***
— Кто-то должен отправиться на подмогу! — Почему бы не отправиться тебе? — Господин поручил мне передачу Назинет. Меногиас всегда умел быть настойчивым, так что Босациус совсем не удивлён блеску в его глазах, и всё же обычно Обезьяна ведёт себя более робко перед Просвещёнными Адептами, ведь сам он не так давно встал на путь культивирования духа — всего-то лет сто назад. Но что же видит Босациус сейчас? Его заместитель по внутренним делам настойчиво убеждает Божественных зверей, ничуть не тушуясь, даже когда увеличившийся раза в два Хранитель Облаков недовольно раскрывает крылья и нависает над ним. — Имеешь в виду, что нам, в отличие от тебя, нечем заняться?! Журавль — не коршун и не орёл, но даже он может выглядеть грозно. Особенно когда сизое оперение на кончиках крыльев этого журавля внезапно вспыхивает лазурным светом… А ведь всего в нескольких чжанах от спорщиков находятся посторонние, в присутствии которых обычный Меногиас ни за что не допустил бы разговоров на повышенных тонах. Хорошо, что горные мастера до сих пор дремлют, погребённые под горами бутылок — кажется, несмотря на снобизм, Хранитель Облаков всё-таки позаботилась о них, сведя враждебность и настороженность Груха на нет. Или это была не она? На глаза попадается несколько ледяных композиций в центре стола: розовый куст и гарцующий олень… и даже пара словно танцующих журавлей. Единственный якса в Ли Юэ, способный так филигранно и бесполезно использовать крио стихию — Ми Рай. Выходит, вот откуда он узнал про Меногиаса! Пройдоха просто провёл здесь всю ночь! — …туда отправился сильнейший отряд, да ещё и Бонанас, — тем временем в спор вмешивается второй журавль из приближённых архонта, Творец Гор. Его янтарное оперение, обрамляющее крылья, тоже светится, подтверждая, что адепт не так спокоен, как может показаться по рассудительному тону… или он использует свои духовные силы на что-то, невидимое глазу. — Генерал, вы сами напомнили нам о преступнице — думаете, сможете справиться с ней в одиночку, если что-то случится? Кроме того… не забывайте и про наших гостей. Творец Гор красноречиво косится на спящих кузнецов, однако круглый оранжевый глаз не задерживается на «гостях», а проходится по столу до другого конца, где уже какое-то время сидит Босациус. «А я всё гадал, когда же меня заметят…» — Маршал? — Меногиас вздрагивает и тут же нахмуривается. — Алкоголь с самого утра? И почему ты опять полуголый? Разве я не просил… Босациусу до колик в печёнке надоели поучения своего зама — почему маршалу нельзя попробовать вино, оставшееся с ночной пирушки, которую он пропустил? Тем более, что не так уж много этого вина и осталось… А что касается одежды: хоть Босациус и поддался уговорам Гуй Чжун носить специально сшитые рубашки, согласившись, что дикий вид пугает людей, однако ни ему, ни Каразетсу никогда не было в них удобно — всё равно, что чувствовать себя стреноженным по рукам и ногам. — Не меняй тему. — Я не- Взгляд Меногиаса стекленеет, словно генерал запутался в собственных мыслях. Но Босациус продолжает давить: — Откуда тебе известно, что в долине Бишуй что-то случилось? — …Бонанас связалась с помощью амулета. — Почему с тобой, а не со мной? — Н-не знаю… Разве это важно сейчас?! — снова нахмурившись, Меногиас встряхивает головой и разворачивается обратно к Творцу Гор. — Бонанас, конечно, сильна, когда речь идёт о защите, но монстр вырвался, и отряда Жахны явно не хватит, чтобы сдержать его! Если не помочь — долина Бишуй станет территорией мутантов и демонов! «Ну, мужик… это ты, конечно, хватанул». Демоны — обрывки душ убитых архонтов, откуда им взяться в миазмах? Дыхание Бездны, конечно, опасно и по сути тоже является отравленной энергией — но не имеет собственной воли. Зачем всё грести в одну кучу? — Долина Бишуй далеко! — резко дёргает головой Хранитель Облаков, немного уменьшившись и сложив крылья. — Властелин Камня отставил нам чёткие указания — не вижу смысла пренебрегать ими и оставлять предателей без охраны! В ответ Меногиас упрямо сжимает кулаки. Похоже, он искренне обеспокоен… но никакое беспокойство не объясняет того, что генерал проигнорировал своего маршала и напрямую обратился к Божественным зверям. «Как будто он своими глазами видел размер бедствия и уверен, что моих сил не хватит, чтобы справиться с ним… Тц, даже обидно. И подозрительно… но больше, всё же, обидно». — Я отправлюсь туда, — заявляет Босациус, выходя из-за стола. — Как и ожидалось, — прикрывает глаза Творец Гор, и янтарное свечение на его оперении меркнет. Одновременно на холм приземляется огромный олень со светящимися золотом копытами и кончиками ветвистых рогов. Забавно, но Босациус ловит себя на мысли, что видит этого адепта летающим чаще, чем журавлей. — Я уже обо всём знаю, — глухо сообщает Владыка Лун и его тон, как всегда, звучит недовольно. — Кто отправляется? — Только я. Закатив глаза, Божественный зверь стойко позволяет оседлать себя, но тут же предупреждает: — Не смей держаться за рога! — Да-да… я помню. «Но не понимаю, почему. Ты же не цилинь…»***
Вспышка в небе привлекает внимание, и Сяо провожает взглядом коричнево-золотой силуэт, издалека напомнивший расцветку рук и ног Моракса… Тревожное чувство усиливается, заставляя вновь оглядеться. И вновь не увидеть ни одного яксы. Может, просто ещё слишком рано? Людей ведь тоже можно по пальцам двух рук пересчитать. — Эй, куда ты? — прилетает в спину удивлённый голос Каразетсу. — Проверить кое-что. Сяо надоело постоянно терпеть неудачи, но если бы он пару дней назад уделил больше внимания странностям в лагере Назинет — господин разоблачил бы её намного быстрее. То есть, получается, что бездействие отнюдь не лучше проявления инициативы, а, значит, стоит довериться чутью и попробовать разобраться, куда делись все яксы. Выше по склону, где деревья растут гуще (и до куда ещё не дошли руки подчинённых Хранителя Облаков, размечающих склон под улицы и террасы), раскиданы шалаши — Сяо бесцеремонно отбрасывает несколько веток со входа в первый же попавшийся. Пусто. Даже люди сейчас живут в подобных временных жилищах, хоть и более основательных, ведь Меногиас обещал, что скоро у каждого будет каменный дом. Яксы же, за исключением семей с маленькими детьми, предпочитают не утруждаться строительством и часто ночуют на деревьях или на скалах. Сяо прекрасно их понимает. Но сейчас это затрудняет поиск. Следующий шалаш тоже оказывается пуст… Похоже, в других тоже никого нет. Некоторое время подравшихся якс держали в отдельном месте, однако уже вчера они свободно разгуливали по поселению… и даже выполняли поручения командиров. Не могли же все до одного вдруг перебраться к людям? Или устроиться в недавно собранных складах для привезённого из Гуйли скарба? — Ах! Напугал! Выскочив на тропу, ведущую вниз по склону, Сяо наконец встречает первого за сегодня яксу. Не считая Каразетсу. — Ищем прогульщиков! — отвечает Бронзовому Воробью четырёхрукий, тоже выбравшись из зарослей. — Только не говори, что вчера была большая пирушка, на которую меня не позвали! И что сейчас все отсыпаются после неё! — А? Нет, какая ещё пирушка? Воробей озадаченно склоняет голову к плечу и вдруг отводит взгляд, будто вспомнив о чём-то. — Правда? — подозрительно щурится Каразетсу, и вид у него становится очень грозный. Воробей тут же отступает на шаг, подняв перед собой корыто с мокрой одеждой: — Я правда не знаю! Я проспал! — И вместо тренировки решил заняться стиркой? — одна из нахмуренных бровей Каразетсу скептически взлетает на середину короткого лба. Сяо же проходит мимо Воробья, пытаясь просканировать весь склон горы. Вчера в гавани чувствовалось напряжение, и сегодня воздух тоже тревожно вибрирует: пусть большинство жителей ещё спит — их страхи и беспокойства никуда не делись, наоборот, наверняка воплотились во снах… но дело не в этом. Сяо не может понять, что именно ощущает и… дурное оно или нет. Однако исходит ощущение из подозрительного места. — Каразетсу, ты был сегодня в лагере Назинет? — А? Нет, зачем? Там же всё равно ник- Четырёхрукий осекается и косится в сторону холма, за которым находится пруд и шатры подлой Королевы Вишапов. Они вместе присутствовали при разговоре Меногиаса с старейшиной и оба слышали, что всех «бездушных» возьмут под опеку в семьи, где не хватает рабочих рук, ведь те способны помогать по хозяйству. Так что лагерь должен быть пуст. Должен. Однако это не так. — А что случилось? — интересуется Бронзовый Воробей. — Причём тут лагерь? Сяо оставляет объяснения на Каразетсу, а сам запрыгивает на крышу ближайшего сарая, уже выбрав самый короткий путь до лагеря. Струи ветра обвивают ступни, увеличивая дальность и высоту прыжка — такой уровень использования анемо стихии не требует особых усилий и почти не тревожит дремлющую у сердца скверну. Но за сараями тянется открытая местность, где высокие прыжки не то чтобы эффективны, и Каразетсу, похоже, тоже решивший не вдаваться в объяснения, обгоняет его на несколько чжанов, материализовавшись из фиолетовой молнии… Хитрец метнул один из своих специальных кинжалов и телепортировался к клинку! «Ах, так?!» Сяо концентрирует ветер у пальцев ног и с силой отталкивается, выстреливая собственным телом горизонтально, словно камнем из пращи. И едва не врезается в рухнувшую с небес стену из ледяных копий. — Съели?! — раздаётся позади задорный мальчишеский голос. — Может, я и не такой быстрый, как вы, старшие, зато умн- Хвастовство Бронзового Воробья заглушает взрыв, мгновенно превративший половину ледяной стены во взлетевшую груду осколков. На её месте остаётся лишь вихрь из электрических искр — Каразетсу повезло меньше, чем Сяо, и его вморозило в стену. После эффектного освобождения выглядит он, конечно, довольно эпично, однако недолго: сыплющиеся с неба осколки заставляют четырёхрукого вжать голову в плечи и чертыхаясь рвануть в сторону. В сторону Бронзового Воробья. — Ой, я… Я случайно, старший! Честное слово! Сяо мотает головой и перепрыгивает через уцелевший кусок ледяной стены, взлетает на холм и наконец спускается к якобы заброшенному лагерю. Всё это время витающее в воздухе напряжение становится чётче, принимая явно магическое происхождение — кожа начинает зудеть, будто все мелкие волоски на ней вдруг решили зажить собственной жизнью. Шатры: большой и несколько малых — стоят, как и стояли, на земле валяется забытый топор и почему-то сапог, распавшаяся связка дров, корзины с уже начавшей гнить рыбой… Краем глаза заметив движение, Сяо поднимает руку, давая знак Каразетсу и Воробью не шуметь — парочка уже добралась до вершины холма. Движение же, привлёкшее его внимание, повторяется — кто-то с коротким луком и коротким же колчаном за спиной притаился у самого большого шатра, занимаемого ранее Назинет… Но стоит Сяо перепрыгнуть чисто символическую ограду, как этот некто резко оборачивается и почти выхватывает лук. «А ведь я не издал ни единого лишнего звука». На Сяо смотрит Гань Юй — та самая пухлая девочка, которую он впервые встретил ещё в долине Гуйли вместе с Хранителем Облаков, и про которую немного узнал позже, сопровождая Властелина Камня: несмотря на наличие рожек, девочка — не якса, а полукровка человека и цилиня. В её больших влажных глазах виднеется испуг и растерянность. Только вот никогда ещё при виде Сяо она так не пугалась.