Этот дневник принадлежит Драко Малфою

24 декабря Дорогой дневник! Утро Рождества началось, как и положено, с подарков. Они ждали нас в гостиной под семью елями (по одной на каждый курс). Увидев среди коробок со сладостями и фирменных пакетов из «Твилфитт и Таттинг» стопку новых выпусков «Питера Оверклиффа — детектива-магозоолога», я быстренько наложил на них Чары Невидимости, чтобы ребята не узнали, что я до сих пор увлекаюсь детскими книжками. И, как оказалось, правильно сделал, дорогой дневник. Между «Питером Оферклиффом и молчанием Акромантула» и «Питером Оверклиффом и пропавшими яйцами пеплозмея» я, к своему изумлению, обнаружил престранную брошюру: «Тропою Мерлина. Юный маг становится мужчиной». Похоже, её туда положила мама. Если честно, дорогой дневник, я подозреваю, что одним из авторов этой книжонки является наша школьная целительница мадам Помфри. В ней повествуется о том, какие неприятности поджидают юного мага, ну, то есть, меня, на пути к взрослению. Прыщи, повышенная потливость, жирные волосы (гадость какая!), боли в мышцах, бла-бла-бла… И мама туда же! Ну сколько можно?! Пролистал пару страниц и закинул эту дурацкую брошюрку на дно чемодана. Не дай Мерлин, кто-нибудь из ребят увидит! Самые интересные подарки оказались у Блейза. Его нынешний отчим-магл прислал ему фотоаппарат, который делает неподвижные снимки, и так называемые «шариковые ручки» — штуковины, которыми маглы пишут вместо перьев. Блейз тут же принялся фотографировать нас. Эти неподвижные фотографии — довольно жуткая вещь, дорогой дневник. Ты, словно под Петрификусом, застываешь в какой-то неестественной позе — с перекошенным ртом или закрытыми глазами, и даже не имеешь возможности отвернуться или исчезнуть с портрета, если кто-то невежливо уставится на твоё изображение. Салазар вообще не пожелала быть запечатлённой с помощью магловской техники, и на фотке виден лишь кончик её пушистого хвоста. А шариковых ручек в подарочной коробке оказалось столько, что Блейз — щедрая душа, раздал их всему курсу, и даже для его многочисленных нынешних и будущих пассий хватило. Так что сейчас, дорогой дневник, я пишу в тебе этой тонкой прозрачной палочкой, и, как ни странно, это довольно-таки удобно. Но пером, разумеется, получается гораздо красивее. Сегодня вечером состоится долгожданный Святочный Бал. Интересно, с кем всё-таки придёт Поттер? Панси каким-то образом разнюхала, что Шрамоголовый пытался позвать Чанг, но та ему отказала, так как уже обещала Диггори. Что, Потти, больно, когда тебе говорят: «Нет»? Согласно традиции, чемпионы будут открывать бал вальсом. М-да, дорогой дневник… Вальсирующий Поттер. Зрелище нам предстоит не для слабонервных. 25 декабря Дорогой дневник! Сегодня мы все проспали чуть ли не до полудня, даже на завтрак не пошли. Святочный Бал оказался весьма утомительным мероприятием, почти таким же, как званые вечера в Малфой-Мэноре, с той лишь разницей, что меня не трепали за щёки мамины подруги, ну и, конечно, в Малфой-Мэноре на праздниках не бывает никаких шрамоголовых придурков. Я увидел его в холле сразу же, стоило нам с Панси подняться по лестнице, ведущей из подземелья. Кстати, дорогой дневник, созерцание Пансиной праздничной мантии было тем ещё испытанием. Вообрази, моя подруга вырядилась в нечто поросячье-розового цвета, обвешанное бантиками! Поттер выглядел немного приличнее, чем в обычный будний день. Во всяком случае, парадная мантия Шрамоголового не была мятой, словно её долго и со вкусом жевал тролль, как это обычно бывает с его школьной формой. Кажется, Поттер даже попытался сделать что-то со своими гнездообразными волосами, правда, попытка особым успехом не увенчалась. Рядом с ним крутилась вырядившаяся, как индийская принцесса, Патил. Так вот, значит, кого наш чемпион осчастливил своим выбором после того, как его послала Чанг! Рыжий кретин Уизел тоже мельтешил поблизости, куда ж без него? Не поверишь, дорогой дневник, Уизел ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нацепил на себя то самое полуистлевшее нечто, которым накрывал клетку своей совы в Хогвартс-Экспрессе! Хорошо хоть додумался избавиться от кружавчиков! Тем не менее, и для этого «шикарного мужчины» нашлась партнёрша: рейвенкловская сестрица поттеровской принцессы — зубрилка Падма Патил. Мерлин, неужели она настолько занудная, что не нашлось желающих спасти её от такой жестокой судьбы?! Заприметив меня, Поттер уставился на мою бархатную чёрную мантию с высоким воротником. Вот, Потти, смотри и учись: так должен выглядеть на балу настоящий джентльмен. Ошивающаяся рядом со мной в поросячьей мантии Панси, конечно, слегка портила впечатление, но Поттер всё равно нервно оглядел свой наряд и попытался пригладить торчащие во все стороны патлы. Входные двери тем временем открылись, впуская дурмстрангцев. Первым ожидаемо шёл Виктор Крам с какой-то незнакомой, довольно симпатичной девицей в нежно-сиреневой мантии. Если бы не тяжкий вздох, донёсшийся до моих ушей и принадлежавший моему бедному другу Теодору, я бы и не сообразил, что эта красотка — наша мисс Бурундук. Кажется, кто-то неплохо овладел Косметическими Чарами! Теодор, кстати, пришёл на Святочный Бал с Миллисент. Думаю, он просто не мог смотреть на её несчастное лицо, ведь Грег, тупица, так и не осмелился пригласить свою пассию, и теперь они на пару с Винсом маячили в своих зелёных мантиях среди нарядных слизеринцев, точно два замшелых валуна среди цветов. Следом за дурмстрангцами в холл вошли и шармбатонцы, и тут, дорогой дневник, я увидел нечто такое, что едва не заставило меня в изумлении открыть рот: любимец моих кузин Антуан в ещё более пижонской, чем обычно, мантии шёл под руку не с какой-нибудь распрекрасной девицей, а… с шестикурсником из Рейвенкло Фулбертом Найтли! Я так оторопел, что даже пропустил момент, когда двери Большого Зала распахнулись, и все парами устремились внутрь. Панси дёрнула меня за руку, и я послушно последовал за ней, не переставая воровато оглядываться на странную парочку. Ну в самом деле, дорогой дневник, разве такое возможно, чтобы парень пришёл на бал не с девушкой, а с другим парнем? Чего только не придумают эти французишки! Хотя… Найтли ведь не француз! — Что, Драко, — позади меня материализовался вездесущий Блейз, который, по причине того, что его партнёрша была из Шармбатона, заходил в зал вместе с французами, — жалеешь, что не позвал на Бал своего Поттера? Постой, ты что… ты не догадывался, что парень может пригласить парня? Ты… оооо, как всё запущено, малыш. Кажется, мне предстоит многое тебе объяснить, мой наивный, целомудренный друг. — Иди к Мордреду, Блейз, — посоветовал я. Я был настолько шокирован увиденным и услышанным, что мне совершенно расхотелось танцевать. Хотя, конечно, стоило показать Поттеру, как это делается. У меня аж зубы свело, когда я увидел, как неуклюже он волочит по полу свою принцесску Патил. А уж когда эта индийская кобра по-хозяйски схватила его руку и разместила на своей талии, я едва пуншем не подавился. Хорошо, что этим обязательным для чемпионов танцем всё и ограничилось. Я специально следил: больше Поттер за весь вечер так и не поднял свою чемпионскую задницу со стула. Патил, отчаявшись вытащить угрюмого кавалера на танцпол, усвистала искать себе других партнёров по обжиманиям. А я, совершенно успокоившись, закружил в вальсе мою розовую свинку в бантиках. В итоге бал оказался не так уж плох. После классических танцев все, даже основательно подкрепившиеся крепкими напитками педагоги, принялись отплясывать под хиты «Ведуний». Если честно, дорогой дневник, я до последнего не верил слухам о том, что на балу будет выступать такая крутая группа. Поттер с Уизелом сидели, как два сыча, даже и не подумав присоединиться к танцующим. Зато Грейнджер веселилась вовсю. Наверное, счастлива, что не совершила глупость и не отправилась на бал с рыжим придурком. Интересно, дорогой дневник, если бы Поттер пришёл на бал со мной (ну так, чисто гипотетически, не то чтобы я и впрямь стал приглашать этого очкастого), сумел бы я уговорить его оторвать-таки зад от стула и потанцевать со мной? До сих пор не могу поверить, что два парня могут… Не знаю, как и написать такое, дорогой дневник… В какой-то момент, во время медленного танца, Антуан со своим партнёром оказался рядом со мной и Панси и… мантикора меня раздери, этот красавчик внезапно взял и присосался ко рту Фулберта Найтли, как соплохвост к куску драконьей печени!!! Я не мог поверить своим глазам, дорогой дневник. Так вот что имел в виду Блейз, когда говорил о том, что я наивный ребёнок! Выходит, два парня могут не только танцевать на балу, но и целоваться, точно влюблённая пара?! О. Мой. Мерлин. Да как такое вообще возможно, дорогой дневник?! 26 декабря Дорогой дневник! Думаю, во всём виноват наш чёртов бабник Блейз! Если бы вчера вечером он не принялся хвастать своими любовными победами и в красках расписывать, как шармбатонская вейлочка утащила его из Большого Зала и в уютной нише за портретом обучала технике французского поцелуя… Уф, Мерлин, какая же гадость: засовывать свой язык кому-то в рот и облизывать чужие гланды… Да меня бы просто наизнанку вывернуло, дорогой дневник! А если ещё представить, что человек, к которому ты имел несчастье залезть в рот, наелся перед этим копчёной рыбы или лукового супа… Блейз, однако, выглядел вполне довольным подобным времяпрепровождением. Да и Антуан с Фулбертом Найтли на Святочном Балу не производили впечатление страдающих. С другой стороны, если так подумать, вот у Поттера во рту, наверняка, сладкий вкус пирога с патокой, он же всё время его наворачивает. Как бы там ни было, дорогой дневник, все эти дурацкие разговоры о сосаниях и лизаниях (фу, ну и омерзительные же словечки!), привели к тому, что сегодня я проснулся в постели, мокрой от пота и прочих «симптомов взросления». Хорошо хоть, в брошюре, которую прислала мне мама, я нашёл ответ на вопрос, не является ли то, что случилось со мной, признаком прогрессирующего смертельного заболевания! Но расскажу о своем ночном кошмаре, дорогой дневник. Мне приснилось, что на зачёте по ядам и противоядиям я превратился в покрытую мерзкими бородавками жабу и весело скачу между столов и стульев вместе с Тревором — жабой плаксы Лонгботтома. Панси и Дафна, вместо того, чтобы, как полагается на зачёте по зельям, спокойненько варить противоядие, носятся за мной с воплями: «Только поцелуй истинной любви может вернуть нашему бедному Дракусику человеческий облик!» и наперебой пытаются поцеловать меня. — Вы, британцы, совершенно ничего не смыслите в поцелуях! — раздаётся вдруг над моей жабьей головушкой голос неизвестно откуда взявшегося здесь Антуана. Этот французский хлыщ бесцеремонно поднимает меня с пола и… засасывает своими губищами. Я в ужасе закрываю свои несчастные земноводные глазки и готовлюсь к страшной смерти от отвращения, но… поцелуй внезапно становится настолько приятным, что аж внизу живота появляется такое странное, немного мучительное, но в то же время сладкое, тянущее чувство. Мой длинный жабий язык тянется навстречу, так, словно я задумал поймать вкусную жирную муху, но толкаться языками и вылизывать друг друга оказывается гораздо приятнее, чем ловить каких-то там мух. Мерлин, кому вообще нужны мухи, когда можно просто наслаждаться этими сладкими лизаниями, посасываниями и лёгкими укусами?! — Ничего не получится! — скептически цедит Панси. — В учебнике по зельям чёрным по белому написано, что лишь поцелуй истинной любви способен обратить действие яда вспять! Я не уверен, что вообще хочу превращаться обратно, лишь бы этот потрясающий французский поцелуй длился целую вечность… Однако вскоре моё тело начинает болезненно дрожать и растягиваться во все стороны, точно так же, как когда я переживал обратное превращение из хорька в человека, ощущения от поцелуя становятся совсем уж невыносимыми, такое чувство, что ещё секунда — и меня просто разорвёт на мелкие кусочки. Я с трудом открываю глаза и… обнаруживаю прямо перед своим уже вполне человеческим лицом идиотские круглые очки. Поттер! Святые Мерлиновы яйца! Больше никогда не буду слушать Блейзовы бредни и есть на ночь сладости! 10 января Дорогой дневник! Хвала Мерлину, каникулы кончились, и учителя вновь завалили нас домашними заданиями, так что Панси с Дафной и Антуан с Поттером перестали нахально врываться в мои сны без приглашения — я так выматываюсь, что проваливаюсь в блаженный сон без сновидений, лишь коснувшись головой подушки. Если честно, дорогой дневник, я даже опасаюсь смотреть в сторону Шрамоголового — так и кажется, что он каким-то образом догадается, ЧТО меня угораздило увидеть в том дурацком сне! Во дворе и на территории школы намело гигантские сугробы. В теплицах стёкла покрылись ледяными узорами. Но на гербологии хотя бы можно как следует отогреться, а вот тащиться на урок к Хагриду сегодня совсем не хотелось. Однако, пролистав за завтраком «Пророк», я едва не облился горячим кофе! «Колоссальная ошибка Дамблдора» — гласил заголовок. Я вспомнил, как перед самым Рождеством Рита Скитер перехватила нас с Винсом и Грегом в Хогсмиде по дороге в «Три Метлы» и забросала вопросами о нашем преподавателе по Уходу за Магическими Существами. Мы тогда здорово повеселились, наболтав этой хищной стрекозе всякой откровенной чуши. Неужели она всерьёз настрочила всю эту белиберду в своей статейке? Оказалось, так оно и было, дорогой дневник! От смеха я чуть не поперхнулся: «Моего друга Винсента укусил флоббер-червь, — сообщил нам студент четвёртого курса Драко Малфой, — мы все терпеть не можем этого Хагрида. Дрожим от страха и потому молчим». Вот умора, дорогой дневник! Да кто вообще боится этого недоразвитого любителя чудовищ? Уж точно не я! Далее в статье сообщалось о том, что наш остолоп балуется незаконными экспериментами по выведению волшебных животных (то-то я так и не смог ни в одном справочнике найти упоминания о соплохвостах!), а также является вовсе не чистокровным волшебником, а сыном свирепой великанши Фридвульфы. (Тоже мне новость — да кто в здравом уме мог бы посчитать этого громилу чистокровным волшебником?!). Кое-как, с грехом пополам, допив свой кофе, я сложил газету и предвкушающе ухмыльнулся. Предстоящий урок по Уходу за Магическими Существами обещал быть интересным! Предчувствия не обманули меня, дорогой дневник. Урок действительно был из ряда вон выходящим. Начнём с того, что звезда «Ежедневного Пророка» — остолоп Хагрид на занятие не явился (наверное, заперся в своей вонючей хижине и заливает горюшко и позор ячменным виски). Вместо нашего косматого недоучителишки нас встретила сурового вида ведьма преклонных лет, явно знающая своё дело. Строго отчитав сначала Потти с компанией, а потом и слизеринцев, за опоздание (придёшь тут вовремя, когда приходится добираться по пояс в сугробах!), суровая профессор Граббли-Плэнк велела нам идти вслед за ней к лесу. Поттер с Уизелом упёрлись, как два молодых барана, не желая двигаться с места без своего обожаемого великана. Они так достали старуху Граббли-Плэнк расспросами о Хагриде, что та, рявкнув: «Не ваше дело!», прикинулась окончательно оглохшей. Наконец-то, дорогой дневник, нашёлся человек, поставивший нашего зарвавшегося чемпиона на место! Тем временем мы добрались до опушки и с изумлением увидели… привязанного к дереву единорога!!! Мерлин всеблагой, он был такой красивый! Такой белый, что даже снег потускнел рядом с ним! Копытца единорожика были золотыми, а рог прямой, как стрела. Мне так захотелось погладить это чудо, дорогой дневник, но я знал, что единороги предпочитают девчонок. Парень ещё должен заслужить доверие этого волшебного животного. Поэтому я остался на месте, в отличие от невежды Поттера, который ринулся вперёд, рискуя перепугать несчастное создание. Хвала Мерлину, профессор была на страже — и тут же остановила нашего бесцеремонного героя, ткнув его костлявым пальцем в грудь: — Мальчикам оставаться на месте! Единороги любят женскую руку. Девочки, вперёд, осторожнее. Идём медленно, не торопясь. Уязвлённый Поттер отошёл в сторонку. Что, герой, оказывается, есть в этом мире кто-то, на кого не производит впечатления твой чемпионский статус? Девчонки, восторженно попискивая, двинулись к единорогу. Ну в самом деле, дорогой дневник, я опасался, что единорожика вырвет радугой от их тошнотворных сюсюканий! Воспользовавшись тем, что старуха Граббли-Плэнк отвлеклась на девиц, я подобрался поближе к Поттеру. — Что с ним, как ты думаешь? — озабоченно хмурясь, докапывался тот до Уизела. — Может, соплохвост… — Цел твой Хагрид и невредим! — не выдержал я. — Просто ему стыдно показаться на людях. — Стыдно? Это ещё почему? — Поттер резко обернулся ко мне, зыркая злыми глазищами. Держу пари, если бы не очки — искры из этих глаз воспламенили бы мою мантию! — На, полюбуйся, — я лениво запустил руку в карман, достал свёрнутый «Пророк» и протянул ему. — Не хотел тебя огорчать, Потти, да, видно, придётся. Поттер, не выразив ни малейшей благодарности за проявленную мною заботу, выхватил газету, развернул её и вылупился на фотографию Хагрида. Видок у нашего «уважаемого профессора» на фотке был ещё тот! Настоящий головорез. Торчащие во все стороны космы, исцарапанная, не блещущая интеллектом физиономия, прожжённая одежда… Просто мечта, а не школьный учитель. Гриффиндурки столпились вокруг, пытаясь через плечо Поттера заглянуть в статью. По мере прочтения лицо Шрамоголового вытягивалось, рот открывался в немом изумлении, а глаза так и норовили вылезти из орбит. Наконец он закончил читать и гневно уставился на меня: — С чего ты взял, что Хагрида «терпеть не могут»? А о Крэббе какая чушь написана! Когда это его червь кусал? У червей и зубов-то нет! Разумеется, нет, Потти. По правде сказать, я и сам удивился, что Скитер проглотила этот откровенный бред! — Надеюсь, теперь этого идиота выгонят, — я насмешливо уставился на Поттера в ответ. Тот аж запыхтел от ярости: щёки разгорелись, зелёные глаза мечут молнии… — Надо же — полувеликан. А я-то думал, он в детстве бутылку «Костероста» нечаянно выпил. (С его-то мозгами это было бы вполне возможно!). Дразнить Поттера было так будоражаще, аж кровь быстрее побежала по венам! Захотелось довести его до бешенства, так, чтобы он набросился на меня прямо здесь, при всех, повалил в снег и… ну, дальше я пока не придумал, дорогой дневник. Возможно, мне хотелось, чтобы Гриффиндор лишился пары десятков баллов за безобразное нападение на товарища с другого факультета. — Вот папочки с мамочками засуетятся, — чем ленивее я растягивал слова, тем сильнее закипал Поттер, — а ну как это чудовище сожрёт их деток. И, под «чудовищем» я подразумеваю вовсе не соплохвоста, если ты вдруг не понял, Потти. — Ты… ты… — наш великий покоритель драконов хватал воздух ртом, точно выброшенная на берег шпротва.* — Эй, вы на уроке или где?! — гаркнула наконец обратившая на нас внимание Граббли-Плэнк. — Сейчас я расскажу вам, какими магическими свойствами наделены единороги. Будьте любезны хорошенечко всё запомнить. Если честно, дорогой дневник, сомневаюсь, что в голове нашего чемпиона осталась хоть крупица информации, которую пыталась донести до нас Граббли-Плэнк. Он так дрожал от переполняющего его гнева, что аж газета в руках тряслась. Не знаю почему, но это зрелище так понравилось мне, что я готов каждый день доводить Шрамоголового до состояния звериного бешенства: расширенные зрачки, пылающие щёки, тяжёлое дыхание… Надо будет хорошенько подумать, чем ещё можно поэффективнее задеть очкастого психопата. 16 января Дорогой дневник! До второго тура осталось чуть больше месяца. Хотел бы я знать, разгадал ли уже Поттер тайну, скрытую в том золотом яйце, что он вероломно похитил у венгерской хвостороги? Сегодня на занятии профессор Ранрок как раз объяснял нам, по какому принципу устроены подобные артефакты. Информацию, служащую отгадкой, помещают в виде записки или голосового сообщения внутрь предмета — это может быть обычная шкатулка, золотое яблоко, тыква или, как в данном случае, яйцо. Открывается такой предмет элементарно, но загвоздка заключается в том, что скрытая внутри него информация оказывается зашифрована или записана на неведомом языке. Чтобы смысл зашифрованного открылся, необходимо произвести с предметом-хранителем какие-то определённые манипуляции, допустим, бросить его в огонь или закопать в землю на кладбище в полнолуние. Сложность в том, что никто заранее не знает, что именно нужно сделать с тем или иным артефактом, хранящим подсказку. Сомневаюсь, дорогой дневник, что Поттер своей шрамированной башкой способен додуматься до тайны золотого яйца. Этот придурок ведь, в отличие от Диггори, даже на артефакторику не ходит. Вся надежда на Грейнджер и её пытливые мозги. 20 января Дорогой дневник! Снова! Снова эти грёбаные сны! Ну сколько можно? Сегодня, в отличие от предыдущего кошмара, я превратился не в жабу, а в беззащитного белого единорога с золотыми копытцами. Я шёл лунной ночью по дремучему лесу, как вдруг из непролазной чащи выскочила зловещая фигура в капюшоне, точь-в-точь, как та, что пила кровь покалеченного единорога; та, которую мы с Поттером имели несчастье повстречать в Запретном Лесу на первом курсе, во время отработки наказания. Я застыл на месте, не в силах бежать, да что там бежать — я не мог даже пошевелиться! Фигура бесшумно скользнула ко мне, на ходу откидывая капюшон, и под ним я увидел… хищно оскалившуюся физиономию красавчика Антуана! Ухватив меня за рог, монструозный французишка впился зубами в мою нежную единорожью шейку и принялся со смачным хлюпаньем и причмокиванием пить серебряную кровь! — Отойди от него! Только девочки могут целовать единорогов! — завизжали неизвестно откуда взявшиеся тут же Панси и Дафна. Я задрожал от страха, представив, что две эти пиявки сейчас вцепятся в мою шею с другой стороны. Внезапно на поляне материализовался бешено вращающий глазами Поттер. В руках у него сверкало золотое яйцо, которым он победно размахивал, злобно рыча: — Я разгадал загадку золотого яйца! Всё, что мне необходимо для победы во втором туре — это поцеловать грёбаного белого единорога! С этими словами он отшвырнул вампира-Антуана и, нависнув надо мной, яростно прошипел: — Почему всегда ты, Малфой? Почему. Всегда. Ты?!!! Стоит ли говорить, дорогой дневник, что моё постельное бельё опять осквернено мерзкими «симптомами взросления», Мордред бы их побрал! И уж конечно, даже моё взросление невыносимый Поттер ухитрился так безнадёжно испоганить! Интересно, он тоже видит эти идиотские «мокрые сны»? Хотел бы я знать, кто ему снится, дорогой дневник? Небось ловит во сне снитч на пару с этой блёклой уродиной Чанг. Сталкивается с ней руками, хватая золотые крылышки, и… целуется, зависнув над землёй, а вокруг летают локхартовские гномы-купидончики. Тьфу, мерзость! Чтоб вы там в своём сне с мётел навернулись, придурки!