***
«И это всё? …ты притащила меня сюда, чтобы только спросить об этом?» Назинет смотрит испытывающе, и хотя лучше не реагировать — почему-то очень хочется спросить, что она о себе возомнила. Но нужно продолжать притворяться полумёртвым, тем более, что это не так уж далеко от истины, и выжидать подходящий момент для побега. — Х-ха… ладно, вернёмся к разговору позже. Времени у нас… да, время пока ещё есть. Окинув Сяо последним внимательным взглядом, Назинет снова направляется к кузнецу в противоположенной стороне пещеры, и группа вишапов гуськом следует за ней и Аждахой. Бородач не реагирует на приближение Королевы точно так же, как не среагировал на её появление, продолжая размеренно поднимать и опускать молот над наковальней. И хоть монстр наконец-то заткнулся, грохот от этого молота эхом отдаётся в голове, порождая болезненные волны по всему телу. Кажется, Назинет повторяет что-то несколько раз… как вдруг Аждаха хватает кузнеца за руку, поднявшуюся для очередного удара, и в пещере наконец-то наступает тишина. — Так ты можешь использовать это или нет?! Проследив за кивком Королевы, Сяо обнаруживает нечто, похожее на его нефритовое копьё, прислонённое к печи. — Изначальный материал изменился — я даже не уверен, что его можно расплавить! — взрывается в ответ мастер Олорич. — Одного дня недостаточно! — И сколько мне ещё ждать, человек?! — Артефакты создаются годами! — У меня нет столько времени! — истерично взвизгивает Назинет. На что кузнец отвечает уже тише, но не менее упрямо: — Я делаю, что могу. Между этими двумя чувствуется смертельное напряжение. Бородач очень рискует, ведя себя подобным образом — ведь его рабочая рука сейчас зажата в крепком кулаке Аждахи, а гиганту ничего не стоит сжать пальцы чуточку сильнее и просто сломать эту руку. — …учти, если заставишь меня ждать слишком долго — я найду, кем тебя заменить, — угрожающе процеживает Назинет сквозь сжатые зубы. — Не найдёте, — не менее угрожающе отзывается мастер Олорич. — Посмотрим! Резко развернувшись, Назинет останавливает взгляд на отвратительной кожистой голове застрявшего в стене монстра. И взгляд этот её смягчается. — Потерпи ещё, золотце. Ты же понимаешь, что я пока не могу тебя освободить? Ведь понимаешь же? От невыносимо нежного голоса в памяти всплывают опостылевшие воспоминания — Веноми тоже любила разговаривать с Сяо подобным ласковым тоном, причиняя боль собственными руками… однако почему-то кажется, что Назинет действительно заперла монстра здесь ради его же блага. И что она действительно переживает о нём. Об этом отвратительном создании. «И почему я сравниваю нас?» Наблюдая за Назинет, нетерпеливо вышагивающей между монстром и кузнецом, Сяо прислушивается к собственным ощущениям: энергия больше не восполняется чудесным образом, как ранее во время боя с Аждахой, и всё же, если не двигаться и стараться дышать в правильном ритме — понемногу копится, как если бы он медитировал. Правда, крохи эти целиком и полностью уходят на регенерацию, причём заживает всё без разбора: и сломанные кости, и мелкие царапины — а потому процесс идёт очень медленно и общее состояние остаётся довольно плачевным. «Не похоже, что меня хватит на что-то ещё…» Остаётся только физическая сила, на которую Сяо и так всегда полагался. Но даже если он сможет разорвать кандалы, что дальше? Пока Аждаха здесь, сбежать не выйдет. Да и Назинет не так проста со своей медной клеткой. И всё же Сяо пробует осторожно напрячь мышцы — и по пещере тут же разносится звон цепей, задевших каменную стену за спиной. Назинет тут же оборачивается: — Уже трепыхаешься? «Тц…» Грохот больше не заглушает её голос — мастер Олорич опустил заготовку в воду, наполнив воздух паром, и теперь просто стоит, облокотившись на молот. Назинет косится на него, недовольно поджимает губы и направляется к Сяо. — Каждый раз, когда вижу твои глаза, вспоминаю старую знакомую… Судя по тому, что она так и не вернулась, должно быть, осела здесь и дала тебе жизнь. «…что?» В гудящей голове становится тесно от мыслей. «Это просто слова? …или она действительно была знакома с моей…» Почему-то произнести «мама» даже про себя очень трудно. Как будто нечто запретное. — Тебе разве не интересно узнать, кто ты такой? — продолжает искушать Назинет, прикрыв губы сложенным веером и остановившись так близко, что будучи подвешенным над землёй, Сяо даже сквозь тонкую медную дымку барьера может прямо смотреть в её чёрные глаза с пылающими алым вертикальным зрачками. «Почему все женщины так коварны?» — …ин-нтересно. — Хорошо, — кивает Назинет. — Тогда мы можем просто обменяться информацией, что скажешь? Это отличная возможность потянуть время. Приходится кивнуть. И вновь напрячь мышцы, заставляя цепи зазвенеть. Покосившись на кандалы, Королева, кажется, хмыкает — трудно сказать наверняка, ведь веер продолжает прикрывать нижнюю половину её лица — и мотает головой: — Ты считаешь меня дурой? Я прекрасно знаю, на что способны яксы… и даже если ты полукровка, эти цепи вряд ли удержат тебя, едва тело исцелится хотя бы немного, поэтому мне придётся снова сделать тебе больно. Прости. От почти ласкового обещания в животе поселяется пустота. Вроде бы за столько лет можно было бы и привыкнуть, но каждый раз в подобные моменты становится страшно. Потому что никогда не знаешь, насколько сильной будет новая боль и как долго она будет длиться… Видимо, что-то, похожее на ужас, отражается в его глазах, потому что Назинет неожиданно отводит веер от лица, демонстрируя снисходительную улыбку: — …но с этим подождём, ведь ты опять можешь отключиться, а нам нужно поговорить. И чем более откровенным и говорливым ты будешь — тем больше твоё тело успеет восстановиться во время нашего разговора… правда, прекрасно? «Она… худшая из всех». Страх не рассеивается, а только сильнее сдавливает горло, ведь Сяо понятия не имеет, как растянуть эту беседу — у него нет ни единого представления, чем удовлетворить любопытство Назинет. — Итак, мне повторить вопрос? Кончик веера касается вывернутого плеча, проходится вдоль груди и вдавливается в живот, мгновенно усилив тошноту. — Как, будучи заражён скверной, ты умудряешься оставаться в своём уме, юноша? — Я не- …не знаю. Слишком короткий ответ, который наверняка разозлит Назинет и лишь ускорит расправу. Нужно придумать что-то ещё. Что-то, что сможет вызвать её интерес… — Нет, знаешь! — голос женщины суровеет, теряя все краски. — Просто не осознаешь. Я слышала, ты долго находился в рабстве? Быть может, всё дело в особенном воспитании? Тебя ведь растили бессловесным оружием? «Бессловесным оружием? …скорее игрушкой». — У якс всегда была более высокая устойчивость, и, тем не менее, подобной твоей — я ещё не встречала, — вздыхает Назинет, поправляя локон, выбившийся из стянутых в высокий пучок волос, и вдавливает веер сильнее под рёбра Сяо. — Той ночью ты действительно был, словно демон, но не тронул никого из своих. И я подумала: что будет, если скормить тебя моему золотцу? Не передастся ли тогда ему твоя устойчивость? «О чём говорит эта женщина? Разве такие вещи можно получить, просто съев кого-то?» Вспоминаются слова Мархосиуса про способности демонобогов к поглощению друг друга — но на то они и демонобоги. — Бред, — вырывается само собой. — Возможно, — ничуть не рассердившись, кивает Назинет и отдёргивает веер. — Однако я должна попробовать всё, что только возможно. Видишь? — она указывает взглядом себе за плечо, на вновь взявшегося за молот мастера Олорича. — Я даже похитила кузнеца, который, по слухам, способен создавать маски для подавления скверны. Как думаешь, получится у него создать такую штуку для моего золотца? «Мы как будто ведём светскую беседу…» Почему-то ситуация кажется очень нелепой. Нелепой и смешной. — Скалишься? Да как ты смеешь?! «Ах… что это со мной?» Сяо всю жизнь учился не провоцировать Веноми, чтобы не добавлять себе новых мучений — за одним исключением: её просьбы кричать и плакать казались неприемлемыми, и даже если это значило разозлить хозяйку, Сяо старался держаться и издавать как можно меньше звуков. Прошло совсем мало времени с тех пор. Почему же он повёл себя так неосторожно? Назинет уже отошла, и кулак Аждахи врезается в то самое место, куда недавно давил кончик веера — медная дымка барьера никак не смягчает удар, и по ощущениям в животе что-то взрывается и выплёскивается через рот. За первым ударом следует второй — и на этот раз кулак Земляного Дракона, кажется, достигает позвоночника и раздавливает вместе с внутренностями о стену. А третий Сяо уже не успевает почувствовать.***
— Возмутительно! — Пожалуйста, отведайте этого чая, уважаемый помощник старшего кузнеца, и немного успокойте свой разум… Разве господин не обещал позаботится обо всём? — Я — Старший помощник Главного Мастера! — поправляет Грух глупую бабку. Казалось бы, он должен был разозлиться ещё сильнее, но на самом деле возмущение немного спадает, ведь бабка права — Рекс Ляпис подписал с ним договор. Только вот, кто сказал, что этот договор что-то значит для мнящего себя божеством существа? В отличии от старших коллег, Грух до сих сомневается в разумности сотрудничества с местным архонтом. А бабка выглядит слишком спокойной для прислуги. Кажется, Рекс Ляпис назвал её «мадам Пин»? Видимо, не так уж она и проста. Но всё равно возмутительно! Распивать чаи, когда Главный Мастер похищен, а мастерская превратилась в руины! «Мне удалось выжить лишь потому, что валялся без сознания в коридоре, пока злодеи громили конвейер…» Больше суток потребовалось, чтобы прийти в себя и кое-как привести образцы в боевую готовность. Их много, но энергии в ядрах надолго не хватит — Грух планировал если не выяснить, с какой стати Рекс Ляпису понадобилось похищать Главного Мастера, то хотя бы отомстить за смерть товарищей, от которых даже костей не осталось — одни кровавые пятна на стенах. «И мне советуют успокоиться?! Да как я могу?!» Но надо признать: божественные звери смогли организовать чаепитие прямо на подступах к новому городу. Поначалу возмущались и высокомерно грозились стереть в порошок, однако теперь расселись по кругу и кудахчут, словно не замечая армию механических пауков, а ведь стоит сердцу Груха остановиться — и те нападут! «Ладно… я подожду. Но если с моим мастером что-то случилось… не оставлю от вашего города камня на камне! Даже если это будет последним, что я сделаю!»