Глава 8. Жажда избавления
12 мая 2022 г. в 09:07
Эпизод 33
5 августа ХХХХ год
Утро
Окраины Лоэрфолла
Академия искусств
Чердак
Я проснулась в холодном поту на старом чердаке забытой Академии. Он был небольшим, обставленный старыми дряхлыми досками. После дождя повеяло сыростью. Крыша была не достаточно прочной, чтобы спасать от неприятных погодных условий. Однако никто не мог отыскать меня здесь.
Я встала. И на руках была чёрная кровь. Ощущалось ЕГО присутствие. Чёрный человек был рядом. Где-то поблизости заиграло утреннее радио. В этом городе новости давно перестали быть хорошими.
— Убийства деятелей искусств всё ещё продолжаются. А убийца так и не найден. Последней жертвой стал в прошлом почтенный художник города мистер Джон Дроинг. Десять лет назад академия искусств была подожжена ночными бандитами. Многие корпуса не удалось спасти. Искусство практически перестали финансировать. Но он до последнего был предан своему ремеслу. И вот убит прошлой ночью в академии. Много лет стражи Закона не могли выйти на след убийцы. И теперь они могут назвать его имя. Вследствие некоторых обследований были обнаружены доказательства. И теперь совет стражей высшего ранга склоняется к версии о том, что убийцей художников является Юджиния Кэрринфер.
Голос радио замолк. Обрушилась таинственная тишина. Время для осознания услышанного.
— Откуда им известно? И с какой стати прославляемые стражи вдруг стали искать убийц давно изгнанных из города художников? Это лишь фарс, не больше.
На эти вопросы я могла ответить лишь собственными догадками. Представители экрана всегда не упускали возможности осветить любую провокационную новость. Однако и Закон в этой ситуации стал вдруг на победную сторону. Был ли в академии предатель? Тело мистера Дроинга захоронили за сквером академии. Или же некто передал его стражам.
— Не взирая на эти сомнения, отметьте, что вина за убийства художников теперь лежит на Вас, мисс. Безрассудно и беспардонно! Вас мучает совесть ненавистнее, чем прежде? Или же отчаяние душит своей гнетущей силой?
Чёрной тенью ОН приблизился из-за стены.
— Вам нравится считать меня виновной во всем? Может быть, и в уродстве этого города виновата только я одна? Все остальные убийцы, преступники и жалкие предатели своей чести — лишь иллюзия? Чернотой заслонены лишь мои глаза? Что Вы хотите мне доказать?
Быть может, я была в недоумении. Я не верила. Осознать себя единственным источником зла давило страхом. Страхом перед неизбежностью этого. Я не могла ничего исправить, повернуть вспять время. Время, потраченное на Справедливость, окрашенную в чёрный цвет.
— Чёрная душа всегда находит повод обвинить. Моя сущность в черноте. Разве тёмная сторона сознания может поддерживать Вас? Моя роль в лишении Вас чего-то лучшего. Моё предназначение в том, чтобы опустить Вас на дно, толкнуть Вас в бездну страхов, пороков и грехов.
Чёрный человек шагал из угла в угол, маячив у меня перед глазами. И наконец присел рядом со мной на старый матрас. Его бледное лицо под чёрной шляпой изображало увлечение мной. Сняв головной убор, ОН осматривал меня ещё ближе. Чёрные глаза давили тоской и отчаянием, заглушали желание подняться и исправить всё, что было возможно.
— Вы утверждаете, что это правда. Вы слепо пытаетесь убедить меня в этом. Но если меня не оклеветали, где же те самые разорванные холсты с моими портретами?
— Они хранятся там, где Вы не помните, мисс.
Ко мне приходило осознание. Оно въедалось в мой рассудок светлой идеей. Если я найду убийцу, я опровергну клевету на себя.
— Ваши аргументы слепы. Вы хотите лишить меня воли, веры, власти над собой. Желаете сломить меня. Но что Вы можете предложить мне вместо галлюцинаций и ночных кошмаров? Вы паразит, который живёт в моей голове. Вы мешаете, не позволяете остаться наедине с собой. Но если есть тёмная сторона, должна быть и светлая, не так ли? Баланс существует?
Его кисти медленно опустились по моим рукам.
— А верите ли Вы в свою светлую сторону? Справедливость не завоюет Ваша честность и порядочность. Справедливость стоит на стыке добра и зла. Но кому легко удержаться на границе, когда так велика жажда власти, мисс?
Его пальцы сжали тыльные стороны моих ладоней. Я чувствовала жесткость его колец. Непоколебимый взор словно касался кожи.
— Многих съедают пороки? Это Вы поманили меня на сторону зла?
Признаться, его пристальный взгляд изредка принуждал смутиться даже меня, позабыть тяжесть отчаяния и смирения, потому что его фигура давила иным бременем. Я дрогнула, когда жёсткая щетина вдруг коснулась моей щеки. Он словно начал тереться о моё лицо. Меня пронзило омерзение.
— Вы презираете меня, будто я кто-то иной. Словно отдельная от Вас теневая субстанция. Вы не можете слить меня с собой. Но подсознание верит в меня и даёт мне жизнь, как бы Вы этого не хотели, мисс.
Другая его рука повисла на моем плече. Моё лицо показывало отвращение.
— Мне льстит Ваша ненависть, мисс.
Чёрный дух шептал мне на ухо. По телу пронеслась дрожь. Я встала.
— Куда Вы направляетесь? Ненависть только усилит мою близость с Вами. Вам никто не поможет избавиться от меня. Даже мисс Эликрейн.
Его лицо покрылось злобой. Он хотел жизни в моей голове. А я пыталась лишить его этого. После принятия мной лечебных препаратов в дверь раздался стук.
Меня не раз пугали нежданные гости, стучавшиеся в дверь. Потому что лишь действительность и чёрный дух могли знать об этом месте. Я застыла в удивлении, когда из-за распахнутой хлипкой дверцы вышел высокий беловласый художник и преградил мне путь.
— Как Вы нашли меня, господин Вайт?
Он продемонстрировал задумчивый вид, после усталого взгляда по его лицу растянулась улыбка.
— Такому же изгнаннику несложно догадаться, куда последовал другой изгнанник, мисс Эллис.
Губы сжимались, изнутри съедала непомерная злоба.
— Значит, Вы проследили за мной?
На мой хмурый взгляд господин Вайт ответил лёгким смехом. Его глаза сияли, как и прежде, светлым карим оттенком.
— А Вы разочарованы? Должно быть, мистер Вэрд не поведал Вам ни единого стоящего сведения кроме вопиющей ненависти к волкам, так ведь?
— Он потерял друга. Его можно понять, господин Вайт. Зачем же Вы явились ко мне?
Развернувшись к старому выбитому окну, я вовсе не ожидала от него вразумительного ответа. Он в силу своей человеческой заинтересованности тянулся ко мне, но я который раз отвергала его руку спасения. Потому что никто не мог меня спасти.
— Я говорил с миссис Сэд. И она утверждает, что накануне мистер Дроинг в безудержно радостном настроении не смог противиться соблазну и рассказал, что ему поступил индивидуальный заказ на портрет.
Его тон сменился на крайне серьезный и несколько тревожный.
— Тогда мистер Дроинг повздорил с другом и решил не делиться своим загадочным успехом. Однако ничто не удержало его рот на замке, когда он беседовал с миссис Сэд.
Послышались шаркавшие шаги по деревянному полу, устеленному щепками. Я чувствовала, как господин Вайт приближался, и его руки чуть было не упали на мои плечи. Шелохнувшись, я отступила в сторону.
— Он упоминал о том, что к нему явилась некая женщина, но никак не описал её. Мистер Дроинг часто появлялся в здешнем обществе, крутился в местности возле ближайшей забегаловки, оттого мог встретить кого угодно.
Я обернулась, и мой голос несколько смягчился.
— Но что значит для художника подобная работа?
С каждым новым разом, когда убийца ускользал от чудовищности в моей душе, эти сведения стояли наравне с жизнью того, чья кровь прольётся раньше. Господин Вайт принёс мне ответ и на тот вопрос. Он явно был не в числе тех, кто поддерживал существующий строй.
— Прежде всего, индивидуальный заказ — это независимость от предводителя. О таких работах не распространяются. Не так сложно догадаться, что главы каст подобного не одобряют. Они считают это предательством на пути к созданию новой цивилизации, которое влечет за собой в будущем неподчинение и измену, нехватку рабочей силы, так как для людей находятся и иные источники заработка.
Это могло привести к краху системы во всём городе. Но некоего преступника интересует вовсе не это, а лишение жизни слабых, недостойных существования в строившейся утопии.
— Значит, заказ портрета — лишь ловушка? Но можно ли доверять и производству картин профессора Вульф? Как организована её связь с "ценителями творений художника"?
Он проводил взглядом по дряхлым стенам моей обители.
— В Вас достаточно смелости, чтобы обвинить её в этом. Быть может, в ярости она раскроет некоторые тайны, о которых не желает говорить... Как тогда... На сцене... Что же она сказала Вам? — Протянув последнюю фразу, его интонации вдруг затвердели, закалились, как сталь. — Она же сказала, как ей осточертел этот пьяница?
Господин Вайт и правда питал к профессору ту ненависть, которой мне сложно осмысленно достичь. Он презирал её не из-за очередной игры людских эмоций, а потому что только этого в его глазах она была достойна.
— Вам известно её истинное отношение к художникам. Не удивительно, ведь потому Вы и отвергли её предложение работы. Однако что же держит Вас здесь в академии, господин Вайт?
— А куда идти изгнанному художнику, мисс Эллис?
С его уст сорвалась вовсе не злая усмешка. Хотя он понимал горесть своего положения, когда среди художников останется он один. Ему более не за кого будет бороться, даже если это и осталось глубоко в прошлых размытых стремлениях.
— Лоэрфолл нуждается в смиренных с Законом горожанах и в рабах, что построят будущую цивилизацию. Вы изгнаны как художник, но не как человек.
То, что он не упустит возможности приблизиться снова, было ожидаемым жестом.
— А, быть может, я ждал Вас, мисс Эллис... И я знал, что Вы вернётесь...
Его кисть проскользнула по моему лицу, заправив за ухо темную прядь. Он пытался пленить меня своим очаровательным взглядом, но в отличие от него за завесой прошедших лет я не видела ничего. В дверь вновь раздался стук. Нежеланные гости всё чаще нарушали мой покой, отчего внутри всё больше разгоралось пламя негодования. Они пробуждали гнев. Порог миновала юная темноволосая особа. Завидев господина Вайта, она несколько смутилась и тут же попятилась назад. Я вспомнила, что мной были обещаны пара занятий рисунка. Пришлось покинуть общество господина Вайта.
Эпизод 34
Около 3 часов спустя
Академия искусств
Аудитория №41#3
Который час подряд голову разрывали на части боль и смятение. Мисс Фэйл, сидя где-то позади под светом нескольких свеч, работала над очень детальной композицией, в которой я пока не находила особого смысла. Меня не успокаивал вид из окна. Мрачный и угнетавший, он лишь призывал тошноту от нескончаемой головной боли. Словно внутри звучал истошный, пронизанный страданием крик. Некто хотел вырваться из темницы в моей голове. И препараты не спасали ни меня, ни его.
— Вы всё ещё ищете убийцу искусства, мисс Эллис?
Тонкий голос прозвучал из угла аудитории и даровал мне возможность забыться в беседе с ним.
— Кажется, что стражи Закона уже нашли его, мисс Фэйл...
Ресницы шелохнулись, голову будто пронзила стрела.
— Юджиния Кэрринфер? — Меня передёрнуло снова. Как давно я не слышала подобного обращения к себе. — Это не она, мисс Эллис. Они лгут, словно обеспокоены будущим искусства. Но Закон никогда не находил истинных убийц, он лишь создавал их.
В адской боли я словно слышала вопли чёрного духа, что проклинал мою сущность. И очередная принятая таблетка не заглушала их.
— Откуда Вам известны эти Истины, мисс Фэйл?
Подойдя к её мольберту и опустив голову, я засмотрелась на её образ действительности.
— Мистер Дроинг знал его ещё до часа убийства, мисс Эллис. Он знал убийцу, как и мой отец. Они все его знали. Но молча писали этот злосчастный портрет.
Впредь линии подчинялись не ей, а её эмоциям. Твёрдые и толстые, они лишь пачкали эскиз юной ученицы.
— Но никому иному кроме убийцы не увидеть целым тот холст...
Казалось, её лик опечалился сильнее, чем прежде. И под изрядно твердым напором мисс Фэйл сломала грифель карандаша.
— Мог бы мир стать другим без власти, мисс Эллис? Почему без власти в нас просыпается жестокость? Неужели только некий правитель способен усмирить пороки на дне глубин наших душ?
Я наклонилась чуть подправить её косые линии некоторых деталей.
— Власть не умерла, она живёт в наших головах, мисс Фэйл. Люди создали касты, и у каждой касты есть предводитель. Сейчас управление в руках лидеров совета. Время хаоса и раздора всё ещё не миновало. Но, быть может, когда-нибудь всеобщая власть возродится. Такая же продажная и бесчестная, какой была. Однако беспорядочных смертей станет меньше. Кто-то рано или поздно один возьмёт на себя это бремя.
Лишь тогда я увидела на холсте мисс Фэйл лик Справедливости, что предстал в образе отважной дамы с мечом. И рядом с ней человека, что склонился перед её силуэтом. Я была действительно вдохновлена её фантазией, что на некоторое время позабыла о боли.
— Господин Вайт помогает Вам в расследовании, не так ли, мисс Эллис?
Её голос несколько задрожал, когда она произнесла его имя. Должно быть, и смущение не покидало лица юной художницы. Но я была слишком увлечена её работой.
— Да. Его сведения подтвердили Ваши слова о портретах. Вы испугались, когда увидели господина Вайта? Мне с трудом удалось Вас догнать.
Снова сомнения резко выстрелили в голову. Мисс Фэйл словно забылась в молчании, но через минуту всё же ответила.
— Я не хотела мешать Вашей беседе, мисс Эллис... Простите...
Запинки между словами выдавали её тревогу. Потому я увела разговор в иное русло.
— Вы прежде учились здесь, мисс Фэйл? Что-то же привело Вас именно сюда?
Я вложила в её руку свой карандаш, дала пару наставлений. И грифель снова поскользил по поверхности холста. Мисс Фэйл начала работу с тоном.
— Меня только приняли сюда, когда начались массовые разбои, свержение власти. В скором времени прошлый мир пал. Я не закончила и первого курса. Все обучающиеся покинули академию. Я не желала менять искусство ни на что иное, и единственным, кто поддержал меня, был господин Вайт.
Из раза в раз она заводила о нём разговор неслучайно. Мисс Фэйл, верно, была очарована молодым художником.
— Он был Вашим преподавателем?
В задумчивой манере художница накручивала на палец прядь своих тёмных волнистых волос. А лицо залилось краской. Хотя она усердно пыталась это скрыть.
— Он и по сей день остаётся моим наставником. Господин Вайт искреннее всех иных желает достойной жизни для художников.
За её улыбкой следовал мой угрюмый взор.
— И сам запер себя в клетку вечных дилемм. С одной стороны — профессор Вульф, обеспечивающая пропитание и жизнь для деятелей искусств, не лишённую удовольствий, что заставляет искусство гнить за блеск золотых монет. Ведь эти изображения — лишь падаль, что порочит лик некогда возвышенного мастерства. С другой стороны — господин Вайт, который ни за что не продаст искусство так мелочно. Его Идея полна чести и благородства. Однако она не спасёт художников от голода и мора.
Её глаза опустились в осознании тщетности, ведь удержать величие искусства без жертв было невозможно.
— Господин Вайт тоже хочет отыскать убийцу, как и Вы.
Из её уст то прозвучало чересчур досадно.
— Но Вы не хотите, чтобы кто-либо из нас очернял свою душу убийством, ведь так?
В ответ я услышала лишь молчание. Она понимала бессмысленность своих надежд. Аудиторию заполнил шорох штриховки карандашом о старую потертую бумагу.
Эпизод 35
Через некоторое время
Академия искусств
Петляя по коридорам четвёртого этажа, я боролась с неистовством своей Тени, что билась о стены своей темницы. Оттого у меня раскалывалась голова. Я проходила мимо многих изысканных уголков академии: высокие потолки, роскошные лестницы, громадные окна. Ничего более не восхищало меня. Выстрелы в голове не щадили.
— Ненависть всё сильнее, мисс.
Чёрная Тень подкралась где-то сзади. Его пальцы проскользнули в области моей талии, отчего я тут же резко обернулась. И с уст сорвалось негодование.
— Вы не могли вырваться из недр моего разума!
Чёрный дух прижал меня к одной из картин, что та чуть ли не сорвалась с крепления.
— Препараты отныне не подавят Ваш гнев, мисс. — Его дыхание вновь наполняло отвращением. — Вы ненавидите, и эта ненависть переполняет Вашу сущность.
Я толкала и била по его далеко не деликатным жестам. А моя ярость могла лишь сравниться с сиянием лезвия кинжала.
— И не за чем мне существовать в этом мире, если эта ненависть погубит невинного человека!
Боль с головы разнеслась по всему телу. Она не унималась подобно упорству чёрного духа.
— Вы ведь знаете, что я не позволю, мисс...
— А я не позволю Вам убивать напрасно...
Я отвернула взгляд, повернув голову, дабы не видеть его лица. Руки упёрлись ему в плечи, и я понимала эту борьбу бессмысленной.
— Вы всё ещё думаете о нём, мисс... — В его голосе донеслась горечь. — Пытаетесь вспомнить, что же Вас связывало с господином Вайтом в том прошлом, что навеки утеряно на дне подсознания.
Я не упустила возможность, чтобы усмехнуться в самодовольное лицо темного господина.
— И как же моя Тень может спать, когда меня касается некто иной, ведь так?
Я бы подумала, что его душа полна боли и страдания, если бы не вспоминала о том, что он — всего лишь чернь моей души. А она не способна на какое-либо проявление чувств.
— Вы сами не далеки от того, чтобы очароваться им, мисс... Но разве Вашей безразличной душе это нужно?
Чёрный человек повернул голову, и я на некоторое время вновь утонула в его бездонных глазах.
— Чем бы ни были полны мои мысли, я не могу позволить себе связать с кем-либо жизнь. Как бы моё сердце не пылало алым пламенем тщетной надежды. Вам прекрасно известна моя участь. Я больна. Потому только лишь с Вами мне уготовано дойти до адской черты.
По его губам пробежала извилистая ухмылка. Он отпустил меня, и я, задев его плечом, ушла из-под гнёта его силуэта. Его слова доносились мне в спину, но я чувствовала, как чёрный дух обволакивал их ядовитой улыбкой.
— Но Вы подозреваете его, не так ли, мисс? Единственное, к чему Вы не равнодушны, — это Справедливость. Быть может, он — тот самый убийца, что истребляет художников ради величия искусства, которое они предали? — Чёрному духу удавалось принудить меня остановиться на месте и застыть в ошеломлении. — Ведь художники посмели очернить великое ремесло, и их расплата — страх и гибель.
И в то же время господин Вайт отрекся от них, выступая подлым предателем и изгнанником. Что если он действительно хотел спасти искусство, но не творцов, что окружали его? Чёрный человек был в чём-то прав. Я не могла доверять человеку лишь из-за того, что все считали его спасителем. Может быть, вовсе не о том спасении они грезили с тех пор, как пала старая эпоха.
— А как же некая женщина, что платит золотом за портрет?
Чёрный дух недовольно хмыкнул.
— Вы считаете, что только я Вам лгу, мисс? Быть может, он хранит у себя изорванные холсты... Или же иные тайны...
Его пальцы невесомо коснулись моих волос, и пряди шелохнулись.
— Мне не узнать, где обитель господина Вайта.
Я ответила так, словно не желала это раскрыть.
— Но Вам известно, кто знает, мисс...
Он прошептал, словно впитывая запах моих волос.
Спустя час
Не кто иной как мисс Фэйл поведала мне о привычном местонахождении господина Вайта. Путь к его обители не мог не проходить через тёмные тоннели и опасные лестницы. Проход внутрь закрывала огромная картина в раме. Наклонившись, я проползла внизу и оказалась в убежище самого скрытного художника этого города. Мастерская господина Вайта не была обделена эскизами, что украшали стены. Помещение также не было лишено и окна. Комната являлась одной из самых высоких в проклятом замке. И никто достаточно не исследовал его, чтобы найти ту самую сокровенную обитель. Там ощущались некие уют и теплота. На холстах изображались старые очертания города, ныне именуемого Лоэрфоллом. Но улицы озарялись улыбками прохожих. Всё это создавало дикий контраст с чёрным городом за окном.
В столе и под старым диваном я искала потерянные на местах убийств эскизы. Но нашла лишь пыльные письма.
Господину Вайту от самой очарованной Вами мисс
«Вы самый светлый и отважный человек из тех, кого я знала. И я не хотела, чтобы Вы сочли это за лесть. На фоне порочных и загубленных людских душ Вы сияли предо мной Солнцем в глубокой ночи. Пробудили веру в далёкое возрождение искусства, когда все бежали в страхе.
Вам суждено спасти творцов и созидателей, как Вы того и желали. Но я не сумею взирать на то, как Вы повторите судьбу всех тех спасителей и погибнете, исполнив своё предназначение.
Я признаю своё поражение. Вы действительно дотронулись до моего пронизанного лишь холодом сердца. Однако во мне нет того Света, с которым рождены Вы. И никогда не заслужить мне Вашего уважения, ведь пропасть между нами слишком огромна...»
В мыслях успело пронестись лишь то, что "она любила его". Но беловласый художник застал меня врасплох.
— Мне казалось, что я не успел пригласить Вас в своё убежище, мисс Эллис...
В его действиях я не приметила ни капли сердитости или же негодования. Художник взглянул на старые письма у меня в руках, и потом перенаправил взор на меня. Его жесты были такими же размеренными, как прежде. Вальяжно расположившись на диване, господин Вайт сверкнул уставшей улыбкой.
— Я искала Вас, господин Вайт.
Я не умела лгать, но эти слова являлись правдой.
Вслед прозвучал шёпот демона.
— Вы искали его, чтобы убить, мисс...
Чёрным туманом он заполонил пространство. Его широкополая шляпа скрывала всё в тени.
— Мне хотелось принести извинения, что я покинула Ваше общество слишком быстро, даже не успев поблагодарить.
Господин Вайт прикрыл глаза, всё ещё улыбаясь. Его белая рубашка была немного расстёгнута сверху, и с шеи свисал некий медальон.
— У Вас появилась возможность сделать это сейчас, мисс Эллис.
Чёрный дух тут же поднял мой подбородок вверх, чтобы я не ослеплялась образами, что представали предо мной. Бледная рука в кольцах опустилась ниже и вынула из ножен кинжал, сверкнув лезвием.
— Те сведения о том, что художники пишут портрет убийцы, действительно очень ценны.
Чёрный человек постепенно подталкивал меня всё ближе к беловласому художнику. Его веки были закрыты. Тёмный господин, стоя за спиной, сжал рукоять оружия в моей кисти и направил на дремавшего мужчину.
— Какие же пороки скрывает Ваша душа, мисс Эллис? Много лет назад Вы оставили меня без ответа...
Я упала в оковы его чёрной власти, где не шевельнуться и не повернуть взгляд. Суждено лишь замертво застыть в его вездесущих цепях. Клинок приближался к горлу художника. Он не подозревал о нападении. Его веки сомкнулись и, казалось, ничто не могло препятствовать удару лезвия. Однако я нашла силы, чтобы противостоять черной Тени. Во мне жила и горела негасимым огнем моя собственная воля. Я пронзила собственную ладонь насквозь. Кровь пролилась на деревянные доски. Чёрный дух застыл, он, сведя зубы, терпел эту боль вместе со мной. И, вырвавшись из холода его объятий, я убежала прочь из скрытой обители.
Эпизод 36
Окраины Лоэрфолла
Заброшенный сквер близ академии искусств
Ослепленная яростью, я шла по дороге, ведшей в тёмный лес. Где-то с границы в новый Лоэрфолл доносилась стрельба. Опускаясь всё ниже к горизонту, солнце горело алым пламенем и кровью обливало небеса. Я перевязала рану старой дряхлой тканью. Надоедливой тенью за мной следовал чёрный дух.
— И что же вы намерены делать, мисс? Искоренить Зло внутри себя? Сделать то, что не удавалось ещё ни единому человеку?
Его плащ был длинным и черным, как прежде. Дыхание холодно, как лёд. Он шептал мне в лицо, кружившись вокруг моего силуэта.
— Вы приходите лишь с мыслью об убийстве. Я не позволю Вам убивать, насколько не была бы сильна Ваша ненависть!
Раз за разом я прорывалась вперёд, ускользая из лап чёрной Тени.
— Куда Вы направляетесь, мисс? К лекарю мисс Эликрейн? Она не станет слушать убийцу! И нет у неё той власти, чтобы лишить человека тёмной стороны души. Такова воля мироздания. Мои слова Вас не вразумляют? — Его лицо изображало некое удивление, словно я могла когда-то ему верить.
Тёмный господин был чернее ночи. Затемнял мои помыслы. Он знал все мои тайны.
— Я не хочу Вас видеть.
Всё, что я всегда слышала, являлось лишь ложью, и потому бессмысленно копаться в ней в поисках правды. Чёрный человек остановил меня, сжав руки на моих плечах. Я тонула в его глазах мрака, что всматривались с некой долей сожаления и тоски, далёких от сущности чёрных Теней.
— Неужели я настолько Вам противен, Мисс? Вы ищете самого ненавистного Вам убийцу, и без меня Вы не сможете покарать его!
Лицом к лицу мы соприкасались лбами. Он дышал ядом, заражал тягой к злости и ненависти к тем, кто убивал. Но не к себе.
— Я не хочу убивать. Вы заставляете меня забыть, кто я.
— Как можно забыть то, что Вы не осознаете? Вы не знаете, кто я, а потому не понимаете, кто Вы. Я — Тень. И Вы рождены со мной. Чистых душ нет, мисс. Пороки есть у всех.
Я более не желала убивать. Но время от времени вспоминала о том, кто зародил во мне ненависть к убийцам. Он жил и продолжал убивать. А я не могла его оставить, потому что не знала, кто он. И это раздирало мою душу ещё сильнее.
— Убийства — непосильная ноша, как и встречи с Вами.
Презрение возмущало его.
— Вы уверены только в том, что я несу с собой лишь смерть и разорение, мисс. Это оскорбляет меня, но и заставляет Вас пугаться моей сущности.
Чёрный дух словно принуждал вспомнить о крупицах той жалости, что заледенела внутри. А солнце опускалось всё ниже, окропляя кровью помимо облаков и саму бренную землю.
— И что же Вами движет, когда раз за разом принуждаете меня убивать?
Я ступала по старому камню, коим была вымощена здешняя дорога, и вышла за границы.
— Ваши сомнения и разногласия с самой собой. Но Вы упрямо обвиняете во всём меня.
Пустошь, что осталась вокруг чудом уцелевшего города, оставалась безопасной лишь по причине того, что там не было ничего. Прах, пепел, пыль и навеки забытые частицы костей окружали Лоэрфолл со всех сторон. Оттого за пределами старого города не было живых.
— Профессор Вульф пробудила мой гнев неосознанно, вопиюще обнажая свой лик эгоистичности и напыщенности. Я оправдываю воплощение Вашей ненависти к ней, но осуждаю нетерпеливость. Подозрения — не повод для убийства, господин. Но отчего мне вдруг ненавидеть мистера Вэрда? Вы чуть не перерезали ему горло.
Я по-прежнему не доверяла лжецу.
— Разве я должен выступать тем, кто сдержит Вашу слепую ярость?
Чёрный человек был крайне обольстителен. Он манил к своим убеждениям, к своим взглядам и к своей стороне. Но моя правота была непоколебима.
— А жажда убийства господина Вайта — лишь проявление Ваших подозрений? Вы чересчур ревнивы, все ли Тени таковы?
Я смеялась над ним у себя в мыслях, и он слышал этот смех.
— Я лишь олицетворяю Ваше смятение чувств, мисс. — И он напомнил, как началась моя история. — С самого рождения Вас окутывала лишь жестокость людей, когда как иные росли в тепле и сочувствии. Вы не встречали никого, кто бы Вас понял. Потому в Вас нет сострадания, понимания человеческих чувств. Вы несёте холодную смерть. Ваши убийства безэмоциональны. Это совсем не подобно тому, когда убивают из-за предательства, мести за убийство близкого. Вами движет холодная ярость. Что может знать о любви такой человек, как Вы, мисс?
Он дымил мне в лицо. Туман заполнял улицы. Его рука проскользнула по моей спине холодным ветром.
— А моя чёрная душа много знает о любви?
С границы из леса доносились шорохи. Словно ветер играл со мной.
— Чёрная душа помнит все Ваши потери. Всё, что давило отчаянием и даровало желание смерти. Вы темна, мисс. И прощения Вам не заслужить. Вы не достойны ни любви, ни спасения.
Однако он назло спасал меня, когда я этого действительно не достойна. Из-за деревьев показались человеческие силуэты. Границы охранялась. Кто-то из них начал перезаряжать оружие. Клинок выскользнул из ножен. И чёрный дух был готов к нападению. Некогда наши нити сплелись сами по себе, и теперь были окроплены кровью. Потому, казалось, ничто не способно разорвать наши узы.
Эпизод 37
6 августа ХХХХ год
Старый Лоэрфолл
Городской лес
Старая заброшенная обитель больного разума (ранее психиатрическая лечебница)
Я добралась до местности старого покинутого здания только к ночи. Как только нога переступила порог, горло встретилось с лезвием кинжала. Оружие блеснуло во Тьме старого сооружения. Я подняла подбородок и направила взгляд в сторону, откуда выступала рука. Но клинок тут же опустился, на лунный свет вышла особа в белом халате, чьи волосы блистали наравне с луной.
— Я знала, что Вы появитесь здесь, детектив.
Мисс Эликрейн была бледна. Глаза утопали в бессоннице. Тёмные мешки под глазами уродовали её светлую сущность. Лекарь не прерывала своих исследований, копаясь в тайне мироздания.
— Вы предполагали бесполезность своих препаратов? ОН не поддаётся на уговоры, только и норовит всех убить, мисс Эликрейн.
Чёрный дух плелся позади, я тщательно наблюдала за его движениями.
— Тени не избирательны в жертвах. Они лишь искушают человека на любой запретный в глазах Морали шаг, мисс Кэрринфер.
Лекарь словно оправдывала духа, когда как на меня косился его злой взгляд из-под широкополой шляпы.
— Вы верите, что есть и иные, кто видит свои чёрные души? Почему на мне висит это клеймо? ОН жесток, навязчив и мерзок. Видит каждый мой шаг и знает каждую мысль. Я устала слышать, что Тень не отделима от любой человеческой сущности. Не все слышат ЕГО дьявольские речи. Не все чувствуют на себе ЕГО чёрный взгляд. Не все ощущают ЕГО отвратительное прикосновение.
Я считала это проклятьем, незаслуженным бременем на своих плечах, пока из угла доносился тихий шепот.
— Но, быть может, и я не желал во веки веков делить с Вами разум, мисс...
Лекарь видела, как я из раза в раз поворачивала на него голову, словно сама пыталась разглядеть его в том углу.
— Значит, между Вами разгорелась война... Вы помните его прежде, мисс Кэрринфер? До изгнания из Лоэрфолла он посещал Вас?
Её слова возвратили меня в те времена, когда я могла спать в спокойствии, не страшась, что некто завладеет моим подсознанием. Но с годами прошлое становилось только туманнее.
— С некоторым временем мне пришлось осознать, что ОН был со мной всегда. Мне уже не вспомнить старых воспоминаний. Однако его глаза были повсюду, насколько бы давние не вспыхнули обрывки прошлого.
Мисс Эликрейн сперва подошла к тому углу, куда я направляла свой взор. Когда она спросила, я кивнула, подтверждая, что вижу его именно там. Чёрный человек оскалился, когда она начала искать частицы его материальности в этом мире. Он смотрел на нее, но лекарь собирала некой колбой лишь воздух, проходя мимо его призрачной фигуры. После, подойдя, она уже с некоторым негодованием взирала на моё лицо. Задумавшись, я ощутила на нём улыбку, воплощенную не из моих эмоций.
— Он был Вашей Тенью с самого начала, детектив. Вы считаете, что его чёрная сущность хранит лишь ненависть и жажду убийства. Но она таит намного больше. Все Ваши страдания, боль, отчаяние и желание смерти она также впитывает в себя. Тот человек, которого Вы застрелили в третьем кошмаре, отражал Вас и Ваши чувства, и Ваши чувства таковы…
Чёрный человек был с ней солидарен, улыбаясь в дальнем углу. Дым у ног становился гуще. Зло в душе побеждало. И вся жизнь меркла перед мыслью о скором убийстве. Он ждал его, как пира во время чумы. Ему был сладостен один лишь помысел о нем. Рука схватилась за рукоять кинжала и задрожала.
— Я явилась к Вам, чтобы избавиться от него, достопочтенный лекарь. Его гнёт невыносим. Если Вы способны, можете убить его внутри меня, лишить воли, вытянуть его демоническую сущность и выпытывать любые интересующие вопросы об устройстве вселенной. Мне плевать.
Я крепко сжимала кистью оружие. Тревога наполняла мою душу.
— Боюсь, моих знаний или даже сил здесь недостаточно, мисс Кэрринфер. Но я могу провести ещё некоторые исследования. Вы позволите?
Клинок выскользнул из ножен, и я поднесла его к шее лекаря. Чёрный дух витал всё также в углу. Я сходила с ума.
— Вам дозволено делать всё, что хоть как-то подавит его волю. Но помните, что я не властна над собой.
Мисс Эликрейн провела меня на следующий этаж к восстановленному ей оборудованию. Часть стены была обрушена, но вид заслоняли толстые стволы елей и иных деревьев.
— Я готова стереть себе память, лишь бы не слышать его пропитанные отвращением речи, только бы не видеть, как он убивает моими руками невинных людей. Холодное дыхание и прикосновения душат и пытают. Он самое ужасное, что есть во мне.
Казалось, что я никогда не смогла бы простить его за все его слова и то, что он сотворил со мной. Мисс Эликрейн предложила присесть. Я откинула прочь кинжал, и он отлетел в дальний угол.
— Вы точно хотите избавиться от него? Вы забудете его навсегда, Вы можете забыть многое, что с Вами происходило прежде. Вы можете забыть меня, изгнание, художников и то, что перевернуло Ваше сознание. Ведь мне не выбросить конкретных фрагментов памяти.
Но я была непреклонна.
— Я готова забыть хоть всю свою жизнь, мисс Эликрейн. Хоть умереть вместе с ним... Будущее не имеет смысла, если оно будет связано с ненавистной черной душой.
Лекарь сковала мои ноги и руки, затем в плечо вонзила иглу. Она назвала это препаратом, усыплявшим сознание.
— Я вынуждена спросить. Вы ведь не отыскали истинного убийцу искусства, детектив?
Рядом лекарь включила некую машину, а в её руках засияло устройство.
— Он где-то рядом, мисс Эликрейн. И я бы отыскала его, если бы чёрный человек не жаждал перебить всех вокруг.
В голове раздался удар, я стала терять равновесие. Мир переворачивался вверх дном.
— Вы не боитесь потерять без него свою славную идею Справедливости, детектив? Вы страшитесь ощутить себя слабой, когда, так называемая, темная сила покинет Ваше тело?
Вместо голоса лекаря я слышала более низкий тембр. Должно быть, я медленно окуналась в сон.
— Вы бредите, мисс Эликрейн? — Тон повышался. — На Ваших плечах звание чуть ли не лучшего лекаря города. Вы же понимаете, что месть — всего лишь желание эмоций. Я не хочу убивать невиновных.
Мне было сложно сдерживать крик, который рвался изнутри несогласием. Я была виновна, но мисс Эликрейн вдруг отвергала это.
— Однако, чтобы вершить справедливый суд, Вам нужен Демон. Вы не сможете окунуть убийцу в Ад. Заставить страдать, как страдали все те, кого искромсали клыки чудовищ. Убийца изничтожает их, почему нельзя изничтожить таких, как он?
Руки закованы в цепи, я не могла шевельнуться даже за границами своего подсознания. Но вопросы продолжали падать на меня тяжёлыми камнями, раздавливая моё хлипкое тело.
— Монстры останутся всегда, если только не убьют себя сами. Ведь всегда найдутся готовые их убить, мисс Эликрейн.
Я уже была не уверена, что разговаривала именно с ней. Боль пронеслась через весь разум, ослепляя белыми вспышками.
— Но ОН заставит Вас. Либо Вы убьёте по Справедливости, либо по принуждению Вашей Тени.
Её глаза сияли безумством в некоем чёрно-фиолетовом оттенке. От моей головы свисали какие-то провода, казавшиеся скользкими змеями. Я падала в чёрную бездну. И в неподвластном страхе веки закрылись.
Эпизод 38
Очерки кошмаров
Академия в огне
Я видела чёрный город. И некое чувство давила на плечи непосильным бременем. Это было знамением краха всей цивилизации. Прохожие мчались чёрными силуэтами. Где-то рядом шипел огонь. Я обернулась и застыла перед видом, где академия искусств пылала в огне. Художники кричали. Сзади хохотал в своей привычной манере чёрный человек. Меня охватил ужас.
— Дьявольское место должно гореть в аду, мисс.
Чёрная душа шептала в затылок.
— Почему всё горит?
— Вы убили господина Вайта. И потому без него это место сгорит.
В неподвластном ужасе я побежала в академию. В глаза бил ядовитый дым. Я бежала к той мастерской, прямиком к своей смерти. Падали камни, рушились стены. Всё вокруг пылало огнём. Я спотыкалась. И повсюду разносился его ничем несокрушимый смех.
Я ворвалась в помещение. Там горели картины, эскизы, пылал старый потёртый диван. На полу лежало тело господина Вайта с кинжалом в груди. А над ним рыдала мисс Фэйл. Обезумев, она кричала ему подниматься. Я стала оттаскивать её.
— Его не спасти, зачем губить свою жизнь, мисс Фэйл?
Юная художница обернулась, глядя чёрными сумасшедшими глазами. Её лицо было запачкано сажей.
— У меня нет более веры в возрождение...
— Разве Ваша жизнь Вам не дорога?
— Всем нам сегодня уготована погибель, ведь искусство пало навеки, госпожа Кэрринфер.
Её глаза сияли чёрным золотом. Сверху упала балка. Силуэт мисс Фэйл запылал огнём.
— Вы хотите спасти её?
Чёрный человек возник тенью за спиной мисс Фэйл. И перерезал ей горло. Когда-то я хотела спасти их всех. От тиранов, истязателей, от боли и холода жестоких людских сердец, от собственных демонов. Но сама угодила в лапы чудовища.
— Здесь можно лишь спасти от мук, облегчить смерть. Но Вы не спасётесь. Каждый находит расплату в глубине своего больного разума, мисс.
Огонь закрывал глаза. Почему я всегда хотела спасти невинных? Быть может, потому что с рождения сама выступала жертвой вечного презрения. Меня ненавидели, хотя в том не было моей вины. Я снова падала в бездну. И эта бездна казалась бесконечной…