***
В гетто состоялось самое торжественное мероприятие за последние годы, но это был не праздник. Обернувшись в черные траурные одежды, гетто провожало в последний путь своих павших солдат. Люди, работающие в группировках под начальством Нечестивого, были героями для гетто, символами силы и поводами для гордости. Весть о том, что несколько выдающихся членов банды Инугуми погибли, да еще и от гнусного предательства, разбило боевой дух всех жителей. И пока обычные люди тихо и печально читали новости в своих домах, в главной резиденции Хайнагуми проходил похоронный пир – именно то, из-за чего Торак всегда стремился защищать своих людей. Все члены группировок гетто при вступлении писали завещание – это было обычной процедурой, которая хоть и нервировала новичков, но стала обыденностью для ветеранов, которые обновляли эти документы каждый год. И последние несколько лет в текстах каждого из них повторялись одни и те же строки. Будучи верными соратниками Золотой Волчицы в прошлом, ныне эти люди отдавали всех себя воле волков. Они хотели, чтобы их похороны были проведены согласно обычаям зверолюдей. Высокие двери отворились и в зал вошла Змея. Когда вернулась в гетто с информацией о каждом, кто предал их, она приняла на себя всю ответственность. “Я побоялась вмешаться, боясь, что могу что-то упустить, и вот, к чему это привело” — так она сказала, завершая все приготовления. Следом за ней шли Торак и Медведица – те, за кем следовали погибшие люди, и те, кто были виновны в этих смертях не меньше предателей. Было бы бесчеловечно заставлять мать съедать тело своего сына из-за каких-то несчастных строк в завещании, поэтому для гетто волчьи похороны были чуть изменены. Если в волчьих стаях усопшего провожали все, разделяя его плоть и кровь, то здесь ответственность ложилась на тех, за кого погибший отдал свою жизнь. Змея, Торак и Медведица – на их плечи ложилась эта тяжелая ноша. В этом огромном зале, каждая поверхность которого блестела и сияла, они стояли в окружении бесчисленного количества родственников, слуг и солдат. Но, несмотря на такую толпу, все молчали. Даже если кто-то не разделял волчьих идеологий о том, как следовало провожать мертвых в свой последний путь, никто не смел противиться. Такова была воля погибших. Церемония была начата, как только повара накрыли на стол. Тораку понадобилось еще какое-то время, чтобы прийти в себя. Вся эта… церемония длилась несколько часов, и даже так еще не была завершена окончательно. Нескольких дней не хватило бы, чтобы полностью съесть всех тех людей, поэтому пришлось ограничиться лишь несколькими наиболее значимыми органами. Остальное захоронят уже согласно людским обычаям, будь то кремация или погребение под землю. Но даже так, все это было слишком. Торак был несказанно рад, что рвота после церемонии не считалась осквернением памяти усопших. Он только надеялся, что запах желудочного сока не был достаточно сильным, чтобы люди смогли учуять его. — Нам пора идти, — прозвучал негромкий голос Медведицы за спиной, пока парень в очередной раз умывал лицо ледяной водой. — …дай мне еще две минуты. После церемонии упокоения по плану должно было пройти собрание верхушки гетто. Раньше от имени волков их проводила Змея – волки использовали ее хрупкий человеческий образ, чтобы заставить людей проникнуться доверием в самом начале их взаимоотношений. Сейчас это почти не имело смысла, но волчица продолжала быть представителем Нечестивого на всех собраниях, в то время как с самим Тораком они виделись лишь иногда в том старом убежище в заброшенном доме. Но теперь многое изменилось. Личность Нечестивого была всем известна и Питера Вернера более не существовало, а значит и скрываться не было смысла. Впервые за долгое время он мог участвовать на собрании лично Главными лицами, помимо волков, здесь сегодня были главы основным мафий: Хайна и Мадарагуми, а место лидера Ину сегодня занимал его заместитель. Помимо них, за большим длинным столом сидели еще порядком десяти человек, каждый из которых занимался какой-либо деятельностью в гетто, включая даже шпионаж в верхушке Орсейла. До сих пор настоящую личность Нечестивого знали лишь главы трех главных группировок, а потому, стоило только парню прибыть в зал, как все взгляды были направлены только на него одного. Им все еще было тяжело привыкнуть к открывшейся правде. Одной из главных тем для обсуждения стало предательство Инугуми – вернее, нескольких людей, которые там состояли. По данным Змеи их глава Кляйн был обманут женщиной по имени Лилиан Вернер, после чего представил ее своим подчиненным как Золотую волчицу. Большинство членов группировки были обмануты следом за Кляйном и не подозревали, что изменение плана разоблачения в тот вечер было сделано не с благими намерениями. Те, кого видел сам Торак, клялись своими жизнями, что не желали зла. Настоящими виновниками произошедшего были Лилиан Вернер и несколько солдат, которые полгода назад ушли из Мадарагуми и унаследовали цели их бывшего лидера. Однако, наказывать было уже некого. Лилиан сгорела заживо в доме семьи, которую бросила, а ее соратников уже кто-то распотрошил. Поэтому единственное, что оставалось – это разгребать последствия. — Лилиан Вернер, — негромко произнесла Медведица, скривив губы, — всего пару месяцев назад Молодой Господин велел следить за ней. Все же стоило оставить это в обязанностях Мадарагуми… После бойни в резиденции Огами несколько месяцев назад, Торак использовал сбежавшихся лидеров мафий как повод лично отдать некоторые указания, и среди них же был присмотр за Лилиан, которая на тот момент совсем недавно покинула дом Вернеров. “Помните, я просил выйти на след одного человека?” — сказал он тогда перед собравшимися главами Ину, Мадара и Хайна. Та женщина всегда была подозрительной и ее уход из семьи не мог не заставить парня переживать, но тогда он и подумать не мог, что ее планы будут настолько грандиозными. Чтобы не нагружать лишней работой профессионалов из Инугуми, он поначалу велел заняться этим наемникам из группы Мадара, но после Медведица перепоручила это другим. “Не стоило перекидывать ответственность на других. Если бы с самого начала этим занимались мы…” — наверняка именно так думала Медведица, со злости сжимая кулаки до такой степени, что с ладоней уже неприметно стекали струйки крови. Если бы все было так, как планировалось изначально, большую ответственность, как волк, контролирующий Мадарагуми, несла бы она, а не слабая здоровьем Змея, следящая за Инугуми. Но глубоко в душе все они понимали, что даже так последствия были бы те же. Единственным возможным верным вариантом было доверить это группе Хайна – уж женщину Лилиан не смогла бы соблазнить, но даже в этом у Торака уже не было уверенности. — Нечего гадать о том, что верно, а что нет, — наконец сказал Торак, прервав долгую тишину в зале, — все уже произошло. Нужно решать, что делать дальше. Медведица нахмурилась еще гуще, чем прежде: казалось, что от одного ее взгляда можно умереть на месте: — По-моему, все предельно очевидно, — прошипела она сквозь зубы, — Кляйн не только предал доверие гетто, но и осквернил память Золотой Волчицы. Мы не можем позволить себе оставить все, как есть, и делать вид, будто он лишь пострадавший. Торак промолчал, не зная, чем на это ответить. Вместо него это сделала Змея: — …Я не отрицаю вину господина Кляйна, но считаю, что казнь – это не то, чего он заслуживает. Он был обманут, но до конца старался исправить свою ошибку. Если бы он в тайне не внес изменения в расписание операции, Лилиан бы удалось сбежать. — Ты говоришь такие вещи, но забываешь кое-что. Кто мы такие, чтобы не найти одного единственного человека? — Я лишь хочу сказать, что нужно принять во внимание его… смягчающие обстоятельства. Люди вокруг стали перешептываться, обсуждая свои мысли, но боясь озвучить их. Когда обсуждения достигли пика, Торак прокашлялся, призывая к тишине: — Мы действительно не можем отрицать его вину, но и помиловать его никак нельзя. К тому же, судя по доносу Змеи, — он взглянул на стопку бумаг перед собой, — Лилиан отравила его веществом, которое производим лишь мы, поэтому можно считать, что часть своего наказания он уже получил, Пусть его приговором станет медленная смерть от яда, и мы проследим, чтобы он не получал нужных лекарств. Задумавшись на несколько секунд, в конечном итоге все сдержанно закивали в согласии. — Раз с этим закончили… — вскоре сказал Торак, наконец позволив себе вздохнуть, и взглянув на дворецкого, что стоял неподалеку все это время, – как там дела у наших гостей? Несмотря на то, что это могло звучать слишком обобщенно, мужчина сразу понял, о чем речь: — Ваших товарищей из Оккультного клуба расположили в центральном отеле, а господин Анен с женой пребывают в главной резиденции группы Ину. Торак одобрительно кивнул. Из-за нынешней ситуации немало людей были вынуждены искать укрытия в гетто. Члены Оккультного клуба частично помогли Тораку сбежать из театра, а Льюис Анен лично сотрудничал со Змеей в тайне от полиции. Ситуация была нестабильна. — Молодой Господин!.. — вдруг прозвучал резкий голос, и с громким хлопком двери в зал ворвалась горничная. Со дня Церемонии Тара так и не просыпалась. Для волка, побывавшего в эпицентре взрыва небольшой бомбы, такое было нормально. но ребят пугало другое: то, что у Тары вообще хватило сил на заживление. — Если бы я оказалась в такой ситуации… я бы залечивала раны по меньшей мере две недели, но даже так, еще какое-то время мне пришлось бы ждать, когда затянутся ожоги, — говорила Медведица, изучая состояние девушки, — но на ней едва ли хоть одна царапина сохранилась. Она залечила все раны почти мгновенно. — Слышал, что твой клан использовал такой трюк, но… — Да, если высвободить как можно больше энергии, то можно залечить все почти мгновенно, но это требует чрезвычайно много сил. Настолько, что таким мастерством владели лишь Биса и его приближенные. Это слишком большая нагрузка на организм… Из-за ее слов все тревожились, как бы Тара не проспала долгие месяцы, и на самом деле уже готовились к этому. Сегодня, на пятый день со дня церемонии, в день, когда Торак проводил собрание с главами гетто, горничная ворвалась в зал с новостью. Младшая Госпожа Нанна проснулась. Торак примчался к ней так быстро, как только мог – даже то, что собрание еще не было закончено, никак не остановило его. Он уже был не в силах думать о том, каким образом она сумела проснуться так быстро. Все ли у нее в порядке? Быть может, ее организм так сильно пострадал, что даже спокойный сон не в силах поддерживать? Может, нужны какие-то лекарства, или даже грубая сила? Медведица как-то упоминала, что ее клан, особенно хорошо развивавший и медицину, иногда использовал волчью кровь для лечения… Но все вылетело у него из головы, стоило только оказаться перед пропахнувшей медикаментами дверью. Не меньше дюжины служанок столпились в коридоре, не зная, что делать – им еще не были даны указания на случай такого раннего пробуждения. Многие из них боялись даже подойти слишком близко, переживая, не окажется ли в той комнате обезумевший зверь. При виде Нечестивого они расступились, а после короткого приказа заняться другими своими делами и вовсе исчезли с глаз так быстро, что даже их запах в воздухе перестал чувствоваться. Торак стоял перед дверью, не решаясь войти. Прошло не меньше минуты, прежде чем он решился медленно повернуть ручку. — Ах, а Вы быстро, — тут же прозвучал голос, стоило только встретить взгляд глубоких синих глаз, — Мне сказали, что у Вас было собрание с главами гетто. Неужели оно так быстро закончилось? Она выглядела совершенно нормально; с легкой прозорливой улыбкой на лице смотрела на него так, словно ничего особенного не произошло. Единственным отличием от привычных их будней было то, что теперь у нее не было возможности ткнуть его в плечо, рассказав очередную странную шутку, или метаться из стороны в сторону, требуя чего-то – все еще слабая, она лежала в кровати. Но уже с какой-то книгой в руках. — Это… не так важно, — сказал парень первое, что пришло ему в голову. — Как ты себя чувствуешь? Та зевнула: — Как после очень-очень долгое сна. Вроде бы и вправду спала, но всё равно уставшая. — Да. после такого… не мудрено, — вздохнул парень, опустив плечи, а затем обратил внимание на книгу в ее руках. — Что это такое? — Хм? А, это… После того, как пригляделся, стало понятно, что книга в ее руках и не книга вовсе, а блокнот. и легкими движениями девушка методично вписывала туда все новые и новые строки. — Я нашла его, когда проснулась, и решила записать свой сон, пока не забыла, — с этими словами она отложила блокнот в сторону. — Мне сказали, что я спала целых пять дней! Какой кошмар, столько всего пропустить… Как прошла церемония? Та женщина устроила саботаж, ее уже нашли? — …скажем… могло быть и хуже, — сказал Торак, не зная, как еще увильнуть от вопроса так, чтобы не попасться на лжи, — сейчас нам больше волнует то, как и почему все это произошло. Он осторожно сел на край кровати: — Ты была там, поэтому… может, знаешь больше, чем удалось найти Змее? — … — девушка не сразу нашла в себе силы ответить. — Та женщина, Лилиан… Она соблазнила и отравила главу Инугуми, и велела ему устроить это все. Вроде, изначально она хотела только отравить его, но вещество, которое она достала, оказалось сильнее, чем она думала. Торак на глазах помрачнел: — Да, это совпадает с тем, что мы успели обнаружить… — Что это было за вещество? Как тот яд мог оказаться у нее? Мне казалось, что гетто перестали производить его… — Да, все так. — Тогда?.. Девушка видела, как каждая мышца на его теле напряглась не то от стыда, не то от злобы. — Мой брат оказался косвенным из-за Джона, и поэтому унаследовал титул Соты. Я попросил гетто произвести немного тех лекарств, которые раньше делали для Тори, чтобы дать их Остину под видом другого препарата. Я тайно снабжал его ими некоторое время, думая, что благодаря этому Сота в нем никогда не пробудится, но не так давно оказалось, что он перестал принимать лекарства. Лилиан забирала их, а потом и вовсе сбежала из дома. — …В итоге Остин, все же, стал Сотой, а его лекарство стало ядом для Кляйна. Торак сдержанно кивнул. — Почему ты… — осторожно начала он, — совсем не выглядишь удивленной? — Остин приходил ко мне пару месяцев назад. Он выглядел так, будто уже давно работает на гетто – очень много знал. Говорил так, будто давно следил за всеми нашими действиями и знает все наперед. А еще прямо перед той операцией на Медном мосту… Мы с ним встретились как-то, и он сказал что-то вроде “приди на Медный мост”, “не приближайся к старухе в кимоно” и “не подпускай Питера к Золотой Арене”. Звучало очень пророчески. — …Почему ты… не рассказывала об этом? — Он сам попросил. К тому же, выглядел так, будто уже давно работает на Инугуми – прямо таки маленький профессиональный ниндзя. Это заставило Торака затихнуть в раздумьях на какое-то время. — Если так, то выходит, что он был титулован еще до того, как Лили сбежала из дома, — осторожно сказала Тара, — те лекарства могли никак ему и не помочь. Ведь в случае Тори, они лишь уменьшали ее божественные способности, а не забирали ее титул. Она сделала паузу, наблюдая за реакцией парня. Не стоило ей говорить так об Остине, ведь получается, что производство лекарств для него оказалось бессмысленной затеей. Он наверняка винил себя в том, что произошло с Кляйном. Тара убедилась в этом, когда чуяла слабый запах человеческой плоти – все те люди, погибшие во время церемонии… были “захоронены”. — Что случилось, то случилось, — в конце концов сказал парень, устало опустив плечи и вздохнув. — Ты точно в порядке? Тот взрыв, он… был достаточно серьезным. Девушка вновь улыбнулась: — Ну, как видите, руки ноги на месте. Да и–... Прежде, чем она успела договорить, парень приложил к ее лбу ладонь. Это легкое прикосновение заставило ее замолчать в ту же секунду. Обычно девушки от такого только злятся и ругаются, что от подобных небрежных прикосновений может испортиться прическа, но Тара о подобном уже даже не думала. Такое простое прикосновение сейчас… …почему-то казалось чем-то таким интимным… Она почти не двигалась, боялась даже глаз поднять, и от того не могла видеть лица парня. Он тоже почти не шевелился – лишь стоял напротив, почти встав коленом на кровать, и долгое время как-будто что-то изучал. Тара могла довольствоваться лишь тем, что видела перед собой его ключицы, выглядывающие из-за наполовину расстегнутой рубахи. — А.. эм… Вы… — тихонько протянула она, не находя подходящих слов. Ей тут же вспомнилась та красная комната, в которой они были не так давно. — Ой… — протянула она, — мы же… вроде договорились, что я больше не буду выкать… — Наконец-то вспомнила, — Торак убрал руку и издал тихий смешок, — Да, кажется, все в порядке. — Ты думал, что у меня температура? — Лишний раз проверить никогда не помешает. Девушка неловко посмеялась, не зная, куда деть свое смущение, но не успела открыть рот, чтобы сказать что-то в свою защиту, как тут же была вогнала в краску еще сильнее — живот предательски заурчал. По Тораку было видно, как сильно он хотел рассмеяться, и как старался держать себя в руках. В конце концов он сдержанно прокашлялся в кулак: — Кхм, кажется, мы уже заболтались… Я велю горничным принести обед, а ты пока отдыхай пока. Только сейчас девушка поняла: все то время, что спала, она почти не ела. Конечно, капельница рядом с кровать красноречиво говорила, что без питательных веществ ее организм не остался, но голод есть голод. Прикладывая ладонь к животу, девушка уже ощущала, что потеряла несколько килограмм веса, которые срочно нужно было вернуть. Но сейчас ее, почему-то, беспокоило совсем другое. — На самом деле, мне будет довольно скучно, — сказала Тара, смущенно отводя взгляд в сторону. Юноша, уже подошедший к двери и приложившись ладонь к ручке, остановился на некоторое время, обдумывая услышанное. Раздался смешок. — Хорошо, я велю принести еды и вернусь как можно скорее. Весь остаток дня он провёл с ней в одной комнате. — Молодой Господин, — позвал его тихий голос, когда время уже близилось к ночи. Уставшая Тара уже спала, а Торак, расположившись на стуле рядом и улегшись на край кровати, уже дремал. Только тихий голос дворецкого заставил его прийти в себя – тот уже выглядывал из-за двери. Они обменялись взглядами и Торак сразу всё понял. Одними только губами он прошептал: "скоро приду". Но когда поднялся, то не смог уйти сразу же. Здесь было так тихо и уютно, что просто не хотелось уходить. Глядя на мирно спящую в кровати девушку, ему пришлось приложить усилия, чтобы развернуться и уйти.***
Шел пятый день с церемонии. И дела в городе были напряженными. Действия Лилиан Вернер запустили цепную реакцию, которую никто не смог остановить, даже когда все тайное стало явным. Произошедший тогда взрыв Орсейл понял как очередное нападение, а когда стало известно, что Лили не стало… “Подумать только, такой порядочный мальчик был…” “Лилиан наверняка что-то знала, вот и сбежала из семьи. За что ее так…” “Сначала Джон, потом Лили, теперь и младший пропал. Какие зверства он еще планирует?” Город во всю обсуждал трагедию Вернеров, додумывая все обстоятельства. Джон действительно пропал без вести, Лилиан сбежала из дома, а Остин – просто ушел, но все приняли это как некую… месть Нечестивого? Наверняка какие-нибудь журналисты уже строчат статьи о том, что все это время Нечестивый, он же Питер Вернер, держал всю свою семью в заложниках, или еще что… Но куда важнее другое – теперь весь город знал истинную сущность Нечестивого и многие люди стали свидетелями волчьих перевоплощений в не самой спокойной обстановке. Именно этого Торак и боялся. Теперь мысли людей были направлены совсем в другое русло. Теперь в их сердцах был лишь страх, и, ведомые им. власти города уже собрали армию, чтобы штурмовать гетто. Они открыто готовились к войне. Накануне власти даже пытались переманить жителей гетто на свою сторону – предлагали дома и лучшие условия, обещали вернуть их, низкоранговых, в обычное общество. Это обязательно должно было лишить Нечестивого хотя бы части той власти, которую он имел, но в итоге это произвело ровно противоположный эффект: люди сами заговорили об эвакуации подальше от центра, что гетто в итоге и организовало. Теперь гетто пустовало, и на месте оставались лишь солдаты в подчинении Ину, Хайна и Мадарагуми. Люди группы Мадара изо дня в день тренировались все усерднее и по многу раз перепроверяли все, что только можно было. Люди группы Ину после скандала с Лилиан теперь из кожи вон лезли, чтобы доказать преданность и восстановить свою честь, и взялись за обеспечение безопасности граждан. Люди группы Хайна – прекрасные женщины, очаровывающие одним только взглядом — сбросили платья, как старую чешую, и принялись точить свои ядовитые когти. День уже близился к вечеру, когда Торак встретился с группой Мадара на одной из вершин гетто – это была высокая резиденция группировки, откуда можно было наблюдать территорию всего города с высоты птичьего полета. — Никогда не думала, что застану тебя в таком виде, — сказала Медведица в приветствии, подойдя со спины. Все тело нынешнего главы Мадарагуми было укрыто толстой одеждой и броней, в руках – винтовка, а за спиной рюкзак с дополнительным снаряжением. Даже на набедренном ремне невзначай красовался армейский нож. А рядом с ним Медведица – волчица настолько крупная, что смогла бы сойти за небольшую лошадь. Высокая, крепкая, ее черный мех почти сливался с темнеющим небом, лишь одно не давало ей затеряться – красные узоры, которым были исписаны ее морда и лапы. А на спине у нее, также, как и у главы Мадара, висели несколько тяжелых рюкзаков со снаряжением. В отличии от них Торак был одет намного проще и легче – к старому боевому костюму Нечестивого добавились лишь пара ремней с небольшими карманами и легкая броня. Но в руках уже в полной готовности покоилось копье Хёки. . — Неужели уже готовишься? — съязвила волчица, встав рядом и присоединившись к любованию. Торак не ответил и убрал копье. — Они действительно решились на это, — негромко сказал он, наблюдая за всем с крыши. Даже отсюда он уже видел все места, где остановились вражеские отряды, — Как ситуация? — Собрались там, как муравьи, ждут приказов. Но оружия у них хоть отбавляй… и масок тоже. — Они им не особо помогут. — Нашим людям тоже, но им ты ведь тоже велел выдать маски. Торак ничего не ответил. Сила волков не шла ни в какое сравнение с тем, что могли противопоставить им люди, но если Торак и остальные будут сражаться бок о бок со своими товарищами, то ничем хорошим это не закончится. Как бы сильно волки не сдерживали свои эмоции, им не удастся полностью обезопасить союзников от ауры. Все было бы намного проще, будь их врагом другие волки. Даже если бы это была целая стая, целый клан, людей бы не пришлось вмешивать. Если пойдут сражаться вместе со всеми, то будут лишь мешать. Даже горы успокоительных, которыми были набиты карманы Торака и Медведицы, никак не придавали им уверенности. Весь город был расположен огромной территории, с двух сторон огражденных рекой – раздваиваясь, она создавала пару больших островов, а затем снова сходилась. Когда-то именно этот остров и был городом – лишь позже люди освоили новые земли на двух соседних берегах. Два центральных острова и Левый берег принадлежали Орсейлу, гетто же забрали себе большую часть Правого берега, по размерам составляющего около одной трети всей территории, окруженной стеной. И пути сюда было только три – Западный мост, Медный и Восточный. Солдаты Орсейла уже расположились на других сторонах мостов, преграждая гетто путь, и понемногу стекались ближе. Исключением стал район у Западного моста, тот, который все еще не принадлежал гетто – там уже во всю шла подготовка к штурму. К тому же неподалеку располагался небольшой холм, что открывало прекрасную возможность для атаки дальним оружием. Именно туда волки первым делом и отправятся. В западный район, прямо к мосту, чтобы уничтожить его и оборвать связь с другим берегом. Солдат там будет немало, но в такой толпе врагов волки смогут не беспокоиться о своей ауре слишком сильно. Люди гетто же будут обороняться у Медного и Восточного моста. Это – единственный вариант для волков оборонять гетто, не причиняя вред своим людям. Наконец, когда солнце начало скрываться за силуэтами гор, с холма в Западном районе, словно гром, прозвучал выстрел.***
В это время в глубоком подземелье под рекой Сота заканчивал уже свои приготовления. У него ушли долгие месяцы на то, чтобы закончить задание, которое он дал сам себе – собрать воедино все останки давно умершей Филин. Волки хорошо постарались над тем, чтобы не дать ей упокоиться, как надо. Ее и без того огромная монстроподобная туша была рассечена на множество фрагментов и разбросана по всему городу, и долгие месяцы либо гнила на солнце, либо становилась пищей для личинок мух. Теперь от всего этого добра остались лишь кости. Сота нашел их все и собрал, точно паззл, и продолжал делать это, пока не нашел даже самые маленькие части. Теперь в одной из пустых комнат подземелья покоился ужасающих размеров белоснежный скелет чудовища неизвестной для человека природы – острые зубы, ужасающе длинное тело, когтистые лапы… Казалось, что оно достаточно могущественно, чтобы стереть с лица земли целую страну. И лишь множество царапин на костях доказывали, что бывают монстры и похуже. Воскресшие из мертвых животные, призванные демоном, точно смогли бы съесть это чудище вместе с костями, если бы только у них было достаточно времени. Это действительно то, что нужно было сделать. Тогда, когда Филин встретила смерть, “она” смогла забрать лишь ее сердце. Оно было наиболее важно. Можно подумать, что это лишь мышца, но для волков оно имело особенное значение, и еще больше оно значило для богов. Земные артерии – это самая настоящая концентрация силы, которая способна не только уничтожить весь мир, но и стереть само время. Если волчье искусство – это магия, для использования которой нужна мана, то артерии – это хранилище той самой маны. Они накапливают энергию, частью которой волки, даже не подозревая этого, пользуются, но подобно любому хранилищу… однажды артерии больше не смогут выполнять свою роль. Три бога, которых зверолюди почитали сейчас – Хёка, Сота и Биса – были своего рода результатом долгих опытов в попытке достичь могущества. Лишь они одни могли питаться силой артерий в полной мере и при этом никак не пострадать. Остальные же зверолюди наслаждались самыми малыми толиками энергии артерий, которые были везде – в лужах, в земле, в воде, даже в самых маленьких крупицах пыли. Но эта энергия была чрезвычайно опасна. Растворяясь в крови, она питала тело, но одновременно с этим и отравляла. Для обычного обывателя это было не страшно – волки использовали столь малую часть этой силы, что если бы можно было ее измерить в процентах, то, чтобы записать это число, понадобилось бы исписать сотни листов лишь для того, чтобы добраться до первой единицы после бесконечного числа нулей после запятой. Однако с теми, кто был близок к божественному, все было иначе. Скверна накапливалась в их теле, точно яд. Бесконечная библиотека знаний Бога Истины была невероятна: он помнил все свои прошлые воплощения до единого, и в памяти одного из первых своих воплощений он ясно видел существ еще более могущественных, какими сейчас кажутся нынешние боги. То были настоящие чудовища – ужасающие, стирающие все на своем пути. В нынешнем мире их наверняка назвали бы драконами – уж больно сильно люди любят давать такие названия всем большим существам, имеющих хотя бы намек на чешую и крылья. Тогда те существа были истинно сильны, они были единственными правителями. Но их сила их и погубила – тогда в мире еще не существовало артерий, которые, впитывая в себя, очищали бы ту нескончаемую энергию, витающую в воздухе подобно отравляющему газу. Драконы впитывали ее в себя, как губка, и также легко расходовали – так рождались стихийные бедствия. Но даже таких масштабов было недостаточно, чтобы очиститься. Вскоре их сердца ожесточились, превратились в камень. А затем и разум покинул их. Так же, как динозавры сменились птицами когда-то, Драконов заменили Боги – лишь три существа, каждый из которых черпал свою силу из определенного источника. Считалось, что Хёка черпает силу из воздуха, Биса – из движение тектонических плит и течения магмы, а Сота – из бескрайних морей, рек и самых маленьких ручейков. Но как бы сильно Боги не ограничивали использование своей силы, скверна все равно поглощала их, превратив в камень и их сердца тоже. Рана Сота, Рана Хёка и Рана Биса – это первые боги, сердца которых ныне стали артефактами, передающиеся в волчьих кланах из поколения в поколение. Лишь после появления Оками и Ширы все пришло в норму. Они создали артерии – нечто, что расстилалось во всей земле, впитывая и очищая ману, никак при этом не подвергаясь воздействию скверны. Это то благословение, которое Оками дал своим соратникам, и о котором многие волки ныне даже и не догадывались. Нынешние Боги… были слабы. Сота глядел на свои руки и видел лишь тонкие пальцы и нежную кожу, готовую порваться от прикосновения даже тупого ножа. Словно с каждым поколением потомки Драконов становились все слабее и слабее. Казалось, из трех Богов Сота был единственным, кто сохранил достоинство: Биса погряз в сражениях настолько, что теперь его потомки скитались по всему миру, не помня запах свой родины; Хёка использует сердце своего потомка как простое оружие и не может уследить за собственными жрицами и жрецами. “Впрочем… я ничем не лучше” — думал мальчик, хватаясь за голову в приступе мигрени. Знать прошлое – это одно, но принимать и понимать все кричащие в голове голоса – совершенно иное. Каждое из прошлых воплощений кричало, молило выпустить его, дать ему контроль над телом – и вот, к чему это привело. Все обезумели до такой степени, что нынешним носителем титула стал косвенный, родившийся от женщины, умершей еще до его рождения. — Что-то я отвлекся… — пробормотал мальчик, и взъерошил волосы на голове, — Эй, ты! Проверь, все ли на месте! Если потерял хоть один кусок – я тебя сожру! Из стаи черных воронов, круживших вокруг огромного скелета, спустился один – он был самым большим из них всех, и особенно его выделяли ярко-красные глаза. Уткнувшись клювов в землю, он доложил, что никакой ошибки быть не может. — …плохо, — снова заворчал Остин, — если хоть что-то упустили… Сердце то “она” забрала, но вот все остальное… Всего немного доесть не успели – и вот те на… У волков и людей разные церемонии прощания с мертвыми, но традиция пожирать тело усопшего была придумана не просто так. Даже Остин ничего не подозревал, пока не откопал в своей памяти воспоминания одного из самых древних потомков, которые все и прояснили. Пожирая своих соплеменников, волки из поколения в поколение распределяли первозданную энергию между собой, грязную, неочищенную, полную порчи и скверны, но никак на них не влияющую. Но Филин… она стала концентрировать ее в себе все больше и больше. Ей было мало силы от артерий, и она стала пожирать сердца всех, не пожалев даже собственного Бога. Скверны в ее теле было слишком много, и действие этого яда было уже не остановить. Частичка силы Хёки в ее крови запустила процесс, обернуть вспять который было уже невозможно. Даже если бы Филин не смогли остановить в ту ночь, она бы все равно сошла с ума через несколько дней или недель. Исправить все можно было – просто отдать ее тело на съедение, будь то простые волки или дикие звери. Тогда они бы распределили скверну между собой, и под действием Артерий она бы и вовсе вскоре очистилась. Тогда… в первый раз, гетто сглупили. Утопая в гордости, они решили унизить Филин и оставить ее тело гнить с самых отдаленных краях города. Скверна, десятилетиями накопленная в теле Филин, и тысячелетиями копившаяся у носителя титула Хёки, была возвращена земле, из-за чего возникла катастрофа. Подобно воздушному шарику, который надули слишком сильно… Но в этот раз “она” забрала сердце, что хранило в себе больше всего яда, а Сота в тайне собрал оставшиеся части. Но мальчик чувствовал, что этого было недостаточно. “Тогда” катастрофа произошла бы в любом случае. Артерии уже давно были на грани. Ведь сила Хёки, вернувшаяся в землю вместе с останками Филин, была не единственным, что должно было тревожить. Уже много столетий под городом покоились останки древнего Соты – скверна, скопившаяся в его теле и передававшаяся из поколения в поколение, стала тем, что защищало город, но вместе с этим именно это было первым, что повредило артериям. А затем, около двух десятков лет назад, в землю вернулся еще один потомок Соты – в теле Тори, что была захоронена на Вороньем Мысе, скверны было не так много, но она стала еще одним ударом по и без того слабому ядру. “Один Сота, немного другого Соты, немного Хёки… Хорошо хоть, что Биса не здесь” — подумал Остин, скрипя зубами от раздражения. Он единственный знал, что близится очередная катастрофа, и Артерии с очищениям скверны явно уже не справятся. Тогда, когда Филин погибла, Остин успокоился лишь от новости, что демон забрал ее сердце. Он думал, что собрать и съесть уцелевшие внутренние органы будет достаточно. Но изо дня в день он все больше ощущал, что это было не так. С самого начала катастрофу было невозможно предотвратить, можно лишь отсрочить – Остин только сейчас это понял. — Что, если снова попробовать возрождать животных, как это делала Люмин?.. Нет, без нее едва ли получится… Но это продолжится, и надо же было “ей” именно сейчас заснуть… Если та катастрофа произойдет снова… Сейчас лишь чудом все еще было в порядке – артерии продолжали свою работу, каплю за каплей очищая почву, но долго это продолжаться не может. Когда порог будет пройдет, катастрофа обязательно случится. Однако… у всего этого были и плюсы. — Хёка и Сота… — негромко произнес мальчик. — Раньше боги никогда не пробуждались так рано, но Хёка смог обрести свою силу и даже хранить это в тайне, а я пробудился, даже будучи косвенным… А ведь мы даже не поглощали сердце своего предшественника. Неужели без порчи мы стали сильнее? Он задумчиво покрутил рукой в воздухе – между пальцами тут же заблестети тонкие паутинистые ниточки. Словно невесомые, они кружились и вились от каждого движения, обвивая тонкую руку парнишки, спутывались и расправлялись снова. Тори с трудом управляла ими и нередко ранила сама себя, но для Остина эти нити были словно частью его тела. Словно поняв что-то, он вдруг с силой сжал кулак. Тысячи нитей возникли по всей комнате, растягиваясь от потолка до пола, от одной стены к другой. Видя это, кружащие над скелетом птицы тут же упали на пол так быстро, как только могли. В следующий миг с трудом собранные останки Филин были рассечены на мелкие осколки и, теперь уже спокойный, мальчишка накинул на себя длинный плащ и в спешке ушел.***
Тара прогуливалась по тихому саду резиденции, когда время уже близилось к ночи, и безучастно наблюдала за тем, как небо медленно багровеет от заходящего солнца. Один за другим, его лучи скрывались за горами, пока не остались лишь пара – самый мелких, но оттого не менее ярких. Но вскоре и их не стало за тенью облаков. Было несколько печально проспать столько времени и проснуться только ближе к ночи – воспитание не позволяло думать, что ночью можно бодрствовать, и даже сейчас находится в такое время за пределами кровати было до жути непривычно. Но Тара предпочла забыть об этом, и, лишь изредка отвлекаясь на блестящие в небе созвездия, неторопливо писала в старом блокноте одну строчку за другой. — Хм… — вскоре тихо вытянула она и, помедлив, поднялась со скамьи. А секундой позже легкая ночная сорочка сменилась темной униформой: брюки и строгий мундир. Когда-то эта форма принадлежала госпоже Тори – на ткани все еще остался мягкий аромат неизвестных диких ягод, которые могли расти только на Вороньем мысе, о котором доводилось лишь слышать легенды. Эта форма хранилась в главной резиденции Хайнагуми как достояние всего гетто и строго охранялась… впрочем, никто не учел, что выкрасть ее захочет волк. Увидь кто Тару в этой форме, точно бы счел это богохульством, но сейчас это не играло никакой роли. — Хватит уже прятаться там, — вдруг негромко, но уверенно и четко произнесла девушка. — Навевает воспоминания… Из густой тени деревьев показалась невысокая фигура. Покинувший подземелье под рекой Сота уже был здесь. — Разве ты не должен злиться? Эта форма принадлежала твоей матери. — В этом тряпье нет ничего особенного. Хоть парнишка и сказал так, умом Тара понимала, что несмотря на время одежда все еще была в отличном состоянии. Называть это “тряпьем” было слишком даже для самого ярого богохульника — …Значит, ты и правда Сота, — почти прошептала девушка. Ей все еще с большим трудом верилось, что этот мальчик может быть Богом. Шпионом гетто – да, но не Богом. Даже просто знать его казалось… слишком большой ответственностью. — Не тебе переживать о подобном, — произнес парнишка самым легким и ленивым тоном, на какой только был способен. — Ты еще и мысли читать умеешь? — Удел Соты – знать все. Хотя, молитвы предпочел бы не слышать, от них слишком много шума, — сказав это, он невзначай тыкнул пальцем на большие наушники, покоящиеся у него на шее, словно аксессуар, — Но твоя молитва сейчас пришлась бы кстати. Тара бессильно села на скамейку и в надежде схватилась за блокнот, словно тот мог ее поддержать: — Что тебе нужно? — Твое непосредственное участие. Шоу не может продолжаться без своего главного героя, ты и сама знаешь. — …я ничего не знаю. Парнишка рассмеялся: — Охо, правда? — язвительно протянул он, устремив взгляд на несчастный блокнот в ее руках, — Ну, в таком случае пара минут объяснений меня не затруднит. Но только если ты согласна. Сказав это, он протянул ей свою ладонь.***
Торак, Медведица и Орел были в западном районе. Он был полностью захвачен солдатами Орсейла, укрытых настолько, что даже лиц их не было видно. Толпы людей в черных одеждах и увешанные броней – это был хороший способ защититься от волков, но ужаснейший, если придется бежать. Но об этом они не беспокоились – именно здесь оружия было большего всего. Еще в процессе пути волки чуяли запах пороха и гари – будет совсем неудивительно, если у пункта назначения помимо боеголовок окажется и пара танков. Волки мчались со всех ног – немало времени прошло с последней такой совместной вылазки. Это были первые за долгие годы свободные мгновение, когда можно было дать волю диким инстинктам и просто мчаться вперед, не жалея лап, кромсая землю своими когтями. Даже дыхание с непривычки сбивалось, но тот холод, пронизывающий горло, был даже приятным. Волки были главным оружием гетто, а потому не нуждались в защите – все, что было нужно для поставленной задачи, они уже и так имели. Когти, уже давно не знавшие погони за добычей; клыки, изголодавшиеся по плоти; перекатывающиеся под густым мехом мышцы, словно подрагивающие в предвкушении… их звериное нутро с каждой минутой разгоралось все сильнее. Меньше всего волки хотели показывать себя Орсейлу такими, но в итоге именно таких город и запомнит. Пушки на вершине холма начали обстрел, а значит теперь у волков больше не было причин не обороняться. Обнажив клыки, они прорвали оборону западного района.