Срывая цепи

***

Моракс смог продержаться ровно до порога храма, потом его ноги просто отказались идти. — Мархосиус… Нет, он не потерял сознание — не хватало ещё упасть на глазах подчинённых — но пошатнулся. И чтобы достойно добраться до комнаты, пришлось прибегнуть к помощи верного друга. — Ух-ух-ху… теперь и вы… тц, ай-ай-ай… как же можно было так неаккуратно? — Что там… в городе? — …ничего особенного. Мархосиус меньше своих обычных размеров — ростом с подростка — а значит, опять разделился, чтобы одновременно быть в нескольких местах. Моракс старается не слишком на него опираться и с облегчением вытягивается на постели. — А поподробнее? — Несколько охотников стали жертвами монстров, и две лодки унесло в море… — ворчливо отзывается Мархосиус, наклоняясь и рассматривая его испещрённые мелкими ранками руки. — Больше погибших нет, только раненные. Лучше о себе побеспокойтесь. — Я беспокоюсь… кстати, что со мной? — Я похож на лекаря, господин? — По-моему, очень похож. Мархосиус морщится. Он действительно никакой не лекарь, а Бог Очага… в лучшем случае — повар, хорошо разбирающийся не только в приправах, но и в лечебных травах, и если бы не его зелье, Гуй Чжун, возможно, не продержалась бы так долго. — Я доверяю тебе. — Кхм-кхм… доверяете вы мне или нет — на результат это никак не повлияет. Мы с вами отличаемся от людей, а ведь даже им мои снадобья не всегда помогают… Надо бы позвать Аю. Моракс отзывает верхние одежды, сотканные из ауры, и мотает головой: — Потом. — О, получается, вы чувствуете себя лучше, чем выглядите? — Это просто царапины, — теперь уже морщится Моракс. — Да-да, — закатывает глаза Бог Очага. — Просто царапины, просто немного яда… просто немного забившего меридианы. Вы не попробовали сменить форму? — Не уверен, что смогу. — Большое тело требует больше энергии… однако круг циркуляции тоже станет больше, и концентрация яда упадёт. Рекомендую попробовать. Мархосиус настойчив. Но у Моракса свои причины для отказа. — А если моя энергия выйдет из-под контроля? — …хм-м, — Мархосиус вздыхает, качнув круглой мохнатой головой. — Я понял. Тогда, может, прижигания? Или иглы? — Доверюсь твоему выбору. Моракс закрывает глаза. Усталость навеяла сонливость, но он всё чувствует сквозь полудрёму: вот Мархосиус насыпает горки горючего песка в энергетические точки на его плечах, сгибах рук, груди, животе и ногах, а вот уже поджигает… А потом начинает делать тончайшие проколы. Постепенно ломота в костях успокаивается, как и жжение на месте порезов — сами по себе они не ощущаются опасными, скорее раздражающими, словно занозы. Но если прислушаться к течению элементальной энергии, становится ясно, что каждая ранка — будто плотина, нарыв, глубоко запустивший корни, которые, кажется, не исчезнут даже после того, как царапины заживут. Горючий песок пахнет лавандой. Моракс всё больше погружается в сон, вновь и вновь прокручивая бой с Арахной и Нобериусом… Но как ни крути, получается, что главная его ошибка в бездумном преследовании пса — Моракс знал, что не должен поддаваться на провокации, однако длящаяся несколько суток битва с Осиалом ослабила и его тело, и его разум и помешала заметить ловушку. Кто-то хорошо всё рассчитал… Насколько же раньше было проще: демонобоги редко нападали друг на друга, если только от скуки… ну или дури. С тех пор же, как Селестия пообещала одарить благословением лишь семерых, да ещё и разделить между ними Тейват… мир умылся в крови. И они вынудили его участвовать в этой войне. Моракс правда не собирался связываться с мелюзгой, затеявшей разборки на земле, что он уже две тысячи лет привык считать своей — нет, не собственностью, но своим домом. Однако его невмешательство посчитали за слабость, в результате пострадали невинные души… А стоило показать клыки — как мелюзга начала сбиваться в группы. Открытые нападения сменили подлые удары исподтишка, обманные манёвры и использование людей в качестве расходного материала. «До чего же мы докатились?» Моракс никогда не зависел от веры людей, ему хватало почитания якс, но остальные архонты… как они могут так безжалостно разменивать жизни тех, кого обязаны защищать? Хуже всего, что Селестия продолжает смотреть на происходящее сквозь пальцы. «Лицемеры…» В созданном для самого себя сне вновь появляется Арахна, и теперь Моракс лично убивает её. А потом ещё раз и ещё. Похоже, яд паучихи повлиял не только на течении энергии, но и на его эмоциональную стабильность… остановиться с каждым разом становится сложнее. Но вдруг пелена сна истончается. Ещё не очнувшись полностью, Моракс хватает занесённую над собой руку и едва не наносит удар, которым во сне собирался разрубить Арахну пополам. — …ты? — Я, господин… Л-лекарство… Сяо поджимает губы. На его пальцах какая-то тёмно-зелёная субстанция — пахнет растёртой травой и довольно душистым, но не едким маслом. От этого аромата немного кружится голова. — Не нужно. Отпустив холодное запястье, Моракс поднимается на локте и прислушивается к себе: слабость отступила, но энергия в теле всё ещё циркулирует не так, как нужно. Впрочем, странно было бы ожидать иного. — Тогда… простите. Опустив голову, Сяо бесстрастно отступает в сторону выхода, словно вышколенный слуга — его шея алеет в закатных лучах, а на прикушенной губе темнеет капелька крови. — Стой. Это лишь порыв, не более. Моракс никогда не отличался особой чуткостью или способностью к сопереживанию — его отношения с яксами никогда не выходили за рамки служения и защиты — точно так же, как и отношения якс со своими живыми кристаллами… Однако за время, проведённое с Гуй Чжун, Моракс научился распознавать некоторые грани эмоций. Или так ему казалось. Так почему же сейчас он не может прочесть выражение на бледном лице? Когда Сяо, остановившись, поднимает голову, в его жёлтых глазах мелькает что-то вроде смущения… и разочарования одновременно. Но разве такое бывает? — Подойди. Сяо подчиняется, словно бессловесная кукла. Конечно, Моракс привык к подчинению, но яксы обычно не зажимаются при виде него, не потупляют взор и вообще не выглядят так, будто готовы провалиться на месте. — …возможно, твоё лекарство поможет. Ты можешь продолжить. «Хуже ведь точно не будет?» Опустив голову обратно на круглую подушку-подголовник, Моракс вытягивает ноги и только сейчас замечает, что из одежды на нём лишь набедренная повязка, а почерневшие порезы на покрытой испариной коже выглядят, словно расплывшиеся росчерки туши. Сяо же бледен. В разжатом кулаке его — лист лопуха, полный зелёной жижи. Прохладное прикосновение вызывает мурашки и желание улыбнуться. Место, на которое легла мазь, вновь начинает немного зудеть… кажется, что-то проникает в ядовитые корни, но проходит сквозь них, как вода сквозь решето. «Хм-м…» Сяо очень сосредоточен — его пальцы едва касаются кожи, аккуратно нанося мазь на каждую царапину, начиная от шеи и постепенно спускаясь всё ниже и ниже. Когда черёд доходит до бёдер, якса нервно сглатывает и прикрывает глаза, и только после этого несмело запускает руку под ткань набедренной повязки вместо того, чтобы просто сдвинуть её. Почему-то вспоминается, как нервничала Гуй Чжун, когда они только начинали становиться ближе… «Нет. Он — не она». Моракс закрывает глаза. Комната всё больше и больше наполняется древесно-масляным ароматом, пробуждающим странные мысли и заставляющим сердце биться быстрее. Почему он не дал Сяо уйти? Почему позволяет сейчас наносить эту бесполезную мазь? Почему думает о нём и о его чувствах? Возможно, всё дело в Гуй Чжун, просившей взять под крыло этого парня? Но она всегда была такой и со всеми: внимательной, заботливой, мудрой. Знала по именам не только якс, но и людей, помнила умерших, давала имена новорождённым, учила земледелию и возведению домов, советовала, где и как ставить сети… Нет, Сяо не был особенным для неё. Но именно он оказался с ней рядом в последние часы её жизни. И именно в его глазах Моракс прочёл схожую со своей боль. — Готово, господин… А теперь… не могли бы вы перевернуться? — Разве не должно сначала впитаться? — Должно, но если вы перевернётесь аккуратно, я закончу быстрее… чтобы не мозолить вам глаза дольше необходимого. «Хах… вот, значит, как?» Аккуратно перевернуться несложно. Правда, повязка с бёдер немного съезжает, а поправлять её лень. Обняв подушку, Моракс больше не закрывает глаза, через плечо наблюдая за склонившимся над собой парнем. — Как ты себя чувствуешь? — Я… получил лечение. — Я спрашиваю не об этом. Сяо бледен, но местами его кожа покраснела и покрылась пятнами, а движения кажутся слишком уж неуверенными и осторожными. Наощупь его рука была холодна… Всё выглядит так, будто яксу знобит. Сквозь широкое окно проникают последние лучи заходящего солнца, воздух стал заметно прохладнее — но явно не настолько, чтобы якса замёрз. А ведь он сегодня убил демонобога… Точнее — уничтожил тело, душу же Арахны расплескало по выжженному лесу. И тем не менее Сяо нарушил баланс: младшие не должны вредить старшим. Хорошо, что в тот момент ненависть паучихи была направлена не на него, а на Моракса, иначе Сяо пришлось бы ещё хуже, и демоническая энергия проникла бы глубоко в его тело. — …я бы сказал, что немного устал, господин. «И немудрено». Приподнявшись, Моракс уже открыто окидывает Сяо внимательным взглядом. Тот не жалуется, но ему явно плохо. Вышколенный, привыкший подчиняться и терпеть… и в то же время посмевший заявиться сюда без приглашения, да ещё и с этой странной мазью, от которой кожа уже начинает гореть… «Ну и что мне с тобой делать?» Почему-то трудно собраться с мыслями. Взгляд всё дальше скользит по обманчиво хрупкому силуэту, по татуировке, в которой угадываются очертания чешуи, по тесно прилегающей рубашке без рукавов, пропитавшейся потом, и по мешковатым штанам, не скрывающим узких бёдер… — …ты умеешь медитировать? — Да, господин. Ответ чёткий, но в жёлтых глазах замешательство, а на кончиках пальцев колеблется тёмно-зелёная жижа. — Тогда медитируй. Тебе нужно постараться вывести из меридиан демоническую энергию, пока заражение не зашло слишком далеко. Верно, пока ещё возможно избежать худшего, лучше поторопиться. — …из «меридиан»? — недоумённого моргает Сяо. Похоже, его знания о медитации довольно поверхностны. — Верно, — Моракс прикрывает глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Тебе нельзя было убивать Арахну и нарушать баланс… к тому же демоническая энергия просочилась в твоё тело и осела в меридианах, и их… м-н-н… надо очистить. — С вами… всё хорошо? — Да. Сев, Моракс заставляет себя глубоко вздохнуть и выдохнуть пару раз. У Сяо ещё осталась мазь, но, пожалуй, хватит. Такое чувство, что это не лекарство… или лекарство, только какое-то странное. — …господин? Сдёрнув с кровати и обмотав вокруг пояса шёлковое покрывало, Моракс кивает на пол у своих ног: — Присядь. Поколебавшись лишь сотую долю вздоха, Сяо сминает в кулаке лопух с остатками мази, прячет его в карман и падает на колени. Перед Мораксом. Так что голова яксы оказывается прямо на уровне его живота — почему-то тут же вспоминается прошлый визит юноши посреди ночи… — Нет, развернись спиной. И вновь эта странная вспышка в жёлтых глазах. Разгадать её Моракс не успевает, ведь Сяо уже повернулся, выпрямил спину и расправил плечи. Моракс подносит ладони к его лопаткам — так близко, что чувствует жар, идущий сквозь влажную белую ткань. — Я помогу тебе собрать энергию в меридианах… твоя задача запомнить их расположение и эти ощущения… а потом повторить. Конечно, лучше бы направить в тело парня собственную энергию, промыв меридианы бурным потоком, но сейчас это невозможно. Ладоням быстро становится горячо, а подушечки пальцев начинает покалывать — значит, Сяо сопротивляется, хотя, скорее всего, неосознанно. Но ведь Моракс наложил на его душу и тело печать, так что никакое сопротивление мешать не должно… «Если только…» — Расслабься. Я не сделаю тебе больно. — Хорошо, господин. — Попытайся раскрыться. Довериться мне… м-м, думай обо мне, как о… «Хм-м… как о ком?» Сбившись с мысли, Моракс пытается придумать подходящий пример, при этом следя за капелькой пота, стекающей по белоснежной шее. Почему-то возникает сильнейшее желание поймать её губами. Вызвать дрожь под тонкой кожей. Услышать сбивчивое дыхание… Вдруг покалывание пропадает, и внутреннему взору открывается тьма — но не абсолютная и пустая, а наполненная огоньками то и дело вспыхивающих и гаснущих мыслей, посреди которых… …ощущается чужое присутствие. Липкое, как туман, и в то же время почти невесомое. «Лекарство, значит?» — Сяо… Собственный хриплый голос, прозвучавший в комнате, кажется незнакомым. — Слушаю, господин. — Что за мазь ты на меня нанёс? — Лечебную, господин… Созвездия мыслей яксы загораются бледно-жёлтым, что ближе к тревоге, чем к страху — похоже, Сяо не врёт. Однако разве он уже не пытался его соблазнить? В прошлый раз не вышло, поэтому теперь в ход пошло специальное средство? — Уходи. Сяо реагирует не сразу, будто не расслышал. Но когда Моракс убирает руки от его спины, поспешно вскакивает с пола. В комнате уже успело стемнеть, так что лица юноши не разглядеть, однако и без того ясно, что тот сбит с толку, встревожен и… возбуждён. Не так сильно, как Моракс, но запах «лекарства» явно подействовал и на яксу. — …простите, что потревожил. Когда Сяо уже перешагивает порог, Моракс бросает вдогонку: — Насчёт медитации… обратись за помощью к Каразетсу. Вместо ответа дверь закрывается с негромким щелчком. Оставшись один, Моракс вздыхает. По идее он должен был разозлиться, но злости нет, только досада. Словно всё возвращается на круги своя — в те времена, когда он ещё не знал Гуй Чжун и что способен вообще что-то чувствовать. Душу будто накрыла толстая, непроницаемая пелена. Однако тело продолжает гореть, и покрывало вздыбилось в районе паха. «Нет, всё-таки раздражает». Велика вероятность, что Веноми всё ещё исподволь влияет на Сяо, ведь до конца разорвать их связь невозможно. «Ничего… скоро всё кончится». Поднявшись с кровати, Моракс подходит к окну, подставляя разгорячённую кожу приятной прохладе и стирая краем покрывала тёмно-зелёную жижу — ну или пытаясь стереть, а на деле лишь размазывая её ещё больше. Надо помыться…