*
«Из одной тюрьмы попала в другую, какая прелесть» Минхо защёлкивает наручник, приковывая Рю к перекладине. Да уж, на радушный приём рассчитывать не стоило: как только они ступили на Чармер, Минхо повёл пленницу в трюм. К появлению Рю явно готовились, иначе как объяснить расстеленные на полу одеяла с подушкой? — Можно и повежливей с гостями, — металл неприятно натирает запястье, отчего Рю морщится. — Поменьше рукой дёргай, и болеть не будет. Я ещё зайду, — бросает напоследок Минхо, поднимаясь на палубу. Рю оглядывает кровавое пятно на штанине. Пуля, скорее всего, вошла не так глубоко, но это не отменяет жуткой боли. Спасибо уж, что помогли спуститься по ступеням. Подобная мысль вызывает смешок — враг помог дойти до места заточения, какая доброта. Не стоит ожидать к себе хорошего отношения, тем более среди пиратов. Не важно — свои или чужие, все в этом мире преследуют только корыстные цели, и на Чармере Рю оказалась неспроста. В одиночестве сложно определять время — оно затягивается в целую бесконечность. Свет в трюм проникает из двух узких прямоугольных окон, расположенных выше человеческого роста. Единственное, что можно отсюда наблюдать — синее полотно неба. Впрочем, оно быстро наскучивает, и Рю укладывается на одеяла, избегая лишних движений раненой ногой. Если постараться, освободиться можно, но ранение снижает её шансы быстро и незаметно украсть шлюпку. Плюс неизвестно, сторожат ли её наверху. Пару дней лучше понаблюдать. Этот парень с вечно недовольным лицом обещал зайти, стоит дождаться его и послушать, скорее всего, он придёт торговаться за карту. Это обещает быть занятным. Из мыслей Рю вырывает скрип открывающегося люка. Вместо ожидаемого переговорщика в трюм спускается девушка с миской в руках. Для пирата она выглядит слишком аккуратно и сдержанно — это прослеживается в каждом её движении. Уже что-то интересное. Рю приподнимается, когда девушка ставит возле её импровизированной лежанки миску риса с рыбой. — Ого, как щедро, — хмыкает Рю, вспоминая, как же она голодна. Завтрак в тюрьме она не застала, а побег забрал слишком много сил, так что тянуть нет смысла — Рю с аппетитом принимается за обед. — Тебя удивляет, что пленника кормят? — и голос такой тихий, робкий, просто прелесть, ещё и вопрос задан с такой детской наивностью, что невозможно избежать умиления. — Как тебя зовут, милашка? — игнорирует вопрос Рю, переводя тему. Черён заливается краской, опуская голову. Хах, неужели она даже не знает, что такое флирт? Рю в тишине заканчивает обед и откладывает миску в сторону, не в силах оторвать взгляд от гостьи, которая, к слову, за всё время так и не поборола смущение. — Джуди, — наконец представляется та, робко подняв взгляд. — Какое милое имя, тебе подходит. А я Рю. — Я знаю, — прерывает её Черён резче, чем от неё можно было ожидать. Оу, у этой девочки есть коготки, как занятно. Что её заставило так отреагировать? Может, ненавязчивая атмосфера разговора с пленницей? — Давно ранена? Рю опускает взгляд на ногу. Кажется, кровь больше не идёт. — Во время побега. — Я скоро вернусь. Хочется остановить её, чтобы не уходила. Кто знает, может, она пообещала прийти, чтобы сбавить неловкость. Так или иначе, эта Джуди приглянулась Рю, хочется немного подразнить её и насладиться смущением. Давненько она не встречала таких хорошеньких. Заскучать Рю не успевает: Черён держит слово, возвращаясь в скором времени с небольшим металлическим чемоданом. — Закатай штанину, — Черён опускается на колени возле лежанки, раскладывая на предварительно расстеленном полотенце медицинские инструменты из чемодана. — А ты умеешь командовать? Мне нравится, — усмехается Рю, но послушно выполняет просьбу. — Это необходимость, — занимаясь делом, Черён полностью погружается в процесс, не обращая внимания на отвлекающие факторы. Деловито осмотрев рану, она продолжает: — Наркоз добыть крайне сложно, так что приходится работать без него. Советую что-нибудь прикусить. Рю кивает, примерно представляя, что её ждёт. На Чешире, её корабле, нет профессионального врача, поэтому все ранения обрабатываются либо самостоятельно, либо с неумелой помощью кого-то из команды. Когда Черён пинцетом вытаскивает пулю, не остаётся сил ни на язвительные замечания, ни на шутки, в голове одно: чёрт, как же больно. Рю закусывает рукав шубы и стойко терпит, не позволяя вырваться даже тяжёлому вздоху. Зато когда Черён льёт на открытую рану дезинфицирующее средство, сдержать скулёж не представляется возможным. Это всегда самая нелюбимая часть Рю. Впрочем, в её прошлом ничего обеззараживающего попросту не находилось под рукой. — Тебе повезло, что не нужно ничего зашивать, — это не ответные шуточки. Когда дело касается работы, Черён максимально собрана и говорит только по существу. — Повезло так повезло, — Рю стирает испарину со лба. Черён в считанные минуты заканчивает работу, накладывая мазь и повязку сверху. Боль стихает, но Рю по-прежнему беспокоит ногу как можно меньше, аккуратно вытягивая её вдоль лежанки. — Даже спасибо не скажешь? — Черён упаковывает инструменты в чемоданчик. В общении с Рю больше нет той скованности, которая поначалу присутствует в общении с любыми новыми людьми, но голос всё равно тихий, будто Черён не решается говорить в полную силу. — Я не просила о помощи, — резко отрезает Рю. Благодарность она душит на корню, не позволяя вырваться хоть одному тёплому слову вслух. Несмотря на простоту души и доброту, Черён по-прежнему член враждебной пиратской команды. Кто знает, сколько у неё лиц? Может даже больше, чем у самой Рю. С ней можно поиграть, но никак не сближаться по-настоящему. Благодарность — первый путь к разрушению барьеров между ними. Черён замирает, не закрыв чемодан. Она ожидала любого ответа, пусть даже очередную шутку или непотребщину, но точно не такого. — Тогда могла остановить меня, зачем позволила помочь? — выходит искренне обиженно. Рю не находит, что ей ответить, только провожает взглядом до самого выхода и прикрывает глаза, стоит двери закрыться. Даже не решилась хлопнуть ею напоследок, сама аккуратность.*
Сынмин не появляется на обеде, и это беспокоит Минхо. Он пропускал приём пищи лишь единожды, и этот случай произошёл утром. Причина была донельзя банальной и глупой — проспал. Солнце давно в зените, и нет сомнений, что его отсутствие более чем осознанное. Минхо не из тех, кто будет бегать за матросом, чтобы поинтересоваться о самочувствии, обычно подобную информацию он получает от Черён, либо ему сообщают напрямую. Сынмин точно не был ранен во время задания, так почему его отсутствие так сильно волнует? Минхо сосредотачивается на текущих событиях и обдумывает разговор с Рю, но противные мысли так и лезут в голову. — Впервые вижу тебя таким рассеянным, — подсаживается рядом Хёнджин. Только сейчас Минхо замечает, что завис, так и не поднеся ложку ко рту. — Отвали. — О, это в твоём стиле, да. Но серьёзно, я беспокоюсь. — Я не тот, о ком тебе стоит беспокоиться, — отрезает Минхо, намекая на притихшую Йеджи. У него нет желания с кем-либо ругаться, но одно присутствие Хёнджина действует на нервы. Интересно, почему? — Уж о ней я позабочусь, — цокает Хёнджин. — А вот Сынмин с возвращения застрял в умывальнике. Я его проверял перед обедом, вроде не вскрылся. Мы говорили, что отправлять двух новичков на такое задание — слишком жёстко. — Ты думаешь, к подобному зрелищу возможно подготовить? — они стараются сохранять непринуждённые интонации, чтобы не привлекать лишнего внимания, но ситуация стремительно выходит из-под контроля. Минхо ловит на себе предостерегающий взгляд Чана. — Рано или поздно с подобным им бы пришлось столкнуться, и лучше, чтобы это произошло под моим надзором. — Вот ты и наконтролировался. Минхо стремительно запихивает в себя остатки порции, игнорируя провокации Хёнджина. Никто не смеет общаться с ним в подобном тоне, и уж тем более обвинять его в чём-то, но Хёнджин в своё время втёрся в близкий круг Минхо, и теперь последнему приходится пожинать плоды этой дружбы. Минхо первым уходит из-за стола под непонимающие взгляды. По расписанию близится время тренировки, Минхо поднимается на ют раньше обусловленного времени неуверенный, что Сынмин придёт. Будь на его месте кто-то другой, Минхо бы уже вышел из себя, но сбоев в расписании раньше не было, так что остаётся лишь ждать. Вроде, не вскрылся. Минхо знает Сынмина не так близко, но достаточно, чтобы быть уверенным, что тот не наложит на себя руки. Слишком уж большая тяга к жизни и приключениям на задницу у этого мальца. Минхо уверен в Сынмине, пусть и не может сполна обосновать это чувство. Интересно, то же самое ли испытывал Чан, когда принимал Сынмина в команду? Сынмин опаздывает минут на десять и появляется максимально вялым. Минхо скрывает беспокойство, скрещивая руки и скептично оглядывая ученика. — Что скажешь в своё оправдание? — Не хочу оправдываться, — Сынмин ровняется с Минхо и опирается на борт. — Мы можем на сегодня отменить занятие? Только одно, я наверстаю в следующие дни. — Пропустил обед, теперь тренировку. Будешь овощем в постели валяться? Что случилось? Сынмин одаривает его взглядом, означающим «а тебе не всё ли равно?». Грустно, что Минхо создаёт подобное впечатление. Хах, когда-то он добивался такого отношения к себе, что же теперь не устраивает? — Это из-за выстрела? — Минхо попадает в цель точнее пули. Сынмин отворачивается, поджав губы. — Нашёл, из-за чего расстраиваться. Выбора особо не было — либо ты, либо тебя. Сынмин прекрасно это понимает, однако были другие варианты. Будь у него больше сноровки, он бы вырубил охранника, не причинив вред здоровью. Становясь пиратом, он не думал, что придётся убивать собственными руками. Но, видимо, у судьбы на него другие планы, раз она решила устроить ему подобный урок. — Ты сделал всё правильно. Честно говоря, когда я дал тебе револьвер, то не верил, что из этого выйдет толк, однако посчитал нужным на всякий случай обучить тебя азам. Ты заметно вырос в моих глазах. Чувствами Минхо возвращается в то утро, когда впервые так переживал за чужую жизнь. Нет, он не лишён эмпатии, испытывает привязанность к членам команды и готов выжимать из себя все силы, лишь бы Чармер продолжал функционировать в полном составе. В тот раз было что-то иное. Он искренне переживал за мальчишку, которого был готов скинуть в облака парой недель ранее. В тот момент, когда Сынмин застрелил противника, Минхо почувствовал несказанное облегчение и даже гордость. Он не верил, что его ученик сможет постоять за себя, даже не рискнул отправить одного в тюрьму, постоянно был рядом для подстраховки. Но нет, Сынмин справился. Получив комплимент, Сынмин немного воодушевляется, его губы трогает лёгкая улыбка. Заметив сдвиг в положительную сторону, Минхо продолжает: — Признаю, что был неправ на твой счёт. Этим утром ты доказал, что заслуживаешь быть пиратом. Сынмин смущается подобных заявлений. Добивает Минхо заботливым жестом: ерошит спутанные волосы на затылке ученика. Откуда внутри так много противоречивых чувств? Минхо пугается собственной реакции. Он хотел немного приободрить Сынмина, но, выходит, проявил заботу? Что-то он совсем размяк. Неловко прокашлявшись, Минхо отнимает руку. Что-то не так. Всё то, что Минхо испытывает, не входит в его планы. Нет, это не всепоглощающая привязанность, но что-то неуверенное и тёплое поселилось в груди, совсем маленький росточек, просящий дать ему простор. Минхо может дорожить и оберегать, как он делает это с командой, но не более. — Хорошо, я дам тебе один отгул, но не более. Минхо спешно спускается с юта, помахав Чану. Чонин отпущен отсыпаться, как и было обговорено. У Сынмина только две мысли в голове: «что только что вообще произошло?» и «что я успел сделать не так?»