Этот дневник принадлежит Драко Малфою

8 ноября Дорогой дневник! Кажется, в этом году не только Поттер, но и старина Хагрид решил безжалостно атаковать мои несчастные обонятельные рецепторы невыносимой вонью. Боюсь представить, сколько омерзительной жидкости, которую он, очевидно, принимает за «одеколон», выливает на себя по утрам этот лохматый верзила. Впрочем, строго говоря, лохматым-то его теперь уже и не назовёшь: великан залил свои неукротимые космы дёгтем, добавив неповторимых пикантных ноток своему «чарующему» запаху, и попытался соорудить причёску «конский хвост». (Я наконец-то понял, дорогой дневник, что наш Поттер выбирает себе друзей с такими же вороньими гнёздами на голове, как у него самого, так что у меня по-любому не было ни малейшего шанса стать его другом!). И словно всего этого мало, наш профессор по Уходу за Магическими Существами облачается с некоторых пор исключительно в чудовищный «парадный костюм» коричневого цвета. Образ довершает оранжево-жёлтый в клеточку галстук, Мерлин спаси и сохрани! Панси уверяет, что наш любитель монстров втрескался в директрису Шармбатона мадам Максим. — Вы только гляньте, как этот идиот смотрит, когда мадам Максим появляется в поле его зрения! — Панси аж хрюкнула от восторга, дёргая меня и Блейза за руки. — Щёки полыхают, как угли в камине, глаза стекленеют, слюна капает… Мерлин, вот умора-то будет, если эти двое поженятся и у них родится ребёнок! Держу пари, этот карапуз будет весить, как маленький слонёнок! — Остановись, Панс, молю, — страдальчески простонал Блейз, — теперь я не смогу развидеть картину, которую представил в своей голове. Да уж, дорогой дневник, последнее, о чём мне хотелось бы думать, так это о том, что могут делать на свидании два грёбаных великана. Однако у этой ситуации всё же есть один огромный плюс. Похоже, Хагрид немного охладел к своим ненаглядным соплохвостам и больше не настаивает на их каждодневном оздоровительном выгуле. 9 ноября Дорогой дневник! Кажется, мои значки набирают всё большую популярность. Сегодня я был немало удивлён, когда за завтраком к нашему столу подошёл младший Криви. Милли подумала было, что мелкому снова захотелось погладить Салли, но тот, смущаясь и бледнея, попросил отдать ему все оставшиеся у меня значки. Я, разумеется, догадался, что поттеровский фан-клуб собирается переколдовать издевательскую надпись, но ведь я не зря посещаю занятия профессора Ранрока! Каким бы артефактором я был, дорогой дневник, если бы каждая мелюзга могла с лёгкостью менять написанное мною на зачарованных объектах? Итак, я, прикинувшись, что ни о чём таком не догадался, слегка поколебавшись для виду, вручил малютке Криви коробку с весело мигающими значками. Воображаю, как после долгих бесплодных мучений двух отважных малолетних гриффиндурков злополучные значки безнадёжно заклинит на утверждении: «Поттер — настоящий смердяк!». Удачи, Криви! 10 ноября Дорогой дневник! Сегодня в «Ежедневном Пророке» появилась гигантская статья Риты Скитер о Турнире Трёх Волшебников. Но если ты наивно полагаешь, дорогой дневник, что в данной статье повествуется об истории этого грандиозного мероприятия, о смертельно опасных состязаниях, ожидающих наших чемпионов, и о тех, кто волею Кубка Огня примет в них участие, то ты жестоко ошибаешься! Более половины первой страницы занимает колдография Поттера — самая уродливая из всех когда-либо виденных мною волшебных фотографий. Любой из сделанных моим «Сниджетом» снимков нашего героя гораздо лучше передаёт его нелепую внешность и фальшивую внутреннюю суть! Фактически вся статья, продолжающаяся на второй, шестой и седьмой страницах, посвящена исключительно святому шрамоголовому очкарику. Имена чемпионов Шармбатона и Дурмстранга исковерканы до неузнаваемости, о них небрежно упоминается лишь в самом конце статьи, а о Диггори и вовсе нет ни словечка! Мы с ребятами чуть со смеху не лопнули, читая пафосное, полное неприкрытого выпендрёжа и откровенного самолюбования интервью безмозглого Поттера. Конечно, имея некоторое представление о его потрясающем «красноречии», я сильно сомневаюсь, что на самом деле этот олух выдавил из себя что-либо, кроме глубокомысленного «эмм…» и «ну-у-у». Скорее всего, все эти цветистые фразочки, якобы вылетевшие изо рта Поттера, сочинены Ритиным Прытко Пишущим Пером, однако, получившийся результат превзошёл самые смелые ожидания и позволит мне от души насладиться выражением бешеного бессилия (или бессильного бешенства?) на «очаровательном лице Гарри Поттера, испорченного безобразным шрамом, подарком трагического прошлого». Я, конечно, не рассчитываю воочию увидеть, как «эти изумрудные глаза наполняются слезами при мысли о том, что родители смотрят на него с небес», но гневные искры из этих глаз мне уж точно обеспечены. Панси больше всего развеселило упоминание «первой любви» знаменитого Гарри Поттера — «сногсшибательной красавицы-маглы Гермионы Грейнджер». Как бы не так, дорогой дневник! Это ищейка из «Пророка» попросту ткнула пальцем в небо. Грейнджер никогда не глазела на нашего героя влюблённым щенячьим взглядом, как, например, назойливая стихоплётка Уизлетта. Уж я бы заметил, дорогой дневник! 11 ноября Дорогой дневник! Вопреки моим ожиданиям, Поттер и его верный пёс Уизел не помирились даже после совместной отработки у Снейпа, где они целый вечер возились с вымачиванием крысиных мозгов в соляном растворе (та ещё отвратительная работёнка!). Поэтому бедняге Поттеру приходится в одиночку противостоять нескончаемым подколам, вроде: «Эй, Поттер, тебе дать носовой платок? Вдруг на трансфигурации разревёшься?» или «С каких это пор ты, Поттер, самый блестящий ученик школы? Может, ты и Хогвартс основал, а мы-то и не знали?». На этот раз даже храбрая грязнокровка не может прийти своему бестолковому другу на помощь, ведь ей и самой приходится отбиваться от нападок наших девчонок: «Эй, сногсшибательная красавица! Мисс Бурундук! Поделись секретом, как добиться таких идеально торчащих в разные стороны волос?». — Не обращай внимания, Гарри! — Грейнджер гордо задирает лохматую голову и тащит скрипящего зубами Поттера подальше от нас, загибающихся от хохота в коридоре. Уизел по-прежнему делает вид, что всё происходящее с другом его не касается. Того и гляди нацепит значок: «Поттер — настоящий смердяк». Разве ты не должен был уже десять раз броситься на меня, Уизли, сорвать этот дурацкий значок с моей мантии, пообещать превратить мои мозги в крысиные или что-то в таком духе? Кажется, это вовсе не твой друг, а ты — самый настоящий смердяк. 19 ноября Дорогой дневник! Сегодня мы с ребятами были в Хогсмиде. Накупили в «Сладком Королевстве» всяких конфет, чтобы было что пожевать во время первого тура, который состоится уже через несколько дней. В «Зонко» я увидел специальные дудочки для болельщиков, зачарованные выкрикивать всё, что ты заранее наговоришь в них. Удобная штука — не придётся надрывать глотку, чтобы проорать: «Вперёд, Седрик!» или «Долой вонючку Поттера!» Достаточно будет всего лишь подуть — и весь стадион услышит позицию Слизерина. Кстати, о Поттере, дорогой дневник. Придурок в Хогсмиде так и не появился, небось, сидит в своей Гриффиндорской башне и утирает слёзы, готовясь к феерическому позору. Вот интересно, какое же испытание приготовили организаторы для первого тура? Болото, полное кусачих топероек и японских водяных-каппа? Зловещие развалины, кишащие красными колпаками? * Стая свирепых боггартов? Держу пари, Потти надеется победить их всех с помощью серебристого рогатика, которого натравил на нас в прошлом году, когда мы притворялись дементорами. Не думаю, что этот фокус поможет тебе на сей раз, чёртов выпендрёжник! Панси, давясь от смеха сливочным пивом, поведала, что на прорицании старуха Трелони в очередной раз предсказала нашему герою «ужасную внезапную смерть». Поттер вскочил со стула, как грюмошмелем в задницу ужаленный, и заорал: — Смерть?! Отлично! Ну и пускай! Только быстрая — не хочу мучиться! Сдают нервишки у нашего чемпиона, дорогой дневник. Ну а что, нечего было выделываться и кидать своё знаменитое имя в Кубок. Остальные чемпионы тоже на грани нервного срыва. Диггори сегодня в «Трёх Мётлах» налегал на сливочное пиво, не обращая внимания на рассевшихся вокруг девиц. Те тщетно пытались привлечь внимание чемпиона и поймать его основательно захмелевший взгляд. Вейла Делакур скупила половину «Сладкого Королевства» — понимаю её, мне тоже конфеты помогают успокоиться. Только несгибаемый Крам выглядит, как обычно: мрачным, спокойным и сосредоточенным. Наш Теодор по какой-то загадочной причине терпеть не может дурмстрангского чемпиона. — Вечно торчит в библиотеке. Что ему делать в библиотеке? Вряд ли этот мордоворот хоть одну книгу в своей жизни прочёл, — проворчал Тео, прикладываясь к сливочному пиву не хуже Диггори. — Понятно, что ему там понадобилось. На Грейнджер таращится. Совсем стыда нет у этих иностранцев. — Вот-вот, пялятся на каких-то грязнокровок, — встряла Панси. Теодору, однако, не пришлась по вкусу поддержка Панси, он пригвоздил её к скамье особым «ноттовским» взглядом, заставляющим жертву осознать убожество её собственного интеллекта, и припечатал: — Предпочту неволшебную кровь куриным мозгам, Паркинсон. Этот Крам — тупой качок. Как он названия своих «финтов Вронски» запоминает, если имя «Гермиона» выговорить не в состоянии? Панси на это раз по-настоящему, а не показательно, поперхнулась своим пивом. Мы с ребятами изумлённо переглянулись. — Так, ребята, — примиряюще поднял руки Блейз. — Теодору больше не наливать. Акцио кубок Теодора! Всё-таки очень вовремя мы с Флитвиком изучили Манящие Чары. Причина размолвки наших однокурсников — грязнокровка Грейнджер, разумеется, тоже торчала в «Трёх Мётлах», совершенно одна. Ну понятно, злится на рыжего за то, что тот так и не помирился с «бедненьким Гарри». Так и слышу её противный, пронзительный голос: — Рональд, как тебе не совестно? Гарри и так приходится нелегко перед испытаниями: сегодня за завтраком он и кусочка не проглотил! Я читала, что более половины участников не доживают до конца Турнира! Кажется, у Грейнджер совсем крыша поехала на почве беспокойства за своего «ищу-на-свою-геройскую-задницу-приключений» дружка. Всё время, пока мы выпивали в пабе, она шевелила губами, словно увлечённо беседовала с воображаемыми друзьями.** И угораздило же нашего бедного Теодора запасть на чокнутую, дорогой дневник! 24 ноября Дорогой дневник! Сегодня с самого утра наших чемпионов было не узнать. Красотка Делакур выглядела не лучше самого захудалого привидения. На безупречной физиономии Диггори блестели капельки пота. Виктор Крам хмурился больше обычного. Ну, а Поттер… Поттер просто кидался, как хагридов соплохвост, на всякого, кто осмеливался подойти к нему с пожеланием победы или с советом «захватить пачку носовых платков, чтобы утирать слёзы». Как оказалось, дорогой дневник, психовали чемпионы не напрасно. ***** В полдень мы с ребятами, захватив с собой тёплые пледы, омнинокли, а также купленные в Хогсмиде сладости и зачарованные дудочки, отправились смотреть на первое испытание. К нашему глубокому изумлению, профессор Снейп повёл нас не на квиддичный стадион, а на лесную опушку, которая весь месяц была ограждена сильнейшими чарами. Мы терялись в догадках, что или кто ждёт участников Турнира в гигантском, окружённом высокими трибунами загоне? Людовик Бэгмен — глава Департамента Магических Игр и Спорта, объявил начало состязания, и на арену вышел первый участник: Седрик Диггори. Мы задудели в зачарованные дудки: «Диггори — настоящий чемпион! Вперёд, Седрик, мы болеем за тебя!». Кажется, пансина дудка вопила что-то вроде: «Диггори, ты такой секси-красавчик!», но за гомоном остальных толком было не разобрать. Однако стоило нам увидеть, с кем предстоит сражаться худосочному ловцу Хаффлпаффа — и дудки, испуганно хрюкнув напоследок, замолкли. Дракон. Противником чемпиона был самый настоящий дракон, дорогой дневник! И — да, я просто обожаю драконов, восхищаюсь этими свирепыми созданиями и всегда мечтал иметь ручного дракона в мэноре, но… При виде настоящего, из плоти и крови, шведского тупорылого — я замер от ужаса напополам с диким восторгом. Серебристо-голубая самка, яростно сверкая глазами на потревожившего её покой человечишку, беспрестанно извергала из ноздрей ярко-синее пламя. Мерлин, это пламя способно в несколько секунд испепелить и древесину, и кости! Куда уж против него жалкому семикурснику с волшебной палочкой. Диггори, конечно, не должен был по-настоящему сражаться с драконихой, ему предстояло всего лишь забрать у неё яйцо. Ага, попробуй-ка забери его у наседки, дорогой дневник! Я на всю жизнь запомнил, что не стоит делать подобную глупость, когда, будучи мелким сопляком, попытался поиграть с яйцом одной из папиных белых павлиних! Хорошо, что моя добрая Кэнди в нужный момент оказалась рядом, иначе, боюсь, я сейчас вряд ли писал бы эти строки. Что-то не складывается у меня с пернатыми, дорогой дневник! Диггори, при всём старании, никак не мог подобраться к разъярённой мамаше, сомневаюсь, что вопли, улюлюканья и визги: «Я твоя, Седрик!» хоть сколько-нибудь помогали нашему красавчику. Наконец, спустя пятнадцать минут ловких уворачиваний и акробатических прыжков, Диггори абсолютно вымотался, и от отчаяния сделал, видимо, первое, что пришло в его красивую голову: превратил один из валяющихся поблизости больших камней в собаку. Уловка сработала: дракониха метнулась к истошно визжащему от ужаса камнепёсику, а Диггори метнулся к вожделенному яйцу. (Оно, кстати, было вовсе не настоящим, дорогой дневник. Видимо, дракониху с помощью Обманных Чар заставили поверить, что внутри золотой подделки находится её детёныш). Идея Диггори почти увенчалась успехом, он даже успел схватить добычу, но в последний момент дракониха передумала размениваться на такую мелочь, как псевдособака, и пыхнула в нахального человечишку огнём. Слегка поджаренного чемпиона срочно отлевитировали в больничную палатку, а Бэгмен, лучезарно улыбаясь, объявил следующего участника: вейлу Делакур. Французишки неистово замахали шармбатонским флагами, с которых в изобилии посыпались красные искры. Делакур выползла на арену в полуобморочном состоянии. Однако при виде своей противницы — самки зелёного валлийского, взяла себя в руки и, подняв палочку, уставилась драконихе прямо в глаза. Та, слегка оторопев от такой наглости, издала мелодичный рёв, видимо, надеясь, очаровать самку человека своими музыкальными способностями, после чего спокойно поджарить пламенем и скормить вылупившимся детёнышам. Делакур, однако, оказалась не так-то проста. Залопотав что-то нечленораздельное, очевидно, по-вейловски, французская чемпионка погрузила грозную дракониху в транс, спокойно взяла яйцо и, одарив зрителей чарующей улыбкой, собралась было уже покинуть арену, как вдруг… оцепеневшая мамаша сбросила вейлочары и, заревев, на этот раз совсем не мелодично, подожгла юбку своей обидчицы. Делакур, не растерявшись, изящно потушила огонь водой из волшебной палочки и, не переставая улыбаться потрясённым зрителям, стремглав бросилась наутёк. М-да, если честно, это было довольно-таки впечатляюще, дорогой дневник! Мне стоит десять раз подумать, как описать выступление Делакур в письме к моим кузинам, чтобы они не возненавидели меня. Пожалуй, сосредоточусь на описании прожжённой одежды и нелепо звучавшего вейловского заклинания. Третьим выступал Виктор Крам. Зрители встретили его овациями, несмотря на его вечно хмурый вид и принадлежность к школе-сопернице. Вот что делает спортивная слава! Дурмстрангцы принялись стучать своими посохами, высекая ими ярко-оранжевые искры. Крам, не обращая ровным счётом никакого внимания на неистовство своих болельщиков, уставился на самку китайского огненного шара, которую ему предстояло перехитрить в ближайшие минуты. Вид у драконихи был невероятно злобный: выпученные жёлтые глаза яростно сверкали, алые чешуйки горели огнём на тусклом ноябрьском солнце. Морда была обрамлена бахромой из золотистых шипов. Не дожидаясь, пока стоящий перед ней человечек сделает хотя бы шаг, дракониха исторгла из ноздрей огромный гриб смертоносного пламени. Зрители испуганно ахнули. Даже суровые дурмстрангцы перестали стучать посохами. Время словно бы замерло. Вот только на лице Крама не дрогнул ни один мускул. Чётким, выверенным движением палочки дурмстрангский чемпион ослепил дракониху. Кажется, при этом он пробормотал: «Конъюнктивитус!» Надо бы запомнить это полезное заклятие, и в следующий раз использовать его на дуэли с Поттером. Хотя, в случае с этим придурком достаточно будет призвать к себе Манящими Чарами его уродские очки. Ослепшая дракониха заметалась, передавив половину настоящих яиц, а Крам тем временем быстренько ухватил золотое — и был таков. Судьи снизили ему баллы за косяк с яйцами, что, по-моему, было совершенно справедливо. Ведь теперь из них не вылупятся маленькие китайские дракончики. ***** Я не мог дождаться, дорогой дневник, когда же на арену выйдет наш героический шрамоголовый выскочка. Мне так не терпелось насладиться видом его выпученных от ужаса глаз и сверкающих пяток. Будет знать, как выпендриваться, очкарик безмозглый! Мерлин и Моргана! Он показался мне таким крохотным, таким чертовски беззащитным на этой огромной арене. Один, поддерживаемый лишь своими гриффиндурками. Я схватил омнинокль и приблизил его фигурку, чтобы он не был таким маленьким. Наши снова достали дудки: — Долой задавалу Поттера! Поттер, прочь с арены, ты воняешь! — Тихо, — гаркнул я, заставив их послушно заткнуться и уставиться на меня в ожидании дальнейших распоряжений. — Прекратите это. Пусть будет тихо. Хочу упиваться позором и болью Поттера без отвлекающих факторов. — Отлично придумано, Драко! — поддержал Винс, пряча дудку в карман мантии. Блейз и Тео обменялись странными взглядами. Но мне в тот момент было всё равно, кто и что обо мне подумает, дорогой дневник. Чары над другим концом загона рассеялись, и я увидел, кто сидит на яйцах, точно гигантская смертоносная курица: один из самых опасных и агрессивных драконов — венгерская хвосторога. Завидев злоумышленника, она наполовину раскрыла крылья и забила по земле громадным хвостом, усыпанным острыми, точно пики, шипами. Зрители завизжали. Я оцепенел, словно зелёный валлийский под чарами Делакур. Салазаровы яйца, кто позволил тупому идиоту Поттеру участвовать в этом грёбаном Турнире?! Статистика утверждает, что на Турнирах выживает лишь половина чемпионов! Какое мне дело до всех этих Мерлин знает когда живших волшебников, которых сто лет назад сожрал Жеводанский Зверь*** или сбросили с дурмстрангских ледников тролли? Прямо сейчас, в эту самую минуту невыносимый, мерзкий вонючка-Поттер может на моих глазах превратиться в жалкую кучку углей, или эта бешеная хвосторога пригвоздит его к земле смертоносным шипом! Да кто вообще придумал эти дурацкие Турниры? И почему проклятый Дамблдор не сумел наложить нормальную защиту на этот идиотский Кубок Огня? Конечно, где уж ему, из него давным-давно песок сыпется. В конце концов, можно было просто выгнать Поттера к чертям из Хогвартса за вопиющее пренебрежение правилами, вместо того, чтобы поощрять его неуёмное эго и позволять ему рисковать своей никчёмной геройской жизнью! Наверное, я на какую-то минуту закрыл глаза, не в силах смотреть в омнинокль на тупую, сосредоточенную физиономию Поттера. Этот кретин даже не казался трепещущим от страха, дорогой дневник! Так и знал, что его мозг не больше булавочной головки. Очнулся я от того, что Грег заехал мне локтем в бок с воплем: — Во даёт твой Шрамоголовый, Драко! Кажется, Грег совсем не в состоянии формулировать осмысленные фразы, дорогой дневник. Даже в таком коротком предложении этот тупица умудрился пропустить главное слово: «Враг». «Твой шрамоголовый враг, Драко», — вот что он, по всей видимости, намеревался сказать. А мой шрамоголовый враг действительно вытворял нечто невообразимое, дорогой дневник! Это ж надо было додуматься — применить только что изученные на уроках у Флитвика Манящие Чары и приманить единственную вещь, с которой наш Потти худо-бедно умеет управляться: грёбаную метлу!!! «Молния» послушно прилетела ему в руки, позволив в последний момент улизнуть от огненной струи. Дальнейшее напоминало квиддичный матч, где вместо бладжеров Поттера пытался сбить с метлы драконий огонь, а в роли снитча выступало золотое яйцо. Поттер взмывал вверх и нырял вниз, метался влево-вправо так стремительно, что я не успевал поворачивать омнинокль. Надо будет пересмотреть всё на повторе в спокойной обстановке, дорогой дневник. Раззадоренная дракониха не собиралась так легко сдаваться. В очередной раз махнув хвостом, она наконец задела-таки вертящегося волчком Поттера, и острый шип рассёк его плечо. Трибуны зашлись криком. На землю закапала кровь. Не обращая внимания на рану, Поттер принялся кружить над гнездом. Я понял, чего он добивается: дразнит мамашу, чтобы та взлетела и погналась за ним, оставив яйца без присмотра. Рискованно. Но… я ведь уже упоминал, что мозг нашего Шрамоголового не больше булавочной головки? И ведь сработало, дорогой дневник! Вконец раздосадованная хвосторога, отчаявшись дотянуться до мельтешащего перед глазами, настырного человечка хвостом и огнём из пасти, расправила крылья и… покинула гнездо. Не прошло и пары секунд, как Поттер уже летел над трибунами, держа в раненой руке золотое яйцо! Этот кретин умудрился даже занять первое место на состязании, дорогой дневник, можешь себе представить? Хвала Мерлину, что хоть разделил это первое место с Виктором Крамом, а не то его раздувшееся эго не влезло бы в замок! Ненавижу его всеми фибрами моей души, просто на дух не выношу этого очкастого выскочку, дорогой дневник! Никого в своей жизни я ещё не ненавидел так, как проклятого Гарри Поттера, победителя первого тура Турнира Трёх Волшебников!