торак такой же зверолюд, как и остальные – зверь, которому ничего не стоит лишить человека жизни. Раньше она часто думала об этом, но со временем такие моменты стали происходить все реже. На фоне того, какие вещи могут делать люди, такие мысли казались ей недопустимыми. Все эти безжалостные звери такие же, как и люди. Они могут быть жестокими и кровожадными, даже среди них есть лицемеры и лжецы, но вместе с тем они могут быть также эмпатичны и добры. Сегодня ей, вероятно, придется воочию увидеть ту пропасть между людьми и волками. — Младшая госпожа, — к ней обратился один из людей группы Ину, вернее, непосредственный ее лидер. Несмотря на то, что самым ярким его качеством было крепкое телосложение, Тара узнала его уже по лицу – Кляйн часто приходил посмотреть на их с Медведицей публичные тренировки, — Все приготовления закончены, речь выпускников начнется через 15 минут. Они ждали этого момента больше всего, ведь тогда, от лица всех выпускников, на сцену выйдет Торак, и именно тогда он раскроет свою личностью. Было жалко лишь, что лично ей увидеть этого не удастся… — Спасибо вам за хорошую работу, — сказала она, легонько кивнув мужчине, — Продолжайте в том же духе и ни о чем не беспокоитесь, наш Господин ни за что нас не разочарует. Мужчина в ответ поклонился, но отчего-то не стал уходить. Ища причину, она оглядела его с ног до головы: — Вы… хотели сказать что-то еще? — Я безмерно рад, что Вы присутствуете на сегодняшней операции, поскольку мне есть, что рассказать Вам. Этот разговор не для чужих ушей. поэтому… Я хотел был пригласить Вас в свою палату, — сказав это, он вдруг стал источать необычно терпкий аромат. Прежде, чем девушка смогла вспомнить, какую именно эмоцию этот запах означал, Кляйн продолжил, — я также слышал, что Ваши навыки маскировки превосходят ожидания. Сказав это, он тут же удалился. как раз по направлению в свою палатку. О том, как работает ее аура... еще никто не должен был знать. К тому же… с чего вдруг этот мужчина так резко сменил тему прямо посреди своей речи?.. Осознание пришло к ней спустя несколько секунд и, ведомая тревогой и любопытством, Тара выждала минуту и последовала за мужчиной. И попутно распространила влияние своей ауры. Палатка главы Инугуми была небольшой и располагалась на крыше одного из зданий, на котором и заняли наблюдательный пост члены гетто. Она не была чем-то особенным – в ней лишь располагались несколько компьютеров для связи со штабом, но вся эта техника была такой легкой, что в случае опасности можно было даже не беспокоиться о том, чтобы быстро все забрать и сбежать. Кляйн стоял посреди палатки, словно чего-то ждал. Среди тихого гула техники даже дыхания его не было слышно – настолько он погрузился в свои раздумья. Лишь когда ткань у входа в палату зашуршала от неопытности Тары, он резко оглянулся. Оба они замерли. На мгновение Таре показалось, что их взгляды встретились, но это было обманом – мужчина смотрел прямо сквозь нее, словно ее здесь вообще не было. “Потрясающе…” — подумала девушка, поражаясь самой себе. Мужчина действительно не замечал ее, хотя она была совсем рядом. Но по взгляду было ясно, что он знал о ее присутствии. Оглядевшись, он только безмятежно улыбнулся. Но затем в палатку прошла женщина – вся в черном, как и остальные члены Инугуми, но что-то в ней определенно отличалось. Ее запах… был другим. Она закрыла за собой вход и вальяжно прошла в конец палатки, пройдя мимо главы Ину так, словно он был лишь букашкой, и села на его стул. — Я надеюсь, ты все сделал, как надо? — спросила она, противно растягивая гласные, словно угрожала каждым своим словом. Кляйн поклонился, но не так низко, как делал это при Таре: — Да, Госпожа… Все приготовления завершены и наши люди уже в здании. — Ты уверен, что он не сбежит? — Войска были уведомлены обо всех планах Молодого Господина, ошибки быть не может. Женщина демонстративно хмыкнула, отвернулась и сняла с головы капюшон. Ее волосы были белы настолько же, насколько и сожжены от множества окрашиваний (что Тара, знающая в этом толк, видела достаточно хорошо), а узкие черные глаза смотрели на все свысока. Сощурив их еще сильнее, женщина глубоко задумалась. Однажды Тара уже видела похожу женщину – примерно также выглядела на фото Лилиан Вернер, приемная мать Торака – вернее, Питера Вернера – бесследно пропавшая несколько месяцев назад. Они обсуждали план на эту операцию, но из их уст он звучал иначе – для них главной целью этого мероприятия был поиск Нечестивого. И хоть операцией руководил Кляйн, он, кажется, подчинялся этой женщине также, как если бы перед ним был кто-то из волков. Под конец беседы Лилиан усмехнулась и положила на стол небольшую колбу с неизвестным веществом: — Постарайся хорошенько, иначе больше времени ты не получишь. На этом она ушла, и тогда они с Тарой остались в палатке одни. — Все так, как вы слышали, — сказал мужчина, одиноко стоя посреди палаты и глядя в пустоту. — Господин Ину… Его следовало арестовать как предателя, и ту женщину вместе с ним, но что-то подсказывало Таре, что все было не так просто. В конце концов, он сам же и позвал ее сюда. — Несколько месяцев назад, после происшествия в резиденции Огами, Молодой Господин велел нам следить за этой женщиной. За дело взялся я лично. Однако… когда-то она состояла в Хайнагуми, и была успешна. Признаю, я соблазнился, но… Он запнулся на мгновение, не зная, какие слова лучше подобрать. Он так и не поднял с пола взгляда. — …Она прознала о том, что все это – лишь способ следить за ней. Думаю, она хотела меня отравить, — Кляйн поднял со стола колбу и протянул в пустоту. Тара протянула руку и приняла вещь, тем самым развеяв действие ауры, но мужчина даже тогда не стал на нее смотреть. Эта вещь… пахло ужасно знакомо, — много лет назад Инугуми тесно работали с Золотой Волчицей, и чтобы облегчить ее недуги, мы изобрели лекарство. Ей оно действительно помогло, но для людей это оказалось настоящим ядом. До сих пор разработка этого вещества и его состав находятся в строжайшем секрете и никто не имеет к нему доступ, но эта женщина… Не знаю, как, не знаю, где, но она нашла его, и воспользовалась им против меня. — Как это могло произойти?.. — Изначально ее план был не столь разрушителен. Она планировала лишь свести меня с ума – тот яд был замаскирован под таблетки, которые когда-то использовали для успокоения, но сейчас они классифицируются как тяжелейший наркотик. В больших дозах он делает людей безумными. Доза, которую она мне скормила, была даже свыше необходимого. Но то оказался не наркотик, а яд, и она, вероятно, и сама не подозревала об этом. Девушка принюхалась к колбе получше, и смогла вспомнить этот аромат – так пахли почти все врачебные кабинеты в гетто, и в особенности – комнаты, где проводились особые.. эксперименты. Вероятно, это было противоядие. — Раз вы живы, то, полагаю, сумели противостоять ей, — произнесла Тара, возвращая колбу. Лидер Инугуми кивнул. — Да, она смогла быстро перестроить свой план. Она узнала о своей ошибке прежде, чем яд дал какие либо результаты, и нашла противоядие. Только лишь благодаря нему… я все еще стою на ногах. Но даже это – лишь временная мера. Тара вздохнула и приложила ладонь к лицу, пытаясь собраться с мыслями. Она не знала, что и думать: — Она начала шантажировать вас, и благодаря этому смогла пустить корни в Инугуми… И теперь хочет избавиться от Молодого Господина… Но зачем ей все это? Мужчина едва заметно улыбнулся, радуясь, что ему не пришлось самому заканчивать рассказ, и покачал головой: — Таких подробностей я не знаю. Возможно она злится, что из-за сменившейся в гетто власти она больше не может вернуться в районы Хайна. Даже сюда дорога ей закрыта. — Но как она смогла получить… такую власть над вами? Остальные ведь должны понимать, что к чему! — Она использовала один грязнейший трюк – притворяется Золотой Волчицей. Далеко не все были удостоены чести познакомиться с ней, пока она еще была жива, — девушка заметила, как мужчина сжал кулаки от злобы, — Я был одним из тех, кто лично был знаком с Госпожой Тори. Моих слов о том, что Лилиан Вернер и есть Золотая Волчица достаточно, чтобы остальные уверовали в это без задней мысли. — …и вы сделали так, как она велела. — Да, я не смог не сделать этого. Но недавно в резиденцию Огами… проник тот, кому не следовало. Он использовал те же способности, которые я наблюдал у Госпожи Тори, и остальные мои люди тоже начали что-то подозревать. Сейчас большинство верит, что захват Молодого Господина будет лишь уловкой, благодаря которой семья воссоединится, и ничего серьезного не произойдет. Но солдаты Орсейла уже собираются штурмовать театр, а никакого представления с семейной драмой там не будет. Как только люди Инугуми увидят последствия, им ничего не будет стоит переменить свое мнение о Лилиан. — И чего вы теперь хотите? Все начнется с минуты на минуту! Не думаете, что уже слишком поздно, чтобы раскаиваться? Таре было обидно. Из всех волков у нее было меньше всего власти в гетто, ее здесь уважали лишь из-за родословной. Ей хотелось помочь этому человеку, но он явно переоценивал ее способности. Она ничего не могла сделать. Как оказалось, часть этих мыслей она сказала вслух — Не принижайте себя, Младшая Госпожа, — сказав это, он наконец-то сдвинулся с места и взглянул на часы, — церемония начнется с минуты на минуту, но так думают те, кому нужно так думать. На самом деле она уже идет. Пока мы с вами разговариваем, речи глав академии уже, должно быть, заканчиваются, и на сцену вот-вот выйдет Молодой Господин. Когда все поймут, что операция началась раньше, чем предполагалось, Лилиан Вернер, ничего не подозревающая, еще будет на нашей территории. Тара тихо ахнула, анализируя новую информацию. Кляйн приоткрыл вход в палатку и указал на нескольких людей вдалеке: — Сейчас она не спеша приободряет наших людей от лица Золотой Волчицы, уверяя, что когда все начнется, она прибудет в театр и все разрешит. Однако, когда все карты раскроются и мои люди поймут, что все было обманом и они сами же подставили Господина, Лили уже сбежит. — Но она не знает, что все начнется раньше, чем планировалось… Мужчина взглянул на нее глазами ,полными решимости, и кивнул: — Она непременно попытается сбежать, и я прошу вас лишь не позволить сделать это прежде, чем мои люди осознают правду. — А как же вы?.. — протянула Тара, все еще не до конца все понимая. — Я достаточно оплошал и понесу свое наказание позже. Скрипя зубами, Тара приняла это. Не ей было решать его судьбу. Но если своими действиями она может помочь Тораку, то она не будет стоять в стороне и наблюдать. Вновь распространив свою ауру, она покинула палату и двинулась в сторону Орла. В отличии от людей, на него ее аура почти не действовала, поэтому она без проблем сообщила ему, что весь их план вот-вот рухнет. Она не стала вдаваться в детали, но ясно дала понять, что Тораку может потребоваться поддержка в театре, и Инугуми не должны знать об этих изменениях. Орёл взглянул на девушку взглядом, полным подозрений, но не нашел причины отказывать. Едва заметно кивнув, он спустился с крыши и исчез в тени так, как будто отправился лишь проверять округу. Теперь осталось лишь одно дело – не позволить Лилиан уйти до того, как Торак придет сюда. Думая о том, как это сделать, она также коротко сообщила обо всем Медведице по небольшому устройству в ухе. Все были предупреждены. Теперь… можно было начинать. — Почему там так шумно? — Что с камерами? Люди стали замечать, что что-то пошло не так. Вероятно, Кляйн приложил руку к неисправному изображению с камер внутри театра – наблюдающие за происходящим внутри люди видели картинку, которая опаздывала на несколько минут. И в то время, как в здание театра начали прибывать солдаты в формах, а во всех окнах театра начали мельтешить тени паникующих людей, на экранах мониторов все еще транслировалось одно из танцевальных выступлений в честь выпуска. Лилиан, прежде ходившая от человека к человеку со словами поддержки, начала что-то подозревать и готовиться к побегу. Но Тара не могла позволить помешать ей прямо сейчас – волчице Нанне не должно быть известно о том, что “Золотая Волчица” вернулась, а значит и контактировать с ней не следовало. — Прошу всех сохранять спокойствие! — сказала Тара, обратившись в людям вокруг, и приложила ладонь к груди, — верьте в нас и в Молодого Господина и продолжайте работать! Растерявшиеся на несколько секунд, люди вернулись к своим делам. и их головах уже должны были рождаться мысли о том, что все, что они делают, было ошибкой, оставалось лишь позволить этим мыслям прорасти. — А вы куда? — тут же чуть тише продолжила девушка, заметив движение рядом. Лилиан, закрыв голову капюшоном, уже пыталась улизнуть, — прошу вас, займите свой пост. — Госпожа… — протянула женщина лукаво, — я как раз на свое место и отправляюсь… Тара покачала головой: — Отнюдь, здесь нам люди нужнее. — Я уверена, что господин Кляйн дал Вам неверные инструкции. Раздраженная, она взглянула в сторону палатки, но вход в нее уже был открыт, а внутри – никого. Кляйн был прямо за спиной Тары, скрытый ее аурой, и оттого люди почти не замечали лишнюю фигуру среди толпы. Даже Лилиан, ищущая его, не смогла разглядеть мужчину среди множества солдат. Тара планировала сдерживать женщину как можно дольше, веря в то, что Торак сможет быстро выбраться из театра, но оказалось, что Лилиан куда нетерпеливее. Поняв, что заранее разработанный план гетто идет совсем не так, как планировалось, и спектакля с воссоединением семьи не предвидится, люди начали кидать на них косые взгляды. Кто-то решил, что всему виной Нанна, которая, не зная всей ситуации, не пустила бедную мать в театр. Но большинство уже поняли, что все было обманом, и от этого знания из глаза наполнялись жаждой крови все больше и больше. Лишь долг перед Молодым Господином их сдерживал – миссию нужно было закончить. Лилиан же раздраженно прикусила губу – уже поняла, в какой ситуации оказалась. Таре пришлось взять ее на себя. — Прошу, держите себя в руках, — сказала она самым непринужденным, дружелюбным и вежливым тоном, на какой была только способна. Даже взаправду улыбнулась, хоть из-за маски в этом не было нужны. Но Лилиан не приняла этого жеста. — Да как ты смеешь мне мешать!.. — проревела она и ударила девушку по лицу. Удар был неожиданно сильным, но маска смогла поглотить большую часть урона. Тара попятилась назад в негодовании, а за те мгновения, что она приходила себя, несколько мужчин уже успели повалить непрекращающую ругаться женщину лицом к земле, и заломить руки на спину. Она рассмеялась: — Вы думаете, что этого достаточно? Все уже случилось! Этот паршивец поплатится за все… — Должно быть, вы всё знаете… Этой женщине уже была известна личность Нечестивого. Она знала, что людер всего гетто скрывается и живет с ней в одном доме, и терпела этого долгие годы. Ее ярость можно было понять. Тара подняла ладонь, веля поднять женщину и увести ее в гетто для дальнейшего суда. Но прежде, чем она успела сказать хоть слово, что-то в руках Лилиан угрожающе блеснуло. Яркий взрыв поглотил здание. Церемония началась и с минуты на минуту должна была дойти очередь до речи Торака, как лучшего выпускника. Но он не мог отделаться от мысли, что что-то идет не так. Сердце чуяло неладное. — Да ладно тебе, не впервой же, — послышался рядом голос. Лари, что сидел рядом, легонько похлопал Торака по плечу, — Скажешь пару мотивационных слов напоследок и с концами. Он улыбался также беззаботно, как и всегда, и от этого Тораку стало еще совестнее – особенно, когда в глаза бросился тусклый блик его протеза. Помощь Тары с приездом в Дегранд очень помогла юноше и теперь он снова мог ходить, но Тораку все еще было больно видеть, как выбивается из толпы его местами неровная походка. Возможно, все те друзья, которых он прежде знал, отвернутся от него. Принять это… было тяжело, но выбора не оставалось. Наконец, после долгих речей приглашенных на церемонию гостей и спетых песен про студенческие годы, Торака пригласили на сцену. Стоило только человеку с микрофоном озвучить ранг юноши, который он официально получает с этого момента, как весь зал залился оглушающими аплодисментами — вся академия ждала этого момента уже очень долго. Не вставая с сидения, парень наблюдал за лицами людей, что так радостно приветствовали и поздравляли его, ища глазами. Он хотел растянуть этот момент на подольше. Но прежде, чем он успел подняться и выйти на сцену, двери в зал были с грохотом выломаны. Появились люди в формах. У одних в руках огромные щиты, у других – автоматы, и все с ног до головы защищены так, словно отправились на войну. За считанные секунды они одним сплоченным строем окружили весь зал, а затем один из них вышел на сцену и перехватил микрофон: — Просим всех сохранять спокойствие, все закончится быстро, если мы все будет сотрудничать, — мужчина снял с головы шлем и показал публике небольшую карточку, на которой виднелся золотистый значок какого-то высшего чина военной полиции. Когда публика чуть поутихла и все внимание переключилось на сцену, этот мужчина сделал небольшой жест рукой, после чего изображение на большом экране стало меняться. Уже тогда Торак тихонько начал пробираться по рядам, чтобы покинуть зал. На экране появилась информация о Питере Вернере. Полное имя, дата рождения, место регистрации, даты получения паспорта, группа крови и многое прочее – это было полное досье на него, как на преступника. Но что самое главное – в графе с его рангом красовалась надпись A – ранг, который был у него не так давно, и при котором полиция все еще имела право арестовывать его. Неужели из-за того, что церемония не была закончена, официально его S ранг еще не одобрили? — Ублюдки… — прошипел про себя Торак, уже чувствуя, как публика начала искать его. Покинуть зал он не успел – солдаты окружили все сидячие места слишком плотным строем, но парня в той толпе, похоже, ещё не вычислили. Но это было лишь делом времени. Кадры презентации вновь сменились и офицер сообщил, что человек, о котором шла речь, не простой рядовой преступник. Краем глаза Торак заметил там кадры с собственными фото, где он в своей одежде из гетто, с бело-красной маской в руках, в окружении глав городской мафии. Все промелькнувшие фото явно были сделаны исподтишка и издалека, на достаточном расстоянии, чтобы своей аурой Торак не смог заподозрить неладное. И авторами снимков явно был кто-то из гетто. Когда люди поняли, что к чему, весь зал поглотила паника. Торак сжал кулаки, готовясь встретиться в схватке с солдатами, но это оказалось лишним. Над сценой раздался рык, и с софитов под потолком спрыгнул зверь. Он был похож на вервольфа в самом классическом его понимании – обтянутое мехом существо с гуманоидным телом и волчьей головой, скалящееся и рычащее. Не давая людям и шанса прийти в себя, оно сразу кинулось на стоящего на сцене оратора. Люди перепугались не на шутку и теперь им уже было не до поиска Нечестивого – вероятно, именно это существо они за него и приняли. Только Торак знал, что это был Орёл. Промежуточная форма между человеческим и волчьим телами была действительно ужасающей, и этот парень хорошо знал это. Эта форма была максимумом его искусства, и принимал он ее редко – каждый раз, когда обследовал гетто, он предпочитал быть в теле обычного волка, которого привыкшие к таким диковинкам жители даже не замечали. Ужасающую форму зверя доводилось видеть лишь тем, кому не посчастливилось столкнуться с ним в схватке. Последний раз это было во время штурма вокзала и казни бывшего лидера Мадарагуми. А после того, как в город проникла Филин, он и вовсе почти не появлялся в городе. На мгновение их с Тораком взгляды встретились и парень понял — рык и оскал были настоящими. Каждая морщина на его губах была напряжена, а шерстинки подрагивали так, словно он вот-вот сорвется. Орёл никогда не испытывал особенно теплых чувств к людям и не ждал от них ничего хорошего, и потому возникшая передряга была для него очередным поводом разочароваться. Одним взглядом он дал Тораку понять, что не сможет сдерживать ауру слишком долго – еще чуть-чуть и вся накопившаяся злоба и неприязнь выплеснутся наружу. Да что там… его аура уже начинала воздействовать на окружение. Обменявшись едва заметными кивками, они разошлись, и Торак решительно направился в сторону выхода. Он сменил цвет волос на темно каштановый, под стать цвету своего меха, чтобы лишний раз не привлекать внимания, и достаточно легко смог покинуть зал. Оборона Орсейла все еще оставляла желать лучше, но одно отличие парень успел заметить: почти на всех солдатах были маски, закрывающие нос и рот. “Как будто они… знают о ауре” — промелькнуло в голове у парня, когда он уже заканчивал раскидывать солдат по коридору. Ему ничего не стоило разобраться со всеми помехами и ни разу не обратиться в волка – в этом попросту не было нужны. Даже те раны и царапины от пуль, которые он получил, уже начинали заживать и совсем не кровоточили, поэтому он был спокоен. Когда все люди, вставшие у него на пути, были повержены и лежали без сознания кто где, снаружи вдруг раздался пронзительный шум. Это совершенно точно был звук взрыва, какие они с гетто часто устраивали для своих афер… Он выбежал из здания так быстро, как только мог, но вместо вооруженных солдат Орсейла его встретила испуганная толпа. Люди, которые должны были нападать на него, совершенно не обратили на парня внимание. Здание напротив, с которого члены Инугуми и присоединившаяся к ним Тара наблюдали за ситуацией, было объято пламенем. Ему крайне повезло – здание плохо горело, поэтому и огонь разрастался неохотно. Это позволило парню быстро добраться до крыши здания, где и располагались все люди гетто. Сердце билось в груди все быстрее и большее, а непривычная для зверочеловека одышка лишь усиливалась. Здесь было слишком много хороших людей, и по пути наружу парень почуял именно то, чего больше всего не желал – запах горелого мяса. Желудок словно свернулся, как тугая веревка, а к горлу подступил тяжелый ком. Крыша была объята огнем меньше всего, однако о целостности такого нельзя было сказать. От техники почти ничего не осталось и всюду раненые с ожогами второй и третьей степени. Несколько человек мертвы. Но горевать и недоумевать не было времени. Парень услышал ехидный смех неподалеку. Это был смех безумного человека, такой звонкий и противный, что хотелось поскорее закрыть уши. Впереди, среди столбом дыма и пламени, виднелся размытый женский силуэт. Жена его отца. — Ты хоть знаешь, какого это… — негромко и хрипло простонала Лили, — родить ребенка и узнать, что ты ему никто, и единственное место, куда можно податься, закрыло свои двери для тебя… Половина ее тела была обожжена и от одной руки вовсе ничего не осталось. Она была красивой женщиной – недаром была успешной куртизанкой когда-то – но даже это лицо утратило все свои изящные черты. На ней не было живого места, и кровавый кашель, не дававший ей даже толком дышать, лишь подтверждал всю тщетность ситуации. Даже волки с такими ранами с трудом выживают. Это был смех безумного человека, такой звонкий и противный, что хотелось поскорее закрыть уши. Впереди, среди столбом дыма и пламени, виднелся размытый женский силуэт. Жена его отца. Но у Торака не было никого желания помогать ей. Лишь безучастно прошел мимо, продолжая поиски пострадавших. Хотя куда разумнее было бы сказать, что искал он лишь одного человека. Она была неподалеку, совсем близко к центру взрыва, там, где весь пол растрескался и окрасился в угольно черный. Она бессильно сидела на коленях, придерживая одну руку второй, и беззвучно что-то бормотала. Но не это было важно. Тара была абсолютно невредима. — Черт возьми… — тихо выругавшись, Торак тут же подбежал к ней и схватил за плечи, хотел сразу расспросить о том, что здесь произошло, раз уж девушка в порядке. А то, почему именно она никак не пострадала, выяснить позже. Но он не смог вымолвить и слова, когда увидел ее лицо. Оно было таким же, как и всегда, хоть и испачканное сажей, но одна единственная деталь особенно выделялась. То были две небольшие ранки на лбу, кровь с которых неторопливо стекала по бровям и щекам. И лишь приблизившись, можно было разглядеть, что это были не ушибы. Из ран проглядывали едва заметные черно-синие рога, из точно такого же материала, что и кости животных, которых он находил полгода назад. Точно такие же рога, как у волка, который прикончил Филин вместо него. Вдруг откуда-то раздался сдавленный стон. Нос парня был настолько забит запахами жженых шерсти и мяса, что он даже не сразу понял, откуда, от кого мог идти этот звук — пока он был здесь, многие раненые уже были выведены примчавшимися на подмогу товарищами, которые во всю разгребали завалы и оказывали первую медицинскую помощь. Он ничего не чувствовал, но смог увидеть — позади девушки лежал еще один человек, и, судя по телосложению, мужчина. В отличии от остальных, его ожоги были не столь серьезные, хоть все еще и угрожали несколькими неделями или даже месяцами постельного режима. Лидер группы Ину, Кляйн. Один из тех людей, кто принял Торака в гетто, когда тот был еще ребенком. Когда парень понял это, Тара вдруг пошатнулась, словно пришла в себя, и упала ему на плечо. — Я просто… – послышался едва слышный голос, — подумала… что будет большой ошибкой потерять такого человека… Она лежала на нем, точно кукла – совершенно без сил. — …Тебе нужно отдохнуть, — протянул Торак полушепотом, даже не задумываясь. Он не видел, какое у Тары сейчас выражение лица, и боялся даже дотрагиваться до нее. Но ясно ощутил ее теплое дыхание на своей шее, когда она, закрыв глаза, погрузилась в сон. И ее сердце медленно и ровно продолжало биться. — Молодой господин! — стали звучать рядом голоса подчиненных, продолжающих вызволять раненых. “Нельзя, чтобы они увидели” — подумал Торак, прикрывая лоб девушки бинтом.***
С помощью очередного своего соратника Лилиан сумела сбежать прежде, чем кто-либо смог уведомить всех о ее присутствии на той злополучной миссии. Молодой наивный паренек хотел отвезти ее в больницу, но женщина настояла на том, что прежде всего нужно наведаться в ее дом. Не в силах перечить ей даже в таком состоянии, юноша сделал, как она велела. Лилиан была на грани между жизнью и смертью. Эти раны несовместимы с жизнью, и лишь одно радовала – огонь прижег все вены, остановив тем самым кровотечение. Но пусть даже огня вокруг уже не было, женщина все еще ощущала жар пламени по всему своему телу. Каждая нервная клетка кричала от боли. Она не помнила, как вышла из машины, как дошла до крыльца и как проникла в дом, разломав к черту запертую дверь. Ей нужно было только одно – еще немного лекарства, которое пил тот чертов мальчишка. У него наверняка было еще немного. Пусть даже она рискует сойти с ума, оно по крайней мере придаст ей немного сил пережить эти раны и придумать еще какие-нибудь козни. В любом случае смерть уже дышала ей в спину. Так она думала, но ящик был пуст. — Нехорошо копаться в чужих вещах, мамочка, — прозвучал до омерзения ехидный голос позади. В почти непроглядной темноте она увидела изящный силуэт. Остин, этот мерзкий непослушный мальчишка, стоял прямо у двери. “Да чем вообще занимается тот ублюдок?!” — подумала женщина, верившая, что молодой паренек из Инугуми должен был охранять дом, пока она тут. Но не смогла сдвинуться с места, когда разглядела несколько темных пятен на щеке мальчишки. — Хы-хы, — вдруг улыбнулся тот, и взглянул на нее глазами, полными холодной жажды крови, — правда думала, что сможешь убежать? Он неторопливо вышел из тени, и лунный свет упал на его лицо. Глаза, что прежде были почти черными, теперь сияли янтарем. Сияющие золотые нити были последним, что видела женщина.