Срывая цепи

***

Осиал отнимает много сил — но не потому, что силён, а потому что осторожен и черпает энергию из морских глубин. Видимо, сговорился-таки с глубоководными вишапами… Ублюдки подготовились и время для нападения выбрали неслучайно. Однако если они рассчитывали, что Моракс даст волю эмоциям и в порыве гнева поддастся попыткам увести себя подальше от берега — то сильно просчитались. И всё же это очень выматывает: пытаться догнать маячащую на горизонте дичь, то и дело отступающую, но остающуюся в поле видимости. И продолжающую угрожать городу. Мало того, что из-за постоянных битв начались землетрясения и Цюнцзи разлилась, затопив больше половины полей, так ещё и из-за Осиала и его выводка людям стало опасно выходить в море. Пришлось ограничить рыбаков озером Лухуа — но в том никогда не было много рыбы. «Смогу ли я защитить их? Даже отражая все нападения, я лишь истощаю эту землю… растения, животные — всё, что могло бы служить пропитанием, погибает». Если бы не Гуй Чжун, Моракс уже давно бы прошёлся по Тейвату с огнём и мечом и положил конец беспределу хотя бы на своей земле. Однако что тогда стало бы с людьми? Ведь именно заботой о них Селестия прикрывает эту войну. …прикрывает. На самом же деле люди гибнут, как мухи. И не только люди: разрушаются горы, мелеют реки, сгорают или погибают от скверны леса и долины — а всё из-за архонтов, истребляющих друг друга и отравляющих землю даже после разрушения оболочки. — Моракс! Тебе придётся сдаться! Примкни к нам! Примкни или умри! …снова эти речи. И если раньше Моракс ещё думал о возможности объединения, теперь это невозможно. Только не после смерти Гуй Чжун. Да и как вообще возможно сотрудничество с ничтожествами, уничтожающими всех, кто отказывается им подчиняться, а ещё крадущих невинных младенцев и проклятиями превращающих в послушные инструменты?! «Иногда мне хочется уничтожить этот слетевший с катушек мир…» — …стой! Прекрати! Я- …я сдаюсь, остановись! Осиал вопит, но копьё за копьём выстреливают из морской пучины, пронзая его длинное, сотканное из воды и вихря, практически бессмертное тело. Архонт Вихрей, видимо, забыл, что морское дно состоит из земли и камня… а Моракс слишком долго призывал каменные копья в небеса, чтобы помочь ему об этом забыть — и теперь, спустя три дня с начала безумной гонки, змей наконец-то попался в расставленную ловушку. — Муж мой!!! — Если желаешь, я запечатаю тебя вместе с ним. Свинцовое небо и такие же глаза у трёхглавой жены Осиала. Они встречаются взглядами… и Бешт отступает. Моракс знает, что она будет пытаться разрушить печать — но лучше уж пусть занимается этим, чем беспокоит побережье. Последнее копьё. Последняя печать. Тонкий щит вот-вот лопнет — Моракс истратил почти все силы, но Бешт этого не заметила. «Ладно, пора возвращаться…» Дзынь. Короткий звук, словно лопнула тугая струна. Сердце вздрагивает и забывает, как биться, когда небо над долиной Гуйли озаряет кровавое пламя, в центре которого парит огненный пёс, размером с дракона. Один взмах его орлиных крыльев — и город скрывается под роем пылающих перьев, что острее стрел и горячее молний. «Так вы специально выматывали меня…» Хорошо, что активизированный храмом барьер выдерживает эту атаку. И, судя по ощущениям, выдержит ещё две или три, а потом её функцию возьмёт на себя вторая и последняя линия защиты, базирующая на магическом круге в самом высоком здании Киришу. Ещё есть баллиста Гуй Чжун на одном из пиков Тяньхэн — некоторое время она не позволит Нобериусу спуститься и ударить под золотой щит, прикрывший город. …Гуй Чжун. А ведь установка на храм автоматически активирующейся защитной печати — тоже её заслуга. Тогда Моракс не понимал, зачем, потому что влитой в печать энергии всё равно не хватит надолго, ровно как и на то, чтобы полностью накрыть Киришу куполом — надеяться на такой барьер было всё равно что пытаться укрыться от дождя под листом лопуха… …но именно этот «лопух» сейчас выигрывает Мораксу необходимые секунды. При его приближении Нобериус в последний раз осыпает барьер горящими перьями-стрелами и пускается наутёк, словно вороватая ворона. «Думаешь, я так просто тебя отпущу? Даже если немного устал?» От увеличившейся скорости шарообразный щит окончательно трескается и разбивается на осколки, но Моракс сбрасывает обличие человека и уже в истинном облике продолжает погоню. Это тело не очень удобно для боя — слишком большое, чересчур много энергии уходит на поддержание его защиты, однако сейчас Мораксу нужна только скорость. И он продолжает стремительно её набирать. Фьють! Фьють! Фьють! Фьють! Одна за другой из проносящегося внизу леса взмывает рой стрел: обычных, примитивных, такими отстреливают голубей… и всё же удивительным образом они возносятся на невозможную высоту. Более того, хоть сотня-другая проходит мимо, несколько десятков всё же попадают в живот Моракса и намертво застревают между мягких пластин — более нежных, чем чешуя на спине. «Что за глупая попытка-» Неожиданная боль пронзает кишки, и земля рывком притягивает к себе — Моракс не успел, да и не стал замедляться, а к зазубренным стрелам оказались привязаны крепкие тонкие нити. «Арахна?!» Теперь ясно, кто стоит за засадой. Только странно, что она использует людей… Моракс врезается в густые деревья, чувствуя, как под оглушающий треск разрываются нежные гребни, сдирается чешуя и острые копья поломанных стволов глубоко вонзаются в мясо… а ещё через миг с неба обрушивается рой огненных перьев Нобериуса. Крылатый пёс вернулся. То, что под обстрел попадают собственные стрелки, его, кажется, не волнует. …впрочем, Моракса тоже. От боли его тело свивается, пытаясь сжаться в комок, но даже так он пропахивает в лесу глубокую борозду. Надо подняться. Если Арахна накинет на него свою паутину здесь, на земле… это будет конец. Нобериус точно хорошенько его прожарит, но не убьёт — потому что эта парочка предпочитает пожирать добычу заживо, ведь пока архонт не испустил дух, оставшуюся в нём жизненную силу можно сделать своей. Кажется, в теле не осталось ни единой целой кости. Но нужно подняться. Нужно вернуть человеческий облик — так он хотя бы перестанет быть гигантской мишенью. — Я же говорила, что однажды завалю тебя… Получеловек-полупаук отбрасывает несколько поваленных деревьев, не спеша приближаясь: круглое, пузатое тело, восемь ног с острыми когтями на концах и изящный женский торс с неприкрытыми грудями… шесть пар глаз смотрят на Моракса с нескрываемым презрением. Вдруг буйно вьющиеся зелёные волосы развеваются под резким порывом ветра — это спускается Нобериус. Мощные взмахи его крыльев очищают площадку от обломков деревьев и взрытой земли. Моракс с трудом заставляет себя встать на четыре лапы и отряхнуться. Впившиеся в тело колья осыпаются — и кровь принимается хлестать ещё пуще. Но это ничего… ничего. Просто зверски больно, и только. — На твоём месте я бы не шевелилась. Арахна оскаливается, а через миг в плечо Моракса впиваются острые клыки Нобериуса, выдирая вместе с повреждённой чешуёй кусок мяса. Попытка цапнуть Пса в ответ заканчивается тем, что тот придавливает его длинное тело к земле. Ещё и наступив на усы… — Гр-р-ра-а-а! — Вот так и держи его, Берри… Арахна прикрывает глаза и начинает что-то бормотать, разводя руки в стороны. Кастует печать? Верно… ещё ни разу она не участвовала в схватках лично, как и Веноми, предпочитая действовать исподтишка. И вылезла сегодня, вероятно, исключительно из-за напарника. «Вы вымотали меня, а потом заманили в ловушку, чтобы окончательно ослабить и запечатать? Умно. Но кто сказал, что я буду покорно ждать уготованной вами участи?» Сжав зубы, Моракс отдаёт приказ своему телу перевоплотиться. Похоже, испуганные жители Киришу сейчас молятся вовсю — энергия понемногу восстанавливается… капля за каплей — её едва хватает для превращения. — Пф! И что? — отшатывается Арахна, и почти сформировавшаяся печать в её руках мутнеет, грозя распасться. — Думаешь, в таком виде справишься с нами?! Зубастая пасть нависает над Мораксом, явно нацелившись проглотить его уменьшившееся в сотню раз тело — однако натыкается на каменное копьё. Моракс же поднимается с колен, вонзая тупой наконечник глубже в язык Нобериуса и пришпиливая его к нёбу. — Гхгра-а-а!!! — …чтобы справиться с вами, хватит и палки. Арахна тут же изворачивается, изгибая пухлое брюхо, и выстреливает под вставшего на дыбы пса паутиной, но Моракса там уже нет. В его руке уже новое копьё. Проскользнув под белоснежной клейкой сетью, он перекатывается по земле и отбивает удар когтистой паучьей ноги. И продолжает отбиваться, пока Нобериус воет и катается по переломанному лесу, нанося себе всё новые увечья. Постепенно жар от его крыльев перекидывается на деревья, и небо заволакивает дым. «Проклятье, почему так больно?» После перевоплощения все раны должны были пропасть, но плечо продолжает ныть. Будто что-то нарушило циркуляцию энергии в теле… или этой энергии почти не осталось. Но пока тело следует приказам, а мозг успевает реагировать на атаки, Моракс не намерен сдаваться. Давненько он не дрался одним только копьём… Вжух. Звяк. Дзын. Когти Арахны при столкновении с каменным лезвием издают металлический звон, а ещё паучиха то и дело плюётся ядом — только вот стоит пробиться через шквал молниеносных атак к мягкому брюху, и для неё всё закончится. В форме дракона Моракс мог бы раздавить Арахну одной лапой, ведь она втрое меньше Аждахи — но сейчас приходится крутиться, несмотря на стонущие кости и растянутые суставы. А Моракс совсем не привык уворачиваться. На помощь приходят разве что мини-щиты — да, они разбиваются мгновенно, но забирают совсем мало энергии и вполне успевают отражать большую часть ядовитых брызг. Земля под ногами всё плотнее покрывается чёрными выжженными следами. На теле тоже появляются всё новые тонкие порезы. Они не только усиленно кровоточат, а ещё и горят, словно смазанные кислотой. — Вр-р-р-а-а! Торжествующий рёв, сменивший недавний скулёж, разносится над пылающим лесом. Похоже, Нобериусу наконец удалось избавить пасть от копья. Нырнув за Арахну, Моракс использует её вместо щита. — А-а-а!!! Урод!!! Моя паутина!!! Конечно же, пёс напал сразу же, но не цапнул напарницу, а дыхнул огнём — и это пламя испепелило паутину, в мгновение ока добравшись до пухлого зада Арахны, хорошенько поджарив его. «Ха-ха…» То ли от жара, то ли от усталости, но силуэты врагов немного размываются. «…мне бы только чуть-чуть отдохнуть». Увы, такой роскоши Мораксу никто предоставлять не намерен. Хотя какое-то время ему всё же удаётся сбавить темп, прикрываясь от атак Нобериуса крутящейся как юла Арахной — но очень скоро паучихе это надоедает, и она в пару прыжков покидает место боя. — Он твой, Берри! — Гр-р! А ведь этот пёсик не так давно просился под крыло Моракса. А теперь щёлкает пастью, явно прикидывая, до какой степени прожарить его, прежде чем употребить на обед. «Щит… Мне нужен щит, способный выдержать огненное дыхание… Если защищусь хотя бы раз, Нобериус поймёт, что такие атаки бесполезны…» — Гра-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Огненная стена накатывает, словно морская волна. И вонзённое в землю копьё распадается на обломки, больше не в силах поддерживать форму. …но внезапно перед Мораксом вырастает каменная стена — грубая, не укреплённая даже каплей стихийной энергии, а потому стремительно раскаляющаяся и уже начавшая оплывать… Однако прокатившаяся по земле оглушающая волна уже добирается до Нобериуса и заставляет огненного пса оцепенеть. А в следующий миг над ним взлетают трое якс: один осыпает Нобериуса ледяными стрелами, замораживая огненное оперение — эта заморозка продлится от силы пару секунд, но двум другим яксам хватает и одной, чтобы запрыгнуть на спину огромного пса и вонзить в ледяную корку заряженные электро кунаи. Нобериус прогибается совсем как деревянная поделка, которую сломали пополам. — Мой господин! — раздаётся за спиной Моракс голос четвёртого яксы. — Отдохните немного! Это он призвал каменную стену и оглушил огненного пса. Группа защитников справилась безупречно… для одной удачной атаки. Но что дальше? Тело онемело. «Скоро я не смогу даже стоять…» — Да, хорошо. Пошатнувшись, Моракс прислоняется к ещё раскалённой стене, но не чувствует боли. Однако отчетливо слышит шипение и сладковатый запах горящей плоти. Неужели яд уже полностью поразил его нервную систему? — Простите… «Ах, вот оно что». Оказывается, кое-кто успел подставить руку между его плечом и оплавленными камнями. Так что шипит и горит сейчас плоть этого кое-кого. — За что ты извиняешься? Сцепив зубы, Моракс заставляет себя встать ровно, однако его всё равно поддерживают. Несмотря на боль от ожога, Сяо смотрит на Моракса так, словно слабость его господина — сейчас единственное, что имеет значение. Но вдруг мальчишка вздрагивает и поспешно опускает взгляд.