*
— Чего пришёл? Под ногами мешаться? — пыхтит Йеджи, бросая в таз клубок грязной одежды. После возвращения с задания она завалила себя работой, и поймать её на борту почти невозможно. — Вообще-то помочь, — Хёнджин ставит на пол второй таз, полный чистой воды для полоскания. — Ну уж спасибо. Йеджи трёт вещи о стиральную доску интенсивнее, изредка сдувая с лица раздражающую чёлку. Всё вокруг действует на нервы: волосы, так некстати попавшие на глаза, грязная пена, стекающая по локтям, Хёнджин, сидящий на полу и ничем не помогающий. Стирка — лишь предлог увидеться с сестрой. — Раз ты здесь, либо полощи, либо говори, — Йеджи бросает в чистый таз несколько тщательно выстиранных рубашек. — Как прошло задание? — ненавязчиво заводит разговор Хёнджин и поднимается, закатывая рукава. От холодной воды хочется морщиться, но не строить же из себя белоручку. Йеджи наблюдает за его потугами и усмехается. Она как никто другой знает брезгливую натуру братца. — Отвратительно. — Почему? Вы же справились. — Айщ, да я чуть не подвела всех, испугавшись! —Йеджи со злостью бросает комок из вещей в таз, забрызгивая брюки Хёнджина водой. Тот поджимает губы, но полощет дальше, не желая более нервировать сестру. Несмотря на успешное выполнение задания, Йеджи мучится от угрызений совести. Могла бы справиться лучше. Взяв на себя самую ответственную роль, она уверяла Минхо, что справится с ней. Что в итоге? Чуть ли не спасовала, оказавшись один на один с врагами. — Ты в первый раз была на таком серьёзном задании, нервничать — это нормально. — Не люблю пустые утешения. Прекращай, иначе сам свои носки отстирывать будешь. Увлечённая стиркой и самобичеванием, Йеджи не замечает, как Хёнджин оказывается за спиной и берёт её в кольцо из рук. Она ни разу не тактильная, и лишний раз в объятия не лезет, но вот у Хёнджина этот ход раз за разом проходит «на ура». После вялых попыток высвободиться, Йеджи расслабляется и позволяет прижать себя теснее. Сердцебиение входит в привычный ритм, следом за ним выравнивается дыхание. — Я просто хочу, чтобы ты не переживала попусту. Отчасти Хёнджин прав. Это первая и единственная ошибка, никто за неё не попрекает, так почему Йеджи не может себе её простить? Контролировать эмоции — талант тонкий, который людям с взрывным характером, таким, как у Йеджи, освоить крайне сложно. И в целом, она ведь не поддалась панике и довела дело до конца. — Ты всегда была сильной. Для меня, для мамы, да для всех близких тебе людей. Позволь мне немного позаботиться о тебе. Пора принять, что её младшему брату идёт третий десяток, и пусть он по-прежнему несамостоятельный в быту, о себе позаботиться Хёнджин может. Ему не нужен надзор наседки, преследующей по пятам и следящей, чтобы её птенец не упал. После смерти мамы она, сама того не понимая, заменила её место для Хёнджина, только вот ей самой нужна поддержка. — Прости, наверное, мне правда нужно быть проще, — Йеджи выдыхает из груди всю тяжесть, которую она волочила с самого острова Кан.*
«Что я сделал не так?» — крутится в голове Сынмина, когда он на следующей тренировке без передышки выполняет поручения Минхо. Его так не гоняли даже на первой тренировке, когда казалось, что целью Минхо было не научить его, а проверить выдержку. Какая же цель подобных истязаний — не понятно, Сынмин выполняет их бездумно, и его совершенно не контролируют. Минхо отрешённо смотрит в сторону и обращает внимание на ученика либо когда тот заканчивает подход, либо когда валится на ют, переводя дыхание. Как человек мог измениться за один день? Минхо будто подменили. Если ещё вчера казалось, что они вышли на более-менее доверительные отношения, то сегодня на его лице вновь каменное выражение с холодным расчётливым блеском в глазах. К слову, несмотря на адские нагрузки, спарринг Минхо не проводит. Более того, он избегает любых прикосновений к Сынмину, хотя раньше иногда помогал тому подняться и время от времени подходил, чтобы похлопать по плечу или взъерошить волосы. Теперь же никакого контакта, да что там, он даже близко не подходит. «Что я сделал не так?» — хочет понять Сынмин, когда его лишают заслуженного отдыха после тренировки и отправляют мыть палубу. Нужды в этом нет, ведь с появлением Йеджи она блестит похлеще сапог Черён, но злить Минхо не хочется, поэтому Сынмин берётся за работу. Раньше он огрызался и спорил, потому что мог приблизительно угадать реакцию Минхо, но теперь… кто знает, что тот в себе затаил? На ужин Сынмин приходит еле живой, добирается до своего стула и садится с тяжёлым вздохом. Ноги к вечеру болят нещадно. Он то и дело поглядывает на Минхо, но тот игнорирует его существование и переговаривается с Чонином, даже не смотря на его половину стола. Отчего-то обидно. Злость подкатывает к горлу, и Сынмин крепче сжимает вилку. На фоне игры в эти кошки-мышки даже мысли о прошедшем задании отошли на второй план. Если такова была задумка Минхо, чтобы помочь ему отвлечься, то это настолько же гениально, насколько и жестоко. Как раз в духе Минхо. — Чего такой напряжённый? Сынмин вздрагивает от голоса Хёнджина. Погрузившись в мысли, он не заметил, как к нему подсели, да что там, всё вокруг перестало на миг существовать кроме вилки, на которую Сынмин уставился. Раньше выпадениями из реальности он не страдал, попозже нужно будет обратиться к Черён с этой проблемой. — Просто устал, — Сынмин расслабляет хватку, отправляя в рот первый кусок мяса. — В душ ты шёл взмокший, как загнанная псина. Давненько у тебя не было таких интенсивных тренировок. Вот надо же ему во все дела сунуть нос. Сынмин раньше не обращал на это внимание, но Хёнджин за день успевает побывать везде и пообщаться со всеми, оставаясь в курсе всех дел. Не говоря о том, что он активно поддерживает связи за пределами борта. Копаясь в измученной душе, Хёнджин самозабвенно поглощает ужин с таким лицом, будто он завёл разговор о погоде или другой пустой ерунде, которой обычно заполняют тишину. — Тебе не кажется, что Мин последнее время не в настроении? — заговорчески понижает голос Хёнджин и двигается ближе, бросая косой взгляд на боцмана. — Не обращал внимание, — чистая ложь, но так неловко обсуждать Минхо, сидя с ним за одним столом. — А мне казалось, вы поладили. Думал от тебя узнать, в чём дело. — Увы, ты не по адресу. — Действительно, жаль. Сынминни, ты выглядишь таким уставшим, возьми чуть больше. Сынмин не успевает запротестовать, как Хёнджин перекладывает ему в тарелку половину своей порции. Это нечестно. Пусть Сынмин вымотался сегодня, это не значит, что Хёнджин должен лишаться своей порции. У него наверняка было полно своей работы. — Пожалуйста, не отказывайся. Я слышу, как урчит твой живот. Теперь это слышит и сам Сынмин. Смущающе до жути, но в краску бросает не от этого. В какой-то момент Хёнджин оказывается слишком близко. Он давно вторгся в личное пространство Сынмина, но это не ощущалось так остро как сейчас, когда Хёнджин смотрит на него с глубокой нежностью и ненавязчиво заправляет влажные пряди за ухо. Жест абсолютно бессмысленный, учитывая, что волосы слишком короткие и сразу спадают обратно на лоб. Сынмин боковым зрением улавливает, что именно в этот момент Минхо удостаивает их вниманием. Как же неловко. Пальцы Хёнджина всё ещё покоятся на его виске, а от чужого взгляда от шеи вниз по спине бегут мурашки, собираясь теплом в животе. Слишком близко, слишком странно и неправильно. Прокашлявшись, Сынмин отворачивается к тарелке. Минхо, к слову, делает вид, будто ничего не произошло и никто, кроме Чонина, ему по-прежнему не интересен за ужином. — Рэй, ты точно не перетрудился сегодня? Лицо так и горит, — сидящая по другую сторону Юна взволнованно касается тыльной стороной ладони его щеки. Зная её натуру и хитрый взгляд, который она бросает на Хёнджина, вечерних подколов Сынмину не избежать. — Всё в порядке, отдохну немного в кубрике, — Сынмин спешно запихивает в себя удвоенную порцию и первым покидает застолье, игнорируя насмешливый взгляды Юны. На Хёнджина он тем более не смотрит.*
Рю катает по полу случайно найденный ржавый гвоздь, служащий ей единственным развлечением, когда дверь в трюм распахивается. Шаги грузные, уставшие. Точно не та девчушка-медик. Но и Минхо в прошлый раз так тяжело не ходил. Рю лениво поднимает взгляд, пряча игрушку под матрац. Весь вид мужчины говорит о том, что он знатно устал и болтать долго не намерен. Хах, что могло произойти за два дня отсутствия, что его так вымотало? Минхо находит в другом конце трюма пустую плетёную корзину и переворачивает вверх дном, используя как стул. Закинув ногу на ногу, он лениво осматривает пленницу. Та не остаётся в долгу, смотря прямо в глаза. — Так и будем в гляделки играть? — ехидно усмехается Рю и откидывается на подушки. — Не действуй мне на нервы, и так голова болит, — шипит Минхо, потирая ноющие виски. — Интересно, почему? — Я не о своей мигрени разговаривать пришёл. — А жаль, знаешь, как мне тут скучно и одиноко? Мог бы уделить немного внимания. — Давай сразу к делу. Где карта? — потирает ноющие виски Минхо. — Какая карта? У меня их много, — играется Рю. Её уходы от темы раздражают Минхо, меж бровей пролегает складка, но она не сдаёт позиции, проверяя соперника на прочность. — Ты знаешь, о чём я. Карта Хана. По последним сведениям, тебе удалось её выкрасть, — теряет терпение Минхо. — А у вас компас, да? Ах, какая ирония судьбы, две детали, работающие только вместе, оказались у врагов. Неужели из-за этого придётся подружиться? Рю лукаво улыбается. Ни о какой дружбе речи идти не может, от подобного предложения Минхо сжимает кулаки, лишь бы сдержаться. Ему слишком сильно нужна эта карта, но сотрудничать ради неё с Чеширом не входило в его планы. — Ты не в том положении, чтобы предлагать мне дружбу. — В любом случае, у меня её нет. С каким же трудом Минхо сохраняет нейтральное выражение лица. Это либо очередная ложь, чтобы его позлить, либо спасение Рю не имело смысла. Как же хочется стереть фальшивую улыбку с лица и поговорить по существу. — Тогда я могу избавиться от тебя, раз пользы никакой. Минхо даже подаётся вперёд, опираясь локтями на колени. Рю не пугается, кажется, что смерть вообще её не страшит, иначе как объяснить её авантюризм и хладнокровность? У любого человека есть слабое место, какое у неё? — Если она не при мне, это не говорит, что я не знаю, где она находится, — фыркает Рю. — Карта на Чешире. — Так в чём проблема отдать её нам? — Как бы тебе сказать, — нервно усмехается Рю. — Похоже, Сэм теряет хватку, раз не знает такой новости. Рю не дожидается вопросов от Минхо и стягивает с прикованной руки перчатку. В центре ладони чёрное пятно от ожога, возможно, оставленное сигарой и измазанное сажей. Рю больше не играет, с некоторой досадой разглядывая пятно. Минхо слышал о подобном, но никогда не видел вживую и воспринимал как байки. Чёрная метка. — Чешир мне больше не принадлежит, — слова даются тяжело, Рю опускает голову, до сих пор не в силах смириться с этой мыслью. — Что же такого мог сделать капитан корабля, чтобы стать изгоем в пиратском сообществе? — Да ничего, мой корабль захватили, а меня выставили предателем и сдали законным. Видимо, слухи о моём предательстве, — последнее слово Рю почти выплёвывает, сдерживая злость, — не распустили, потому что были уверены, что меня казнят на следующей неделе. Никто не пойдёт спасать пирата с чёрной меткой, а если я вернусь, то шумиху легко поднять. — Ха, не можешь вернуться к нормальной жизни из-за пиратского прошлого, но и к своим вернуться не можешь из-за метки, — теперь Минхо тот, кто насмехается, почувствовав полное превосходство. — Получается, по тонкому лезвию ходишь. — Прошлого? Бывших пиратов не бывает, выход только вперёд ногами. Хотя, с таким раскладом мне недолго осталось, разве что могу всю жизнь прятаться и выкручиваться. — Тебе не впервой. — Как видишь, пользы от меня нет. Отпустите с корабля — меня будут преследовать обе стороны. На Чешире наверняка прознали о моём побеге. — О нет, не отпустим, — Рю не понимает его энтузиазма, она ведь только что объяснила, что появиться на Чешире равносильно подписанию себе приговора. — В любом случае, пленный капитан корабля всегда может принести пользу, даже меченый. Ухмылка Минхо вкупе с его острым взглядом сбивает с толку. Как они могут использовать Рю? Или захотят использовать её для обмена? Разве что отдадут труп, в другом виде на Чешире её не ждут. Никаких объяснений не следует, Минхо вновь оставляет её одну. Рю откидывается на подушки, мученически вздыхая. Жизнь простой никогда не была, а в последнее время всё закрутилось так, что в какой-то момент захотелось опустить руки и сдаться судьбе. Из размышлений вырывает скрип двери, в этот раз точно не Минхо. Рю спешно закрывает метку перчаткой и натягивает привычную маску. — А ты настырная, раз продолжаешь приходить. Снова будешь оправдываться перевязкой?