Срывая цепи

***

— А-а-ах… Протяжный вздох. Моракс резко толкается вглубь, нарушая прежний ритм, и чувствует, как вырвавшаяся на свободу духовная энергия Гуй Чжун укутывает его, проникая в каждую пору. А когда девушка немного расслабляется — толкается ещё раз. И ещё. И снова, опять вознося её на пик блаженства. — Хва… остана-… пожалуйста… Хмыкнув, Моракс зарывается носом в тонкие пушистые волосы, рассыпавшиеся по шее Гуй Чжун, отказываясь отпускать её напряжённое тело, и выдыхает на ухо: — Что же делать? Мне этого мало… — Дру- …давайте по-друго- …другому. Ей едва хватает сил договорить. Моракс ослабляет объятия, уже зная, что предложит его мудрая соратница, но предоставляя ей возможность выбрать, в какую сторону повернуться. В конце концов она полностью разворачивается, прижимается грудью к покрывалу и прогибается в пояснице… распухший розовый бутон уже слишком опух, чтобы вынести ещё одно вторжение, но Гуй Чжун заводит руку за спину и слегка оттягивает в сторону одну ягодицу, предоставляя Мораксу доступ к ещё одной розовой дырочке, тесной, словно норка крошечной песчаной ящерки. Слишком тесной. Мораксу приходится подогнать свои размеры, дабы Гуй Чжун не было больно, но сначала проникнуть в неё языком, исследуя упругие стенки. Конечно, она не получит от этого настоящего удовольствия, лишь приятные ощущения, однако они помогут ей расслабиться и немного отдохнуть. Только бы не наброситься на распалённое тело раньше времени. Моракс привык сдерживать любые порывы, будь то злость или желание — ведь в отличии от людей, у которых от резких перепадов настроения может разве что ухудшится самочувствие, архонты, как высшие духовные сущности, выйдя из себя, способны повлиять и на других живых существ, случайно или намеренно оказавшихся поблизости. Это редко бывает полезно. Но Гуй Чжун показала ему, как прекрасно давать чувствам немного свободы, делиться своей страстью, своим желанием, своим наслаждением… — Вы уже… можете войти… И Моракс входит. Слишком узко. Наверное, стоило уменьшиться ещё… и всё же очень приятно. Мягко и горячо. Гуй Чжун сжимается, что доставляет особое удовольствие — но Мораксу всё равно недостаточно. Потянувшись, он обнимает её за талию и поднимает обратно, заставляя буквально сесть себе на колени. — Ах! Слишком глу- …боко! Гуй Чжун лёгкая, как пушинка — подхватив её за ноги и разведя их пошире, Моракс наслаждается моментом неловкости. Душу щекочет эта вульгарная поза… никто не осмелится войти сюда и помешать, но Гуй Чжун стыдно — и это чувствуется в её запахе и в её стонах. Позволяя оплести свой хвост, словно это подарит девушке чуть больше устойчивости, Моракс приподнимает её и осторожно опускает. Он вновь движется не спеша. Но чем больше Гуй Чжун привыкает к нему, тем больше Моракс даёт себе свободы. — М-м-м… Она подтягивает его хвост к своему раскрытому бутону, заставляя потереться изгибом о ещё набухшие лепестки, и Моракс останавливается, проходясь языком по ставшей влажной от испарины шее. Слизывает маленькие капельки. И, расправив длинный язык, добирается до одинокого бугорка на одной из её грудей. Когда же Гуй Чжун успокаивается, укладывает девушку на бок, а сам вытягивается за её спиной. Выходит из узкого отверстия. Увеличившись, входит в другое. Они оба балансируют на грани, и лишь смена одних ощущений другими помогает продлевать эту мучительно-сладкую пытку. Но вдруг Гуй Чжун сильно сгибает колени и резко насаживается — Моракса тут же «сносит с обрыва»: пламя свечей поднимается на несколько чжанов, ширмы отбрасывает к стенам, палки под потолком издают жалобный хруст… Стены комнаты ещё какое-то время продолжают дрожать, пока вырвавшееся за пределы сознание не возвращается к Мораксу. А вот дрожь Гуй Чжун не утихает даже тогда. Это зрелище радует взгляд… но нельзя всё так оставлять: Моракс приникает губами к розовому бугорку на маленьком холмике груди, мягко сминая его пальцами и не спеша покидать горячее тело — оно ещё пульсирует изнутри, впитывая его энергию и его семя… Архонты не могут иметь детей. Не могли. Не имели. Но может быть, они просто не очень старались? — Х-ха… — Устала? Поднявшись на локте, Моракс невесомо касается губами закрытых век с трепещущими серебряными ресницами. — Только не говорите, что и этого вам недостаточно? — приоткрывает Гуй Чжун один глаз, игриво щурясь. — Скоро рассвет… Вы должны отдохнуть. — Я отдыхал триста лет в глубинах горы, — мотает головой Моракс, пользуясь возможностью и перехватывая инициативу в их игре хвостами, и теперь уже изящный хвостик Гуй Чжун оказывается в плену, не способный двинуться и на один ху. — Мой господин, то было тогда, а сейчас — это сейчас. Не забывайте, что идёт война, и если враги застанут вас уставшим- Моракс не даёт ей договорить, накрыв маленький ротик своими губами. Но не углубляет поцелуй, лишь игриво ловит юркий язычок ящерки своим, чтобы переплести, а потом отстраниться: — Будет хуже, если они застанут меня спящим. Бледное лицо Гуй Чжун суровеет, её тонкие, почти невидимые, брови сдвигаются, и Моракс находит довольно забавным разгладить появившуюся между ними узенькую складочку пальцем — прямо под сверкающим, словно рубин, ромбом бинди. — Кстати, мой господин… вы подумали о моём предложении? — О каком именно? О заключении союза с Нобериусом и его шайкой… или о введении единицы обмена? — О втором… — облизав губы, Гуй Чжун выбирается из его объятий, подхватывает край жёлтого покрывала и прикрывает грудь. Её чёрные глаза смотрят очень серьёзно. — Единица обмена… — Моракс мотает головой. — Зачем? Разве людям не проще обмениваться тем, что они имеют на руках? Рыбой, дичью, травой… — Не травой, а урожаем, — неодобрительно поправляет его Гуй Чжун. — Но ведь обмен бывает неравноценен. К тому же, не всё можно сохранить впрок. Та же рыба, когда рыбаку понадобится хлеб, уже сгниёт в сарае, и ему просто не на что будет обменятся. Но если рыбак сначала обменяет рыбу на что-то, что не испортится, а потом принесёт это что-то хлебопёку… — Понимаю… В недрах Тяньхэн спит много драгоценных камней. Призвать их? Камни можно хранить целую вечность. Гуй Чжун мотает головой. — Драгоценные камни, конечно, ценны, но между собой не равнозначны. А если один разбить на несколько: осколки потеряют былую ценность. Поэтому я предлагаю что-то вроде железных монет горного народа — только из более ценной руды, например, золота или нефрита… Задумавшись, Гуй Чжун прикусывает губу и обводит взглядом комнату, пытаясь найти что-то подходящее для примера, но когда она поднимает глаза к потолку, всё её тело вдруг застывает, будто пронзённое копьём. Моракс отпускает своё сознание за пределы тела и мгновенно обнаруживает незваного гостя под потолком.