Это не шло ни в какие ворота. Джейн была практически уверена в том, что Дарья ее избегает. Конечно же, без нее она и сама не особо ходила в школу. Каждое утро она обивала порог дома Моргендорффер с двумя школьными ранцами в руках, дожидалась, когда ей надоест стоять у глухой запертой двери, и отправлялась домой. Трент упорно делал вид, что ничего не происходит. Он не собирался больше обсуждать это с сестрой: или он был уверен, что Джейн достаточно взрослая, чтобы самостоятельно разобраться в своих чувствах, то ли просто оставался обижен с тех пор, как пытался поговорить с ней в последний раз.
Так Джейн оставалась один на один с этими мыслями, продолжая изо дня в день сидеть в своей комнате в наушниках и просто ожидать наступления следующего дня, и следующего дня, и следующего дня, и следующего… Вдохновения не было. Незаконченная картина укоризненно смотрела на девушку до тех пор, пока она не накрыла мольберт пиджаком, надеясь на то, что квартиру не коснется потоп, который заставит акрил размокнуть и окрасить свой импровизированный занавес.
Спустя неделю, Дарья, наконец, открыла дверь. Джейн чувствовала ярость и облегчение. Однако ярость, все-таки, пересилила.
— Ты специально меня избегаешь?! — безо всякого приветствия, крикнула Джейн, недобро смерив подругу взглядом.
—Не хотела тебя заразить простудой, — равнодушно передернула плечами Дарья.
Она все еще была в домашней футболке и пижамных широких штанах, которые болтались на костлявых ногах как шторы, нелепо наброшенные на ходули. Очки перекосило на одну сторону, а волосы выглядели еще более небрежно, чем обычно. У Дарьи слипались глаза, и она изо всех сил старалась задержать блуждающий сонный взгляд на гостье.
— Зайдешь? — наконец, предложила Дарья, чуть отступая от дверного проема.
Джейн молча вошла в прихожую.
— Что нового в школе?
— Тебе же все равно, — утвердительным тоном ответила Джейн.
— Да.
— Я сама не появлялась там неделю, — зачем-то все-таки ответила художница.
— Значит, нас с тобой вместе отстранят от занятий. Кофе?
— Пожалуй.
Девушки прошли на кухню. Джейн чувствовала, как камень на сердце становился все тяжелее и тяжелее. Она приходила сюда каждое утро, чтобы только уйти ни с чем, а в итоге и сама не понимала, зачем пришла.
— Это мой портфель, — сказала Дарья, кивая на сумку в руке подруги. Джейн поспешно поставила сумки у стены и села за стол.
Дарья неторопливо заваривала кофе, наслаждаясь тем, что кроме нее и подруги, едва ли не единственной, в чьем обществе ей было комфортно находиться, в доме никого не было: родители ушли на работу, Квин в школу, было хорошо и спокойно.
Однако Джейн такого не ощущала. Напряжение в груди нарастало с чудовищной силой. Это становилось просто невозможным. Надо было бежать отсюда к чертовой матери до тех пор, пока она не будет чувствовать себя готовой к тому, чтобы поговорить с подругой.
Едва лишь Джейн собралась силами попрощаться, как Дарья вдруг спросила:
— У тебя получается рисовать?
— Ну, конечно… — Джейн растерялась от такого странного вопроса.
— Я имею в виду, сейчас.
— А. Нет, как будто все вдохновение высосано.
— У меня тоже. Антитворческая лихорадка…
— Звучит как крутое название для книги.
— Для книги с пустыми страницами.
Джейн опустила взгляд. Напряжение и неловкость — вот то, что она сейчас испытывала. Она даже не понимала, зачем ведет этот бессмысленный диалог. Очередная попытка уйти была вновь пресечена — Дарья поставила на стол чашки с кофе.
***
— К тебе опять приходила Джейн, — доложила Квин, вернувшись со школы.
Дарья стояла на кухне, вглядываясь в холодильник так, будто от этого там появится что-то новое.
— Спасибо, — дежурно отозвалась Дарья.
Она понятия не имела, зачем Квин ей отчитывается, тем более, Дарья была в курсе. И вовсе не потому, что Джейн приходила каждое утро. Прямо сейчас Джейн сидела в комнате Дарьи и ожидала, когда та принесет сэндвичи. Поскольку девушки так и не пошли в школу, а также потому, что Джейн больше не могла находиться дома и наблюдать безделье Трента, которое только добавляло апатии и внутренней тревоги.
Теперь, правда, Джейн испытывала апатию и внутреннюю тревогу, лежа на кровати подруги, и смена обстановки никак не помогала в комнате с мягкими стенами и гротескными картинами на них, но сил уходить уже никаких не оставалось. Хотелось просто лишь распластаться здесь и никогда больше не покидать пределы этой комнаты.
Дарья дождалась, когда Квин уйдет, собрала с горем пополам бутерброды, и вернулась в спальню. Джейн лежала, свесив ноги на пол, и изучала потолок беспомощно пустым взглядом.
— Ужин, — тихо объявила Дарья и села рядом на кровати, протягивая подруге бутерброд.
Джейн вздрогнула.
— Слушай, — начала она, откусывая кусок. — ничего, что я здесь?
— Пофигу, — передернула плечами Дарья. — Хоть на ночь оставайся, никто не заметит. А лично мне плевать.
— Ну спасибо, — обиженно пробормотала Джейн.
Дарья сдавленно улыбнулась, не заметив, что ее слова задели подругу.
***
Прошло несколько часов. Дарья сидела на подоконнике своей комнаты и перечитывала свои старые работы, силясь понять, в какой момент все пошло не так. Она надеялась, что в старых своих текстах сумеет найти хоть что-то, зацепиться хоть за какую-нибудь неразвитую идею, доделать, додумать, сделать хоть что-то, чтобы не чувствовать себя бездарностью, которой она считала себя последние несколько недель, зарываясь в это все глубже и глубже с каждым часом безделия.
Джейн лежала в кровати. Казалось, она задремала. Девушка размеренно сопела, обнимая смятое одеяло коленями. Рука свисала на пол, болтаясь в свободном расслабленном полете.
Глаза неумолимо слипались. Наконец, Дарья ощутила, как туман в голове сгущается. Она отложила на край подоконника блокнот и слезла на пол. Джейн распласталась на кровати, практически не оставляя свободного места.
Дарья села на кровать, сняла очки, сощурилась. Так лица Джейн было почти не видно. Ужасное зрение. Следовало сменить стекла. Зрение ни к черту. Зацепившись за эти мысли, Дарья аккуратно забрала у подруги подушку, положила ее на место и легла рядом.
Сон не шел.
Через некоторое время Джейн, выпустив из крепкой хватки одеяло, заворочалась. Закончились ее ворочания тем, что Дарья быстро встала на место смятого одеяла — теперь Джейн обнимала коленями ее тощие угловатые ноги, при этом держа руками за плечи. Дарье оставалось лишь смутно догадываться, что снится подруге. Тяжело вздохнув, она решила не бороться с этим. Сопротивление Джейн Лейн всегда было бесполезным. Пора было это твердо для себя уяснить.
Сон не шел. Дарья не могла дышать, в комнате было душно, и дыхание Джейн щекотало шею. Смешанные чувства физиологической нежности и эмоционального раздражения от столь грубого вмешательства в личное пространство, одолевали девушку.
***
Дарья сама не заметила, как наступило утро. Она проснулась, открыла глаза и увидела, как голова Джейн очень неудобно расположилась у нее на груди. Дарья попыталась выбраться. От этих манипуляций и толкотни Джейн подняла голову и почти недовольно посмотрела на подругу, щурясь.
— Доброе утро, — пробормотала Дарья, пытаясь нащупать рукой на тумбочке свои очки.
— Мм… Почему я здесь?
— Ты напилась, и осталась здесь. А потом мы переспали.
— Ха-ха. А если серьезно?
— Ты вырубилась, и я не смогла разбудить и выгнать тебя.
— Теперь нам нужно пойти позавтракать?
— Я бы не спешила. Я все еще не придумала, как объяснить это родителям.
— А надо?
— А придется.
Девушки замолчали, глядя друг на друга. Джейн ощутила, как к лицу приливает кровь. Она тряхнула головой и наконец привстала, позволяя подруге выбраться из кровати, найти очки и надеть их. Джейн села, скрестив ноги, и поправила растрепанные короткие волосы, осматриваясь. Неужели практики О’Нила действительно можно применить в жизни — девушка попыталась зацепиться за что-то взглядом, чтобы успокоиться. Нет, не получится. В этой комнате точно не получится. Либо нужно срочно отсюда бежать, либо мистер О’Нил ничем не лучше этого мусорного ведра под столом, переполненного исписанными бессмысленными отрывками и зарисовками скомканными листами бумаги.
***
Учебный день пронесся слишком незаметно. Джейн вернулась домой, ощущая эмоциональное истощение. Как только она дернула ручку входной двери, ее открыли изнутри. На пороге стоял Трент, собиравшийся куда-то идти.
— Куда ты? — спросила Джейн, не выпуская брата из дома.
— Поесть.
— С Дарьей?
— Что? Боже, Джейн, ты начинаешь откровенно меня бесить.
Джейн шелохнулась, отошла от двери, открывая Тренту выход, и, когда тот протолкнулся на улицу, скрылась в холоде захламленной прихожей.
В комнате было по-прежнему одиноко. Джейн легла на кровати и закрыла глаза. Школа вытянула из нее все силы, особенно, когда приходится притворяться, что все по-прежнему и ничего не гложет.
