*
Что делать дальше?
Вопрос, что висит неозвученным в воздухе, готовится сорваться с языка любого, но каждый не решается задать. Страшно не услышать ответ. Тишина сгущается и давит, все надежды и вера сломались в одночасье. Вся их жизнь, свободная и полная приключений, была связана с кораблём. Он вёл их вперёд. А теперь Чармера нет. — Никаких серьёзных повреждений, ты просто счастливчик, что не переломал себе все кости, — Черён заканчивает осмотр и опускается на пятки. — Ликс, принеси воды, бинт и мазь в коричневой круглой банке. Ёнбок рассеянно кивает и спешит на нижнюю палубу. — Конечно ничего серьёзного, я ведь крепкий орешек, — подшучивает Чанбин, приподнимаясь, и тут же морщится от тупой боли. Кости пусть и целы, но приложился он знатно. Черён лишь закатывает глаза — жизнеспособность их механика просто поражает. Она поднимается на ноги и оборачивается на Чана, что стоит в обнимку с Чонином и всматривается в карту. По правде говоря, все на него оглядываются. Кто-то же должен выдать план. — Компас указывает, что мы почти на месте, — наконец поднимает взгляд Чан и сдержанно улыбается. Его ребята должны быть уверены, что всё не зря. Пираты неуверенно переглядываются, не зная, стоит ли им радоваться. — Тогда всем собрать только самое необходимое, — раздаёт указания Минхо. — Нужно проверить, исправны ли шлюпки. Через полчаса общий сбор для дальнейших указаний. Бин, ты остаёшься лежать, никаких резких движений. Минхо встречается взглядом с капитаном, что искрит благодарностью. У них всегда было так: Минхо быстро ориентируется в ситуации и молниеносно реагирует, если что-то идёт не по плану, а Чан уравновешивает его вдумчивым подходом к стратегии и умении обдумывать всевозможные исходы событий. Верный способ подавить негативные мысли — это нагрузить себя работой, вот и команда переключается на сборы, лишь бы не утонуть в грусти и страхе предстоящей неизвестности. Чонин вместе с Минхо спускается к отсеку со шлюпками, и к их удивлению обнаруживается, что три из четырёх целы, пусть и немного побиты по краям. Люк, что должен опускаться и открывать выход в задней части корабля, отлетел во время удара. Что ж, они могут отсюда выбраться, что уже воодушевляет. Вещей с собой они собирают немного. На земле гораздо теплее, да и ветра почти нет, так что вся верхняя тёплая одежда остаётся на корабле. В указанное время команда собирается на верхней палубе, прихватив рюкзаки. Чан открывает карту, всматриваясь в мигающую точку. — Далеко отсюда? — подходит к нему Минхо. — Если ничего не путаю, на шлюпках можем добраться часа за три, не так много. — Тогда отправляемся. Покидают корабль они молча, бросая последние взгляды на обломки лучшего воздушного корабля их времени, большой пиратской гордости. Лёгкое чувство предвкушения от предстоящего достижения цели тонет в чёрной скорби. Они оплакивают Чармер с теми мыслями, с которыми обычно хоронят близких, и это чувство знакомо многим из них. Их жертва слишком ценна, и неизвестно, какой клад должен ожидать впереди, чтобы сделать эту потерю не напрасной. Кажется, что ничто не способно избавить их от скорби. — Такой корабль угрохали, — хрипло выдаёт Чанбин и вздыхает. Он единственный, кто осмеливается сказать это вслух, и реальность накатывает с новой силой. Чармер был опорой их надежд, держал их на плаву и давал смысл просыпаться каждое утро. Больше его нет. Могут ли они называть себя пиратами без корабля? Погрузившись в себя, они не замечают пейзажа вокруг. Сынмин так мечтал увидеть океан, но сейчас смотреть на него не может — он ему ненавистен и явно не стоит корабля. Нет никаких сил наслаждаться его красотой. Просто большая и глубокая лужа, что только дедушка в нём нашёл? Они пролетают над большой сетью островов, что возвышаются над водой суровыми скалами и тянутся к небу макушками тёмных сосен. Сынмин складывает локти на колени и задумчиво смотрит на быстро пролетающий под ними пейзаж, от которого вскоре рябит в глазах. Внутри пустота, что с каждой минутой тяжелеет и тянет вниз. Не хватает пиратского настроя, чтобы собраться с духом. Не хочется посыпаться в такой ответственный момент и дать слабину, показать неготовность бороться с трудностями. Столько усилий было приложено на доказательство, что у него есть стержень, и вот Сынмин здесь, совершенно разбитый и сомневающийся в том, что справится с испытаниями. Может, глупо всё это? Эмоции запоздало накрывают, и сильнее всех под дых бьёт паника. Пальцы до боли сжимают край шлюпки, пока Сынмин борется с приступом внезапной тревожности и безуспешно подстраивает дыхание под счёт. Когда на колено опускается ладонь, Сынмин вздрагивает. Он настолько погрузился в себя, что отключился от происходящего вокруг. Рука, несомненно, принадлежит Минхо, что отвернулся в другую сторону, будто его ничего не волнует. Как обычно, впрочем. Но поддержка, пусть и молчаливая, всё равно помогает. Сынмин наконец явственно ощущает, что не один против всего мира. И неуверенно подсовывает свою ладонь под чужую, переплетая пальцы. Дыхание медленно восстанавливается, пока Сынмин сосредотачивается на том, как большой палец поглаживает его ладонь. Хочется прочувствовать этот момент, даже если он обманчивый, дать своему обиженному глупому сердцу немного насладиться чужим вниманием. Ведь как только всё более-менее наладится, вернутся бесконечные недовольства, ворчания и стычки. Пока можно поверить, что он кому-то нужен, а потом он найдёт в себе силы справиться с влюблённостью. От внезапной мысли дыхание спирает. По ощущениям близко к тому, как Минхо опрокидывал его на спину во время спарринга. Внезапно, быстро и, вообще-то, больно. Потому что Сынмин проигрывает самому себе в тот момент, когда в голове наконец собирает сложные и непонятные чувства в одно простое слово, известное всем с ранних лет. Влюблённость… Почему именно сейчас? И без того сложно и непонятно, так Сынмин грузит себя ещё и лишними переживаниями. Нужно сосредоточиться на текущих событиях, а с Минхо они как-нибудь разберутся. Возможно. Но сейчас ему явно не место в гудящей голове Сынмина. Пальцы выскальзывают, и Сынмин удерживает себя, чтобы не сжать ладонь и не продлить прикосновение подольше. Влюблённости — это приходящее и уходящее. Время для слабостей неподходящее. Сынмин не замечает, как они преодолевают вторую половину пути. Скалы смыкаются, и теперь они следуют вдоль широкой реки, что ведёт их по редеющему лесу и растущим полям. Впереди, на самом краю очередного пролеска, они замечают особняк, окружённый высоким кованым забором. Сынмин промаргивается, неуверенный, не чудится ли ему. Под облаками не должно было остаться людей из-за захламления, он чётко помнит это из рассказов дедушки. Впрочем, дом может быть и заброшен, верно? Они снижаются на внутренней территории, у самого забора. В заброшенность двора поверить сложно, не может трава без человеческой руки быть аккуратно стрижена, да и сад слишком ухожен. Подозрительно всё это. Они высаживаются из шлюпок, и Сынмин игнорирует протянутую руку Минхо. Не ему одному же быть жертвой игр в горячо-холодно. Не успевают они исследовать территорию, как из дома выходит девушка, заставляя всех напрячься. Она сама нервничает не меньше, окидывая взглядом непрошенных гостей, однако подходит ближе, сложив руки перед собой. Девушка отвешивает поклон. Сама она одета просто: в коричневое платье с воротником, доходящее до щиколоток, и тяжёлые чёрные туфли. Волосы собраны в низкий хвост, передние пряди лохматятся. Сложно поверить, что именно она живёт в таком большом доме. — С чем пожаловали? Извините, но мастер Хан сегодня не принимает. Вы можете навестить нас в будни. — Мы… — начинает было Чан, но Хёнджин живо его перебивает: — Здесь живёт Мастер Хан? Эм, а не подскажите: Усок или Джисон? Девушка от вопроса хмурится, а Хёнджин игнорирует взгляды пиратов. В нём плещется непонятный никому интерес. Что ж, это Хёнджин, он должен знать, что делает. Не глупый ведь. — Какой нетактичный вопрос с вашей стороны, — девушка с трудом поддерживает формальный разговор. — Мастер Хан Джисон не принимает, и очень попрошу не называть в стенах этого дома имя его покойного отца. Кажется, они впервые видят Хёнджина настолько смущённым, что он отводит взгляд и склоняет голову. Но тем не менее, продолжает разговор: — Я приношу свои извинения, в том числе за наш внезапный визит, но не могли бы вы попросить у Мастера уделить нам пару минут? Передайте, что вопрос касается его семьи. — Довольно, я уже ответила на ваш вопрос. Мастер навряд ли будет рад разговору на тему родни. Попрошу вас покинуть территорию дома. Девушка разворачивается и тихой поступью движется в сторону особняка, как Хёнджин, которому всё неймётся, кричит ей вслед: — У нас есть компас и карта Хана! Девушка притормаживает и недоверчиво оглядывается на Хёнджина, прося подождать ещё пару минут. — Ты в своём уме? — хмурится Чан. — Зачем рассказал? — Если компас привел нас сюда, то не просто так, — настаивает на своём Хёнджин. — Возможно, мы должны были сюда попасть, чтобы выяснить что-то. Нельзя упускать эту встречу. Или у кого-то есть другие варианты, куда пойти? Чана ответ не устраивает, он слишком дорожит находками, но выхода нет. Податься действительно некуда. Проходит минут десять, как та девушка возвращается к ним и кивает головой, приглашая в дом. Пираты следуют за ней, оказываясь в огромной прихожей с высоким потолком. На секунду кажется, будто внутри особняк даже больше, чем снаружи, но это лишь наваждение. На небе никто не строит таких больших домов из-за ограниченности земель, потому остаётся лишь с открытым от удивления ртом разглядывать огромное пространство, заканчивающееся лестницей. — Мастер передал, что встретит вас в столовой. Ещё и целая комната под столовую… уму непостижимо. Они что, попали на Парламентский остров? Только знать может себе позволить подобные бесполезные излишки. Их ведут в широкую комнату, в центре которой располагается покрытый белой скатертью стол. Вокруг него снуют несколько девушек, спешно раскладывая закуски. — Вы присаживайтесь, — указывает на пустые стулья встретившая их девушка, а сама проходит во главу стола, вставая за резным стулом. Пираты переглядываются и неловко занимают свободные места. Нигде ранее им не оказывали такого почётного приёма. На столе расставлены фрукты и сладости, а также два кувшина с неизвестными напитками, к которым, ожидаемо, никто не притрагивается. Проходит пара минут, как служанки с тихим шорохом платьев испаряются из столовой и, наконец, в дверном проёме появляется мужчина, совершенно не выглядящий хозяином особняка. Отросшие волосы вьются почти до подбородка, а рубашка под расстёгнутым сюртуком немного помята. Хозяин дома устало оглядывает и садится во главу стола, скучающе подкладывая под подбородок руку. Взгляд его потухший, незаинтересованный ни в чём. Он закидывает в рот виноградину, пока девушка наливает ему сок из кувшина. До этого пираты не думали, что им может стать более неуютно в чужом доме, но появление Мастера усиливает ощущение, что гости они незваные. — Не думал, что когда-нибудь буду принимать у себя гостей с Надоблачного мира. Так ведь? Сразу видно, что вы нездешние. — Благодарим Вас за приём. Всё верно, мы упали с неба и разбили корабль, — решает не увиливать Чан и настроить диалог с Мастером, что, кажется, делом будет нелёгким. — И что же вы здесь забыли? Ни разу никто не спускался в здешних местах. — Мы шли по компасу и карте, и они привели нас в ваш дом. Мы не совсем знаем, что ищем, но говорят, что компас может показать то, что действительно необходимо человеку, и вот мы здесь. С этими словами Чан неохотно выкладывает на стол маленькие сокровища: шар карты и компас. Джисон на это улыбается, а под конец небольшой речи и вовсе прыскает в кулак, отвернувшись в сторону. Чан переглядывается с Минхо: их обоих настораживает хозяин дома, но играть приходится по чужим правилам. Компас упрямо считает, что они должны быть здесь. — Не думал, что люди в Надоблачном мире такие глупые. Что вы хотели найти благодаря вот этой карте? Их создавал мой дедушка, — на этих словах Мастер мрачнеет, но быстро берёт себя в руки. — По одному на каждого члена семьи. Чтобы мы никогда не терялись и всегда могли найти друг друга. Но вот незадача: три экземпляра отправились с их обладателями на облака и пропали с карты. Не думал, что кто-то воспользуется ими, даже не зная устройства работы. Компас вёл вас не к богатству, а ко мне. Так значит, всё напрасно? Они проделали такой путь чтобы… чтобы что? Отдать путеводители их законному владельцу и уйти восвояси? Ах да, им всё ещё некуда. — В Надоблачном мире почти ничего не известно о жизни на Земле в настоящее время, — отвечает Хёнджин. — Нас всех убеждают, что людей тут не осталось, хотя верится слабо. — Как не осталось? — ухмыляется Джисон. — Это я забрался далековато, в двух часах ближайший город. До столицы два дня пути. — Целые города? — восхищённо выдыхает Хёнджин. — Но разве тут не слишком высокий уровень загрязнённости для жизни? — Сколько вы здесь? Пару часов или дней? Вроде, нормально дышите, — впервые за встречу в глазах Мастера мало-мальски мелькает интерес в отношении Хёнджина. Он снисходительно объясняет: — К тому же, вы и отравляете нам жизнь. Думаешь, ваши спуски мусора проходят бесследно? Давно во всех городах вода фильтруется, потому что пить сырую невозможно. Каждый день с облаков сбрасываются отходы в Мировой океан. — Мы… — тушуется Хёнджин. — Простите, мы не знали, что всё так серьёзно. — Разве тебе есть за что извиняться? — выгибает бровь Джисон, вернув себе беспристрастное выражение лица. — У меня есть причины не любить людей с облаков, но вы — лишь кучка смельчаков, решивших поиграть в воздухоплавателей и не знающих мира, в котором живёте. — Всё же, на нас есть часть этой вины, — вмешивается в разговор Минхо и поднимается на ноги, оперевшись ладонями на стол. — Я был приближен к Парламенту большую часть своей жизни, но не смог повлиять на систему. Цель моей жизни — навести порядок. Прошу, посодействуйте нам. Если то, что вы говорите — правда, и на Земле действительно целые города страдают от решений власти и сбрасываемого мусора, то помогите собрать доказательства этих преступлений и подняться обратно. Если мы откроем людям глаза, то сможем всё исправить. Пару минут назад Сынмину казалось, что ситуация хуже быть не может, но вот он здесь. И он влюблён в того, кто априори ему враг. Именно Парламент столько времени точил зуб на его дедушку, а сейчас он и вовсе под стражей. И Минхо к этому причастен. Хах, а ведь сразу было видно, что он выделяется среди них. Нужно было копнуть глубже и добраться до ответов, а не пускать всё на самотёк. Но вот они здесь, и прошлое не изменить. — Не слишком ли много просишь? — поражается чужой прыти Джисон. — У меня нет никакой причины вам помогать. — Но вы ведь пустили нас в дом. Я уверен, что вам интересно, так ведь? — напирает Минхо. Они сталкиваются взглядами, и всем интересно, где граница терпения Мастера. Они словно сидят на пороховой бочке, и стоит ему разозлиться по-настоящему — вылетят со свистом. Но Джисон молчит, нагнетая сильнее. — Ты тут главный? — наконец спрашивает он у Минхо. — Я и Крис, — он кивает на капитана. — Но мы не примем решения, не обсудив со всей командой. Мы в одинаково отвратительном положении. — Джису, — Мастер поворачивается к девушке за спиной. — Вели служанкам подготовить спальни. Джису, коротко кивнув, удаляется из столовой, а Джисон проходится по собравшимся взглядом. — Я подумаю, что можно сделать, и в ближайшее время соберу вас для ответа. До этого момента вы мои гости, однако попрошу не шататься по особняку без дела. Тут и без того много прислуги, но они привыкли к тому, что я не люблю лишний шум. В мастерской меня не беспокоить, по всем вопросам обращаться к Джису. И компас с картой остаются у меня. — По рукам, — Минхо протягивает ладонь для рукопожатия, но Джисон его жест игнорирует. — Моего слова для подтверждения договора вполне достаточно.