Срывая цепи

***

Когда тьма отступает, от горящего леса не остаётся даже следа. «Что я наделал?» Вывернутая наизнанку и почерневшая земля — вот и всё, что видит Сяо. Они с Мораксом остались единственными, что уцелело в образовавшемся кратере. Вдруг ноги окатывает холодная вода — похоже, подземная река вышла на поверхность. — Господин, надо ухо- Взглянув на Моракса, Сяо осекается. Плечо сжимает почему-то ослабевшая рука. Моракс мотает головой, моргает несколько раз — и нечеловеческие глаза проясняются: чернота растворяется, оставляя лишь янтарную радужку. — …простите… «Я же знал, что умирая, архонты уничтожают всё вокруг себя… А Киришу совсем близко…» — Болван! Сяо успевает почувствовать давление воздуха, но не уклониться от подзатыльника, заставившего согнуться пополам. А вот приземлившийся рядом с Каразетсу ещё один четырёхрукий якса более сдержан — даже не взглянув на Сяо, он оттесняет их обоих от Моракса: — Господин, вы в порядке? — …что с Нобериусом, Босациус? Ни тот, ни другой четырёхрукий даже не пытаются поддержать архонта, хотя видно, что Моракс еле стоит. Зато этот Босациус вдруг срывает с пояса фиолетовый камень и с поклоном протягивает: — Не беспокойтесь о нём… Вместо этого, прошу вас, восполните силы. — Не нужно. Моракс отстраняет его руку, чуть пошатнувшись. И щурясь, обводит кратер всё ещё немного мутным взглядом. Сяо же вдруг дёргают за локоть, заставляя отступить ещё дальше. — Ты как, новичок? Жахна деловито ощупывает его, неспособного промолвить ни слова. «Я… я…» Сяо считал себя закалённым бойцом, но почему-то сейчас чувствует, что обращение «новичок» более, чем справедливо. И зачем он понёсся сюда? Эти яксы прекрасно защитили бы своего господина и без него… а от внезапного нападения паучихи Моракс защитился бы и сам… А теперь он… из-за него… столько сил, чтобы закрыть от взрыва… — …эй! Новичок, ты меня слышишь? …Сяо! Жахна встряхивает его ещё пару раз, отпускает и начинает махать перед носом рукой. — …на контузию не похоже… Тебя оглушило? Сколько пальцев видишь? А, так она показывает пальцы? — Два? — Хм-м-м… — Да ладно, всего-то на один ошибся! — появляется рядом с девушкой синий якса, Ми Рай, и вдруг хлопает Сяо по плечу — совсем, как Каразетсу, только от его хлопка Сяо не сгибает пополам. — Не дрожи. Господин своих не бросает. А эта бестия… она явно собралась умереть, раз бросилась так открыто. Ты молодец, что защитил господина. — Н-но- Сяо и не знал, что способен заикаться. Сжав зубы, он встряхивает головой и оборачивается: Моракс уже поднимается по стене кратера, устало, но твёрдо переставляя ноги. Земля под его ступнями самостоятельно твердеет, превращаясь в каменные ступени. — Почему вы… даже не поддержите его? — Кого? — озадаченно моргает Жахна. — Бога? Кажется, ей удивительна сама мысль, что богу может быть нужна помощь. Сяо ни о чём больше не спрашивает. Он и так за последние полчаса произнёс больше слов, чем обычно произносит за месяц. — А ты бы попытался поддержать солнце, начни оно падать? — вдруг с некоторым опозданием интересуется Ми Рай, то ли с презрением… то ли с сочувствием уставившись на Сяо. Но, не став ждать ответа, тут же поправляет лук за спиной и в пару прыжков выбирается из кратера. — Пойдём. Жахна направляется к каменным ступеням. Сяо смотрит на её голые лопатки, но видит перед собой почему-то зеленоволосую паучиху… точнее, её полупрозрачный образ с широко распахнутыми глазами — красными, налитыми кровью и готовыми лопнуть. Ненависть в них кажется физически ощутимой. Спину прошибает озноб. Сяо приходится не раз и не два тряхнуть головой, чтобы избавиться от странного видения. . . . Когда он возвращается в Киришу, люди только-только начинают высовываться из домов. Они пережили три дня бесконечных атак и, наверное, до сих пор не могут поверить, что всё закончилось. Но закончилось ли? В городе почти нет разрушений, но на площади собрались раненные. Люди. Что же до якс, то Сяо обнаруживает их в пещере: кого-то перевязывают и чем-то мажут, а кого-то лечат магией. К нему, усевшемуся у стены, тоже подходит одетая в зелёный халат якса с ветвью кипариса. Тёплый свет окутывает тело Сяо, и незажившие до сих пор раны начинают ускоренно затягиваться и подживать. Он столько раз был ранен за эти три дня, что потерял счёт полученным ранам. Какие-то из них зажили сами, но, кажется, его регенерация стала хуже. Это потому что он устал? Или… потому что сменил хозяина? «Плевать…» Лучше сдохнуть слугой Моракса, чем вечно жить под пятой Веноми. — Ты не знаешь, что это? Тоненький голосок зелёной яксы приводит Сяо в чувство. Оказывается, он уставился на камень, покоящийся в ямке между её ключиц — совсем небольшой, намного меньше, чем у Каразетсу или Жахны, и даже без оправы. — Нет. Что? — Живой кристалл, — улыбается якса. У неё тонкие брови, маленькие внимательные глаза и ласковая улыбка. Вся она кажется хрупкой и свежей, как молодой листок, ещё почти прозрачный, не успевший потемнеть и огрубеть. Чем-то напоминает Риель. — …ты не знаешь, что такое живой кристалл? — продолжает улыбаться девушка и присаживается рядом, обняв колени. — Откуда ты? Все яксы знают. — А я не знаю. — Тогда никакой ты не особенный… — неожиданно отклячивает девушка губы. Но тут же продолжает: — Тогда ты даже не знаешь, что вишапы рождаются из живых кристаллов? Сяо предпочитает промолчать. Всё равно зелёная продолжает болтать без остановки. Из её слов постепенно складывается картина: когда якса хочет стать сильнее, то проходит Обряд вместе с ядром вишапа. Но подходит не любой, а только «перезревший». Что это значит, не совсем ясно, однако, кажется, примерно то же, что и нераскрывшийся бутон. То есть, если вишап так и не родился, но ядро вобрало в себя достаточно силы — якса может попробовать его пробудить, превратив в живой кристалл, чтобы потом использовать заключённую в нём родственную стихию. «Так вот откуда те молнии у Каразетсу, а у Жахны огонь…» — Что если предложить свой кристалл господину? — Зачем?! — удивлённо распахивает глаза похожая на Риель якса, и они оказываются не такими уж и маленькими. — …постой, кто-то при тебе предложил свой- …и что господин? Принял? Сяо мотает головой, однако вид девушки становится ещё более встревоженным. — Значит, не принял… — Ая! Хватит болтать! Займись делом! — Ой! Зелёная подскакивает и бросается к ближайшему раненому, а прикрикнувшая на неё Жахна подходит к Сяо: — Порядок? — Где? — …у тебя всё в порядке? Она тебя подлечила? — Да. — Значит, порядок. Жахна вздыхает, и окидывает пещеру взглядом. Часть раненных уже ушли, но вместо них принесли новых. — А с господином? — решается спросить Сяо. — Порядок? — Нет, — морщится Жахна. — Потоки его энергии- …а, неважно. Позаботься лучше о себе, а о господине есть кому позаботиться. И поспешно уходит. Сяо же выбирается из ставшей почему-то душной пещеры. Стоит ему только выйти, как двое четырёхруких, о чём-то довольно громко споривших недалеко от входа, замолкают. Босациус встречается с Сяо взглядом… и вдруг отступает назад, в кусты. Каразетсу же недовольно оглядывается, тоже замечает его, закатывает глаза и разворачивается, но удаляется уже в другом направлении. Кстати, этот Босациус явно не слабее Каразетсу, если не сильнее… однако Сяо впервые увидел его, только когда прибыл на место сражения архонтов. Странно. Хотя здесь наверняка ещё много тех, с кем он ещё не знаком. С другой стороны, поселение не такое уж и большое… а одетые в цветное яксы сильно бросаются в глаза. «…это не моё дело». Постояв ещё немного на месте, Сяо решает не идти за Каразетсу: его никто не звал и не говорил, что делать, а оставаясь не у дел, Сяо привык находить место повыше и наблюдать за окрестностями — правда раньше ему всегда нужно было держаться поближе к деревне на случай, если Веноми вдруг станет скучно… но и сейчас он далеко не уходит: хоть нападение и отбито, монстры ещё могут бродить по окрестностям. Раненым людям на площади тоже оказывают помощь, но там суетится Мархосиус. Ещё три дня назад буйно зацветшая вокруг города зелень сейчас кажется поникшей, а земля — странно потемневшей, как и вода в реке… и даже старое дерево на скале, недавно выпустившее набухшие почки, почему-то скукожилось, а все его почки засохли. Забравшись на скрипящую и дрожащую ветку, Сяо обращает взгляд вверх, на храм, залитый лучами выглянувшего из-за туч полуденного солнца — раньше он думал, что архонты поселились так высоко для демонстрации разницы между смертными и богами, но, увидев сегодня барьер, понял, что истинная причина в этом самом барьере. К тому же, если враги прибудут по воздуху — то скорее всего сразу нацелятся на обитель архонтов, и тогда город не окажется под ударом. Однако кто-нибудь из людей или якс хоть раз задумывался о безопасности своих покровителей? Почему они не сопровождали и не охраняли Моракса во время битвы? И почему позволили Гуй Чжун умереть? Сяо слышал, что она не подавала вида, что больна, пока могла ходить. Но даже потом лишь ограниченный круг приближённых был в курсе недомогания Богини Пыли. Что же до её смерти… конечно, это событие опечалило многих — и тем не менее к уходу Гуй Чжун отнеслись именно как к «уходу», а не как к «смерти». Даже Моракс… «Нет. Я не в праве судить о том, что творится на душе господина». Сяо вздыхает, закрывает глаза — и тут же вздрагивает от озноба. А всё из-за вспыхнувшего под веками образа пронзённой паучихи. Обхватив себя руками, он унимает непрошенную дрожь, вспоминая, как застыл тогда — а ведь остальные яксы среагировали и успели убраться подальше. «…если бы не я, господин не пострадал бы так сильно…» «Должен ли я…» Прошлый его визит не принёс ничего, кроме стыда, да и всё, что Сяо делает, не заканчивается ничем хорошим… Но он знает кое-что о лечении. Конечно, не о таком, как у зелёной яксы, Аи, однако когда-то давно, когда Сяо был ещё мал и они жили с Веноми только вдвоём, она часто посылала его за особой травой и лично готовила всякие снадобья для приходящих в лес людей… кажется, её тогда звали ведуньей. Но постепенно молва о Веноми росла, просителей становилось всё больше и больше, а потом они вышли из леса и поселились среди людей — тогда-то Веноми и перестала заниматься врачеванием и приготовлением лекарств лично, взяв в ученицы трёх самых ярых последовательниц. Примерно тогда же и Сяо перестал ей помогать… И всё же он помнит, как в детстве растирал на камнях травы под её руководством, как смешивал кашицу с древесными маслами, а потом выпаривал на чистом огне. «Я должен попробовать».