Истина потерянного правосудия. История жизни Юджинии Кэрринфер в мире людей

      Эпизод 29       4 августа ХХХХ год       Окраины Лоэрфолла       Академия искусств       Аудитория №19#       Через некоторое время после обнаружения тела мистера Дроинга       Я закрылась одна в мастерской, дабы усмирить свои внутренние сомнения. Голова разрывалась на части от происходивших перипетий в чужой судьбе. Комнату заполонил чёрный дым, лёгкие заполнились отравлявшим воздухом. Я потянулась к окну, дабы открыть его, но дорогу мне преградил чёрный силуэт.       — Кто же мог убить его?       Я задыхалась. Но что могло быть абсурднее, чем вопрошать у своей собственной Тени? Усмехаясь, я ждала от него ответ.       — Мистера Дроинга? — Его усмешка соприкоснулась с моей. — Неужели Вы боитесь, мисс?       Чёрный человек пришёл без спроса, без приглашения, как и прежде. На всю аудиторию раздался кашель. Но тёмный господин не спешил пропускать меня к окну. Он желал, чтобы я давилась своей ненавистью, а дух ненасытно её пожирал.       — Чего мне страшиться? Смерти? Закона? Стражей, у которых не меньше моего руки в грязи? Разве Вы не убережёте мою душу от гибели?       Мои интонации погасли в шёпоте, что проскользнул у его ушей. С неким отвращением я прижалась к его телу, чтобы дотянуться до ручки деревянного окна. Прикрывая веки, чёрный дух вдыхал аромат презрения к его сущности. Повеяло вечерней свежестью. Собирался дождь.       В резкости отстранившись, я всё ещё чувствовала удушающую близость.       — Вам не страшно, что Вы могли убить его, мисс? Мистера Дроинга? — Словно пропитанной ядом стрелой темный господин выстрелил своим чёрным взглядом. По телу пробежала дрожь. Меня поразила подобная мысль, которую я уже слышала ранее. И неужели она настолько проникла в мой разум, что я убедила саму себя в этой правде?       — Я не убивала его.       Тело покосилось и угодило в его зловещие лапы. Он не позволил мне упасть. Я невольно уткнулась в его плечо. Видела, как истоки дыма выходили из-под подола его чёрного изрядно поношенного плаща.       — Потому что не помните? Что Вам снилось сегодня, мисс?       Я отстранилась, ощущая на пальцах едкий пепел от прикосновений к его одеждам.       — Я не помню.       Ухмылка взыграла на его бледном лице мертвеца или же демона.       — Забавно, не правда ли? Может, я убил его, мисс?       Тень засмеялась. Он играл со мной, как с непослушной куклой. Но чёрный дух не мог знать то, что неизвестно мне. Так же, как и я не могла знать больше, чем ОН.       — Вам был подан знак от мисс Эликрейн. Вы страшитесь безумия, не помнить того, как убивали?       — Вы не можете утверждать это, если тоже не помните, где были в ту ночь.       Хохот затмевал все звуки мира, и никому не дано было унять его ликование. Лишь горький привкус таблеток возвращал в серую реальность, избавляя от его чёрного гнёта.              Прошло около получаса       Заснув в размышлениях за старым пыльным столом, я не чувствовала времени. Опомнилась, лишь когда взглянула на часы. Малая стрелка уже показывала полдень. За окном сгущались тучи. Чёрный дух оставил после себя леденящий холод. Но позади всё равно ощущался чей-то силуэт.       Порой, когда смерть проходила рядом, уединение само по себе закрадывалось в душу. Чувство того, что я единственная на своем пути. Один некогда пришёл в этот мир, один и уйдёт из него. Но смутные миражи играли роли встречавших и провожавших. Их где-то поблизости раздававшийся шорох, едва уловимые шаги заставляли поверить в их существование. Ведь с начала и до конца пути сопровождали только светлая и тёмная стороны души.       — Смерть всегда так неожиданна? — Из-за спины послышался голос мисс Фэйл. Я не заметила, как она миновала порог мастерской. Быть может, явилась, когда я дремала.       — Рождение тоже весьма неожиданно. Никто не спрашивал, хотели ли Вы рождаться или же нет. Нужно ли нам это? И мы понимаем это только с годами, когда не желали бы рождаться, но и не хотели бы умирать. Парадоксально, не так ли, мисс Фэйл?       Наши мысли настаивались подобно остывшему чаю. Также бессмысленно. Также безнадёжно.       — Как жестока участь того, кто не ждал свою смерть в эту ночь.       Когда она вышла на невзрачный свет из окна, я увидела её твёрдый настрой в сжатых кулаках. Её брови нахмурились, а разум, должно быть, сосредоточился на вечных проблемах человеческого бытия.       — Может быть, он ждал смерти со времён своего отчаяния. Счастливые люди не пьют, не топят своё горе в рюмке или бокале.       Понурый девичий силуэт прошёл мимо и дотронулся до одинокого мольберта. На нём располагался чей-то холст с незавершённым эскизом.       — Как это поразительно. После смерти в нас не остаётся ничего. Только тело, которое начинает гнить. Всё живое умирает. Все мысли. Все тайны. Всё, что заставляло нас жить. Но что если некий мир хранит остатки наших душ, мисс Эллис?       Я не смогла сдержать улыбки от этой наивной идеи.       — Неужели Вы верите в существование за гранью мира живых, мисс Фэйл?       Она имела на это право. Но мои умозаключения обрывались до порога в мнимое загробное царство. Люди всегда задавались вопросами, но никогда не получали на них ответ. Может быть, нас пугала не пустота, а вытекавшее из неё одиночество.       — А Вы, должно быть, тот человек, не допускающий теорий о безграничности людского сознания? Разве Вам никогда не хотелось найти освобождение из оков забвения для тех, кого Вы когда-то любили?       Её глаза всё ещё смотрели на увянувший пожелтевший эскиз с неким портретом. Я бы подумала, что юная художница грезила о том, чтобы вернуть с того света своего отца и семью, что безжалостно убили волки. Но на её лице не было скорби. И боль, с которой она вглядывалась в меня в прошлый раз, бесследно исчезла. Её угнетение старыми ранами сменилось некой надеждой.       — Я не удостоилась такой чести, чтобы кого-то любить, мисс Фэйл...       Её улыбка расширилась, вводя меня в недоумение.       — А чьего же господина этот портрет? Я не раз вижу его черты в Ваших эскизах. — Она чуть ли не рассмеялась в привычной девичьей манере. — Облик весьма красив. Но среди художников его нет... Простите мне моё любопытство...       Мисс Фэйл развернула изображение, и с холста на меня взирал тот, чью сущность я буду проклинать до самого забвения. Его чёрные глаза под упавшими не менее тёмными прядями словно вглядывались в меня снова.       — Я ненавижу его, и ожидаю лишь того, когда он навсегда покинет обитель моего разума.       — Но всё равно продолжаете изображать его портреты, мисс Эллис?       На её лучезарную улыбку поднялся мой суровый взор. Мои руки и правда вновь и вновь вырисовывали его черты, но лишь потому что он постоянно затмевал собой всех. Чёрный дух вставал предо мной, не позволяя видеть никого иного, чтобы другие казались не больше, чем пустыми размытыми пятнами. Но могла ли я презирать его за это? Если я была его единственным собеседником в мире, где Тень никто более не мог лицезреть.       — Если Вы всё ещё нуждаетесь в моих уроках, мисс Фэйл, я бы не советовала Вам лезть в мою голову.       Резкость вновь взыграла в моём голосе, как неожиданный взмах кинжала. Юная художница всё же позволяла себе несколько больше, чем ей было позволено. После моего твердого тона она застыла в некоем удивлении. Мисс Фэйл, верно, не ожидала с моей стороны подобного жеста.       — Вы всё-таки обучите меня, мисс Эллис? Вам действительно не безразлична судьба искусства...       Я предстала перед ней как наставник, как тот человек, который никогда не подумал бы, что сможет чему-то научить иного.       — Для служения искусству Вам требуется оттачивать своё мастерство. Стоит уделить внимание более детальной проработке форм. А линии должны быть подобны пути, который продолжается, не взирая на то, что кисть уже провела по холсту.       На мысли ложилась пыль. Настенные часы показывали время другой эпохи. Обстановка той комнаты переносила в другой мир, наполненный искусством, которое потеряло свою значимость.       — Вы говорите так, словно после смерти сами хотите продолжить жить в своих картинах, мисс Эллис.       Юная художница тут же присела за мольберт, и её рука сразу провела пару линий. В её душе бушевали негасимые идеи, горевшие огнем страсти к Великому сотворению. Она уже знала, что изображать и приступила к схематичным отметкам.       — А Вы бы не хотели оставить частицу себя, как подтверждение хотя бы какой-то ценности в этом мире? Доказательство того, что Вы вообще существовали.       Она ответила, что пока не задумывалась о подобном. Её кисть скользила из стороны в сторону, намечая будущий рисунок. Грифель карандаша стирался и ссыпался. И в тоже время смерть шла по пятам за всеми, кто обитал в академии.              Спустя некоторое время       В дверь раздался стук. Казалось, прошло всего пара мгновений, как я беседовала с мисс Фэйл о её непроработанном эскизе. Но и нечто навевало ощущение вечности, словно я ждала того гостя. Вслед за весьма галантным жестом дверь распахнулась, и в аудиторию вошёл господин Вайт. Словно и не замечая скромный девичий силуэт у окна, художник смотрел лишь на меня. Его взгляд вовсе не блуждал, разрываясь между двумя людьми. Он пришёл именно ко мне.       — Разве Вы не желаете побывать на церемонии упокоения высоко почитаемого в прошлом художника, мисс Эллис?       Этой ночью был убит мистер Дроинг, и мысли об этом злосчастном событии не покидали мою голову с тех пор, как я увидела его окровавленное тело. Я вышла немного вперёд, минуя мольберты, заслонявшие высокий силуэт художника.       — Неужели изгнанникам есть места, пусть, даже и на столь трагических событиях, господин Вайт?       Его лицо изобразило улыбку, но вовсе не ту, что сияла ярче солнца, а пропитанную непосильным горем и невыносимой болью.       — Я мог бы проводить Вас, если Вы изволите...       Казалось, мои размышления не заняли ни мгновения, и я кивнула, дав согласие. Как только мы миновали порог аудитории, тут же со всех сторон сдавило теснотой пещеристое пространство. Однако господин Вайт знал все пути, что пролегали здесь. Оттого в какой-то степени хотелось ему доверять. Он вновь свернул на лестницу, ведшую на пол-этажа вверх, но отныне далее располагалась вовсе не библиотека, а очередной заваленный камнями тоннель. Шаги ступили в кромешную Тьму и тогда молодому художнику пришлось воспользоваться факелом. Он закреплял его на ремне, подобно оружию, и считал его не менее необходимым аксессуаром. Вспыхнула искра и огонь осветил дальнейшую тропу.       — До меня дошла весть о том, что Вы ищете убийцу искусства, мисс Эллис, это правда? Неужели Вы хотите отыскать того, кто нещадно убивает художников?       Его шаги стали несколько торопливыми, словно мистер Вайт боялся опоздать на ту церемонию.       — Слухи не врут. Я заявила об этом весьма открыто.       Я следовала за беловласым художником в узком проходе, отвечая ему в спину. Слова разносились некоторым эхом.       — Объявили тем, среди которых есть и подозреваемые Вами...       С потолка падали капли устоявшегося в верхних камнях дождя. Должно быть, над этим тоннелем крыша была разрушена. Потому любая влага стекала сюда, создавая сырость.       — Профессор Вульф не та, кем кажется на первый взгляд. Она хочет показаться добродушной, уступчивой и заинтересованной в личности любого гостя словно с благими намерениями. Однако она начинает демонстративно поливать грязью всех тех, кто вдруг задел её высокомерие и более стал не угоден.       В моих словах действительно играла злость, которая могла и нанести мелкие порезы по полотну, что накрывало мою душу. Однако мной правило смирение. Каждый человек волен считать себя кем угодно до тех пор, пока не начнёт истязать других.       — Должен признаться, её взгляды мне также отвратительны, мисс Эллис.       Может быть, потому он и отринул её власть, за что был изгнан.       Тоннель был недолгим, и после господин Вайт сразу свернул направо в очередной коридор.       — Однако Вы просто прячетесь здесь, как и все. Убийца Вам, верно, не страшен, господин Вайт? Что Вы сделали, чтобы спасти искусство?       Ступив с ним в один ряд, я поворачивала голову, дабы уловить его взгляд.       — Я польщён Вашим стремлением отыскать истинного убийцу, мисс Эллис. Но что Вы ожидаете от меня?       Остановившись, беловласый художник лишь развёл руками и знал, что мне нечего ответить.       — Вы боитесь высоты, мисс Эллис?       Его голова повернулась несколько вправо, и в прищуренном взгляде он немного улыбнулся.       — Нет того, чем Вы могли бы меня испугать, господин Вайт.       Указав правой рукой в сторону, он предложил пройти мне первой.       — От такой отважной особы я ожидал подобный ответ.       Пройдя чуть дальше, минуя арку, я наткнулась на лестницу, чьи перила были сломаны. Внизу ждала бездонная пропасть. А впереди плелась бесконечная череда лестничных маршей.       — Кто мог убить мистера Дроинга? Кто убивал всех тех, кто был до него? Есть те, кого Вы можете подозревать, господин Вайт?       Я шагнула на первую ступень, дабы проверить её прочность и стойкость.       — Я не верю в то, что нас убивают волки. Люди в свете дня, звери — ночью? Эти истории слишком стары. Зачем им убивать нищих художников, мисс Эллис? Пусть, их когтистые лапы — лишь орудие, но убийца — некто иной.       Его рука неожиданно провела по моей спине и подтолкнула вверх. Он дал мне понять, что здесь не столь опасно, как воображал человеческий разум.       — Какова вероятность, что этот некто один из деятелей искусств?       Художник сразу же ступил за мной.       — Я признаю свое глубокое уважение Вашему стремлению, мисс Эллис. Но тайну из людских слов не открыть. Вам нужен более четкий след. И его могли оставить лишь на местах убийств. Вы видели тело мистера Дроинга?       Я тут же вспомнила, как осматривала мертвеца. Прикосновения к холодной коже не менее отвратительны, чем дыхание чёрного духа. Это воспоминание вспыхнуло внутри черными искрами.       — Его пальцы были испачканы краской. Словно недавно он изображал на холсте свой последний эскиз.       В голове словно щёлкнул затвор старого фотоаппарата. И по снимку стекли капли чёрной крови.       — Художникам свойственно пачкать руки в краске. Он мог писать и задолго до этого.       В глазах потемнело, я ненадолго задержалась на лестничной переходной площадке, продолжая писать картину устными изречениями.       — Один из мазков не успел засохнуть. К тому же в руке была зажата кисть. А на полу возле упавшего мольберта остался лежать фрагмент бумаги. Словно он некогда служил частью некоего изображения.       — А иных фрагментов картины Вы не нашли?       В его тоне почувствовалось некое недоверие.       — Стало быть, они были уничтожены...       Шагнув в сторону следующего лестничного подъёма, я продолжала излагать свои наблюдения.       — У его стола лежала разбитая кружка с недопитым чаем. Древесина впитала жидкость, однако чаинок ей не испарить. Вода обожгла пол, это указывает на то, что напиток не успел остыть. Он заварил его незадолго до гибели. Однако мистер Дроинг — любитель напитков покрепче, с кем же он соблаговолил испить чай?       Этот вопрос интриговал более, чем иные.       — Некогда в старую эпоху он угощал чаем только малознакомых людей, и только в том случае, если они отказывались от алкоголя.       — Сомнительно, что он стал бы предлагать чай волкам.       Вышагивая по бетонному покрытию ступеней, мы приближались к последнему этажу. В некоторых участках ещё располагались перила, но все они были изогнуты. Железные прутья выпирали в разные стороны, скрученные и поваленные, порой даже мешались на проходе.       — Однако его друг — мистер Вэрд был опечален состоянием мистера Дроинга. Потому в последнее время мог отказываться от крепких напитков, дабы направить и своего друга на тот же путь. Быть может, Вам удастся узнать что-то у него.       Пройдя в коридор, я уже чувствовала знакомый запах старых зрительских кресел, шаги по скрипевшему деревянному полу. Звуки приглушенных и безрадостных аплодисментов раздавались за плотной шторой. Мы явились на торжество трагедии, царившей в этом проклятом замке. И эта сцена скрывалась лишь за тканью кулис.              Эпизод 30       Театральный зал академии искусств       Раньше здесь проводились торжественные открытия выставок и иные представления от деятелей иных искусств. Со сцены звучали вдохновлявшие речи, лестные слова. На истоптанных дряхлых подмостках ставились великие пьесы и игрались завораживавшие спектакли. Но впредь кресла, обшитые бархатом, пусты. И кто бы не встал на эту сцену снова, ему не суждено дождаться достойных зрителей. Зал более не заполнят оглушавшие некогда овации и шум толпы. Это место опустело навсегда, забыто Богом и самим Дьяволом, как и вся Академия. Торжества обратились в небытие. И казнь осталась единственным праздничным спектаклем.       Я пробралась сквозь плотное полотно, закрывавшее проход к лестнице, через которую лежал этот путь. И оказалась в кулисах огромной, простиравшейся не менее, чем на два десятка метров, сцены. Справа располагались механизмы для управления театральной площадкой. Если выглянуть немного вперёд, можно было разглядеть собравшихся последних художников, что теснились на первом ряду. По деревянным ступеням начали стучать глухие шаги. Горделивая возвышавшаяся на сцену фигура казалась как никогда узнаваемой. Со сцены полилась рекой очередная речь профессора Вульф.       — Мы собрались сегодня здесь для того, чтобы почтить память нашего верного товарища, незаменимого друга и Великого художника.       После слов о товарище кивнул господин Дэвот, другом умерший художник был для мистера Вэрда, кто смотрел в пол. Но заслуженным деятелем искусств он являлся для всех. У мисс Сэд проступили слёзы. И лица всех отражали ещё большее отчаяние, чем я наблюдала до этого.       Все дорожили им. Но каждая новая смерть вытягивала из их душ стремление к возрождению. В них более не жила та вера.       — Этой ночью трагически погиб мистер Дроинг, чьё имя навсегда запомнится в истории искусства.       Позади я ощущала тёплое дыхание господина Вайта. Но во мне горело более яростное возражение словам профессора. Как только я сделала резкий шаг, моя рука была схвачена и крепко сжата.       — Куда же Вы, мисс Эллис? Боюсь власти не угодно, когда изгнанники самовольно меняют или же покидают свои места.       Его успокаивающий шёпот коснулся моих ушей. И наши взгляды тут же соприкоснулись. Когда господин Вайт расслабил свою руку, плавно проскользнув к моему запястью, я вырвала кисть. Однако он тут же схватил ладонь левой руки. Его пылающие карим цветом глаза пронзали неистовой силой. И на мгновение показалось, что я помнила их прежде. Но, отмахнувшись от излишних воспоминаний, вынула из ножен кинжал.       — Не соизволите отпустить, я наберусь смелости, чтобы отрубить Вам руку, господин Вайт.       Он отступил, глядя на меня с лицом, отражавшим поражение. Но более не стал препятствовать.       — Мы все будем помнить этого славного художника, к сожалению, рано покинувшего наши земли. Пусть же его душа обретёт покой. Он оставил множество работ, которые можно увидеть в его последней выставке, что расположена рядом с залом. Искусство теряет своих посланников, но городу всегда будут нужны деятели искусств. Пускай, они не осознают эту ценность. Но она дороже любого золота. А потому пока сильна надежда, за чертой всегда будет ждать возрождение.       Из левой части сцены раздался скрип деревянных досок.       — Но Вам плевать, что мир восстал против искусства, профессор Вульф!       Я быстро сужала расстояние между нами.       — Вы были изгнаны, мисс Эллис. И впредь Ваш путь к искусству закрыт.       Её глаза скрывали в себе ещё непролитые слёзы. Но она словно демонстрировала свою боль. А само чувство было не ценнее любой лжи.       — Неужели Вы действительно не хотите, чтобы убийца был пойман? Разве эта череда убийств не заставляет позабыть о той короне, что Вы посмели вообразить на своей голове?       Художники не вмешивались в эту сцену, молчаливо наблюдая из зала. Эмоции профессора содрогнулись, искажая выражение её лица. Но сквозь недоумение она всё же улыбнулась, едва приподняв уголки губ.       — Вы ничтожны для этого мира, мисс Эллис.       Её защита от моей ярости была смешна.       — Почему Вы не обратитесь к стражам, если всеми избраны предводителем, профессор Вульф? Или Ваша власть ничтожна и все деятели искусств — лишь изгнанники?       Слова из её уст потеряли значимость, и она сама это понимала. Осознавала, что не сможет отринуть существенность некоего убийцы. И потому единственное, что ей оставалось — это применить силу для непослушного подданного. Тогда я ощутила горький привкус её отчаяния, когда её рука хлестнула меня по щеке. Я пробудила её неистовый гнев, и это влекло ещё дальше.       — Вам даже плевать, кто убил мистера Дроинга. И Вы выставляете его смерть не как убийство, а как бесповоротную судьбу. Но Вы могли на это повлиять, если бы только хоть на некоторое время погасили свою пресловутую гордость!       Из зала донесся хриплый крик господина Дэвота.       — Будьте смиреннее, мисс Эллис. Бунтуя с правилами этого места, Вы делаете хуже себе! И если Вы встанете против власти, она уничтожит Вас.       Я считала господина Дэвота самым рациональным художником из всех оставшихся. Он призывал одуматься, не отдаваться во власть эмоциям. Однако у него существовало своё мнение на этот счёт, и он всегда его придерживался.       Оглянувшись на выкрик, я не заметила, как профессор Вульф схватила меня за воротник и притянула. Её гневный шёпот расползался по всему телу и вызывал лишь напряжение.       — Вы хотели правды, мисс Эллис? Так, знайте, что мистер Дроинг не уважаемее любого пьяницы и сам нашёл свою смерть от какой-то компании, с которой имел сомнительные связи в нетрезвом состоянии.       Она знала, что я не отступлю, потому высказала любую лживую мысль, дабы умерить мой пыл. Ведь возразить я не могла, стоящих доказательств не было. А профессор прилюдно притворялась той, кто чтил своих подчинённых. Фальшью она приковала к себе, к скорому возрождению искусства, но за спиной и за гранью смерти она считала их не более, чем рабами. Теми, кого можно купить и продать.              Эпизод 31       5 августа ХХХХ год       Окраины Лоэрфолла       Академия искусств       Мастерская мистера Дроинга       Аудитория №29#8       Я смотрела в окно на площадь перед главным корпусом академии. Этими владениями правила безмолвная ночь. Тишина царила везде: снаружи, в аудитории, в коридорах. Даже ветер не смел тревожить своим привычным шорохом листву. Однако еле уловимый шаг заставил меня обернуться.       — Я знал, что Вы явитесь сюда, мисс Эллис.       И я посчитала точно также про него. Седина уложенных волос сияла под светом луны. Неторопливыми движениями ко мне подошёл мистер Вэрд.       — Желаете ли Вы, чтобы я отыскала убийцу Вашего друга, мистер Вэрд?       Он немного поразмыслил, засмотревшись на вид из окна.       — Мне казалось, что я рассказал Вам достаточно, мисс Эллис. Если Вам так не страшна смерть, явитесь же к волкам. Это их лапы который раз терзают последних хранителей искусства.       По его сжимавшимся из раза в раз кулакам можно было подумать, что он очень рассержен. Но с другого края художника ждала непреодолимая скорбь и тоска.       — И они же заставляют содрогаться Ваши души от страха ещё задолго до своего появления.       В эмоциональном порыве он не смог сдержать оскорбления. Пребывая в жутком отчаянии, где никто не спасёт его, мистер Вэрд закричал, что было очень несвойственно для его личности.       — Это они убийцы! Они чёртовы разрушители наших мечт, мисс Эллис!       В его потухших глазах я видела бессилие.       — И Вы не верите в спасение, господин Вэрд? По Вашим убеждениям, никто не сможет защитить Вас? Вы даже не надеетесь на то, что наступит светлая Эра?       Он стал вышагивать по мастерской, взирая на старые эскизы, поднимая давным-давно упавшие холсты с забытыми набросками.       — Порой к нам приходят люди, чьи помыслы скрыты за чёрной мантией. Они таинственны, и сложно распознать, за чем они явились сюда. Быть может, убить нас, а, может, и спасти. — Он поднял очередной пожелтевший холст с некими черными очертаниями. — Вы ведь тоже пришли сюда, мисс Эллис, по неизвестным никому причинам. Вы явились в поисках убийцы, оттого Вам интересно спрашивать про каждого из нас…       Он внимательно всматривался в поднятый им лист.       — О всём этом Вам говорят мои картины, что Вы видели?       Мистер Вэрд читал мою сущность, как книгу. Некоторые его фразы пугали меня, и заставляли саму себя спрашивать: «Был ли мой собеседник настоящим или же мистер Вэрд являлся лишь созданной в моей голове иллюзией?»       — Ваши картины показывают многое, о чём молчат Ваши глаза, мисс Эллис…       И мистер Вэрд знал намного больше, чем говорил... Однако стоило продолжать разговор.       — Вы видели мистера Дроинга накануне убийства?       Мистер Вэрд — единственный, кто знал его лучше остальных. Но с ответом он застопорился, словно не желая что-то озвучивать. Его лицо сменилось с яростных оттенков на поникшее выражение.       — Честно признаться, мы с ним несколько повздорили. Я не в силах себе этого простить. Не видел его двое суток. А после лишь застыл, когда узнал, что мистера Дроинга больше нет с нами.       Его голова опустилась в пол. Мистер Вэрд присел на один из табуретов. А из тени внезапно выполз чёрный силуэт, утомлявший своим шепотом.       — Он лжёт, мисс....       Чёрный плащ начал испарять дым, постепенно заполнявший всё пространство. Это полностью устраняло внутреннее спокойствие, давая лишь повод для тревоги. Но я не спешила покидать мистера Вэрда.       — Что послужило причиной вашего раздора?       Его опущенные глаза словно отражали вину, которой также были залиты глубины его страдавшей души. И тон смягчился настолько, будто художник просил прощения.       — Понимаете, на всю округу он прослыл обычным пьяницей, и в какой-то мере позорил светлое звание художников. Обеспокоенный его репутацией и репутацией всей академии, я решил образумить его.       Чёрный дух за моей спиной решил закончить его фразу.       — И в гневе вонзил в тело мистера Дроинга кинжал, мисс...       Я шелохнулась, повернув голову влево и вопиюще посмотрела в бледное лицо недремлевшего духа. Не видя мой встревоженный взгляд, качавшийся из стороны в сторону художник продолжал свой рассказ.       — Мистер Дроинг стал оправдываться, что пьет во имя возрождения святого искусства, и обвинять меня в предательстве и неверии.       Несомненно мистер Вэрд винил себя в том, что затеял тот спор. Но моя Тень лишь искала причины, чтобы упиться желанной кровью. И ему было всё равно, на кого надевать роль убийцы.       — А не для него ли мертвец заварил тот чай, мисс? Любой друг несёт в себе и роль врага.       Я тут же почувствовала тяжесть на своих плечах. Чёрный дух положил на них свои руки. Когда мой взор упал на них, казалось, что кисти уже давно были покрыты несмываемой кровью, отчего лишь ярче сияли его драгоценности.       — Почему он считал, что возрождение словно уже началось? Что послужило поводом для этого?       Мистер Вэрд стал теребить тот старый помятый холст и, сложив, спрятал в карман.       — Он упомянул о том, что его заслуги признали некие люди. Впоследствии мой товарищ отказался что-либо пояснять. — Далее раздались несколько плаксивые ноты. — Как я жалею о том, что не смог спасти его, мисс Эллис...       Мистер Вэрд был на грани своего отчаяния. Его душа разрывалась от горя. Но вслед за его словами проскальзывали нелепые подозрения чёрного духа. Его руки опускались всё ниже, пока не достигли моего пояса.       — Быть может, в его душе взыграла зависть от того, что горожане признали талант его друга, а не его самого.       Я холодно наблюдала пропитанную ядом ухмылку на лике тёмного господина. В мыслях в него врезались лишь мои вопрошания о том, были ли основания так считать. Но он твердил одно и то же.       — И мистер Вэрд хладнокровно пронзил сердце, поверившее в возрождение. Ведь все посчитают, что эта работа не иначе как ночных зверей. Но волки не пьют чай, мисс.       Его пальцы коснулись рукояти кинжала. И звук вытягиваемого лезвия тихим шорохом пронесся по мастерской. Я схватила его за запястье и толкнула. Его чёрный силуэт ударился о стену, когда как ранее я не могла нанести ему вред. Что же стояло за его материальностью? Он сам решал, когда ему стать ощутимым для этого мира. Как только я прижала его к камню, чёрный дым заполнил помещение, и сам дух испарился в тумане. Не обнаружив в ножнах клинка, я резко обернулась, и из-за столба дыма увидела поникший силуэт мистера Вэрда, а за его спиной — сверкавшего оскалом чёрного человека. Но его азарт не был столь долог. Ведь он тоже почувствовал эту горечь во рту. И вынужден был раствориться в бездне моего сознания. Жизнь художника могла оборваться подобно тонкой нити, если бы я не сдержала ярость чудовища внутри себя. Кинжал упал лезвием вниз, звонко соприкоснувшись с полом. Я грезила о вечном избавлении от гнёта чёрной Тени.              Эпизод 32       Очерки кошмаров       Убийство мистера Дроинга       Этой ночью я всё-таки заснула, не смотря на тщетные попытки сдержать своё сознание. Я не спала, лишь потому что боялась снова отдать ЕМУ под контроль свой разум. Иначе чёрный дух вновь начнёт убивать. Тогда я не понимала, что это неизбежно. Верила в то, что мне по силам сдержать его или даже одолеть.       По крышам бил дождь. Звук грома раздавался и во сне. На город опустился Ад. Черные небоскрёбы, чёрное небо, черные капли дождя крутились лишь фоном вокруг меня.       Словно опустошенная, я проходила мимо академии. Улицы были залиты кровью. У моих ног лежало мёртвое девичье тело. Её лицо я некогда видела разрывавшимся в ужасной гримасе от боли. Ветер уносил порванные в клочья холсты. В руках я держала окровавленный нож. Рядом смеялся чёрный человек.       — Насколько страшно быть убийцей, мисс?       Он подошёл ближе. С его шляпы стекали капли. Глаза затягивали чёрной дырой.       — Быть может, страшнее, чем не помнить этого. Вы хотите мне показать, как это было? Ведь должен быть кто-то, кто убивает их...       Он знал, что я не поверила ему, когда дух обвинял мистера Вэрда. Ведь это была нелепая ложь. Однако в этой истории несомненно был убийца.       — Я хочу, чтобы Вы поверили в это. Мало показать, если Вы не солидарны со мной. Вы не чувствуете ненависть. Вы не проносите её через себя. А сразу же отдаёте её мне.       Сквозь обрывки фраз разносилось приглушённое рычание. Он негодовал.       — Я не желаю убивать. Пускай, я некогда принимала Вашу позицию. Но убивать слабых отнюдь не признак Справедливости.       Сменяя гнев улыбкой, он, казалось, не придавал большого значения людским терминам.       — Пути назад нет, мисс. Время не повернуть вспять. Или в огонь, или в пустоту. Вы готовы падать в вечность?       Чёрная Тень подошла вплотную. Приобняв, ОН сжигал меня взглядом. Его белые руки были украшены кольцами почерневшего серебра.       — Огонь жизни и пустота смерти? Выбор не велик, господин.       — Кто-то смотрит за Вами из окна, мисс. Кто-то пишет Истину, пока Вы стоите с кровавым кинжалом в руках на месте убийства.       Зажав ладонями, чёрный дух повернул мою голову на окна академии. В одном из них стоял силуэт человека. Это был мистер Дроинг.       Чёрный человек направился к академии. Его шаг был слишком быстр. Мне не хватало усилий догнать его. Словно что-то тормозило меня, не позволяло бежать.       Тень миновала центральные врата. Я усердно пыталась остановить его. Он шагал по лестнице. Я схватила его за плащ. Но чёрный человек был непоколебим, будто его тело выжжено из стали. Он свернул на третьем этаже. Аудитория была близка. Я накинулась на спину чёрного духа и рухнула лицом вниз. Его было не остановить, не убить. Чёрный дух, словно воссоздав свое тело лёгким туманом, аккуратно зашёл в аудиторию. Я выглянула из-за угла. Мистер Дроинг писал портрет убийства. Его спина закрывала полотно. Я не видела, что он изображал. Чёрный человек непрестанно наблюдал. Быть может, ожидал, когда художник завершит своё творение. Я не могла его остановить. Мои ноги замерли. А крик сменился на немоту. Но всё, что я видела, лишь мираж. Я не могла изменить уже случившееся, повернуть время вспять.       Чёрный человек спугнул мистера Дроинга. И я узрела его картину. На ней изображалась сцена с убийством, где убийцей являлась девушка со шрамом на лице.       — Вы чувствуете это, мисс? Злобу на Истину? Правда так отвратительна, не так ли?       Чёрный человек разорвал картину. Мистер Дроинг пошатнулся и сделал шаг назад. Я вырвалась из-за угла, кидаясь на свою чёрную душу с кинжалом. Тёмный господин схватил меня и повернул лицом к мистеру Дроингу.       — Видите этот взгляд страха и ужаса? Он знает Истину. Он знает, кто Вы. Живым он всё расскажет. И Закон найдёт и покарает Вас. Смотрите в его глаза раскаяния. Они видели, как Вы убивали. Они видят убийцу. Они видят в Вас своего убийцу.       Позади чёрный человек сковал мои руки. Дыша мне в спину, ОН подливал в мой сосуд злости. Моей рукой Тень держала испачканный кинжал. И моей же рукой чёрный дух вонзил его в тело мистера Дроинга. Художник упал. Муки пытали его. Старый мастер изнывал от боли. Кричал и взывал о помощи, размахивая руками, что испачкались в краске. Его жизнь уходила. Чёрный человек хлопал меня по плечу.