Выбор

      Домой Оуэн вернулся уже глубокой ночью. Поставив спидер в гараж, доктор везде погасил свет и, удостоверившись, что вся домашняя мелкая живность надежно заперта в вольерах, направился к дому. Он был настолько вымотан и физически, и морально, что идея завалиться спать прямо в прихожей не казалась ему такой уж нелепой. Оуэн даже и не мог толком припомнить, когда так сильно уставал в последний раз. Прошедшие дни оказались чересчур богатыми на события и все, чего хотел доктор — так это нормально выспаться, чтобы хоть немного прийти в чувство и как-то упорядочить все те события, невольным свидетелем которых он стал.       Однако когда он тихонько вошел и увидел Лаяну — чинно сидящую в кресле в бледновато-желтом свете лампы, с хмурым взглядом и поджатыми губами — то сразу понял, что вот так запросто добраться до кровати ему в самое ближайшее время точно не посчастливится.       Легкая досада взметнулась где-то глубоко внутри и тут же сошла на нет: доктор был настолько измотан, что у него не хватало сил даже на банальные чувства.       — Почему ты еще не спишь? — предельно понизив голос, поинтересовался он, чтобы не разбудить детей, и бесшумно запер дверь. В принципе, он и так догадывался почему, но все же лелеял какую-то робкую надежду на то, что ночное бдение жены не имело отношения к давешним гостям. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось говорить о них.       Лаяна медленно повернула к нему голову и посмотрела прямо в глаза.       — И как долго ты собирался скрывать это от меня? — спросила она звенящим шепотом.       Оуэн моргнул и тяжело вздохнул, устало протерев лицо руками. Нет, только не это. Не сейчас.       — Пожалуйста, давай поговорим утром. Правда, я очень устал и хочу спать.       Умом он понимал, что так или иначе избежать этого разговора уже не получится, но по-детски упрямо хотел попробовать оттянуть его настолько, насколько это будет возможно. Он не любил и не умел говорить о чувствах, тем более о своих, преимущественно пытаясь донести все, что было у него на душе, поступками. И если раньше все это дело со словами было для него сложным, то сейчас стало еще сложнее.       Доктор собирался было пройти мимо жены, надеясь на ее великодушие и понимание, но та неожиданно вскинула перед ним руку с маленьким плоским проектором, на котором спустя мгновение высветилась небольшая голограмма: молодые мужчина и женщина с двумя маленькими, застенчиво улыбающимися мальчиками. Оуэну на миг показалось, будто в живот внезапно засунули кусок льда. Он оцепенел, какой-то миг неотрывно глядя на старую голограмму, а затем решительно отвернулся.       — Ты не хотел ничего объяснять, и мне не оставалось ничего другого, как докопаться до всего самостоятельно. Поэтому я начала с оставшихся вещей твоих родителей. Не знаю, на что я рассчитывала, но уж точно не на это. Потому что только когда я нашла этот старый голопректор, то поняла, что никогда раньше его не видела.       Повисла громкая звенящая пауза. Стало так тихо, что даже за закрытым окном было слышно, как стрекотало в ночи какое-то насекомое. Оуэн молчал, чувствуя на себе вопросительный взгляд Лаяны.       — На этой голограмме твои родители, так что я сразу поняла, что один из этих мальчиков — ты, — шепотом добавила она, когда от доктора так и не последовало никакой реакции. Лаяна сделала бесшумный шаг вперед, и Оуэн мимолетно уловил тонкий аромат ее духов. — А второй… Второй мальчик, Оуэн. Твой… брат? Он — один из наших гостей?.. Поэтому ты так странно ведешь себя все эти дни?       Доктор устало возвел глаза к потолку и закрыл их на мгновение. Он не хотел подвергать семью даже малейшей опасности, и в то же самое время ему было невыносимо таскать с собой груз этой тайны, которая раньше и тайной-то не была. До женитьбы, до Войны Клонов и всего этого кошмара: все, кто мог помнить о существовании у четы Кеноби еще одного ребенка, один за другим покинули этот мир. А Оуэну даже и вспоминать было нечего. Так, обрывки: образы и ощущения, никакой конкретики. И эта голограмма, по факту, была единственной, на которой навеки осталась запечатлена вся семья. На более поздних голографиях их было уже трое. Всегда трое. Оуэн настолько к этому привык, что совсем позабыл о существовании этого снимка. Но мать всегда хранила его. Всегда помнила.       И теперь, когда Лаяна вновь достала его на свет, все внутри Оуэна сжалось в болезненный тугой узел. Она загнала его в угол, и отпираться дальше не было никакого смысла.       — Да, ты права, он мой брат. Оби-Ван Кеноби или Бен — как он сейчас себя называет — генерал Войны Клонов, рыцарь-джедай, — едва слышно отозвался доктор и хмуро повернулся к жене. — Ты это хотела услышать?       Глаза Лаяны широко распахнулись от неподдельного изумления.       — Он… Рыцарь-джедай?.. — она запнулась, по-прежнему глядя на мужа с таким выражением, будто в любой момент ожидала, что вот он сейчас рассмеется и скажет, что пошутил. Но Оуэн оставался все таким же серьезным и мрачным, разбивая всякую надежду на другое объяснение.       — Но джедаи ведь… — начала Лаяна и замолкла, очевидно будучи не в состоянии подобрать нужные слова. Или увязать в голове образ встреченного ею человека с тем фактом, что он являлся разыскиваемым преступником. Оуэн прекрасно понимал замешательство жены и не торопил, позволяя ей самостоятельно осознать весь масштаб свалившейся на них катастрофы.       Лаяна машинально опустилась обратно в кресло со все тем же потерянным видом.       — Я не знаю, что и думать, — в конце концов, произнесла она, взглянув на мужа. — Он не показался мне плохим человеком.       — Мне тоже, — устало признал Оуэн. — Но я не эксперт, может он просто хорошо притворяется. Император Палпатин говорил, что Орден годами планировал переворот, что это они подстроили Войны Клонов… Джедаи владеют этой своей Силой, и кто знает, на что на самом деле они способны…       Доктор устало потер переносицу. Он никогда особенно не интересовался политикой, и не хотел даже начинать, прекрасно зная, что простому обывателю ни за что не докопаться до истины. На некоторое время воцарилась пауза: они с женой так и замерли по разные стороны прихожей, задумавшись каждый о своем.       — Он… Оби-Ван что-нибудь тебе объяснил? — тихо спросила Лаяна, нарушив хрупкую тишину, на что Оуэн только невыразительно повел плечом.       — Сказал, что Палпатин солгал и больше я в подробности не вдавался.       Лаяна задумчиво закусила губу.       — Ты веришь ему? Своему брату?       Доктор обернулся на супругу и заметил ее пытливый взгляд. На самом деле он ни секунды не задумывался над тем, что Оби-Ван мог иметь какие-то скрытые мотивы или лицемерить в тех скудных разговорах, что у них уже состоялись. Оуэна не посетила даже тень мысли, что старший брат мог в самом деле быть злодеем, каким теперь выставляли его власти: родители с детства приучили его считать, что Оби-Ван занимается великим благородным делом. И теперь, когда Лаяна подняла этот вопрос, Оуэн вдруг осознал, что готов был без колебаний ответить, что да — он верил словам своего брата.       — Я не знаю, что за человек Палпатин, но моя мать никогда бы добровольно не отдала одного из своих сыновей преступникам, — пожал плечами Оуэн. — Это мой самый весомый аргумент.       Лаяна едва слышно выдохнула, будто бы с облегчением. Лицо ее наполовину утопало в тенях, но даже того, что видел Оуэн, вполне хватало, чтобы заметить, насколько она устала.       — Почему ты мне сразу не рассказал об этом?       — Вот поэтому и не рассказал. Потому что мы живем в смутные времена, потому что Корусант объявил джедаев злодеями всей галактике. Не важно, во что верю я — чем дальше Оби-Ван будет держаться от нас, тем лучше!       — Но он же твой брат! — громким шепотом воскликнула Лаяна, переводя растерянный взгляд со старой голограммы, проектор которой по-прежнему сжимала в пальцах, на мужа и обратно. — А я до сего дня даже не знала о его существовании! Я могу понять твои мотивы сберечь его инкогнито сейчас, но мы же семья, Оуэн! Почему раньше ты никогда не упоминал о нем?       — Да потому что не о ком было упоминать! — раздраженно воскликнул доктор и тут же пожалел о своей вспышке. Все это было для него слишком запутанно и болезненно: каждый раз вспоминая об Оби-Ване, перед внутренним взором появлялся не он — старший брат, джедай, герой Республики или преступник, — а мать, что каждый год один и тот же день проводила у печи с грустной улыбкой, готовя старшему сыну его любимый пирог, который он с трехлетнего возраста так больше никогда и не попробовал. Оуэн в глубине души всегда сильно сердился на него за это: неужели было так тяжело прилететь хоть один раз, хоть на один день, чтобы мать могла хотя бы взглянуть на него? Неужто за все эти годы брат был так занят, что не мог выкроить для родителей эти несчастные стандартные сутки? Обида за ту грусть в глазах матери жгла доктора изнутри и, как оказалась, даже по прошествии стольких лет никуда и не делась.       — Не о ком было упоминать, — снова повторил Оуэн, на этот раз уже тише. — Его забрали в Орден, когда мне было два или где-то около того. Я его почти не помнил. О чем тут рассказывать?       Лаяна задумчиво закусила губу и вновь перевела взгляд на мерцающую старую голограмму. Оуэн, тем временем, опустился в кресло и закрыл лицо руками. Все это было для него слишком — и прошлое, и настоящее… Особенно настоящее. На первый взгляд Оби-Ван в самом деле казался хорошим человеком: очень уставшим и измученным, но все же хорошим. Даже несмотря на эту мутную историю с его другом, который явно пытался его придушить: доктор мог поставить на что угодно, что отпечатки пальцев на шее брата принадлежали его спутнику. Но что бы там между ними ни произошло, а Оуэн предпочитал в это не лезть: чем меньше он будет знать, тем лучше. Он бы вообще постарался как можно скорее выбросить эти несколько дней из памяти, но его долг, как врача, был превыше эмоций. Как бы быстро ни восстанавливался спутник брата, а его все равно нужно было периодически осматривать, что значит — снова встречаться с Оби-Ваном…       — Когда он вышел из корабля, я не поверил, — неожиданно даже для себя самого едва слышно произнес Оуэн. Он даже не заметил, как Лаяна подошла и присела рядом. Голограмму она наконец-то выключила, но доктору от этого легче отнюдь не стало. — Разве так бывает? Что из всех жителей планеты его падающий челнок увидел именно я? Что именно я оказался там в ту ночь?       Лаяна молчала, наверняка уже не раз пожалев о том, что решилась поднять эту тему. Оуэн не мог злиться на нее — только на себя, потому что был не в состоянии разобраться с чувствами, которые одолевали его. Все эти годы он так старался сохранить М6 — из-за глупых сантиментов, потому что думал, что только это у него и осталось. Даже после того как доктор посчитал, что его брат погиб в чистке, устроенной императором, он полагал, что ему вполне хватит и того, что хранилось в банках памяти дроида. Было относительно легко примириться с тем, что старший брат, которого он совсем не знал, так навеки и останется неузнанным, всего лишь строчкой кодов на старых платах. Но потом Оби-Ван сам свалился с неба, окончательно уничтожив М6, а вместе с ним и последние крохи сентиментальности Оуэна. Теперь их место занимали застарелые злость и обида. Чувства, от которых, как казалось самому доктору, он избавился много лет назад.       — Это похоже на какую-то очень жестокую иронию. Я имею в виду, что он явился именно сейчас, когда все потихоньку стало налаживаться.       Лаяна мягко накрыла ладонь мужа своей.       — Ты не обязан нести этот груз в одиночку, Оуэн. Я помогу тебе.       Доктор отрицательно покачал головой.       — Нет. Просто забудь об этом. Сделай вид, что этого разговора никогда не было. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Оби-Вану как можно скорее улететь с планеты, но если… Если вдруг что-то пойдет не так, если вдруг на Стьюджон нагрянут люди императора или целая армия… Тебе будет лучше не иметь ко всей этой истории никакого отношения.       Оуэн почувствовал, как Лаяна тут же напряглась от его слов.       — Интересно, и как именно мне это сделать? Он же твой брат, родной дядя Кетани и Киррана, часть нашей семьи!..       Оуэн раздраженно качнул головой. Каждое ее слово резало ему уши.       — Нет. Его семья — это джедаи. А мы… Мы всего лишь люди, которые ненароком встретились ему на пути и не более того.       — Ты сам не хочешь верить в то, что говоришь, — Оуэн не смотрел на жену, но затылком ощущал ее пристальный взгляд. — Может быть ты и сердишься, и обижен, но в глубине души все равно переживаешь, я же вижу. И теперь… Теперь я намного лучше понимаю, почему ты так отчаянно хотел сохранить своего старого дроида.       — Это не имеет к Оби-Вану никакого отношения.       Оуэн и сам услышал, как жалко прозвучал его голос. С тоном, которым он это произнес, он бы и сам себе не поверил.       — Оуэн, я… Я понимаю, в какой сложной ситуации мы оказались, и вижу, как тебе тяжело. Но мы сможем преодолеть все трудности только вместе. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.       Доктор долго и протяжно вздохнул. Совсем не такого он хотел для Лаяны и своих детей и совсем не представлял, что подобный день однажды в самом деле настанет. День, когда из-за него вся их семья окажется под ударом.       — Они сейчас находятся на заброшенной ферме к северу отсюда, где папа в молодости собирал модели кораблей. И еще я уговорил Пелли помочь. Так что, как только она закончит с ремонтом, Оби-Ван и его спутник покинут нас. И надеюсь, в этот раз навсегда, — он на секунду прикрыл глаза, а затем повернулся к жене. Лаяна все еще внимательно смотрела на мужа и на ее лице проносилась гамма очень сложных чувств. Немного подумав, Оуэн добавил: — Прости, что раньше не рассказывал о брате. Его существование никогда не было тайной, просто… После смерти родителей мне не хотелось вспоминать о нем. Какой-то частью разума я осознаю, что не совсем справедлив к нему. Понимаю, что он ни в чем не виноват, что с рождения он был избран этим… этой Силой, и родителям ничего другого не оставалось, как отдать его в Орден, где он мог бы достичь чего-то большего, нежели участи простого фермера. Но теперь, глядя на него, я все больше склоняюсь к мысли, что это не дар, а скорее проклятье. Знаешь, сейчас, спустя три десятилетия я встретил брата и увидел человека, обремененного только печалью и страданиями. И если таков путь каждого джедая, то я рад, что он миновал меня. А еще я рад, что родители не дожили до этого момента, и никогда не увидят его таким. Это бы разбило им сердце.       Оуэн настолько погрузился в свои мысли, что даже не сразу осознал, что Лаяна аккуратно обняла его за плечи. Но когда он очнулся, то накрыл ее маленькие ладони своими в знак признательности. Ему и в самом деле стало немного легче после того, как он произнес все это вслух и про себя даже поразился тому, сколь сильно зависело душевное равновесие от недосказанности. Сколь на самом деле ему было тяжело справиться с противоречивыми чувствами, что одолевали его в последние дни. Стоило раньше рассказать Лаяне обо всем…       — Это и тебе разбивает сердце, разве нет? — тихонько спросила она, и Оуэн непроизвольно поморщился. Он все это время упрямо твердил себе, что Оби-Ван ему чужой, что их ничего кроме крови не связывает, что он помогает джедаю только для того, чтобы тот поскорее покинул планету… Но стоило жене произнести эти слова и все те тщательно выстраиваемые в голове доводы рассыпались сами собой, будто карточный домик.       — Может быть, — нехотя признал он, едва слышно. — Немного. Оби-Ван потерял единственную семью, которую знал. Я же не настолько жесток.       Краем глаза он заметил, как довольно улыбнулась его жена, и едва ли удержался от того, чтобы закатить глаза. Пусть так, но это не значит, что его злость на брата прошла. Да и подобное признание совсем не отменяло тот факт, что они по-прежнему были в опасности из-за присутствия Оби-Вана. Да, в глубине души Оуэну все же было не все равно, но лучше уж пусть это останется его личным делом.       — Идем спать, — сказал доктор, мягко высвободившись из объятий супруги. — Ты даже не представляешь, как сильно я устал. А завтра снова придется ехать на ферму, чтобы проверить состояние второго джедая.       — Ты говорил, ему уже лучше?       Оуэн неуверенно повел плечом.       — Судя по последним показаниям, что я видел, он в самом деле приходит в состояние близкое к нормальному, если можно так выразиться. Под большим вопросом все еще остается работа легких: понятия не имею, смогут ли они восстановиться сами, без поддерживающего их аппарата. Но мы говорим о джедае, так что здесь, наверное, возможно все.       Доктор в самом деле верил в то, что говорил. В галактике существовали расы, обладающие скорой регенерацией и такие, что способствовали скорому выздоровлению других существ. Но то, что видел Оуэн, выходило далеко за рамки прочитанного им когда-то в медицинских справочниках, и вызывало много вопросов, порожденных исключительно научным любопытством. Как так получалось, что один джедай, лишившись всех конечностей, с поврежденными внутренностями и едва ли не полностью обгоревший, всего за несколько дней стал выглядеть гораздо лучше, нежели другой, чьи повреждения были не настолько серьезны? Оуэн совершенно не мог объяснить с медицинской точки зрения тот факт, что ожоги в форме пальцев на шее брата никак не исчезали: обычно, одного-двух сеансов лечения с применением бакты вполне хватало, чтобы кожный покров полностью восстановился. Он продолжал размышлять об этом, даже когда Лаяна погасила свет, и они наконец-то легли спать. Оуэн полагал, что как только приобретет горизонтальное положение, его мозг тут же отключится, но вместо этого он продолжал думать о старшем брате и его спутнике, гадая, какие отношения их связывали. Оби-Ван называл его другом, но в глазах при этом отражалась только боль. Он явно переживал о его здоровье, но вместе с тем признался в том, что сам довел своего товарища до такого состояния. Оуэн еще некоторое время ломал голову над этим, вспоминая все те скудные разговоры, которые были у него с Оби-Ваном, и в конце концов поймал себя только на том, что испытывал легкую тревогу от возможного знакомства с человеком, который хотел придушить его брата. Но, как бы там ни было, а Оуэн был врачом и его долг присматривать за пациентом столько, сколько понадобится.       За раздумьями о грядущем дне доктор и не заметил, как провалился в беспокойный сон.

***

      Следующим утром Оуэн при первой возможности направился на север к заброшенной ферме. Даже несмотря на краткий отдых и не крепкий сон, доктор чувствовал себя намного лучше, нежели накануне и полагал, что это была в большей степени заслуга Лаяны: теперь, когда между ними снова не было никаких тайн, Оуэну даже казалось, что он стал дышать свободнее. Солнце уже полностью выплыло из-за горизонта, предвещая очередной ясный день, и отчего-то от одного вида хорошо знакомого безмятежного пейзажа, на душе стало немного спокойнее. Он был уверен, что что бы ни готовило ему будущее, а он сумеет справиться с ним.       — Утречка, док, — вяло поприветствовала его Пелли, широко зевая, когда он припарковался у поросших дикой травой остатков ограды перед амбаром. Механик выглядела сонной, а круги под глазами подтверждали, что ночь у нее выдалась не намного длиннее, чем у самого доктора.       — И тебе того же, — пробормотал Оуэн, принявшись разгружать спидер. Пока он занимался этим, Пелли потянулась и сделала очень быструю импровизированную зарядку.       — Дурацкие коты, — проворчала она, закончив в произвольном порядке размахивать руками и ногами. — Чтобы хоть еще один раз я согласилась что-либо чинить в чистом поле, где живет эта напасть! Только начало светать — как они разорались почище банды тускенов во время охоты. Ночка и так выдалась нервная, а тут еще и эти паршивцы… Я вообще-то не имею ничего против всякой живности, — я вообще люблю всякую живность, особенно пушистую, — но на эту заразу следовало бы сразу при рождении надевать намордник, а то ж никаких нервов не хватит слушать это безобразие…       — А что случилось ночью? — перебил Оуэн, который после вскользь произнесенных слов Пелли вопреки всякой логике ощутил какое-то смутное беспокойство. Лицо механика тут же будто застыло, а в следующий миг она громко фыркнула, небрежно махнув рукой.       — Да так, ерунда. Давайте я вам лучше помогу вот это все в амбар занести, — Пелли решительным шагом направилась к контейнерам с припасами, которые Оуэн только что открепил от спидера. Доктор слегка нахмурился, вопросительно взглянув на девушку.       — А почему нельзя занести в дом?       Пелли, схватив ближайший из контейнеров, тут же ответила, не поднимая взгляда.       — Сейчас туда лучше не ходить, док.       Оуэн, последовав примеру механика, одарил ее недоуменным взглядом.       — Это почему?       — Ну, вообще-то я не хочу быть испорченным комлинком, знаете ли, — не очень убедительно произнесла она, слегка поморщившись. — Нет большей неблагодарности, чем влезать в чужие разборки. Или быть свидетелем чужих разборок. Или все сразу… Короче, док, давайте пока занесем все это ваше добро в зернохранилище, заодно и поговорим там о моей оплате и о том, когда, собственно, произойдет сие знаменательное событие… Эй, док, вы куда пошли?! Амбар в другой стороне!.. Вот ведь bantha poodoo!       Оуэн поставил контейнер обратно на траву, а сам решительно направился к дому, не обращая внимания на заковыристые ругательства Пелли, что летели ему вслед. Уже подойдя к крыльцу он услышал неразборчивые гневные восклицания на повышенных тонах и это на секунду заставило доктора в нерешительности остановиться. Он сразу понял, что второй джедай очнулся и, судя по всему, Оби-Ван сейчас находился рядом с ним. То, что доносилось до ушей доктора совсем не походило на дружескую беседу или вообще на что-то, о чем можно было бы свободно говорить при свидетелях. Рассудок подсказывал Оуэну отойти как можно дальше, а еще лучше — последовать совету Пелли и просто подождать Оби-Вана в зернохранилище.       — Уф, док, вы что ли спринтом занимаетесь в свободное время? — слегка запыхавшись, проговорила механик, по-прежнему держа контейнер в руках. Оуэн не обратил внимания на ее вопрос и, машинально попятившись, кивком головы указал в сторону дома.       — Мой второй пациент очнулся?       — А разве не слышно? — скептично проворчала Пелли. — С самого утра только и делают, что ругаются и спорят не переставая. Там внутри воздух будто наэлектризован. Глядишь — еще чуть-чуть и эта развалюха взлетит в небо от одних только их криков, поэтому я и свалила оттуда по-тихому. Так что подходить близко и вам бы не советовала.       Оуэн еще какое-то мгновение продолжал смотреть на старый дом, а потом все же решил, что это не его дело. Он осмотрит пациента позже, когда там не будет Оби-Вана.       — Вот, так-то лучше, — сказала механик, когда они добрались до зернохранилища. Пелли поставила свою ношу рядом со входом, на крошечном пятачке свободного пространства, а доктор пристроил свой контейнер сверху и, воспользовавшись моментом, огляделся: было совершенно очевидно, что девушка трудилась в поте лица с привычным энтузиазмом. Обычно в самый разгар работы ее мастерская представляла собой сущий бедлам, в котором только она сама и могла сориентироваться. И старое зернохранилище сейчас постигла такая же участь.       Заметив изучающий взгляд Оуэна, Пелли только пожала плечами и с готовностью натянула на голову очки, чтобы волосы не лезли на лицо.       — Что я могу сказать — творческий беспорядок как он есть… Но вы присаживайтесь, док, сюда… Эй, а-ну брысь отсюда, железка, тебе кто вообще давал право садиться? Марш работать, а то масляной ванны не дождешься! — дроид-механик подпрыгнул и поспешил удрать как можно скорее, смешно размахивая руками-манипуляторами и на ходу бормоча что-то неразборчивое на своем механическом языке, пока двое других его собратьев издавали веселое пиликанье, похожее на смех. Пелли грозно поставила руки в бока и громко фыркнула. — А вы чего расслабились, бездельники? Двигатель антиграва сам себя не починит! Ну же, за работу!       Дроиды забавно подскочили на месте и тут же поспешили скрыться в недрах корабля. Оуэн предусмотрительно уперся спиной в стену амбара.       — Я лучше постою.       — Как хотите, — откликнулась Пелли. — Вы завтракали? Потому что мне лично не дали наши общие друзья, так что приходится, как говорится, на ходу. Знаю, что это не полезно для желудка, но ничего не поделать. Надеюсь вы учтете, в каких условиях я работаю и накинете пару процентов.       Она достала откуда-то из кармана очень помятые бутерброды неопределенного происхождения и дружески протянула один доктору.       — Нет, спасибо, — вежливо отказался Оуэн, на что механик только красочно закатила глаза.       — Какие все стеснительные, хоть ты тресни, — едва слышно проворчала она. — Что ваш гость, что вы… Между прочим, это очень вкусно, зря отказываетесь.       Доктор кое-как выдавил из себя улыбку.       — Спасибо, но я правда не голоден.       Пелли только и сделала, что развела руки в стороны. Оуэн какое-то мгновение наблюдал за тем, как она жевала свои бутерброды с самым невозмутимым видом, а потом обернулся и снова взглянул на дом. С такого расстояния он не слышал никаких голосов, и на миг ему подумалось, что это глупо: он всего лишь врач и ему бы не пристало бояться человека, которому он в общем-то ничего плохого не сделал, а даже наоборот — сделал все, чтобы ему помочь. Но все же в какой-то мере Оуэн доверял суждениям Оби-Вана и понимал, что тот не поставил бы без веской причины защитное поле вокруг комнаты своего так называемого друга. Красноречивые следы на шее брата свидетельствовали в пользу того, что эта мера и впрямь могла быть необходима.       Прошло не меньше часа, прежде чем Оби-Ван наконец вышел наружу. Как показалось самому Оуэну — в весьма расстроенных чувствах. Брат медленно спустился с крыльца и остановился там, на некоторое время замерев и устало спрятав лицо в ладонях. Сердце Оуэна против воли сжалось. Оби-Ван разом потерял всю свою семью, а его спутник явно не пылал к нему дружескими чувствами. Доктор в самом деле не был бессердечным и ему сложно было даже представить, через что довелось пройти брату или каково ему было сейчас. Оуэн старательно убеждал себя в том, что сочувствует ему со стороны просто как человеку, который в одночасье лишился всего, что было ему дорого. Потому что ничего большего он по-прежнему не мог себе позволить.       Оби-Ван, должно быть, что-то почувствовал, поскольку едва он отнял руки от лица, то тут же посмотрел в сторону зернохранилища. Оуэн мысленно вздохнул и поспешил выйти из-за ворот, чтобы джедай его увидел.       — Слышал, твой друг очнулся, — без предисловий сказал доктор, когда расстояние между ними стало приемлемым для того, чтобы начать разговор. Оуэну почти сразу бросилось в глаза то, что Оби-Ван выглядел еще хуже, чем Пелли. Его лицо заметно исхудало, осунулось и нездорово посерело, будто из него разом выкачали жизненную энергию, из-за чего следы в виде пальцев на его шее стали выделяться еще отчетливее.       — Да, он… В некотором роде, — Оби-Ван недоговорил, нахмурившись, и на миг Оуэну показалось, что брат унесся мыслями куда-то далеко от этого момента. Но прежде чем доктор успел еще хоть что-то сказать, джедай вновь обратил на него свое внимание. — Что ты здесь делаешь?       — Я приехал его осмотреть.       Оуэн едва ли успел закончить, как Оби-Ван сразу же категорично покачал головой.       — Это плохая идея. Я не могу позволить тебе войти туда.       Может, если бы это был не его брат, доктор бы куда больше внимания обратил на суровый тон и угрожающе сведенные к переносице брови. Но вместо того, чтобы внять его словам, в Оуэне неожиданно проснулось упрямство. Он всю жизнь обходился без наставлений этого человека и был совершенно уверен в том, что ему нечего опасаться. В крайнем случае, он собирался посмотреть на пациента хотя бы с этой стороны защитных экранов. Лишь бы проверить работу его легких и удостовериться, что не возникло никаких новых очагов воспаления или инфекции после пересадки новых тканей.       — Я его врач и в твоих рекомендациях не нуждаюсь.       Оби-Ван на миг прикрыл глаза, очевидно, с трудом подавив рвущийся наружу вздох.       — Оуэн, ты можешь думать обо мне все, что угодно, но мне не доставляет никакого удовольствия вся эта ситуация. Я не хочу держать его под замком и не хочу указывать тебе, что делать, но сейчас у меня нет иного выбора. В этот единственный раз, я очень тебя прошу сделать так, как я говорю.       Оуэн поджал губы и, скрестив руки на груди, в упор посмотрел на брата. Оби-Ван выглядел серьезным и встревоженным, но все же въевшийся под кожу долг было не так-то просто усмирить человеку, чье мнение еще совсем недавно не имело для доктора ровным счетом никакого значения.       — Хорошо, тогда я пошлю к нему дроида.       — Нет, — отрезал Оби-Ван. — Ни в коем случае.       Теперь настал черед Оуэна сердито насупиться.       — Не много ли ты на себя берешь? Может быть, ты забыл, но мы сейчас не на войне, а я не один из твоих клонов и не обязан тебе подчиняться.       — Оуэн…       — Ты хоть представляешь, сколько осложнений может у него возникнуть без должного надсмотра? Может, твой друг сейчас и выглядит так, будто готов в любой момент горы свернуть, но, уверяю тебя, это ложное впечатление. Его легкие работают только благодаря аппарату, а протезы нуждаются в дополнительной калибровке. И это я уже не говорю о практически убитой иммунной системе и возможных рисках заражения крови в том случае, если он вдруг подхватит какую-нибудь инфекцию. Сейчас для твоего приятеля может оказаться смертельным даже самый банальный укус насекомого. Не думаю, что ты проделал весь этот путь и приложил столько усилий для того, чтобы спасти своего спутника, чтобы в итоге он умер у тебя на руках от какой-нибудь царапины!..       Оби-Ван открыл рот, чтобы что-то сказать, но почти сразу же и закрыл, отвернувшись. Он задумчиво прошелся рукой по бороде, и Оуэн буквально наблюдал за тем, как брата разрывало на части от каких-то противоречивых мыслей, отчего морщины на его лбу становились только выразительнее и глубже. Прошло несколько очень долгих томительных секунд, во время которых доктор терпеливо ожидал вердикта, который, честно говоря, не очень-то его интересовал, поскольку для себя он сразу все решил: и чтобы ни сказал сейчас Оби-Ван, а он все равно войдет в этот дом и осмотрит своего второго пациента.       — Ладно, — вдруг согласился джедай, и Оуэн с некоторым удивлением воззрился на него, поскольку совсем не ожидал того, что ему так быстро уступят. Однако подвох стал для него очевиден уже в следующее мгновение. — Но я пойду с тобой.       — Ну уж нет, — помотал головой доктор. — Вот тебя там как раз быть и не должно. Во-первых, у нас в галактике вообще-то все еще существует такое понятие как врачебная тайна, а во-вторых… Я слышал, как вы ругались. Поэтому вряд ли твое присутствие там хоть как-то мне поспособствует.       — Ты даже не представляешь, с чем столкнешься, — предупреждающе произнес Оби-Ван. — Я не хочу, чтобы ты пострадал, и не хочу потом объясняться с твоей женой и детьми, если вдруг что-то пойдет не так.       Оуэн громко вздохнул. Его уже начинал утомлять весь этот совершенно бессмысленный спор.       — Не стоит меня недооценивать, Оби-Ван, я не слепой и все понимаю. И если вдруг в самом деле что-то случится — так Лаяне и передашь. Она поймет. Но так или иначе, а я выполню свой долг.       Брат вдруг едва заметно вздрогнул и как-то странно посмотрел на него, но у Оуэна не было никакого желания выяснять, что бы это значило. Он только удобнее перехватил ручку своего старого переносного чемоданчика с медпрепаратами и решительным шагом направился к дому, стараясь выкинуть из головы вдруг всплывший образ из давних сказок: о страшном диком чудовище с длинными когтями и горящими глазами.