Срывая цепи

***

— Его нельзя перемещать. Судя по тону мадам Пин, это её окончательное решение. Бонанас всегда испытывала по отношению к пожилой женщине благоговейное уважение, так что не решается возразить. Но не все пришедшие сюда яксы живут достаточно долго, чтобы понимать, с кем имеют дело, потому в пещере, освещённой парящими огненными шарами, раздаются скептические голоса: — Может, стоило взять кого-то из адептов помоложе? — Да куда старушке перемещать такого монстряку? — Давайте завалим пещеру и всё! Бонанас стыдно за этих глупцов. Точно так же, как было стыдно за себя — она ведь тоже одно время искренне считала, что «старушке» недолго осталось… однако со дня их первой встречи, когда мадам Пин нашла её, ещё совсем маленькую, в лесу, беззастенчиво рыдающую из-за слишком длинных рогов, ставших предметом насмешек других детей, женщина не постарела ни на день. Так что Бонанас начала задумываться: адепты могут менять облик, но редко делают это, продолжая совершенствоваться в истинном теле… может ли быть, что мадам Пин изначально была человеком? Однако путь к вершинам духовного мастерства оказался слишком долог, и поэтому она не может… или не хочет возвращать себе молодость? Каким бы ни был ответ, Бонанас очень уважает мадам Пин. Но болтунов осаживает не она, а Жахна: — А ну заткнули рты, лоботрясы! Иногда Бонанас кажется, что Жахна старается во всём подражать Индре, даже эти огненные шары в роли светильников — изобретение Огненной Крысы. Но кое в чём ученица отличается от учителя: Индра бы в такой ситуации сначала подпалила болтунам пятые точки и только потом (возможно) соизволила объяснить, что именно её не устроило в их поведении. Нет, сейчас не до воспоминаний о первой встрече с мадам Пин и не до сравнения учеников и учениц… Нужно сосредоточиться на своей задаче. Но торчащая из стены голова монстра просто отвратительна — и не только внешне… в ней заключено нечто большее, словно в личинке, вот-вот готовой переродиться во что-то ещё более ужасное. С момента их прибытия монстр не издал ни звука и даже не открыл глаз (где бы они не были), так что Бонанас без проблем установила барьер, а Жахна с ребятами расклеила захваченные талисманы для очистки воздуха от миазм. Но когда всё было подготовлено и мадам Пин подошла к гигантской белесой голове с принесённым из гавани глиняным горшочком, то неожиданно заявила, что мутировавшее дитя Назинет нельзя переместить в обитель. Конечно, Властелин Камня приказал только попробовать это сделать… Однако Бонанас привыкла выполнять задания до конца, и потому неудача вызывает нервирующий зуд по всему телу. Пора уже что-то решить. Была бы здесь Индра — уже бы распорядилась… «Но сейчас за старшую я…» — Нам нужно лишь проследить, чтобы Чи не вырвался, — наконец подаёт голос Бонанас, привлекая внимание. — Пусть те, у кого сродство с гео, укрепят своды пещеры, остальные следите за печатями и подпитывайте их энергией. На самом деле это довольно банальные приказы: Властелин Камня уже позаботился о крепости стен, что же до миазм… из-за того, что пещера находится довольно глубоко под горой, скопившаяся отрава пока не успела выйти наружу. Яксы с анемо стихией развеяли часть миазм, печати же скоро покончат с оставшимися. Наверное, нужно было взять с собой и Ай — её лианы пригодились бы в этом закрытом пространстве… но Властелин Камня приказал использовать именно талисманы. Вероятно, потому что Ай — единственная из имеющих сродство с дендро, кто смог найти ядро и пробудиться. «Я не должна отвлекаться… нужно сосредоточиться на голове… то есть, монстре. Сосредоточиться и решить, что же делать». — Хэй, а он вообще жив? — опять доносится до Бонанас чей-то легкомысленный голос. — Может, сдох уже? Задохнулся в стене? Теоретически, если у Чи есть лёгкие или их аналог для дыхания, и камни достаточно сильно сдавили его… — Стой! — Жахна бросается к глупцу, пересёкшему границу гидро барьера. Барьеры Бонанас крепки, но непроницаемыми лишь для заранее выбранных целей, а она даже представить не могла, что кто-то из отряда решится приблизиться к монстру! Пусть даже спящему… «А?» До этого момента неподвижная голова вдруг разевает круглую, как у морского огурца, пасть — и за барьером возникает вихрь, втягивающий смельчака в тёмное нутро. Острые, будто иглы дикобраза, зубы располовинивают беднягу — нижняя часть, упав на землю, дёргает пару раз ногами, пока остальные члены отряда тупо таращатся на червя, вновь раскрывшего пасть, и на тонкие щупальца, показавшиеся из неё… Прежде, чем змеевидные отростки обвивают вторую половину раскушенного яксы, Жахна отсекает их объятыми пламенем чакрами, зажатыми в кулаках как кастеты. Бонанас тоже выпустила когти, но она с самого начала стояла дальше, чем командир отряда… К тому же парня всё равно было уже не спасти. «Нет, это не оправдание — я должна была успеть!» — Да как эта тварь посмела?! — взревает ещё один якса, бросаясь к барьеру. Но отлетает от хлёсткой пощёчины вернувшейся к барьеру Жахны. Удар заставляет его кувыркнуться через плечо и распластаться на полу. — Совсем ошалел?! — Но эта тварь… сожрала Ноя! — И что?! От горя ты решил последовать за ним?! Жахна подходит к приподнявшемуся парню, и тот съёживается, инстинктивно прикрывая живот коленями. Но командир отряда лишь наклоняется и протягивает ему руку, добавляя уже намного сдержаннее: — …вставай. Ной — идиот, раз полез к червяку. Потянувшийся было к руке якса вздрагивает. И вскакивает без посторонней помощи. Если Бонанас не изменяет память, его зовут Кван. Этот Кван вдруг разворачивается и всем телом бросается на Жахну, толкая её прямо в гнездо из обожжённых щупалец, сжавшихся после отсечения, но мгновение назад выстреливших в спину женщины. И Жахна падает. Только не в смертельные объятия монстра, на спину. И перебрасывает Квана через себя. Ей удаётся уйти с траектории атаки, а вот напавший оказывается спелёнут щупальцами — коренастое тело с ужасающим хрустом складывается пополам, переламываясь в области поясницы и втягиваясь всё глубже в зубастую пасть… «Что происходит? Зачем он это сделал?!» — Старшая! Уходи оттуда! Сразу несколько якс, побежавших на выручку к командиру, влетают в созданную Бонанас непроницаемую стену. Кто знает, на какую ещё глупость способны эти парни? Жахна же перекатывается и успешно покидает первый барьер, а потом свободно проходит через второй. — Какого хрена вы творите?! — горящие глаза огненной яксы проходятся по подчинённым. Кто-то из них опускает плечи и отступает, кто-то злобно косится на смачного жующего монстра, а кто-то хватается за голову. — Старшая Бонанас, — оглядывается Жахна. — Вы можете обездвижить этих идиотов? — Могу. Нет необходимости уточнять, зачем. С ребятами совершенно точно не всё в порядке — они далеко не новички, так с какой стати совершают такие глупые ошибки и поддаются эмоциям, будто только что вылупившиеся мальки? — Советую поспешить, — раздаётся в пещере голос мадам Пин, отдыхавшей у выхода из пещеры, но сейчас поспешно поднявшейся на ноги. Бонанас чувствует, как в воздухе разливается пугающее напряжение. Не оглядываясь, она заключает каждого яксу в водяной пузырь — они не особо крепкие, зато легко перемещаются по воздуху, а переместить их надо, ибо с червём явно что-то происходит: доев вторую жертву, он вдруг начал испускать бледное сияние, напоминающее мёртвый свет луны. — Сюда! Мадам Пин вытаскивает из причудливо вышитого мешка глиняный горшочек — круглое горлышко мгновенно окутывается золотистым сиянием. Померцав, этот свет отделяется в форме обруча, рывком расширяется и обрушивается на подлетевшие пузыри, а также на подбежавших Бонанас и Жахну. Тёмные стены пещеры тут же сменяются отвесными скалами, а пол под ногами — парящей каменной площадкой. На площадке не очень много места, но, похоже, мадам Пин удалось переместить сюда всех… Бонанас облегчённо выдыхает. Как вдруг скала прямо перед ней покрывается сетью трещин, сквозь которые пробивается белёсый свет. Уши закладывает от внезапно накатившего рёва — такого низкого, что почти неразличимого, однако каждая клеточка тела из-за него вибрирует, грозя разорваться. Лицо мадам Пин темнеет и морщины на нём становятся глубже. Одновременно платформу снова окутывает золотое кольцо переноса — вместо трескающихся скал взгляду открывается вид на подножие горы… кажется, той самой, в глубине которой заключён монстр Чи. Или «был» заключён. Его рёв не стихает. Земля, небо — всё дрожит. Пока гора вдруг не разлетается на множество кусков, каждого из которых достаточно, чтобы накрыть собой небольшую деревню. Бонанас едва успевает призвать Панцирь Моллюска, самый крепкий и надёжный из её щитов, а из дыры, оставшейся вместо горы, уже выбирается тварь, покрытая чешуйчатыми пластинами и отдалённо напоминающая помесь морского огурца с сороконожкой. Невероятно длинная. Она всё поднимается и поднимается, словно бесконечно растущий бамбук, угрожающе шевеля острыми парами ног и явно собираясь обрушиться на барьер. «Выдержит? Или нет? Ах, Индра… хорошо, что тебя здесь нет…» Бонанас зажмуривается, вливая все силы в Панцирь Моллюска и молясь, чтобы их оказалось достаточно. Как вдруг на грани сознания мелькает знакомое ощущение. «Кто-то приближается!» В небе вспыхивает золотая точка, от которой отделяется фиолетовая, и на круглую голову монстра обрушивается Владыка Лун — удар заставляет монстра прогнуться. И начать поспешно уходить обратно под землю. Босациус же приземляется совсем рядом с барьером: — Как вы тут?! — А, мы… — теряется Бонанас. — Вы как здесь очутились?! — Меногиас передал нам твоё сообщение! — бросает маршал, удивлённо уставившись на заключённых в шары якс, но ни о чём не спрашивает, а бросается к провалу в земле. «Моё сообщение? …но я ещё не успела никому ничего сообщить…»