***
Погода неумолимо портилась, как и настроение Дарьи. Она шла домой, вжав голову в плечи, и думала над тем, что ей сказал Трент. Сказанное им едва укладывалось в голове. Дарья всегда знала, что Джейн нравятся парни. Джейн этого не скрывала. Конечно, Дарья не могла назвать себя полнейшей уж ханжой, гомофобкой или типа того. Ей просто было наплевать на романтические, на сексуальные и прочие взаимоотношения между людьми. Она даже не была до конца уверена в том, что они с Джейн действительно подруги — сама Джейн периодически напоминала, что она стремится держаться особняком от такой вещи, как дружба. Тем временем, она также была ужасно смущена, опущена сквозь землю, смешана с песком от понимания, что Трент прекрасно видит ее чувства к нему. Конечно же, если Трент был слишком умен для колледжа, он не мог не догадаться, как бы хорошо Дарья не притворялась. Квин, конечно же, справилась бы с этой дилеммой гораздо лучше, чем Дарья. Девушка не могла не признать того, что ее младшая сестра была ас в отношениях. Десятки сотен разбитых Квин Моргендорффер сердец грустно вздыхали по рыжеволосой школьнице, которой это было как услада на душу. Лишний повод поднять свою и без того завышенную самооценку. Дарья задумалась, что бы об этом сказала Квин? Должно быть, окажись она в такой ситуации, она бы сказала что-нибудь вроде «какая разница, кто, если все равно Лейн?». К сожалению, Дарья так не могла. Говоря точнее, Дарья могла бы сделать все, что угодно. Вопрос заключался в желании. Она, конечно, могла поступиться всеми принципами и стать второй «Квин», однако совершенно этого не хотела. Ей пришлось одернуть себя. Ей впервые в жизни пришлось одернуть себя, напоминая себе самой, что она, вообще-то, в принципе не хотела никаких отношений. Замеченные перемены в собственном мышлении вызывали у Дарьи Моргендорффер ужасные приступы раздражения и апатии. — До чего же ты докатилась, — пробормотала девушка сама себе и недовольно хмыкнула, глядя в свое отражение в зеркале. Она отряхнула свой пиджак так, словно эта дикая для нее мысль была лишь уличной пылью, осевшей на одежде, а не чем-то внутренним. Жизнь становилась невыносимо сложной с приближением школьного выпускного. Жизнь превращалась в мелодраму. Поистине, больной безумный мир. Может, именно об этом и стоило написать свой рассказ?***
После короткого периода вдохновения, Дарья снова ощутила творческую беспомощность. Она начинала понимать, что не Джейн отнимает у нее время и силы — проблема крылась в чем-то другом. Дарья не виделась с Джейн уже несколько дней, а из-под пера не выходило ничего путного. Дарья никак не могла ни выбросить из головы, ни принять того, что сказал ей Трент. Это было слишком сложно, вне ее компетенции, совершенно. Практически смирившись с наступившем на нее творческим кризисом, Дарья набросила на плечи пиджак и отправилась на улицу. Было необходимо проветрить голову. Возможно, встретить кого-нибудь, кто не напоминал бы ей о Джейн, Тренте и всей этой непростой заварушке. Впрочем, в таком маленьком городе, как Лондейл, это было очень непростой задачей. Сильный ветер путал волосы, прибивая их к лицу, и забирался под воротник пиджака. Дарья вздрогнула, обняв себя за плечи. Она уже жалела, что не осталась дома, где тепло, сухо и безопасно. Единственное, что было не так дома — дома не было тихо. В такую погоду Квин совершенно не собиралась выходить из дома. Даже на свидание. Даже в торговый центр. Даже на заседание Модного клуба. Младшая из сестер Моргендорффер дала себе сегодня выходной от непростых будних королевы красоты средней школы. Но разве могла Квин прожить без социальных взаимодействий больше пятнадцати минут? Нет, рядом с Квин, просто в одном помещении с ней, никогда не бывало спокойно и тихо. Мысли о тихом месте буквально материализовали перед Дарьей городскую библиотеку Лондейла. Недолго думая, Дарья вошла внутрь. Здесь, хотя бы здесь, эти мысли ее не настигнут. Смятый читательский билет лежал на стойке регистрации у входа. Дарья прохаживалась от стеллажа к стеллажу, задумавшись о том, как давно она сюда не заходила. Все это время она находила дела несколько поважнее, чем чтение книг: например, собственное творчество, школа и посиделки с подругой. Она могла припомнить, что в последний раз читала для собственного досуга тогда, когда родители посадили их с Квин под домашний арест. Это было, пожалуй, слишком давно. От полки к полке, девушка перебирала глазами разделители с указанными на них темами. Все это казалось сейчас абсолютно неинтересным, от философии до религии, от медицины до высшей математики. Дарье потребовалось некоторое время, чтобы дойти до художественной литературы, где можно было потеряться в любое время, независимо от происходящего в душе и снаружи. …Дарья еще никогда так не ошибалась в выборе литературы. Она обнаружила себя на диване в библиотеке спустя час, бездумно смотрящую в страницу и не видящую текста. Ее мысли снова переносились к разговору с Трентом. Новый инсайт, посетивший ее здесь и сейчас, дополнил предыдущий: дело было вовсе не в том, что Джейн отнимала слишком много времени и внимания, но пока Дарья не закроет это дело, в котором она должна, наконец, выяснить с подругой отношения и расставить все точки над и, она не сможет вернуться к прежней беззаботной жизни молодой писательницы. Дарья захлопнула книгу и оставила ее на подлокотнике кресла. Выходя, она едва не забыла свой читательский билет. Маниакальная мысль никак не отпускала ее, и ноги сами привели девушку к порогу дома Лейн. Дарья неуверенно постучала. Из дома послышались шаги. Дверь открыл Трент. — Боже мой, ты вся дрожишь, — взволнованно выдохнул Трент, тут же впуская девушку в дом. Лишь оказавшись внутри, Дарья осознала, что обнимала себя за плечи, пока по коже бегали мурашки холода. — Что заставило тебя прийти в такую мерзость? — Ваш дом не такая уж и мерзость. — Я говорю про погоду. — А… Джейн дома? — Нет. Но ты можешь ее дождаться. Дарья прошла на кухню и жалобно посмотрела на Трента. По крайней мере, она попыталась сделать свой и без того плачевный вид более жалобным. — Даже не пытайся. Тебе меня не разжалобить. Я тебя искренне уважаю, Дарья, но речь идет о состоянии моей сестры. Приоритеты, знаешь ли. — Трент, я замерзла. — И что мне сделать? — Кофе. — Вам надо бы научиться говорить прямо, юная леди, — отметил Трент и поставил на плиту чайник. — Кстати о прямоте. Как прошел разговор с Джейн? Она выглядит подавленной последнее время. — Мы почти не разговаривали. — Ты не послушала мою просьбу. — У меня не было времени. — И чем же ты была занята? Общественной работой? Свиданиями с мальчиками? Походами по магазинам? А, постой, этим занималась какая-то другая Моргендорффер. — Ты следил за моей сестрой? — Нетрудно догадаться, как такая пустышка, как твоя сестра, проводит свободное время. — Трент, — Дарья нахмурилась. — Только мне можно оскорблять Квин. Возьми свои слова назад. — Нет, до тех пор, пока ты не поговоришь с моей сестрой. Дарья была вынуждена согласно опустить взгляд. Это звучало как минимум справедливо. — Хорошо. Я буду ждать ее здесь, чтобы поговорить. — Дарья, если ты этого не сделаешь, я перестану впускать тебя в мой дом. — Это твой дом? — Формально, я самый старший из всех, кто сейчас живет здесь. Это практически мой дом. Немного помолчав, Дарья спросила: — А где ваши родители? — Они работают. — Все время? – О, да. Поэтому именно я за старшего и должен присматривать за Джейн. И прямо сейчас… — Разве не Джейн присматривает за тобой? — Не перебивай. Что я хотел сказать? А, не важно. — А как дела с твоей работой? Помнится, ты искал… — Еще раз, Дарья, я не собираюсь работать, — прервал ее парень. — Ни единого дня в жизни. Чайник засвистел. Трент налил Дарье кофе в грязную серую кружку с коричневыми разводами и поставил на стол. Очевидно, обоим сиблингам было совершенно не до мытья посуды. Трент был слишком ленив, а Джейн… Видимо, она действительно чувствовала себя не в себе. Дарье и самой становилось все хуже и хуже с каждой тянущейся минутой. Этот вопрос надо было закрыть и, в лучшем случае, навсегда зарыть на заднем дворе, больше никогда к нему не возвращаясь. В худшем случае, вместе с вопросом придется хоронить и дружбу с Джейн и Трентом. Джейн наконец пришла. Она громко хлопнула входной дверью, повесила куртку и крикнула Тренту, что вернулась со своей пробежки. Тот громко ответил ей, чтобы шла на кухню. «Какая может быть пробежка в такую погоду?» — подумалось гостье. Она серьезно сомневалась в том, что, несмотря на то что Джейн в принципе могла заниматься бегом до тех пор, пока ее демоны в голове не успокоятся и не умолкнут, нельзя было долго бегать в такой дождь. Джейн застыла на пороге, нерешительно глядя на Дарью. Та в ответ пыталась спрятать паникующий взгляд куда-то в сторону. Она заметила, как в проеме мелькнул Трент. Он подтолкнул Джейн за порог и захлопнул дверь, навалившись на нее своим весом, чтобы девушки не могли сбежать с кухни, не поговорив. — Привет, Джейн. — Привет, Дарья. Сегодня вроде воскресенье… Разве ты не собиралась зависнуть дома? — Нет уж, спасибо. Только не одновременно с Квин. Слишком много неловкого молчания, порционно и в принципе, зависало в атмосфере вокруг Дарьи Моргендорффер последний месяц. И вот сейчас оно воцарилось вновь. — Знаешь, я, наверное, пойду домой, — пробормотала Дарья и встала из-за стола. Она попыталась открыть дверь, но Трент все еще держал ее с другой стороны. — Трент! Трент, открой! Трент в ответ забарабанил по двери рукой, пытаясь изобразить ритм какой-то из песен Курта Кобейна. Дарья вздохнула. — Джейн, нам надо поговорить. — Что-то случилось? — Типа того. Дарья тяжело вздохнула и вернулась за стол. Она смотрела на Джейн, пытаясь собраться с мыслями. — Джейн, я… Ты… Что у нас происходит? — А что, что-то происходит? «Какая разница, кто, если это все еще Лейн?» — подумалось Дарье навязчивым голосом сестры. Дарья зажмурилась, пытаясь выдавить эту мысль как можно глубже, чтобы она не высовывалась, не позорилась, не притворялась адекватной. Однако вместо этого у Дарьи совсем разыгралась больная безумная фантазия, спиральной сине-зеленой картиной. Девушка ощутила жар. Ей было противно от себя самой, в особенности потому, что прямо сейчас она собиралась поступиться всеми своими принципами, всеми своими убеждениями, всей своей моралью ради одной проверки, бесполезной проверки, которая не имела никакой надежды, разве что самой малюсенькой… — Джейн, — Дарья перешла на шепот. — Тебе когда-нибудь нравились девчонки? Джейн покраснела, смутилась, отвела взгляд. Что ж, по крайней мере, теперь Дарья чувствовала, что не только ей некомфортно. — Если так подумать, то да, — уклончиво ответила Джейн. Она чувствовала себя испуганной, загнанной в угол, ошарашенной и прижатой к стене этим вопросом. Дарья, впрочем, ощущала себя точно также. Трент, в свою очередь, продолжал барабанить по стене, чтобы делать вид, будто не слышит, если кто-то из девушек снова попросит его открыть чертову дверь. — А… А тебе? — Возможно. Я пока не уверена в своих ощущениях. — А как же Трент? Ведь он тебе нравился. — Я не знаю, — «какая разница, с кем, если это все еще Лейн?». Дарья махнула ладонью у себя над головой, все еще пытаясь прогнать столь идиотскую идею. — Мне нужно провести исследование, чтобы убедиться. — Какого рода исследование? — Практико-ориентированное. И мне нужен ассистент. Возможно, женщина. — Что ты задумала? — Джейн, сначала ты должна подписать бумагу о неразглашении. — Она у тебя с собой? — Нет. «Боже мой, что я несу?» — думала Дарья, постепенно теряя рассудок от неадекватности сложившейся ситуации. Ритм, отбиваемый Трентом, откровенно давил на мозг, раздражая и подавляя здравый смысл. — Трент, бога ради, заткнись! — прикрикнула Джейн. Ей и самой становилось тошно от попыток старшего брата партию ударных. — Ладно, я думаю, тебе и так некому рассказывать об этом эксперименте, — пробормотала Дарья и закрыла глаза. Смотреть на Джейн во время такой неловкой и жалкой импровизации становилось невыносимо. — Но ты должна пообещать. — Торжественно клянусь, — хмыкнула Джейн, подняв руку. Дарья снова открыла глаза, чтобы оглядеться. Большое окно кухни было не самой безопасной частью интерьера, если, конечно, Дарья не планировала сбежать через него домой. Но понимание, что бегать дальше попросту становится все менее выполнимым, она тут же отказалась от этой затеи. Конечно, кому было нужно заглядывать в окно Лейн? Но паранойя и тревожность росли с каждой долей секунды. — Я расскажу тебе подробнее в твоей комнате, — сдавленно пробормотала Дарья. — Трент, открой дверь! — крикнула она, повернувшись к источнику ритмичного стука. — Трент, что за дела? Выпусти нас отсюда! Нам нужно в мою комнату! — присоединилась к ней подруга. Стук прекратился. Трент открыл дверь, изо всех сил делая вид, будто он крайне удивлен. — Что за крики? — Какого черта ты устроил, Трент? — набросилась на него Джейн. Трент, привычно и устало, увернулся. — Пробую новый звук. — Найди наконец работу! — раздраженно бросила ему Джейн и, схватив подругу за запястье, потащила за собой в коридор. — Пойдем, Дарья. Оставим Трента наедине с его галлюцинациями.***
— Выкладывай, что у тебя? Джейн сидела на кровати, скрестив ноги, и внимательно всматривалась в лицо подруги, пытаясь угадать, в чем заключается ее новый «социальный эксперимент» и какова ее роль в нем. — Проверка на способность ощущать закономерные чувства при определенных условиях? — Что? Это вопрос, что ли? — Что именно тебе пояснить? — Иногда я задумываюсь, понимаешь ли ты сама все слова, которые произносит твой рот, Дарья. — Ха-ха, — безэмоционально ответила Дарья. — Я повторю свой вопрос: тебе когда-либо нравились девушки? — Я уже отвечала на это! — взбудоражено ответила Джейн, выставляя руки вперед так, будто пыталась защититься. — В таком случае, тебя не должны смутить условия моего эксперимента. — Ты пытаешься меня заинтриговать? — Может быть, — уклончиво ответила Дарья. Она просто тянула время. — Хорошо, что мне надо делать? — Для начала, закрой глаза. Джейн послушно опустила веки, взволнованно усмехнувшись. Дарья была не менее взволнована. — Я надеюсь, ты не собираешься сейчас меня пугать. Потому что, богом клянусь, у меня хороший удар правой, — сказала Джейн. — Во-вторых, постарайся не разговаривать. Если бы Дарья сейчас вела партию в ролевую игру, она бы кинула кубики на харизму. Ей определенно не хватало уверенности в происходящем. Однако теперь проверка восприятия и харизмы заинтересовала даже ее. А какая, в общем-то, разница, если и Джейн, и Трент, оба Лейн? Почему бы не повеселиться напоследок, прежде чем ее жизнь полетит ко всем чертям, и она будет вынуждена сделать пластическую операцию, сменить имя и сбежать из страны? Боже, храни Америку и ее пластических хирургов. И кабельное телевидение, благодаря которому Дарья хоть немного представляла, что она сейчас собирается делать. Она приблизилась к Джейн. С губ едва не сорвался нервный смешок. Это все выглядело хуже, чем сериалы для домохозяек, которые идут по кабельному в дневное время. Это выглядело даже хуже, чем порнография, которая идет по кабельному в ночное время. Это было слишком безумно даже для комнаты Джейн, где сплошь и рядом хранились свидетельства того, что мягкие стены нужны были именно ей, а не Дарье. — Сосредоточься, — приказала себе Дарья громким шепотом. Джейн, решив, что подруга обращается к ней, с готовностью кивнула. Дарья зажмурилась от страха, и — черт возьми, она сделала это. Дарья впервые в своей жизни с кем-либо целовалась. Было жарко, противно и мокро. И напоминало попытку остановить слюной кровь на порезанном бумагой пальце, нежели настоящий поцелуй, который можно было бы увидеть по телевизору — если бы по телевизору вообще можно было увидеть хоть что-то настоящее. Затем, Джейн поцеловала ее в ответ. В голове Дарьи промелькнул тусклой мыслью вопрос, не делала ли девушка это рефлекторно? Или же Трент оказался прав (а он не мог оказаться не прав насчет родной сестры), и Дарья действительно нравилась ей больше, чем подруга? Если бы Дарья бросала на харизму, ей бы выпало как минимум 12. Если бы она бросала на восприятие, это было бы 20. Надо было продолжать партию. Даже если эта партия раскидывалась только в голове Моргендорффер. — И какие у меня результаты? — спросила Джейн, когда девушки отстранились друг от друга. Дарья пыталась справиться с одышкой. Это ощущалось почти как астма. Щеки и губы горели, и Дарья могла представить себе, как сильно ее лицо пылает красным цветом. — Кажется, ты мне нравишься, — сдавленно произнесла Дарья, не имея никаких моральных сил поднять взгляд на Джейн. — Клево. — И… Что теперь? — Не знаю? Уедем в Амстердам и поженимся? — Джейн, я серьезно! Джейн задумалась. — Я не знаю. Я не задумывалась над таким вариантом развития событий. И снова гнетущее неловкое молчание повисло над подругами. — Мне надо домой, — выпалила Дарья через мучительно долгую минуту и быстро засобиралась. — И после такого ты даже не останешься на ужин? — Джейн удивленно вскинула бровь. Казалось, Джейн ничуть не смущает происходящее, чего нельзя было сказать о Дарье. Она мотнула головой и выбежала из комнаты, на ходу отряхивая юбку и натягивая шлейки рюкзака на дрожащие плечи. — Классно целуешься, Моргендорффер! Позвони мне! — смеясь, крикнула ей вслед Джейн.***
Жизнь возвращалась в привычную колею. Дарья и Джейн ходили в школу, иногда разговаривали на переменах на отвлеченные темы и усиленно делали вид, будто ничего не происходит. Дарья могла бы попытаться забыть об этом происшествии, если бы только ее голова перестала думать, а тело — реагировать странной, непривычной нежностью в животе каждый раз, когда она задумывалась о своем эксперименте. Возможно, Джейн задумывалась над таким вариантом развития событий, чтобы все-таки сообщить, «что теперь», а, может быть, посмеялась и забыла, как это делали все нормальные люди и неудачники вроде Бритни или Квин. К сожалению или к счастью, но Джейн никак нельзя было назвать нормальной. Поэтому, в конце учебной недели Джейн ждала Дарью у ее шкафчика, чтобы пойти домой вместе и поговорить, наконец, серьезно. Конечно же, такие вопросы нельзя было решать в школе, где слишком много ушей и слишком быстро распространяются слухи. — Я все обдумала, — доложила Джейн. — И что ты хочешь мне сказать? — Я думаю, нам надо начать встречаться. Дарья остановилась, задумавшись. Что же, она и сама никак не рассматривала такой вариант развития событий. Впрочем, она и о самих событиях изо всех сил старалась не задумываться как о чем-то, что могло серьезно повлиять на ее жизнь. — И что от этого поменяется? — Ну, мы можем гулять вместе, есть пиццу, смотреть телек… — Я спросила, что поменяется. — Иногда целоваться… — А. Дарья покраснела и спрятала руки в карманы. — Ну так что скажешь? — Я не знаю. Я никогда ни с кем не встречалась. Джейн хотела бы успокоить ее ответом, что она, в общем-то, тоже, но понимала, что формально это не было абсолютной правой, поэтому она прикусила язык, опустила голову и пошла дальше, пиная носами ботинок камень перед собой. — Сообщи мне сегодня, — буркнула Джейн, заворачивая к своему дому, и Дарья поняла, что внутрь ее никто не приглашал и пора возвращаться к себе.***
Дарья думала достаточно долго. За окнами стемнело, и лишь тогда, когда она провела рукой у стены и не увидела ее тень, девушка поняла, что наступает ночь. Звонить Джейн было как минимум бесполезно — Квин, как обычно, заняла телефон. Дарья оделась и вышла из дома. Родители, выясняя отношения на кухне, не заметили ее ухода. Трент впустил Дарью в дом и поспешно скрылся в подвале. Джейн сидела на полу своей комнаты в наушниках и держала вверх ногами учебник, делая вид увлеченного чтения. Дарья села напротив, скрестив ноги, и заглянула подруге в лицо. Та смутилась, отложила книгу и сняла наушники. — Как ты зашла? — Трент меня впустил. Что читаешь? — Историю. Это не важно. Ты пришла, потому что?.. — В целом, я обдумала. — И что ты хочешь мне рассказать, моя дорогая? — Джейн картинно взмахнула руками, плохо скрывая свое волнение. — В целом, почему бы и нет. Если от этого поменяется только мнимый социальный статус наших взаимоотношений. Что, в целом, не имеет преимущественного значения. — Значит, мы встречаемся? — уточнила Джейн. — Значит, мы встречаемся, — подтвердила подруга.