Волчье сердце [в ожидании третьего сезона]

      Уже несколько месяцев Атари проживала на территории Хайнагуми – тот гиеноподобный старик ни за что не захотел ее отпускать, приняв чуть ли не как внучку. Но почти все свободное время она пытались найти способ выйти на след своего бога.       Драгоценный камень в ее груди резонировал с Земными Артериями самым удивительным образом. Каждый раз, когда молилась, она чувствовала, как ее тело наполняется силой. Она видела, слышала и чувствовала то, что не должно было быть доступно ей. Это было прекрасное ощущение.       Однако… использовать эту силу она никак не могла.       Лишь один единственный раз ее молитва была услышала. После просьбы, которую она даже не помнила, Земные Артерии показали ей “ту сторону” – место, доступное лишь богам и их потомкам, но девушка понятия не имела, кому из троих известных богов оно принадлежит. “Простите за вторжение…” – единственное, что она смогла сказать, оказавшись там, и то – одними только губами.       Перед ней предстала безграничная морская гладь, больше похожая на стекло, нежели на воду. Теплая вода омывала ее босые ноги, и почему-то Атари была точно уверена – что бы она не сделала, она не упадет и не утонет. Вода держала ее на поверхности, словно она совершенно ничего не весила.       Но стоило ей сделать лишь шаг, как видение закончилось, и более ни разу она не смогла к нему вернуться.       Словно что-то нарочно не желало давать ей ответы.       Но люди в гетто стали для нее мощной опорой. Ей дали имя Нанна - как сказала мисс Хина, это означает, что она седьмой зверолюд в верхушке гетто. А также, чтобы не возникло никаких проблем, ее нарекли невестой Нечестивого.       На деле если это и можно было назвать союзом, то лишь фиктивным. До момента, пока ситуация с Широй не разрешится, Атари будет исправно играть свою роль, поддерживая авторитет Нечестивого и тем самым обеспечивая и свою собственную безопасность. И благодаря этому же она вполне обоснованно сможет проводить с Тораком больше времени, что позволит им искать Ширу эффективнее.       Так они задумывали, но на деле результатов практически не наблюдалось. Даже Сота почти не помогал – с тех пор, как появился в гетто, единственным его занятием стало чтение. Право пользоваться всеми библиотеками гетто было первой и последней его просьбой, больше он ничего не желал. Когда бы Атари не пришла, картина, которую она наблюдала, всегда была одна и та же: горы книг и среди них небольшой светловолосый мальчишка.       Способности Соты, как он сам их и описывал, были подобны книгам. Ему была доступна огромнейших размеров библиотека, в которой каждое издание – это воспоминания одного его предка. Но была у его силы и другая грань – та, из-за которой все прошлые боги сходили с ума и проводили всю жизнь в страданиях.                   Называть это “видением будущего” было слишком грубо — Остин говорил, что это больше похоже на мимолетные воспоминания себя самого о событиях, которые еще не произошли, подобно дежавю. Но если госпожа Тори в своих снах видела то, как погибали ее дорогие и близкие, то Остин наблюдал собственную смерть.       Но в поиске демона эта сила оказалась бесполезна. Даже ближайшее будущее парнишка не мог предсказать. Все его видения ограничивались отравлениями и нападениями исподтишка в подворотне. Если бы он увидел поле битвы, если бы увидел Ширу, все было бы намного проще…       Девушка думала об этом каждый раз, когда вспоминала, что и сама не смогла добиться никаких успехов.       — Неужели так сильно волнуешься? – мягкий голос вернул ее в реальность.       В гетто намечался небольшой банкет, и, как и в другие разы, Нанна должна была там присутствовать. Ей подготовили роскошные одежды, предоставили прекраснейшие украшения, но даже так девушка все еще не могла чувствовать себя комфортно во всем этом, зная, какая ответственность на ней лежит.       Успокаивало только то, что на каждом из таких мероприятий Торак сопровождал ее.       Стоя позади, он аккуратно расчесывал ее волосы, что уже стало их маленькой традицией.       — Н-нет, просто задумалась.       — Ну и славно, — усмехнувшись, он заколол ее волосы аккуратной шпилькой и развел руки, проверяя, все ли держится так, как надо.       Атари взглянула в зеркало перед собой, чтобы проверить. Как и прежде, все было сделано безупречно. Атари всегда гордилась тем, что, несмотря на ужасную с генетической точки зрения родословную своей семьи, удостоилась чести родиться достаточно красивой, но в этот раз лишь одна вещь все портила. Небольшие черно-синие рога – то, что неторопливо, но настойчиво начало появляться у нее с той самой ночи в гетто. Сперва это даже никто не замечал. Затем девушка лишь приняла их за надоедливые прыщи. И лишь потом с ужасом осознала.       С той ночи они выросли совсем немного – на длину лишь одной фаланги пальца, если не меньше, но ужаса это не убавило. Подобно зубам мудрости, иногда они забывались, а иногда напоминали о себе страшными муками – в такие моменты не помогали никакие обезболивающие, а боль была невыносимой. В первые дни это было еще более менее терпимо, но в последний раз девушка не была способна даже сдержать крик. Голос потом восстанавливался еще несколько дней.       До сих пор об этой… особенности знали лишь волки и самые близкие служанки, коих можно было посчитать на пальцах одной руки.       И поэтому в такие дни, как этот, все предпочитали, чтобы как можно меньшее количество людей контактировало с Нанной во время сборов. Поэтому Молодой Господин лично готовил ей прическу.       В качестве последнего штриха девушка закрепила на голове небольшую вуаль - абсолютно плотная и черная в месте крепления к волосам, и почти полностью прозрачная ближе к концу. Это позволяло спрятать часть волос, одновременно с тем укрыв и рога, при этом обнажая лицо.       Краем глаза Атари заметила в зеркале, как в глазах парня промелькнула обида, но решила, что ей показалось, и сразу выбросила это из головы:       — Сами то Вы успели подготовиться? – спросила она, поправляя вуаль.       В ответ на это парень взглянул в зеркало, провел рукой по волосам, пригладил некоторые пряди и сказал:       — Теперь да.       Он подставил ей свое плечо, и так они отправились в зал, где уже во всю шло празднование.       Но в самом деле праздников это тяжело было назвать. Это была скорее… небольшая попытка гетто поднять боевой дух.       Клан Хёки принял факт смерти Филин на территории города как оскорбление – даже Сокол, являющийся их богом, никак не смог убедить своих волков.       Пожертвовав сестрой Змеи, зверолюди из леса напали на город и смогли пробиться через стену, охраняемую волей Соты.       Атари казалось безумием. что даже объединившись, люди Орсейла и люди гетто вместе с волками не могли дать им отпор, но все было намного проще.       В сражении между волками людям нет места. Тораку, Медведице, Орлу и Соколу приходилось в одиночку сражаться против наступающих волков клана Хёки, и все, что могли сделать люди – лишь поддерживать их издалека убийственными снарядами и надеяться, что союзников не заденет взрывом.       Даже будучи на другом конце города девушка ощущала зловещую ауру, заполняющую воздух там, где волки столкнулись в битве.       От нее не могли скрывать это вечно. Когда Атари обо всем узнала, она не находила себе места – лишь чудом слуги смогли удержать ее и не пустить на поле битвы, куда она была готова отправиться уже в одной только ночной сорочке. Даже не освоившая толком свое искусство, она всей душой хотела помочь хоть чем-то.       Лишь Сота сумел ее убедить. “Единственное, чем ты можешь им помочь, это найти для них своего бога” — так он сказал, едва только появившись на территории холодного сада.       Но сколько бы времени не прошло… никакого толку не было.       Неделями они не покидала своей комнаты, а служанки бросили все попытки оттереть от стен причудливые магические круги – девушка рисовала их по памяти, даже не зная толком, зачем. В конце концов дошло до того, что она отказалась видеться с кем-либо из волков.       “Неужели я настолько бесполезная жрица, что даже мой бог меня не слушает?” — только об этом она и думала.       Раньше она считала, что раз проклятие, преследующее ее род, миновало ее, то она одарена. Считала себя единственной. кому было под силу возглавить церковь, кто мог говорить с Люпус Люмин. Но что, если то проклятие, лишающее ее предков каких было чувств, было тем самым, что делало их особенными?       Значило ли это, что, лишенная проклятия, она сама теперь ничего из себя не представляла?       Или, быть может, именно в этом и было ее собственное проклятие?       Бесполезность.       Но вскоре наступили несколько дней мира – клан Хёки отступил, чтобы набраться сил. Но для гетто это значило лишь то, что теперь им предстоит схватка с другим противником.       Орсейл жаждал объяснений. Обычные люди непрерывно наблюдали битву самых могущественных на земле существ, одной только волей способных погубить сотни человек. Когда клан Хёки покинул территорию города, для Орсейла почти ничего не изменилось – ведь волки гетто все еще были здесь, и союзниками их никто не считал.       Это была пара недель, в течении которых гетто неумолимо проводили переговоры с городом.       Занятая лишь своими поисками, Атари в итоге узнала одно – люди Орсейла прознали о существовании демонической жрицы и возжелали, чтобы она была принесена в жертву лесным волкам.       Эти глупцы поверили, что клан Хёки желает ее крови, и решили, что старое доброе жертвоприношение все решит. Атари даже не сразу поверила в эти слухи – настолько они были смешны. Она бы с радостью плюнула в лицо человека, который посмел предложить такую идею.       Поэтому ситуация снаружи сейчас была крайне нестабильная, и чтобы хоть как-то успокоить народ, гетто закатили небольшое празднование. Официальный повод - удачная защита Орсейла от Клана Хёки.       И пусть так говорили, мимолетом Атари ясно видела, как сильно волки устали. Все были наряжены, старались улыбаться и быть вежливыми, но синяки под глазами и скованность движений, казалось, было невозможно не заметить. Даже Торак, который был известен, как прекрасный актер – неспроста же он так много лет успешно притворялся человеком – выглядел уставшим.       — Сейчас дыру во мне прожжешь.       — И-извините…       Торак едва заметно усмехнулся и, пользуясь тем, что их присутствие еще не заметили, стал оглядывать зал:       — Я слышал, что на время нашего отсутствия тебе предоставили эскортов. Где они?       Девушка осторожно указала взглядов на компанию вдалеке. Три молодых человека с белоснежными волосами выпивали в уединении от всей остальной толпы. Изначально их цель – охрана Атари, раз уж она такая важная личность в гетто, но их выбирала лично мисс Хина, и раз так, то они явно должны были быть не только умелыми бойцами, но и любовниками. Атари поняла это, столько им только представиться – с первых же минут они пытались охмурить ее, как будто именно это было их заданием. Вероятно, так оно и было. Все, кто был посвящен в миссию по поиску демона знали, что однажды все закончится и девушка покинет гетто, и раз так, мисс Хина искала любые способы задержать ее здесь.       — …у нее отвратительный вкус, — только и сказал Торак, увидев тех парней.       Атари же издала едва слышимый смешок – было очевидно, что, отбирая парней по внешности, мисс Хина ориентировалась именно на внешность Торака.       — Младшая госпожа! Госпожа Нанна! — тут же послышались восклики, стоило только людям вокруг заметить новых гостей. Единственное, что оставалось – отвечать на их вопросы, мило улыбаться и ждать подходящего момента для побега.       Атари смогла улизнуть в какой-то момент, но когда ушла в более укромное место, то обнаружила, что Торака вместе с ней не оказалось. Он по прежнему был в толпе любопытных гостей, то и дело пытающихся поднять свой авторитет за счет беседы в известной личностью. И хоть не слышала, о чем они говорили теперь, девушка понимала, что спрашивали парня уже не об обыденных вещах из гетто. Наверняка там один за другим звучали вопросы, касающиеся его второй жизни в городе…       “Питера уже давно нет” — думала девушка, все еще с трудом удерживая эту мысль в голове. Когда клан Хёки вторгся в город, Торак попросту больше не смог удерживать свою личность в тайне, и теперь весь город знал истинное лицо Нечестивого. Если после того, что произошло на Золотой арене, у людей еще были сомнения, то теперь все стало очевидно.       — Вкусненько, правда? — вдруг сказал кто-то рядом,       Пока стояла в раздумьях и, одно за другим, неторопливо поедала небольшие пирожные со стола, девушка и не заметила, как к ней присоединился юноша.       — Остин, — облегченно протянула она, уже успев испугаться такого внезапного появления, и закинула в рот то, что осталось от последнего кусочка, – да, и правда.       Паренек же уплетал другие сладости, но все внимание, также, как и у Атари, было адресовано сцене впереди:       — Даже немного жаль его. Мало на собраниях и переговорах повышенного внимания, так еще и здесь докучают…       — Ты бываешь на собраниях?       — А что, мне только в библиотеке целыми сутками сидеть? К тому же, не могу ведь я игнорировать свои обязанности. Тем более, если госпожа Року вышла в свет.       — Нанна, а не Року.       — Да-да, госпожа Року, обязательно.       С момента, как девушке дали прозвище в гетто, этот парнишка ни разу не назвал ее правильно. Она бы поняла, если бы была ошибка в одной или нескольких буквах, но это было совершенно иное слово. Однако, никакие просьбы говорить правильно не помогали, и на этом Атари оставила свои попытки. Року так Року.       — У людей много сомнений, — вдруг начал парнишка, все также глядя куда-то в толпу, — они начинают догадываться.       Атари лишь вздохнула:       — Вряд ли с этим можно что-то поделать, не станем же мы взаправду обручаться только для того, чтобы развеять подозрения? Поднять репутацию можно и иными способами.       Она говорила так, но в самом деле действительно боялась. Сейчас, когда из-за все этого на кону стояла ее собственная жизнь, методы почти не имели значения. Даже то, что официально она является невестой Нечестивого, мало чем поможет, если абсолютно все люди вокруг решат, что приносить ее в жертву лесным волкам – хорошая идея.       Обручайный шрам – вещь, которая существовала у волков вместо обручальных колец. Девушка немного знала об этом и лишь слышала, что вступившие в отношения волки незначительно травмируют тела друг друга, чтобы на самом видном месте остался след, благодаря которому все всегда будут знать, что у этого волка уже есть партнер.       Если бы у нее появился такой, то на какое-то время люди успокоятся. Но надолго ли?..       С тех пор, как узнала о том, что люди Орсейла думают принести ее в жертву, она вообще ни разу не слышала новых новостей от волков. Ни о том, как проходят переговоры с верхушкой города, ни о том, какие сейчас слухи ходят среди гражданских. Все, что она узнавала, проходило через множество искажающих уст.       Словно ее нарочно пытались отгородить от всего этого.       Но в конце концов, она оставила эти мысли.       “Праздник, все таки” — думала она, запивая сладкие конфеты алкоголем, но даже это не помогало толком отвлечься. Стоило ей хоть немного почувствовать опьянение, как оно почти сразу пропадало, и возвращалось лишь после новой порции шампанского.       Лишь когда в зале показалась знакомая фигура, девушка пришла в себя.       “Ах, как же он хорош” — подумала она, едва завидев Торака в другом конце зала. Глядя на него было невозможно подумать, что всего пару дней назад он не покидал кровавое поле боя. Теперь он выглядел точно кронпринц, если не сам император.       Они болтали и веселились до самой ночи.       Опьяненная нахлынувшими чувствами, девушка даже не заметила, как они уже были в красной комнате в самой дальней части резиденции.       .       …       Это было тогда.       Горячая кожа, страстные поцелуи – казалось, они оба сошли с ума. Стань об этом известно, что бы писали в газетах? Кто кого соблазнил?       Нет, это было неважно       “Ты постоянно обманываешь, что-то утаиваешь или вовсе игнорируешь то, что тебе говорят. От тебя больше проблем, чем пользы” — эти слова Торака девушка, должно быть, запомнит на всю жизнь. Слова, что въелись в ее память также отчетливо, как металлический вкус крови на языке.       Атари все еще не до конца понимала, почему Торак решил так поступить с ней. До сих пор она старалась изо всех сил. И если и утаивала что-то, то лишь из-за собственных сомнений.       В той комнате он явно хотел убить ее, а затем сообщить всем, что она просто отправилась на окраину, где вскоре “умрет от сложных родов”.       Но вопреки всему этому, она все еще была жива – скованная сидела на холодном полу закрытого кузова грузовика в одной лишь ночной сорочке, но, все же, была здорова. От прежних прекрасных одеяний осталась лишь вуаль.       Может, все это было способом избавиться от нее, не отдавая в жертву зверолюдям в лесу? Но девушке было до смерти обидно, что Торак, которому она верила до конца, не заступился за нее.       Ей казалось, что он всегда будет на ее стороне, но привкус крови на языке напоминал о том, что все надежды были тщетны. Она пробыла в Хайнагуми не так долго, но уже хорошо выучила уроки по соблазнению мужчин. Однако, в итоге соблазнилась она сама, и сама же поплатилась за это.       Она все еще отчетливо помнила ту красную комнату и холодное лезвие ножа у горла. Но даже если бы забыла об этом, остывшая кровь все еще была на полу, и рана на шее все еще болела.       “Это вещество снизит твою регенерацию достаточно, чтобы ты вернулась к уровню обычного человека. Похоже, что оно подействовало” — так он сказал тогда. Из-за отравы, которую она бездумно съела, кровь с ее языка даже спустя несколько часов продолжала течь. Пусть все еще была в сознании, Атари уже ощущала, как близок был ее конец.       Но вдруг машина остановилась, да еще и так резко, что девушку подбросило в воздух, точно куклу.       Среди густого елового леса, запах которого Атари чувствовала даже сквозь намертво запертые двери, было ясно, что на них кто-то напал.       “Ах, это в духе людей, — подумала девушка, уже совершенно ничему не удивляясь, — если есть возможность поймать и изучить зверочеловека, они ее не упустят, даже если это приведет к гибели… да, а потом еще и гетто во всем обвинят…”       Когда крики снаружи стихли, Атари устало подняла взгляд на дверь, даже не понимая, зачем ей это, и в тот же мих защелка завибрировала.       Девушка не хотела видеть своего похитителя, но любопытство в очередной раз брало верх.       Атари молча продолжала смотреть на то, как дверь впереди отворилась, а в лунном свету перед ней возник мужской силуэт.       Не успела девушка что-либо понять, как уже была в небольшом шалаше посреди леса на окраине города. На ее плечах было тяжелое прохладное одеяло, а перед глазами – Торак, усердно готовивший что-то на огне.       — Выпей это, — сказал он и протянул кружку с полупрозрачным серым напитком.       Как будто не имея собственной воли, девушка ее приняла, и в нос ударил запах лекарств.       — Яд для человека и целебное зелье для волка. Хотите окончательно убить меня? — сказала Атари, и залпом выпила напиток.       Они оба знали, что к волкам она, все же, ближе, но такое замечание не могло быть не обидным. “Кажется, я переборщила”, — промелькнуло у нее в голове, стоило только увидеть, как опустились мужские плечи.       Она почти не смотрела на его лицо – не хватало смелости. И еще тяжелее, чем не поднимать глаз, было игнорировать запах собственной крови на его губах.       — Если бы я этого не сделал, Инугуми бы начали что-то подозревать, — негромко произнес Торак, понурившись еще сильнее.       Группа Ину имели доступ ко всем камерам и прослушкам в гетто, которые были даже в vip-комнатах бесчисленных публичных домов Хайнагуми. В обычной ситуации эта информация заставила бы Атари покраснеть от мысли, какие вещи они с Тораком творили в красной комнате, но девушка, на удивление, была все также леденяще спокойна.       Они с парнем как-будто поменялись телами. Прежде всегда спокойный и серьезный, теперь он выглядел как школьник, не знающий, как попросить прощения, а Атари – словно в ее душе уже не было места для эмоций.       Торак не знал, как извиниться, поэтому вместо слов предпочел действия. Теплая кружка лекарства и мягкое одеяло были красноречивы.       Рана на языке удивительным образом уже зажила, а от усталости из-за потери крови не осталось и следа.       — Тот “ликёр”...       — Он замедляет регенерацию, но также работает как антикоагулянт и просто подвергает организм небольшому стрессу. Сколько бы крови ты не теряла, ее количество быстро восполнялось. Даже без этого лекарства, все бы пришло в норму через пару часов.       — …в чем был… смысл всего этого?       Голос девушки был настолько тихим, что его можно было назвать шепотом.       — … — парень ответил не сразу. В этой гробовой тишине даже треск костра был громче его дыхания. — На последнем совете было принято решение отправить тебя на окраину, чтобы не позволить людям Орсейла забрать тебя. Но среди Инугуми затесались предатели – они в любой момент могли узнать все наши планы и помешать. После того, что произошло в красной комнате, они решат, что мы решили избавиться от тебя.       — К чему тогда были все эти слова про достойные похороны, и тот кинжал у шеи? — хмуро прошептала девушка, приложив к горлу ладонь.       — …По сценарию я хотел убить тебя на месте, но затем ты потеряла сознание от шока и в результате я решил воплотить изначальный план с ссылкой на окраину. Все для того, чтобы люди из Ину поверили, что Нечестивый действительно хотел избавиться от Нанны еще больше, чем этого якобы хотят бывшие подчиненные Хёки. По правде говоря, я больше всего беспокоился о том, что будет, если мне не удастся усыпить тебя аурой в нужный момент… Но все обошлось.       Чем больше он говорил, тем грустнее становился его голос, и сердце девушки все больше наполнялось теплотой. Неужели она… все еще могла ему верить?       — Сейчас по легенде, которую мы преподнесли группе Ину, ты была сослана в сельские районы, но “некие зверолюди” напали на полпути и похитили тебя. Люди примут это как удачное жертвоприношение зверолюдям Хёки, благодаря чему мы выиграем немного времени. Затем они поймут, что лесным волкам на самом деле не было дела до тебя, и, быть может, нам удастся объединиться против них…       Девушка неловко поерзала в одеяле, пытаясь понять и осознать все то, что услышала. Торак же все это время по прежнему стоял к ней спиной, не то боясь, не то не решаясь повернуться.       — Вы… защитили меня?       Послышался тихий смешок, наполненный лишь смесью из сожаления и тоски:       — А разве могло быть иначе? Неужели я тебе настолько противен?       Его голос звучал так, словно он начинал сам себя ненавидеть. Должно быть… ему действительно было тяжело принять решение сделать так, как он поступил. В гетто, где каждый человек находится под надзором шпионов Инугуми, он просто не мог позволить себе обговорить все это с ней лично. В конце концов, даже собственной прислуге она не могла верить.       Не думая ни о чем, девушка протянула ладонь и кончиками пальцев зацепилась за рубаху юноши, а затем потянула на себя. Он удивился и замешкался сначала, но затем сел рядом, все также стыдливо отвернувшись.       — Я уже думала, что Вы действительно отвернулись от меня… Спасибо.       Это было едва заметно, но девушка уловила, как от последних ее слов по всему телу юноши прошла мелкая дрожь.       — Прости за… все то, что произошло. Если можешь, то просто забудь.       — Про то, что Вы просили меня перейти на “ты,” мне тоже забыть?       В этой тишине, прерываемой лишь треском костра, Атари и сама не заметила, как улыбнулась впервые за эту долгую ночь. И даже холодный воздух вокруг как-будто стал уютнее.       — Ч-что?!.. Почему ты запомнила это?!.. — парень протянул это таким голосом, что было даже непонятно, смущен он, удивлен или зол.       Атари даже смогла позволить себе тихонько усмехнуться – она успела невероятно соскучиться по временам, когда она вот так вот невзначай подшучивала над ним. Но радость от такого момента быстро сменилась тоской:       — Ты просишь забыть обо всем… потому что тебе было противно?       — А? Почему ты?..       Он был удивлен таким вопросом, но не успел закончить ответ, как тут же замолк и отчего-то снова отвернулся, прикрыв лицо одной рукой. Девушка не сразу поняла, что к чему; осознание пришло к ней только в тот момент, когда их руки, до этого спокойно лежащие на мягкой траве, соприкоснулись. Это было лишь мимолетное касание мизинцами, но не заметить его Атари не смогла. А когда подняла глаза, то поняла еще кое-что — парень отвернулся лишь для того, чтобы спрятать раскрасневшееся от смущения лицо, но не прикрытые волосами уши тут же выдали его.       Торак тихо прокашлялся:       — Нет, мне… не было противно, — кое как протянул парень голосом, по которому было слышно, как тяжело ему дались эти слова.       Сама того не заметив, Атари сжала в ладонях края одеяла и подвинулась ближе:       — Н-на самом деле я… я бы не хотела все забывать. К-кроме того, что было в самом конце, конечно, н-но… то, что было до этого… Мхм… — она ерзала на месте, совершенно не находя слов, и укуталась в одеяло по самые уши от внезапного жара, — М-мне тоже не было противно!.. Это было непривычно и немного грубо, но… “...мне понравилось” — закончила она уже одними только губами, как будто надеялась, что ее не услышал.       Но он услышал, и теперь смотрел на нее глазами, полными надежды. Она не видела этого – перед ее взором, как и прежде, были лишь крепкие плечи и ключицы, но она ощущала на себе этот взгляд.       — Ты не ненавидишь меня?       Атари покачала головой.       — Я хотела возненавидеть, но не смогла, даже когда ехала в том грузовике.       — Почему?       Она не смогла дать ответ, но он и не понадобился. Спустя какое-то время Торак и сам все понял.       — …как давно? — единственное, что он смог сказать.       — …не знаю. Не знаю, как и когда этого произошло. Я просто чувствовала это… каждый раз, когда видела тебя, и все. Я думала, что ты знаешь, мы ведь… вроде как… в… встречались, пока были в академии…       Девушка теперь совершенно не знала, чего ожидать – момента еще более неловкого в ее жизни еще никогда не было. Даже когда дядя Дезир рассказывал ей о том, как был влюблен в ее родную мать в прошлом, девушка не была смущена и растеряна так сильно, как сейчас. Это был совершенно иной уровень.       “Это было по настоящему?” — сказал он одними только губами, не издав ни звука. Атари тихонько кивнула.       Она и заметить не успела, как их лица уже были до опасного близко – настолько, что она снова ощущала на себе его редкое осторожное дыхание.       Горячее.       Даже приятнее, чем тогда.       Атари двинулась навстречу первая – осторожно и неуверенно коснулась его губ так, будто это было в первый раз. После того, что между ними было всего несколько часов назад, это было слишком просто и невинно, чтобы вообще считаться поцелуем.       Но оба они уже почти не дышали. Как-будто боялись спугнуть друг друга.       Остин мчался по следу со всех ног.       Грузовик, на котором увезли Атари, отследить было не трудно. Проблема была больше в том, что с самого происшествия уже прошло немало времени. И чем дальше, тем хуже…       Парнишка слишком поздно понял, что что-то идет не так. Неспроста его не позвали на последнее собрание в гетто. Он осознал все только после того, как на несколько минут уснул на банкете из-за большого количества выпитого алкоголя.       Он впервые увидел во сне кого-то, кроме себя. На сей раз смерть угрожала не ему, а Атари. Сам Торак угрожал ей ножом в этой же резиденции. в этот же день… Остин обыскал все комнаты, перевернул все вверх дном, но так и не смог найти их.       “Плохо, это очень плохо…” — крутилось у него в голове. точно заевшая пластинка.       В конце концов, ему удалось узнать, что же обсуждали главы гетто на последнем совете, и без промедлений отправился туда, куда должны были увезти Атари. Но на полпути обнаружил только гору трупов и пустой грузовик.       Лишь ближе к рассвету он нашел Атари. Торак нес ее на свой волчьей спине за пределы города.       — Эй, ублюдок! — крикнул Остин, и прыгнул как можно выше.       Уже находясь в воздухе, он нанес удар. Сотни созданных из одного только света нитей сплелись в некое подобие копий и градом обрушились на землю. В поднявшемся облаке пыли и снега уже мало что было видно, но судя по отсутствию крови, никто не был задет.       — Тино? Какого черта ты вытворяешь?! — раздался где-то Торак Как и ожидалось от Нечестивого, известного тем, что мог уворачиваться даже от пуль… Но парнишка не остановился, и создал еще больше нитей:       — Это я у тебя должен спрашивать! — прокричал он, запуская пару новых залпов.       Кажется, в этот раз волка удалось поцарапать – мальчик почувствовал, как одна из запущенных стрел испачкалась в крови. Но не успел он улыбнуться, как увидел еще одну фигуру — Атари, прежде лежавшая на его спине, была вполне себе жива.       Однако, одного только взгляда на нее мальчику хватило, чтобы рассвирепеть еще сильнее:       — Скотина… — прошипел он, кажется, уже даже не контролируя свою ауру. От того удары стрел стали еще сильнее.       — Остин, успокойся! Произошло недопонимание!       — Какое к черту недопонимание?! У тебя уже стокгольмский синдром?! Живо отойди от этого ублюдка!       — Повторяешься, Тино, — сказав это, Торак взмахнул появившимся копьем.       Этого хватило, чтобы отразить несколько новых залпов, а затем и вовсе перейти в наступление.       Не успев толком начаться, их схватка закончилась тем, что мальчишка оказался на земле, а копье угрожающе воткнулось в землю в миллиметре от его шеи.       — Что за цирк ты тут устроил?       Мальчик лишь оскалился:       — Да как ты смеешь так обращаться к богу мудрости?! Да я тебя—       Торак слегка повернул копье так, чтобы острое лезвие коснулось нежной кожи паренька, и лишь тогда он замолк, издав непонятный высокий звук. Но, сжав зубы и едва сдерживая крик, он продолжал:       — …сначала распинались о том, как важно сотрудничать, а теперь вот так просто бросаете своего товарища! Какие вы после этого волки? Я уже знаю, к чему вы пришли на последнем совете…       Он сделал паузу, приводя мысли в порядок, но, как оказалось, все было зря. Он вновь оскалился и закричал:       — Да, давай! Тебе ничего не стоит резануть мою шею! Вот только имей ввиду. что я навсегда запомню этот сраный момент и в следующей жизни тебе точно не поздоровится!!       — Да что ты!—       Разъяренный, парнишка подскочил с земли и, кажется, уже хотел начать обычную грязную драку. У него бы вполне получилось, если ты Торак не заблокировал его руки тем же копьем.       — Року-у-у, — тон мальчика изменился, стоило ему только обратиться к девушке, по-прежнему стоящей в стороне, — что он сделал с тобой? Ты в порядке? Почему ты на стороне этого ублюдка? Он так сильно запугал тебя? Хочешь, я прикончу его прямо сейчас?       Он смотрел на нее глазами ребенка, просящего игрушку, но в самом деле выглядело этого намного более ужасающе – ведь в это самое время ему ничего не стоило спокойно противостоять напору, с которым Торак давил на него. Похоже, он и вправду был намерен использовать всю мощь Соты…       — Да чего ты так взбесился-то?       — Чего взбесился?! Я знаю, что произошло в красной комнате! Решил тут похищение невест устроить? Тебе шлюх Хайнагуми мало? Я знаю два способа присвоить кому-то косвенность, и обручального шрама у нее что-то не наблюдаю! Я наслышан о том, как в гетто насильников наказывают, так может тебе тоже кое-что отрезать надо?!       С этими словами он ринулся в бой с еще большей силой, а за спиной снова появились сплетенные из золотых нитей стрелы.       — Это был чертов спектакль для Инугуми!       — Хэ?       — Шестерки из Инугуми хотели выкрасть Нанну во время транспортировки и отдать Орсейлу.       — Те трупы… разве это были не охранники грузовика?       — А с чего бы отправлять такое большое сопровождение, если изначальная цель – перевести Нанну на окраину как можно незаметнее? Конечно нет.       Мальчик задумался: это и вправду было неразумно, поэтому те люди вполне могли быть истинными нападавшими, с которыми просто повезло вовремя разобраться.       — И что ты планировал дальше?       — Увести ее подальше отсюда.       — И ничего не было?       — Ничего.       Мальчик недоверчиво нахмурился и взглянул уже на Атари – показав ладони, она ответила то же самое.       — Правда, ничего, — повторила девушка, видя, как долго мальчишка принимает эту мысль.       Остин нашел только один способ проверить – подошел вплотную и стал обнюхивать шею и плечи девушки. Это было так близко, что даже сквозь одежду она почувствовала его дыхание.       — И все равно, что-то да было… — проворчал он, недовольно двинув одной бровью, — Ну да ладно. Так, куда ты собираешься ее отводить?       Торак не сразу ответил, помедлив какое-то время в раздумьях, стоит ли вообще посвящать этого негодника в их планы:       — Снаружи уже ждут несколько бывших членов клана Хёки. Они увезут ее в Дегранд.       — Хо-о-о? Настолько радикально? Ну, спасибо что не запрешь ее, как рапунцель.       Сказав это с насмешкой, мальчик тут же повернулся уже к девушке с совершенно другим выражением лица:       — Я слышал, что Дегранд – военная держава. Ты уверена, что не возникнет проблем?       Атари кивнула:       — Дяденька позаботится обо мне. Да и я наверняка смогу убедить его привести подмогу для вас.       Остин схватился за голову и издал звук, средний между рычанием и ворчанием.       — Ладно, хорошо, — наконец сказал он, — тогда лучше поспешить, пока сюда еще кто-нибудь не сбежался.       — Погоди, а ты куда собрался?       — Хм? Буду сопровождать Року, конечно же. Кто, как не предсказатель, сможет оказать лучшую поддержку в путешествии? И не трогай меня, — мальчик скинул со своего плеча ладонь Торака, — осадочек остался, знаешь ли…       Они покинули город с той стороны стены, откуда ближе всего были бы идти в сторону Вороньего Мыса, и примерно в этом же направлении располагался склон Звероубийцы. Из-за суеверий волки, преданные новой самопровозглашенной жрице Лиссе, ни за что не появятся здесь, а значит, можно было не беспокоиться о безопасности.       Словно доказывая все это, вдали среди высоких снежных сугробов показались лишь три волчьи фигуры: Черный Зубр, а вместе с ним близнецы Левый и Правый. Эти трое были, кажется, единственными, кто не стал следовать за новой Верховной жрицей.       Когда группа оказалась достаточно близко, Черный Зубр – большой темный волк – безмолвно опустил голову в коротком приветствии. Даже близнецы сегодня были до непривычного тихими. То, что происходило с кланом, сильно ударило по их волчьей гордости. Настолько, что теперь они были готовы служить даже демонической жрице.       Без каких-либо лишних бесед, Торак начал распаковывать сумку с вещами, которую принес. Ее содержимое было простым – еда на первое время, вода, некоторые медикаменты и инструменты. Лишь одно выбивалось из общего вида – три седла и огромное количество ремней.       — Если затянуть как следует здесь и здесь, — сказал юноша, заканчивая седлать Черного Зубра, — то все должно быть в порядке.       — Как ты вообще додумался до этого?       Это не давало девушке покоя, ведь всю дорогу сюда она также провела верхом. С поездкой на лошади это, конечно, не сравниться – волчья спина разительно отличалась от лошадиной – но, все же…       — Путь от города до окраины не такой большой и можно обойтись без ничего, но в долгом путешествии без седла не обойтись. Еще, волчий бег отличается от лошадиного, поэтому вместо поводьев здесь вот это, и…       Прикрываясь шалью от холодного ветра, Атари наблюдала, как он с упоением продолжал обо всем рассказывать, и даже Остин, прежде не прекращающий ругаться, затих. Чтобы не было никаких подозрений, Тораку пришлось самому всем этим заниматься. Выглядело неумело, и если были швы, то они были слишком неровными, но большого значения это не имело. Сама только мысль о том, что он подготовил все это сам, согревало кристальное сердце.       — …их здесь три, но будет лучше использовать не все сразу, а только одно…два, а третье оставить про запас, — наконец сказал Торак, закончив со всем и взглянув сначала на волков перед собой, а затем на девушку, — и еще, — сказав он, достав из большой сумку еще одну поменьше, размером не больше ладони, — Льюис сказал, что это пригодится, поэтому я принес и их.       — Спасибо, — тихонько прошептала девушка, не в силах прекратить улыбаться.       — Благодарить будешь, когда вернешься, — Торак одним легким движением усадил девушку в седло и взгляну на нее снизу вверх глазами, полными тоски, — передавай привет Дезиру.       Орсейл был самым небезопасным местом для нее, и уход был очевиден. Но вместо того, чтобы просто укрыть ее на территории Вороньего мыса, куда носы клана Хёки не доберутся, Торак решил отправить ее прямо в родной Дегранд.       Путь предстоял неблизкий – дорога на машине заняла бы больше полутора недели даже если бы единственные остановки были только на сон. Каково будет добираться до города верхом на волках – тот еще вопрос.       Левый, Правый и Зуб защитят ее – она была уверена в этом, ведь Торак сам решил довериться им, а Остин сможет уведомить о возможных помехах, но больше всего девушка переживала вовсе не о своей безопасности и не о том, что у нее не было шанса попрощаться с Змеей, Медведицей и, особенно, родителями.       Она эгоистично не хотела уезжать только потому, что Торак оставался здесь.       Думая об этом, она даже не смогла набраться мужества, чтобы взглянуть на него в последний раз, и предпочла таранить землю самым печальным взглядом на свете. Наблюдая за этим, Торак не смог не усмехнуться. И прежде, чем девушка отреагировала, он привстал и под ворчание Остина легонько чмокнул ее в лоб.       Они ушли прежде, чем успело взойти солнце.       Когда по плотному снегу волки пробирались вперед, Атари еще долго не могла прекратить оглядываться назад, с каждый разом удивляясь, что город становится все меньше и меньше. Когда оглянулась в последний раз, то с ужасом осознала, что среди лесных массивов уже больше ничего не видела, а сияющее над головой солнце и вовсе садилось.       Все остальные дни отличались лишь тем, что каждый раз пейзажи вокруг отличались.       Порой они шли по бескрайнему полю, где весь снег от чудовищного ветра почти превратился в лед, а из всего живого вокруг лишь небольшие кусты вместо деревьев.       Иногда они наблюдали лесные просторы и пару раз даже смогли побаловать себя охотой на огромнейшее оленье стадо. Но больше всего девушку в тот день удивило то, что на закате эти же самые олени скакали с ними вровень, как будто провожая.       Иной раз волки бежали без перерыва на обед – приготовив побольше вяленого мяса, они попросту решили есть прямо в дороге. Когда Атари с Остином ехали верхом на Зубре, то близнецы почти всегда устраивали поединки — девушка подкидывала кусочки мяса в воздух и выигрывал тот, кто поймал больше всего. В последствии, конечно, несколько кусочков было утеряно в дороге, но об этом никто не жалел. В эти моменты они отвлекались от всего, что было ранее, и предавались веселью.       Но когда они уставали и останавливались для сна, все кардинально менялось.       — Рин, — полушепотом говорила девушка, поглаживая большого волка по макушке. Даже спустя неделю пути, ей все еще было тяжело выговаривать имена близнецов на их диалекте, поэтому Правый стал Рином, а Левый – Леном, — как думаешь, сколько нам еще идти?       Не желая беспокоить Остина своими переживаниями, она раз за разом спрашивала это у волков. Иногда Рин отвечал человеческим языком, который девушка знала, иногда он говорил на диалектах, которые она едва могли разобрать, а иногда из его горла и вовсе доносился лишь глухое волчье рокотание, понять которое ей было не в силах. Но независимо от этого, каждый раз этот диалог заканчивался тем, что девушка еще немного водила рукой по густому меху прежде, чем отойти спать.       На их коже уже оставались небольшие проплешины от тугих ремней, точно как у дворовых собак, которые носят ошейник слишком долго. Пока все было в порядке – грубый мех и мягкий подшерсток лишь немного приминались в дороге и быстро возвращали себе изначальную форму, но видеть эти следы девушке было невероятно тяжело. Ей казалось, что это было невероятно больно, хоть волки и убеждали ее в обратном каждый раз, когда она начинала говорить об этом. В конце концов она просто перестала говорить об этом, но продолжала проверять их плечи каждый раз перед тем, как уйти спать.       Но каким бы холодным не был ветер, с волками всегда было тепло. Ветра в одной из долин, где они были, оказались настолько сильны, что однажды просто унести с собой все ткани, служившие палаткой, поэтому теперь единственным, что могло помочь им согреться, был их собственный мех. Им не привыкать – подобно диким волкам, Зубр и близнецы просто укладывались покучнее, разделяя тепло своих тел друг с другом.       Первое время Атари думала, что это не так серьезно, и потому заболела после первой же ночи, когда отказалась спать в объятиях волчьего меха, на что Остин еще долго ругался. С тех пор они ее не отпускали, особенно близнецы – ощущая дуновение холодного ветра, они даже сквозь сон укрывали ее своими пушистыми хвостами потеснее. Тогда, даже в самые бессонные ночи, лежа в кругу волков, ей не оставалось ничего, кроме как смотреть на чистое ночное небо, донельзя усыпанное бриллантовыми звездочками.       — Лен, лен! — радостно восклицала Атари, пытаясь перекричать свистящий в ушах ветер, хоть смысла в этом и не было, ведь все прекрасно ее слышали даже так, — этот лес! Я знаю его! Мы уже близко!       Она хорошо запомнила вышки, возвышающиеся среди густого елового леса, и причудливые формы стоящих за ним гор. До Дегранда оставалось совсем ничего. Но с тех пор, как поняла это, девушка лишилась сна и наблюдала звездное небо все чаще.       Ее никак не покидали мысли о том, что будет, когда они придут. Хорошо ли их примут? Как объяснять всё дяде Дезиру? Не станут ли люди паниковать и нападать, завидев волков таких размеров?       И, думая об этом, она перебирала в руках свое каменное сердце – после нескольких бессонных ночей рана на груди открылась и этот камешек попросту выпал, в очередной раз доказывая, насколько он был бесполезен. Дажа дыра в груди, через которую она иной раз с омерзением могла наблюдать движение собственных легких, никак не затягивалась. А рога и вовсе было уже невозможно прятать за волосами.       Их путешествие можно было назвать законченным, когда на пути встретились люди – то был небольшой отряд, сопровождающий какой-то груз на пути в гору. Во главе у них был красивый темноволосый мужчина в черно-зеленой форме и с яркими изумрудными глазами. Все звали его капитаном.       Когда люди и волки пересеклись, никто не смог сделать дальше и шагу.       Люди замерли на месте, не веря в то, что видели – перед ними стояли два огромных волка, один из которых вез на себе несколько небольших сумок, а второй и вовсе был оседлан. Волки стояли, не шевелясь, ведь понимали, что одно лишнее движение – и люди примут это за агрессию. И как назло именно сегодня Остин вместе с Рином отделились, чтобы поймать какую-нибудь дичь на ужин.       Нападать и показывать клыки было недопустимо. Не сейчас, когда им нужна помощь.       Но недопонимание все равно случилось. Солдаты вскинули ружья и уже готовились стрелять, а волки оскалились и зарычали со всей злобой, какую только могли выразить. Все эти люди попадали бы замертво, если бы только не капитан.       Он единственный заметил, что в седле волка был человек, и единственный, кто смог унять конфликт. Он откинул в сторону ружье и заставил своих подчиненных сделать то же, а затем медленно и осторожно подошел. Зубр, на спине которого, уставшая и обессилевшая спала девушка, смог подпустить его только потому, что мужчина назвал ее имя.       — Дяденька… — это было единственным, что смогла произнести Атари на руках этого мужчины прежде, чем снова провалилась в сон.       Простуженная, она проспала несколько дней прежде, чем вновь открыла глаза. Тогда перед ней оказался белоснежный потолок vip-палаты, а из окна виднелись блестящие окна знакомых вышек – так выглядели здания в самом центре города, в котором Атари выросла. И этот вид из окна… был именно тем, что она наблюдала каждый раз, когда приезжала обследоваться в больницу.       Дядя примчался в больницу меньше, чем через десять минут после того, как медсестры успели обнаружить ее пробуждение. Они окружили ее, точно мухи, задавая одни вопросы за другими, а затем к ним присоединились еще и несколько врачей – пара высоких мужчин в белых халатах, один в очках, другой с густой бородой – которые смотрели на нее, словно она была лабораторной зверушкой.       Когда Дезир, запыхавшийся, прибыл, вместе с ним был еще один человек.       Он был высоким и достаточно крупным, но все это идеально дополнялось длинными черными волосами, ниспадающими до самого пояса и повязанными в аккуратный хвост, и скромным, но не менее красивым ханьфу. Атари смогла узнать этого мужчину лишь по запаху – если нос ее не обманывал, перед ней был Черный Зубр.       — Мое искусство – не такая большая тайна. Просто Вы не спрашивали, — вот, что он ответил на вопрос о том, почему все это время был лишь в волчьем обличии. Впрочем, это было и не удивительно. Будучи подчиненным Хёки, он просто не мог не иметь достаточный уровень искусства. Это осознание ударило по гордости девушки еще больше, ведь в отличии от всех остальных волков, кого знала, выходит, что она единственная, кто вообще ни на что не был способен.       Первым делом после пробуждения Атари поведала дяде о том, что происходило в Орсейле. О волках, о клане Хёки, о возникшей вражде на почве смерти Верховной Жрицы — все это казалось таким невероятным, что стоящие поодаль солдаты, верно сопровождающие Дезира везде и всюду, начали неловко перекидываться взглядами уже на половине рассказа Атари. Но чем дальше девушка заходила, тем серьезнее у дяди становилось лицо. Он точно знал, что о подобных вещах она бы не стала врать. И тем более, когда рядом с больничной кроватью стояли зверолюди, подтверждающие все ее слова.       Тем более, когда на ее лбу красовались два блестящих черно-синих рога.       На подготовку ушло несколько недель, и когда все было завершено, был собран карательный отряд – огромное войско под командованием Дезира, готовое к сражению даже с волками. На удивление, все солдаты были достаточно быстро снабжены всем необходимым, чтобы не поддаться влиянию волчьей ауры. Было то простое везение или Дезир имел несколько тузов в рукаве – Атари не знала, но была очень благодарна за такую скорую помощь.       Спустя ровно три недели они отправились в Орсейл.       Сам же город тем временем настигла Катастрофа.       Все началось с того, что волки клана Хёки атаковали вновь, и на сей раз смогли пробраться в жилые районы, но не гетто, а самого Орсейла. Та, кто руководила всем этим, очень хорошо понимала идеалы волков Нечестивого, иначе ни за что не поступила бы так опрочетчиво.       Чем больше пострадает обычных граждан, тем больше потом будет ненависть людей и к гетто. Это было просто. Ведь даже помочь Орсейлу волки были не в силах — все районы были окружены солдатами, готовыми стать живыми щитами.       Убить их и пойти спасать гражданских?       Остаться в гетто и наблюдать, как умирают сотни простых людей?       Разницы не было. Что в первом, что во втором случае во всем снова обвинят Нечестивого. В том, что они не спасли обычных людей, раз уж лесные волки и для них враги тоже. В том, что убили солдат, хотя уверяли, что не желают зла.       Все вокруг ставили им палки в колеса. И даже божество не могло им помочь – без поддержки своих соплеменников у Хёки не осталось почти никаких сил. Затупился воздушный клинок, ослабла хваленая регенерация… Даже копье-артефакт едва принимало свою форму.       — Долго мы так не протянем, — сказал Сокол, разглядывая пламенный горизонт с одной из высоток. Где-то там, далеко, его бывшие товарищи мчались творить геноцид. Вкусив теплую человеческую кровь… вряд ли они уже смогут остановиться.       Они с Тораком наблюдали за всем издалека, будучи бессильными что-либо сделать. Ранее они оба уже выходили на публику, рассказывали обо всем, что было скрыто, обо всем, что делали до сих пор, о том, почему дикие волки взбесились. Мало кто захотел их слушать – люди не видели разницы между городскими и дикими волками, в то время как людей гетто и за людей порой не считали. Иронично, если не больно.       — …я пойду туда.       — С ума сошел?       Торак оперся на копье, которое теперь больше походило на шест с односторонним лезвием — кто-то в гетто сказал, что теперь оно похоже на нагинату, что куда больше походило на стиль боя Торака, в котором преобладали рубящие. а не колющие удары. Это оружие действительно было удобнее держать в руке, но пользы от этого все равно не было. У него не было атрибута, который мог бы помочь в битве с волками. Просто холодное оружие, призванное лишь убивать. И покрытое кровавыми разводами серебристое лезвие служило тому доказательством.       — Лучше пара солдат, чем несколько сотен человек.       Торак знал, как убить быстро. Пусть раньше он находил применение этому знанию лишь во время пыток, чтобы как можно дольше удерживать преступника в сознании, на сей раз все было ровно иначе. Отрубить голову казалось лучшим вариантом, и нагината как раз для этого подходила. Пусть даже если среди тех солдат будут невинные люди… лучше пожертвовать ими, чтобы спасти большее количество человек. Так думал Торак, потуже затягивая бинты на покрытых мозолями ладонях.       — Если пойдешь туда, твои руки окажутся в крови, — медленно проговорил Сокол, — так у них будет больше доводов обвинять тебя.       — Бездействие кажется тебе лучшим вариантом? Или боишься, что я зарежу твоих товарищей?       Сокол встрепенулся, словно охваченный потоком холодного воздуха, и отвел взгляд:       — Не думаю, что их можно назвать товарищами после всего этого…       — Тогда что еще тебя останавливает?       Взгляд Торака был холоден, как никогда прежде. Он действительно принял решение, от которого уже не отступит. Во что бы то ни стало защищать людей, даже если придется пожертвовать другими. Быть может, даже самим собой.       Сокол знал, что оба они не всесильны. Раз уж он, сам бог, в нынешней ситуации совершенно ничем не отличался от обычных зверолюдей, то что говорить о Тораке?       Да, он сильный, но вовсе не бессмертный. Глядя на его покрытую ранами кожу он думал лишь об этом.       Товарищи не имели для него никакого значения. Только не после того, как они убили Ласку. Только не после того, как Филин убила его отца. Теперь Торак был единственным, кто остался из его прошлого. Последний член его семьи.       Сокол громко вздохнул:       — Вот черт, — сказал он, схватив ветряной меч, — придется хорошенько постараться, чтобы сдержать их… Но учти, если придется убивать людей, то лучше оставь это мне. Кому, как не богу-манипулятору заниматься подобными вещами?       Торак молча некоторое время, не понимая, с чего вдруг Сокол решил присоединиться, а затем улыбнулся краем рта:       — Уверен, что справишься с такой ответственностью?       — Они и так уже подкинули мне работы на случай, если я вернусь на титул Хёки. Хуже не станет.       Так, эти двое отправились в бой, оставив остальную компанию Нечестивого сторожить гетто.       Но все… было даже хуже, чем можно было представить.       Они прибыли на площадь, где множество людей собрались, чтобы эвакуироваться и переждать беду под землей. Всюду царил хаос. Волки Хёки уже успели прийти сюда.       К моменту, когда Торак и Сокол прибыли, всё это место уже было залито кровью, словно после дождя.       Тогда они не сдерживались.       Человеческая и волчья кровь пропитали собою лед. тонкие алые ручейки потекли меж каменных плиток. Два волка сражались против дюжины других.       Торак даже не помнил, когда в последний раз было такое, чтобы он не видел собственной кожи за слоями крови на руках. Не успевало тело само собой очиститься в процессе трансформаций, как оказывалось запятнано вновь. Мех становился всё тяжелее и тяжелее. С языка не сходил металлический привкус.       Тогда им даже почти удалось отбить атаку. Не привыкшие к сопротивлению и верящие в свою непобедимость волки быстро растеряли свой пыл и поджали хвосты. Сокол и Торак же наоборот только только вошли во вкус. Им уже не терпелось ответить за все эти псинам.       Но тогда…       Тогда пришло первое бедствие.       Все волки почувствовали это. То, как мощной вспышкой посреди города пролилась зловонная аура. Люди вокруг лишились чувств и весь город затих. Кто-то в предвкушении, кто-то в ужасе.       Волки ощутили, как источник ауры пришел в движение, и вскоре услышали шаги. Медленные, тяжелые. А следом за ними послышалось и то, как кто-то волок по асфальту мертвую тушу.       Волки стояли на залитой кровью площади и даже шелохнуться не смели. Кажется, все они понимали, что там, откуда доносятся все эти звуки и исходит ядовитая аура, находится существо, превосходящее их всех.       Волки клана Хёки в предвкушении замахали хвостами и натянули улыбки на измазанные в крови морды. Торак и Сокол же ужаснулась, когда поняли, что этот запах им уже знаком.       Из-за зданий показалась полная острых зубов морда змееподобного монстра, Это была та форма, к которой была близка Филин в день своей смерти. Но теперь она предстала перед ними в ещё более безобразном обличии..       Однако, увидев это… волки Хёки принялись ликовать.       Торак и Сокол осторожно переглянулись и одновременно перехватили в руках свои оружия, готовясь к новой схватке, но действовать пока не спешили. Стали осторожно наблюдать.       Зверь вышел из-за домов, попутно изрядно помяв стену одного из них своей тяжелой лапой – это чудовище было настолько огромно, что спокойно могло вытянуться на высоту более пяти этажей. Однако, подстать той, кем оно было при жизни, существо горбилось и волочило за собой задние лапы и длинный, подобный крысиному хвост. Едва ли этот монстр, выглядящий как обтянутый кожей, старым мехом и чешуей музейный экспонат, мог представить опасность.       Но нутро подсказывало, кричало о том, что именно здесь сейчас опаснее всего.       — Верховная! — раздался неподалеку пронзительный голос. Лисса – следующая по статусности после Филин жрица, та, что начала всё это безумие, наконец явилась.       Встречая возродившуюся наставницу, она приняла свой самый совершенный зверолюдский облик, и, разведя в стороны когтистые лапы, начала свою длинную речь о том, как долго они все ждали её возвращения.       — Сокол… — почти что прошептал Торак.       — …Да. Похоже, что это оно.       Тысячелетиями зверолюды хоронили своих товарищей, поедая их останки, и не допускали такого, чтобы тело погибшего осталось гнить в земле. В противном случае всех настигнет проклятие. Все всегда считали это выдумками.       Но сейчас уже был один прекраснейший пример – городская стена, старый бог под которой до сих пор защищал Орсейл остатками своей воли.       И раз уж это не сказки…       — Почему мы не подумали об этом тогда? — одними только губами произнес Торак. Они так сильно хотели насолить старухе Филин даже после смерти, что совершенно забыли, зачем вообще были придуманы все те ритуалы.       Филин была в ярости. Настолько, что даже после своей смерти вернулась для мести.       Волки собрались вокруг нее, словно завороженные. Одни кланялись, другие молись, будто богу. Лисса же, стоящая впереди, протягивала свои лапы.       Зверь, казалось, ответил ей – вздернул носом пару раз и начал неторопливо опускать голову навстречу.       — Какое счастье, что Вы вернулись к нам! — прокричала волчица, словно одержимая. Она обернулась и взглянула на Торака и Сокола глазами, полными безумия, —       Посмотрите! Боги благословили нас. Даже смерть нам больше не страшна! Теперь…       Она говорила, почти пела, утопая в собственных чувствах. Волки слушали, разинув рты, внимали каждому слову и были преисполнены гордостью. Но это длилось ровно до тех пор, пока тело новой жрицы с омерзительным хрустом не исчезло в пасти монстра.       Дуги алой крови oросили землю и, выждав немного времени, чудовище закинуло голову высоко наверх, как если бы было птицей, что утоляла жажду у водопоя. Даже несмотря на глубокую ночь, все отчетливо видели, как медленно и ровно большой ком спускается по горлу Филин.       Следом за приглушенным звуком "глоть" наступил миг тишины, в которой никто не смел даже моргать. Несколько десятков волчьих глаз следили за каждым движением существа, что стояло перед ними.       Торак почувствовал это. Эту гнетущую ауру, переполняющую воздух, этот страх и ужас, что сковали тела зверолюдей.       Мир вновь пришел в движение лишь тогда, когда змееподобное чудовище восторженно заревело, распробовав сладкий вкус крови, и показало во всей красе свои похожие на кинжалы зубы. Толпа зверолюдей, прежде с восторгом разрывающая людей на части, теперь со всех ног и лап помчалась прочь.       И только двое неторопливо двигались в противоположную сторону.       — Получится ли у нас?       — Однажды мы уже победили её, — произнес Торак и перехватил в руке свою нагинату, но увереннее после этого он себя чувствовать не стал.       — То было лишь чудо…       Они одновременно взглянули на монстра перед собой. Еще не пришедшая в чувства после воплощения должным образом, зверь пошатывался и мотал головой, но братья уже чувствовали исходящие от него гнев и жажду крови. И больше ничего.       Была ли это все та же жестокая и своенравная Верховная жрица Филин? Конечно нет. Перед ними стоял простой монстр, сотканный из самых отвратительных эмоций и чувств жрицы. Монстр, которому они сами позволили появиться на свет.       И теперь он смотрел на них своими безумным глазами. Но прежде чем волки успели что-либо сделать, кто-то атаковал Филин первым.       Прозвучали выстрелы и дождь из пуль осадил морду чудища. Гетто было здесь. И прежде, чем братья успели что-либо понять, на площадь один за другим въехали несколько грузовиков, а выпрыгнувшие из них люди в масках принялись уносить бессознательных гражданских.       — Здесь опасно! — это было первое, что Торак сказал.       Навстречу ему шагала Медведица – столь же элегантная и грациозная, как и всегда, даже несмотря на плотную броню, которой она заменила прежний официальный костюм.       — А похоже на то, что мне не плевать?       Торак опешил на мгновение. Огромное количество сил гетто прибывало сюда, и наверняка еще больше было на подходе – он уже чувствовал их запах. А значит, теперь гетто было готово дать волкам отпор, даже если впоследствии придется воевать уже с Орсейлом.       Медведица отдала приказ, и гетто пошло в атаку.       В морду монстра прилетело еще несколько снарядов уже более крупного калибра – хоть ненедолго, но им удалось пустить Филин кровь. Корчась и жмурясь от боли, она замотала головой так, словно это могло помочь избавиться от металла, что возился в кожу. Но в конце концов все раны затянулись, оставив после себя только забившуюся в старческие морщины кровь, да и та просуществовала недолго.       Но действовать монстр пока не спешил, и волки активно этим пользовались. Торак ринулся помогать в эвакуации.       Бесчисленное множество пострадавших, и ещё больше трупов. Почти всё время, что у них было, люди тратили на то, чтобы отличить мертвого человека от раненого, но спящего живого.       И где-то здесь же Торак чуял знакомые запахи. В горе мертвецов были и его товарищи из академии.       — Торак… — прозвучал рядом тихий низкий голос,       Там стоял его отец. Он был совершенно не похож на себя. На лице виднелась щетина, все тело в ссадинах, а одежда – в крови. Но на нем была форма и снаряжение группы Мадара.       У него на губах было множество вопросов. Но Торак отвел взгляд в сторону:       — Сейчас не лучшее время для беседы, — сказал он, и решительно перехватил в руке нагинату, — выясним все позже.       В подтверждение его слов зверь позади зарычал еще яростнее, чем прежде. Еще немного и он взбунтуется еще больше.       — Тогда, — прозвучал негромкий голос мужчины, — давай встретимся у нашего дома, как все закончится.       Дождь из пуль продолжался, но Филин уже не было до него дела. Медленно приходя в себя, она взглянула на стоящих перед собой людей. Следом за Торам, свое оружие приготовил и Хёка.       — Хорошо. А теперь уходи.       С этими словами эвакуация была закончена, и как только последний выживший оказался в машине, колеса яростно заревели. Джон запрыгнул в одну из них, и вскоре все они исчезли во тьме.       — Твое отец необычный человек, — вдруг произнес Сокол, — поражен, как он противостоял царящей здесь ауре без каких-либо приспособлений.       Торак лишь молча парировал последующий удар когтистой лапы зверя.       Теперь их здесь было четверо – Торак, Сокол, Медведица и Орел. В таком составе они точно смогут противостоять этому монстру.       Но все закончилось, не успев и начаться, в тот миг, когда из дальней части города прогремели взрывы.       — Они открыли огонь! — прокричала Медведица. В небе показались яркие золотые ленты.       Несколько ракет летели аккурат именно к площади.       Тогда…       Тот момент Торак почти не помнил.       Он помнил, как все вокруг окрасилось в чисто белый. Яркая вспышка озарила мир.       Он помнил касания его товарищей, тепло их кожи, жар их оголенных ран.       Каким чудом им удалось спастись? Была то волчья ловкость, позволившая им вовремя убежать? Возможно.       Торак не чувствовал половину своего тела, и действительно – кожа обгорела от окружающего жара, и теперь с тихим шипением восстанавливалась так быстро, как только могла. Часть обзора и вовсе была залила кровью, а все органы внутри будто перемешались. Рвота подступила к горлу.       С вершины одной высотки он наблюдал кратер, оставшийся на месте, где ранее была площадь, и как еще несколько ярко-золотых лент падали с неба. Теперь Орсейл не гнушался пусть в ход любое оружие, лишь бы уничтожить волков.       Кажется, против Филин это помогло. Монстр, против которого они были собирались сражаться, теперь неподвижно стоял где-то там. Все, что от нее осталось – хрупкий скелет и часть внутренних органов. Торак видел, как тонкие нити их мышц и прочих тканей оплетают это тело, пытаясь все восстановить, но было уже поздно.       Так, монстр был побежден.       Но… что-то не давало Тораку покоя. Не было никакого облегчения, лишь растущая тревога.       И его товарищи, отчего-то, долгое время молчали.       — Братец…       — Торак…       Медведица и Сокол одновременно позвали его.       Они смотрели на дорогу, по которой уезжали все машины с ранеными людьми. Туда, куда вместе с людьми гетто уехал его отец.       Магистраль превратилась в пепелище.       Тогда мир погрузился в тишину столь громкую и невыносимую, что заболела голова.       Торак не знал, что делать дальше.       Был ли смысл идти туда?       Был ли смысл искать там хоть что-то?       Даже если остались лишь кости…       — Эй, не вздумай!       Он слышал голоса своих товарищей, смешанные со взрывами вокруг. Ноги сами вели его вперед.       — Торак, пожалуйста!       Руки ужасно заболели. Они сжимали клинок Хёки, что встал у него на пути.       Он чувствовал, как сильно это сказалось на ранах. Искусство начало ослабевать, но парень продолжил идти.       Перед глазами всплывала одинокая могила его матери. Могила волчицы, которую он не смог похоронить должным образом.       Вкус крови на губах… принадлежала ли она ему? Он уже не помнил.       К моменту, когда туман перед глазами рассеялся, он уже был там.       Там, где всего пару минут назад была дорога, там, где совсем недавно десятки машин мчались в гетто. Среди руин, залитых кровью и пеплом, он держал в руках покрытый грязью медальон с разбитой золотой жемчужиной внутри.       Медальон, принадлежавший его матери.       Медальон, который однажды был подарен Джону.       Медальон, с которым отец никогда более не расставался ни на минуту.       Медальон, который хранил память о Тори. Он был разрушен.       Но горевать времени не было.       В момент, когда трещина на жемчужине с тихим треском разделила ее надвое, весь мир, казалось, содрогнулся.       Торак чувствовал это. Огромное количество энергии, еще более ужасающей, чем исходило от Филин…       — Разве такое… может быть? — тихо пробормотал Сокол неподалеку, смотря далеко вперед.       Его взгляд был направлен далеко за городскую стену, на горы, что расстилались за ней. Место, где должен был быть Вороний мыс, озарилось ярчайшим пламенем.       А из него родился монстр еще более ужасающий, чем жрица, вернувшаяся из мертвых ради мести.       Полыхающий зверь. Там, где оседала пыль с его изящных крыльев, развергались пожары. Там, где ступали его лапы, земля раскалывалась на части.       То была жена, пришедшая разрушить все в память о погибшем муже. Мать, скорбящая по своему дитя.