*
— Нога быстро заживает, — выносит вердикт Черён, накладывая чистый бинт. Ранение было не серьёзным, но опасения по поводу возможных осложнений прошли лишь на четвёртый день, когда можно было оценивать результаты. Сколько бы Черён не придумывала отмазок, она сама запуталась и не понимает, почему при первой свободной минуте бежит в трюм проверить заложницу. Можно сколько угодно оправдывать себя жалостью и человечностью, но базовой медицинской помощи и приноса еды было бы достаточно. С каждым визитом Черён задерживается всё дольше, увлекаясь разговорами с Рю. Есть в ней что-то притягательное и необычное, даже опасное. Черён не забывает, кто она и какой славой пользуется Чешир в пиратском сообществе. Все пираты объединены одними моральными ценностями и правилами, отличающими их от обычных жителей Надоблачного мира. Чешир же известен как корабль отбросов, не следующих даже пиратскому Кодексу, а Рю — как капитан без моральных ограничений и принципов. Сложно представить, какие взаимоотношения царят в подобной команде. Когда Минхо на вчерашнем ужине озвучил, что Чешир захвачен, Черён не удивилась: в таком гнилом месте обязательно должны были завестись крысы. Зная подноготную Рю, Черён всё равно садится напротив, соблюдая безопасное расстояние, и ждёт, пока заложница закончит обед. Сейчас, смотря на исхудавшую измученную девушку, сложно поверить в истории про её жестокость. — Это хорошо, мне нужны силы, чтобы сбежать отсюда, — усмехается Рю, откусывая кусок рыбы. Черён не оценивает шутку, смеряя её строгим взглядом. Попыток побега не было, но они на всякий случай подпирают дверь в трюм снаружи — другого выхода нет, только через узкое окно прямиком в облака. — Да ладно тебе, даже пошутить нельзя. — У тебя своеобразный юмор. — А у тебя его просто нет, — цокает Рю и подаётся вперёд, наблюдая, как Черён отодвигается. Остерегается, но продолжает навещать. — Знаешь, когда я верну Чешир, то мне бы хотелось иметь на борту такого доктора, как ты. Пойдёшь? Черён едва не давится негодованием. Какую наглость нужно иметь, чтобы предлагать пирату перейти в свою команду? — Почему ты думаешь, что мне интересно твоё предложение? Тем более, что ты больше не капитан Чешира. — Теперь у меня есть причина его вернуть: чтобы забрать туда тебя. Подобное заявление вгоняет Черён в краску. Это просто провокация, не нужно на неё вестись. Несмотря на внезапную тягу к Рю, природу которой Черён так и не удалось выяснить, ничто не заставит пирата предать команду. С Чармером Черён связывает не просто работа, здесь её дом и семья, как бы громко это не звучало. Спустя годы сложно представить жизнь без бортовой суеты и громкой Юны, что стала её соседкой. Без Ёнбока и Сынмина, которые её время от времени навещают. Даже Хёнджин за столь короткий срок стал близок, пусть Черён делает вид, что не рада разделению кабинета. — Мне вот всё интересно: как такая правильная девушка, как ты, стала пиратом? — Рю подпирает лицо кулаком. — Почему «правильная»? Многие задают подобный вопрос. Даже если не вслух, Черён с лёгкостью читает непонимание в чужих глазах при первом знакомстве. — Навряд ли ты сумасшедший хирург, которого посчитали опасным и сослали на остров Северных Ветров? — Откуда ты знаешь, что я была в ссылке? — Многие пираты начинают оттуда, — пожимает плечами Рю. — Парламент, сам того не понимая, собрал всех своих врагов в одном месте. Я не знала, просто предположила и попала в цель. — Так значит, ты тоже из сосланных? Как тебе удалось выбраться? — У меня была собрана небольшая команда желающих сбежать. Во время привоза новичков мы смогли расправиться с конвоем и угнать корабль. Из всей команды со мной остался один человек, который в итоге стал моей правой рукой. Со временем мы набрали новых ребят, но состав нашей команды слишком непостоянный. — Зачем ты мне это рассказываешь? — Это базовая информация, которую ты не сможешь как-либо использовать против меня. А ещё мне просто хочется выговориться, и я буду чертовски благодарна, если ты украдёшь для меня бутылку соджу. — Не смогу использовать против тебя? Почему ты настолько недоверчива к людям? Рю кривит губы в усмешке. — Потому что единственный человек, которому я доверяла, поставил мне чёрную метку.*
Издевательства Минхо продолжаются и на второй день. Сынмин, стиснув зубы, выполняет его указания и копит в себе обиду. Что-то внутри подсказывает, что он должен пресечь подобное поведение здесь и сейчас, разобраться во всём, но почему-то избегает прямого разговора. То ли уверен, что Минхо не пойдёт на контакт, то ли боится услышать правду. Минхо смягчается только когда Сынмин валится на пятую точку, прислонившись к борту, и рвано хватает воздух. Сердце сжимается от укола совести. Кажется, он немного перегнул. — Выдохся? — Минхо присаживается на корточки рядом с Сынмином. Сложно сохранять прежний насмешливый тон, выходит слишком мягко и жалостливо, с толикой заботы. Сынмин сверкает взглядом озлобленной собаки и почти скалится. — Издеваешься? — всё, что Сынмин так тщательно закапывал в себя, вырывается наружу. После их ссоры в кабинете, он пообещал себе следить за языком, но Минхо перешёл грань. — Ты даже не даёшь мне передышку между подходами. Я не понимаю, чего добиваешься. Всё, чего хочет Сынмин — немного ясности. Он не ждёт, что Минхо рассыплется в извинениях, но было бы намного проще, если бы не приходилось додумывать, что между ними происходит. Сынмину и без того хватает эмоциональных горок, не хочется усложнять жизнь ещё больше. Минхо молчит, чем злит сильнее. Внутри его разрывает от желания прикоснуться и успокоить, но внутренний голос требует продолжать играть начатую роль. Никаких привязанностей, Минхо рушил их связь не для того, чтобы давать Сынмину ложную надежду. — Когда-то я мечтал, чтобы ты заткнулся, — горько усмехается Сынмин. — А теперь и слово вытянуть не могу. Какая же ты скотина. Минхо позволяет оскорблять себя, хотя любого другого давно бы заткнул. Пускай это будет его маленьким извинением за издевательства, пускай Сынмин выскажет всё, что думает, и не даст им шанса на сближение. Пускай он будет ненавидеть его и стрелять злобным взглядом при каждой встрече. Они с этого начинали, и Минхо почти готов вернуться к их старому способу взаимодействия. Сынмин больше не говорит, поджав губы. Сдерживается. Минхо, не желая изводить их дальше, поднимается и направляется к спуску с юта. — Просто так уйдёшь? — вскакивает на ноги Сынмин, ведомый обидой. — Минхо! Выходит достаточно громко. Сынмин сам не понимает, как у него вырвалось имя, обычно он контролировал обращения при общении с командой. Минхо оборачивается с ошарашенным взглядом и стремительно приближается, схватив за грудки. — Откуда? Они меняются местами. Теперь Сынмин молчит, не в силах придумать оправдание. — На корабле моё имя знают только два человека, — продолжает Минхо. — Вряд ли они хотят делиться им с тобой. Так что повторюсь: откуда тебе известно, как меня зовут? Что ты ещё знаешь обо мне? — Т-только имя, — Сынмин хватается за чужие запястья. — Клянусь, это правда. Я случайно услышал его, когда ты говорил с Крисом в каюте капитана. Минхо долго и пристально смотрит в глаза, ища хоть искорку лжи, но видит только прежние злость и обиду с примесью испуга. Как только пальцы разжимаются, Сынмин огибает Минхо и сбегает первым, надеясь не пересекаться с ним до конца дня. Так выходит, что на палубе его ловит Хёнджин и ставит перед собой, удерживая за плечи. Что за удивительная способность — постоянно оказываться поблизости? Пора подозревать кого-то в преследовании. Хёнджин мягко оглаживает предплечья. — Что случилось? Сынмин поджимает губы. Ураган чувств внутри ещё не улёгся, и всё, что он скажет сейчас, будет вывалено на эмоциях. Может он и зол на Минхо, но не хочется втягивать в их конфликт посторонних. — Мин опять не следит за языком? Ответа не следует, но по отчаянному взгляду не трудно догадаться, что он попал в цель. Хёнджин прижимает Сынмина к груди и поглаживает лопатки, ждёт, пока парень в его руках расслабится. Иногда молчаливое присутствие помогает больше пустых утешений. Проходит несколько долгих секунд, прежде чем дыхание Сынмина выравнивается, и Хёнджин немного отодвигает от себя, чтобы заглянуть в глаза. Снова этот нежный взгляд, полный обожания и вгоняющий Сынмина в ступор. Так на него смотрит только Хёнджин. Хочется ответить взаимностью на его заботу, но внутренности сжимает от неправильности происходящего, особенно когда шершавая ладонь ложится на щёку. — Порядок? — Хёнджин понижает голос. — Спасибо, — смущённо выдавливает Сынмин и уводит взгляд. Тогда Хёнджин прижимается ближе и томно шепчет на ухо: — Может, тебе станет ещё лучше, если мы уединимся ночью? Как тогда, когда мы смотрели на звёзды? Сынмин отскакивает от Хёнджина как от прокажённого, не веря услышанному. Хёнджин улыбается, будто ничего не произошло, и наслаждается чужим замешательством. — Извини, мне нужно идти, — бурчит под нос Сынмин и позорно сбегает на камбуз, сегодня там как раз дежурит Ёнбок, а не Юна, можно будет отсидеться. Теперь ему придётся избегать двух людей на корабле, который теперь кажется крошечным, ведь на нём негде спрятаться так, чтобы ни с кем не сталкиваться. Возможно, для Сынмина это было слишком прямолинейно, но наблюдать за ним оказалось занятно. Хёнджин поднимает взгляд на Минхо, наблюдающего за ним с юта. Тот опирается на перила и строит из себя равнодушного, но Хёнджин на расстоянии чувствует его напряжение и пожимает плечами, мол, что такого? Минхо первым разрывает их контакт и спускается в свою каюту.*
— Входи, — приглашает Минхо, услышав стук в дверь. Поздним гостем оказывается Хёнджин, который застаёт Минхо в кресле с сигарой в зубах. Тот задумчиво пускает дым в потолок, запрокинув голову. Придя сюда в столь поздний час, Хёнджин не ожидал застать его в настолько отстранённом настроении. — Ты, вроде, завязал, — Хёнджин опускается в кресло напротив, закинув ногу на ногу. — Сегодня снова начал, — пожимает плечами Минхо, пуская в лёгкие новую порцию никотина. Как же хорошо, что у Бина всегда отменный запас сигар. Курение — единственное, что успокаивает нервы так хорошо. — У тебя что-то срочное? — Хотел поинтересоваться, что у вас с Рэем? — В каком смысле? — Вы постоянно срётесь, как кошка с собакой, но я чувствую между вами сексуальное напряжение. Минхо зависает, так и не коснувшись губами фильтра, и кидает Хёнджину предупредительный взгляд. Тот игнорирует сигналы, рассматривая шкаф со скудным набором книг — Минхо не фанат чтения, но небольшая коллекция научной литературы у него имеется. — Ты озабоченный, — сквозь зубы выпускает Минхо. — Возможно. А ты напыщенной индюк, — откидывается на спинку кресла Хёнджин, отслеживая, как между бровей его собеседника пролегает складка. Это игра с огнём, но даже если он получит по лицу, оно того стоит. — Следи за языком, — Минхо наклоняется вперёд, сжимая деревянный подлокотник. — А то что? Высадишь в ближайшем порту или зажаришь на костре? Твои угрозы пугали меня только первые пару месяцев нашего знакомства, но ты слишком мягкий, чтобы привести их в исполнение. — Тц, просто скажи, тебе что, правда нравится Рэй? — а вот и оно. Минхо может от кого угодно скрывать симпатию, даже от самого себя, но от Хёнджина тяжело что-либо скрыть. — Оу, боишься конкуренции? — Не неси чушь. — А что? Он симпатичный, добрый, не дурак, вполне может кому-то понравиться. И тебе он не принадлежит, поэтому ты не уследишь, как он найдет себе пару, и уж точно не сможешь препятствовать этому. Рэй не будет ждать, пока ты наконец-то признаешь свои чувства, а оттого, что ты постоянно отталкиваешь его, оскорбляешь и заваливаешь бессмысленной работой, они не исчезнут. Может тогда перестанешь тупить и терять шанс? Время-то уходит. Иногда Минхо хочется врезать Хёнджину, да так, чтобы запомнил. Но, к сожалению, он не может отрицать, что Хёнджин на самом-то деле прав, и это злит ещё больше. Минхо свои чувства осознаёт, но принять не может. Его пугает неожиданная тяга к Сынмину; хочется вырвать это из себя, избавиться от ненужной привязанности и продолжить жить как раньше. — Если тебя это волнует, то Рэй мне как парень совсем неинтересен. Это было маленькое шоу, на которое ты повёлся, что только подтверждает твою симпатию, — хмыкает Хёнджин. — Да тебе жить надоело, — ошарашенно выдыхает Минхо. Ослеплённый эмоциями, он пропустил такую очевидную провокацию и позволил Хёнджину сыграть на собственных эмоциях. — Пока нет, но всё же, Рэй мне друг: если продолжишь обижать его, будешь иметь дело со мной, — подмигивает Хёнджин, на что Минхо лишь по-доброму усмехается. — Вали, пока у меня не появилось настроение скормить тебе одну из ос. Стоит двери закрыться, Минхо откидывается на спинку и делает очередную затяжку, прикрыв глаза. Под веками вновь всплывает такой ненавистный образ. Действительно ли ненавистный?