Выбор

      За всю свою жизнь джедая Оби-Ван много раз бывал в плену. Столько, что давно сбился со счета. Из любой клетки, какой бы совершенной она ни была, можно отыскать выход. Если уж защита оказывалась слишком замороченной, а захватчики — более-менее осторожными и в достаточной степени умели пользоваться мозгами, — это осложняло задачу, но и только. На худой конец, всегда кто-нибудь мог прийти на помощь. Куай-Гон часто повторял, что неравнодушных к чужой беде существ можно встретить везде, и что многие из них могут впоследствии стать друзьями. Оби-Ван по большому счету был с ним согласен: тупиковых ситуаций не существовало. Если не мог справиться со своим незавидным положением самостоятельно, всегда был кто-нибудь еще. Учитель, падаван, другой джедай или друг.       Но это было в другой жизни. Да и говоря начистоту, это пленение кардинально отличалось от всех прочих. Оби-Ван не хотел искать выход. Ему незачем было выбираться. Только так он мог отвести глаза ситхам, только так мог обеспечить брату и остальным крохотный шанс на спасение. Поэтому джедай продолжал терпеливо ожидать того, что будет дальше и не строил по этому поводу иллюзий — ничего хорошего ему будущее не сулило. Все, что ему оставалось — так это принять неутешительную реальность и, наконец, позволить себе простить себя.       Если бы сделать было так же легко, как сказать…       Прожекторы с вышек слепили глаза, поэтому Оби-Ван закрыл их, как только его посадили в клетку. Он не хотел думать о сотне жизней, которые Таркин отнял у него на глазах по чистой прихоти, но все равно продолжал, не в силах остановиться. Все, что происходило сейчас — только его вина. Последуй он совету Йоды и всему, чему его учили многие годы, убей он ситха — и ничего бы из этого не случилось. Не было бы ни в чем неповинных загубленных жизней, брату и его семье не пришлось бы стать преступниками и спасаться бегством. Не было бы сейчас этой удушливой густой тьмы над Стьюджоном.       Оби-Ван был уверен, что почувствовал присутствие императора, как только тот ступил на планету. В дополнение к ощущениям воображение тут же услужливо дорисовало знакомую тщедушную фигуру, закутанную в темные одежды. Фигура неспешно ступала по зеленой траве под покровом ночи и несла за собой смерть.       Джедай бесшумно вдохнул и выдохнул. Воздух, казалось, был насквозь пропитан страхом.       Не время отчаиваться. Это еще не конец.       Оби-Ван тут же нахмурился, внутренне напрягшись от болезненного спазма, в котором на миг сжалось сердце от звука этого голоса. Мысленно Оби-Ван позволил себе печальную усмешку: Куай-Гон по-прежнему не изменял себе. Приходил и говорил только тогда, когда это было нужно ему, оставляя ученика на растерзание изнурительному ожиданию, собственным домыслам и сомнениям. И стоило Оби-Вану вновь ощутить робкую надежду на то, что хотя бы в этот раз с ним будут говорить как с равным, без туманных загадочных фраз и полунамеков, как наставник с присущей ему легкостью разбивал вдребезги ожидания магистра Кеноби, одним только своим призрачным присутствием превращая того из мастера обратно в несмышленого падавана. Чаще всего Оби-Ван не имел ничего против, привычно полагаясь на авторитет и мудрость учителя, но не в этот раз.       Вопреки острому желанию ответить сразу, джедай не стал сразу этого делать. Усилием воли он подавил его, отбросил прочь, и все же сперва позволил себе выдержать недолгую паузу. В его представлении конец был близок и как никогда ясен. Он погибнет сегодня — если не от рук императора, так от меча бывшего падавана. И пусть Сила не удостоила его способностями к предвидению, сейчас в них не было нужды.       «Я проиграл, — ранее загнанная на затворки сознания мысль, вырвалась наружу со скоростью дикого зверя, внезапно нашедшего выход из заточения. И практически сразу после этого Оби-Ван ощутил пустоту и вместе с тем — новую волну облегчения. Будто тем самым вытащил еще одну занозу из своего сердца. Что ж, лучше поздно, чем никогда… — Не отчаяние, а смирение, учитель. Если я не могу изменить реальность, остается только принять ее».       Джедай отдаленно слышал завывание ветра, скользящего между улицами, гуляющему по городской площади и будто бы утешающего прохладными прикосновениями. Слышал приглушенные статичные голоса стерегущих его клонов, слышал редкие выкрики ночных птиц и равномерный гул своей находящейся под напряжением клетки. Мысли сами собой вернулись к Энакину. Еще недавно в подобном унизительном положении пребывал его некогда лучший друг. Сейчас же их роли сменились, и Оби-Вану отстраненно подумалось: испытает ли Вейдер удовлетворение, если увидит сейчас своего бывшего наставника в таком положении? Облегчит ли его душу хоть немного это зрелище?.. Если так, то, может быть, оно и впрямь стоило того.       Пока Энакин жив, надежда еще есть. Ты не можешь позволить ей угаснуть так легко.       Безмятежность в голосе наставника самую чуточку раздражала. В какой-то момент Оби-Вану показалось, что они с Куай-Гоном были свидетелями совершенно разных событий. Потому что как-то иначе объяснить его слова Кеноби просто не мог.       Он покачал головой в ответ собственным мыслям.       «Энакин мертв, учитель. Я тешил себя напрасными надеждами все это время, но теперь понимаю, что в этом нет никакого смысла. Я сделал все, что мог, я покалечил его и пытался спасти, пытался достучаться до него, но он не пожелал услышать. Магистр Йода был прав. Энакин сдался на милость своей алчности, своему нетерпению и гневу. И я ничего не могу с этим сделать. Я не тот человек, который поможет ему свернуть с этой дороги. Я — не вы».       Последнее было мысленно произнесено с вызовом, которого и сам от себя джедай совсем не ожидал. Но в глубине души он знал, он всегда знал, что Куай-Гон был бы для Энакина куда лучшим наставником. И сам Скайуокер наверняка про себя придерживался такого же мнения, хоть никогда и не говорил ничего подобного вслух, чтобы не задеть за живое. Для Оби-Вана это не было откровением: себя он все равно изменить не мог, только и оставалось дать Энакину то, что давал наставник ему самому. Теперь-то было совершенно очевидно, что у него не очень-то хорошо получилось. Так о какой надежде еще говорил Куай-Гон?..       В какой-то момент Оби-Вану почудился тяжелый вздох.       Я все еще слышу в тебе отголосок старой обиды, мой юный падаван.       В голосе ни намека на укоризну, но все же она слышалась так ясно, что от этого становилось почти тошно. Оби-Ван только слегка опустил голову, по-прежнему хмурясь. Он-то думал, что давно перерос свое прошлое, но все же оно порой неприятно вылезало наружу, обнажая старые раны. Кеноби и сам не знал, как у наставника так ненавязчиво получалось проделывать это с ним раз за разом.       Новый порыв ветра заставил одинокого узника в клетке поежиться. Оби-Ван, по-прежнему не открывая глаз, потер ладони друг о друга. Холодно.       Он не спешил отвечать. Не знал что и не знал стоило ли. Куай-Гон всегда видел его насквозь, так что даже отсутствие прямого ответа не являлось для него особой проблемой. Пауза затягивалась и Кеноби уже было подумал, что наставник не станет продолжать болезненную беседу, но вдруг эхо хорошо знакомого голоса вновь раздалось в голове.       Ты не совершил ошибку на Мустафаре, Оби-Ван. Ты избрал другой путь, но это не значит, что изначально он был ошибочен. И раз ты решился пройти по нему, ты должен сделать это до конца.       Кеноби едва уловимо качнул головой. Шрамы на горле жгло.       «Я больше не могу. Это слишком больно».       Тогда Дарт Сидиус и впрямь победил.       Каждое слово — словно ножом по сердцу. Разве он этого хотел? Разве не сделал все, что было в его силах? Он поставил под удар себя, своего брата и целую планету, чтобы спасти человека, который этого совершенно не хотел. Который сам выбрал свою судьбу, который отвернулся от своей семьи, и от идеалов, которые клялся защищать. Оби-Ван не видел больше никакого смысла упорствовать. Вейдер открыто его ненавидел и демонстрировал это всякий раз, когда они оказывались лицом к лицу. О чем еще тут можно было говорить?..       Твое смятение затуманивает восприятие, падаван. Так же, как Дарт Сидиус воззвал ко тьме, что таилась внутри Энакина, ты сможешь воззвать ко свету. Не бывает одного без другого, Оби-Ван. Ты столько лет провел рядом с мальчиком, разве кто-нибудь знает его лучше тебя?       И снова в груди заворочалось недоумение. Разве предыдущие дни наглядно не продемонстрировали всю глубину его невежества относительно чувств бывшего падавана?.. Было же ясно как день, что они совершенно не понимали друг друга. Однако Оби-Ван так и не успел оформить ощущения в мысль, потому что наставник вновь заговорил, тем самым отвлекая его от болезненных отзвуков недалекого прошлого.       Ты видел и слышал только то, что тебе позволили, Оби-Ван. Не Орден и не Совет стоит за связью между учителем и учеником. И ты сам лучше многих знаешь, что даже если она была разорвана, ее еще можно восстановить.       «У вас с Ксанатосом не получилось», — не преминул напомнить Кеноби. И пусть в следующий миг он испытал легкий укол совести, о своем справедливом замечании все же не пожалел, потому что хотел услышать ответ. Куай-Гон молчал довольно долго, но джедаю некуда было спешить. В ожидании он по-прежнему молчаливо прислушивался к окружению, к звукам и запахам вокруг, не обращая внимания ни на режущий белый свет, назойливо пробивающийся сквозь плотно закрытые веки, ни на физические неудобства. Ноги онемели настолько, что он их фактически не чувствовал. Те немногочисленные ранения, которые нанес ему в последней схватке бывший падаван, слегка покалывало, но и только. Бывали места и сражения с гораздо худшими результатами. Бывали ситуации унизительнее. Как джедай он всю свою жизнь принимал как данность и делал все, что было в его силах, ведь она могла оборваться в любой момент.       На все была воля великой Силы.       Ты — не я. А Энакин — не Ксанатос.       Едва эти слова раздались в сознании, как Оби-Ван вспомнил, что на Мустафаре и сам думал о чем-то похожем. Тогда, в самом начале, до безумного побега и падения на Стьюджон, до встречи с братом и откровений бывшего падавана, которые стали для него громом среди ясного неба. До второго сражения, до того, как потерял последние крохи веры в бывшего ученика и надежды на то, что все еще поправимо. Слова Куай-Гона набатом звучали в ушах, бились в черепной коробке синхронно с каждым ударом сердца. Оби-Ван понятия не имел, что видел наставник и что упускал он сам, но его слова по-прежнему имели для джедая немалый вес и он не мог просто отбросить их. Каждой своей фразой Куай-Гон подталкивал своего нерадивого падавана к принятию того, что на самом деле еще не все было потеряно. Отчего-то он верил в это так, как не мог позволить себе Кеноби.       В один миг джедай перестал ощущать присутствие наставника рядом и тогда Оби-Ван понял, что мастер, как и всегда, сказал ровно столько, сколько ему нужно было услышать, и ушел, оставив ученику остальное додумывать самостоятельно. И Оби-Ван, вновь оставшись наедине со своими мыслями, в который раз обратился к прошлому, следуя за словами учителя. Отпущенное ему время стремительно утекало в вечность, и довольно долго никто не нарушал ни его уединения, ни цепочки размышлений.       А затем, в уже ставшие привычными звуки вокруг, закралось что-то новое. До обостренного слуха донеслись чьи-то неторопливые, слегка шаркающие шаги. Оби-Вану не нужно было видеть, чтобы знать, кто пришел навестить его. Яркий свет через считанные секунды поглотила тьма. Джедай едва удержался от того, чтобы снова не потереть руки. Холод окружил его, словно кокон.       — Очень жаль видеть вас в таком неприглядном положении, магистр Кеноби.       Оби-Ван глубоко вздохнул.

***

      Когда к нему пришли в следующий раз, джедай сразу понял, что пора.       За ним отправили едва ли не целый взвод солдат: когда пришлось снова открыть глаза, он увидел лишь наглухо закрытые шлемами идентичные фигуры, которые невыносимо долго топтались у его клетки, и переглядывались между собой. И хоть Оби-Ван не мог в тот момент видеть их лиц, это совершенно не мешало ему ощущать витавшую в воздухе неуверенность. Казалось, никто из них не мог набраться смелости, чтобы выпустить безоружного джедая из его тюрьмы. Наблюдать за их нерешительностью было бы даже смешно, если бы в то же самое время не было так печально.       Впрочем, скорое появление моффа Таркина собственной персоной избавило солдат от любых сомнений, если они у них в самом деле имелись.       Оби-Ван был несказанно рад, когда офицер вскинул руку и свет, что нещадно бил по глазам все это время, послушно отвели в сторону. И пусть цветные пятна все еще мелькали перед внутренним взором пару мгновений, это ни в коей мере не мешало наблюдать гордо вздернутый подбородок Таркина.       — Отоприте клетку, — властно велел он, замерев в нескольких шагах от места заточения джедая, по-военному заложив руки за спину. — Император желает поприветствовать гостя как подобает.       Оби-Ван едва сумел побороть искушение скептически приподнять бровь. «Поприветствовать как подобает»? Какая интересная формулировка. Очевидно, в прошлый свой визит Дарт Сидиус не сполна насладился видом беспомощности джедая и в этот раз решил к тому же позвать еще зрителей. Кеноби был даже больше чем уверен в том, что очень скоро снова встретится лицом к лицу с Вейдером. Со стороны императора это было самым ожидаемым ходом.       Оби-Ван не собирался тянуть время, не собирался бежать. Когда отключили ток и открыли клетку, он буквально выполз наружу. Джедая силком подняли на ноги и тут же же бесцеремонно толкнули в сторону моффа. Кеноби едва сумел удержать равновесие и не упасть прямо на Таркина. В ногах неприятно покалывало, а запястья сводило от наручников. Но не считая мелких порезов и ушибов, он чувствовал себя более-менее неплохо. По крайней мере, определенно лучше, чем несколько часов назад. Вынужденное заточение позволило ему немного отдохнуть и восстановиться. И хоть Оби-Ван сомневался, что этого хватит для грядущего сражения, напоследок лицом в грязь он точно не ударит.       Таркин, слегка прищурившись, без выражения вглядывался в лицо своего пленника целую минуту. Джедай не знал, что он там высматривал с такой скрупулезностью: вину за случившееся со стьюджонцами, страх перед ситхом, обеспокоенность за судьбу брата и его семьи, или что-нибудь другое.       — Надеюсь, вы усвоили урок, — с угрожающими нотками сухо произнес он, закончив изучать пленника. — Если выкинете какой-нибудь фокус по пути к императорскому челноку, численность жертв возрастет до тысячи. Вам ясно, мастер-джедай?       Оби-Ван бесшумно вздохнул, ни на секунду не отводя взгляд.       — Более чем, мофф Таркин. Я умею понимать намеки.       — Очень хорошо, — выцедил офицер. Подав условный знак, он отвернулся и пошел вперед, возглавляя процессию. Клоны тут же окружили джедая одной плотной стеной со всех сторон, чтобы у него не было ни единого шанса на побег. Снайперы, расположенные на крышах домов, внимательно следили за каждым его движением, как и солдаты, расставленные вдоль дороги на всем пути шествия. Оби-Ван не смотрел на них. Лишь изредка краем глаза он замечал испуганные лица горожан, которые мелькали в неплотно закрытых окнах. Они украдкой глядели на него молчаливо или перешептывались неслышно, а затем отворачивались. И их тут же заглатывал мрак.       Клоны шагали нога в ногу, и Оби-Вану тоже пришлось подстроиться под этот шаг. Открытая пасть челнока императора зияла впереди непроглядной тьмой. И чем меньше шагов до нее оставалось, тем больше джедаю казалось, что он шагал прямиком в пропасть. Страха не было, только грусть и легкое беспокойство за брата, которое он поспешил подавить в зародыше. Он больше ничего не мог сделать для Оуэна и его семьи, и глупо было и дальше думать об этом.       Когда они вышли за границы Стью-Дора и оказались прямиком перед императорским челноком, Оби-Ван заметил внутри приглушенный свет. Клоны, что шли впереди, синхронно расступились в стороны, тем самым образовав своеобразный коридор с Таркином на конце, который ожидал пленника у самого трапа. Какой-то момент Оби-Ван смотрел на моффа, а потом поднял взгляд на светлеющие в преддверии рассвета небеса, и глубоко вдохнул. Запах травы слегка щекотал ноздри. Этот последний увиденный им вид Стьюджона джедай постарался получше сохранить в памяти. Чтобы потом, если кто-нибудь другой в будущем вдруг спросит, на что была похожа его родная планета, ему было что ответить.       Краткий миг прощания с незнакомым домом прошел очень быстро: клоны, стоявшие позади, бесцеремонно толкнули его в спину и Оби-Ван, не сопротивляясь, пошел вперед. Солдаты неотступно следовали за ним до самого челнока. Когда джедай наконец поравнялся с моффом, тот смерил его напоследок бесстрастным взглядом и сказал:       — Император ожидает вас.       — Как любезно с его стороны, — бросил Оби-Ван, даже не оглянувшись на Таркина. Едва мофф отошел в сторону, Кеноби ступил на трап и пошел вперед. Весь почетный эскорт, сопровождавший его до этого момента, остался внизу.       Внутри джедая встретили стражники алой гвардии. Едва он оказался на борту, как трап за ним поднялся. Оби-Ван на миг услышал, как завибрировали где-то внизу включившиеся двигатели. Но как следует подумать о том, куда собирался доставить его Сидиус, он не успел: стражники ситха окружили его со всех сторон и, без каких-либо предисловий повели вглубь корабля. Оби-Ван послушно следовал за своими конвоирами, украдкой поглядывая по сторонам: здесь было очень мало технического персонала и еще меньше дроидов; в коридорах царил приглушенный полумрак, а из личной охраны императора Оби-Ван только и видел что своих конвоиров. Должно быть, Сидиус просто не слишком переживал по поводу своей безопасности. «Что и неудивительно», — мимолетно пронеслось в голове Оби-Вана как раз перед тем, как гвардейцы остановились у каюты своего господина. Секунда — и створки с тихим шипением разъехались в стороны. Оби-Ван ожидал, что Вейдер тоже будет здесь, поэтому оказался искренне удивлен, когда нигде не увидел ситха. На мгновение его накрыла волна беспокойства: мог ли император узнать о планах Вейдера и казнить его, чтобы предотвратить угрозу своему правлению?.. Оби-Ван понятия не имел, насколько хорошо Сидиус чувствовал своего нового ученика и знал ли о его замыслах, но сам поспешил запрятать свое знание и беспокойство куда подальше.       Император нашелся у небольшого круглого иллюминатора. Его закутанная в черное фигура настолько сливалась с царившим в каюте полумраком, что джедай даже не сразу ее разглядел. Сидиус же и головы не повернул, когда небольшая процессия оказалась у него на пороге: будто та интересовала его не так сильно, как вид снаружи.       — В наручниках нет нужды, — сипло произнес он и один из гвардейцев послушно снял металл с Оби-Вана. Машинально джедай потер наконец-то освободившиеся запястья, одновременно с тем не сводя пристального изучающего взгляда с императора. Стражники тем временем безмолвно и бесшумно покинули покои ситха, оставив его с магистром один на один.       Император стоял к Оби-Вану вполоборота, но его лицо почти полностью скрывал капюшон, так что все, что было доступно взгляду джедая — так это кончик его носа. Для Кеноби все происходящее сейчас было в новинку: в отличие от Энакина и других членов Совета ему не так уж часто доводилось беседовать с Палпатином с глазу на глаз. Вообще-то, навскидку Оби-Ван не мог припомнить ни одного такого случая. Когда бы они ни пересекались, рядом всегда был либо Энакин, либо другие джедаи или сенаторы. Так или иначе, а канцлер Палпатин всегда находился в окружении людей, что были чем-то полезны его планам и которых он мог использовать в своих целях. Но то, что за все время Войны Клонов Оби-Ван не удостоился подобного внимания его не слишком-то огорчало.       Тишина, царившая в покоях ситха, была особенно гнетущей и давила на уши. Так и подмывало чем-то разбить ее, но джедай молчал и не двигался с места. Со своей позиции он видел, что челнок уже покинул атмосферу Стьюджона и находился в открытом космосе. Оби-Ван предположил, что они направлялись к звездному разрушителю императора.       — Вы наверняка теряетесь в догадках, магистр Кеноби, — в какой-то момент произнес Сидиус, наверняка по-прежнему изучая россыпь звезд. Со своего места Оби-Вану сложно было что-то утверждать наверняка. — Но скоро вы все поймете.       — Что бы вы ни замышляли, а я не в настроении играть в эти игры. Мы можем закончить все прямо здесь и сейчас.       Ситх даже не шелохнулся. Оби-Ван прекрасно знал, что не ровня ему, но если он мог выбирать, от чьей руки пасть, то уж лучше это будет Сидиус.       — Терпение, мой дорогой джедай, — голос императора едва ли был громче шепота, но каким-то непостижимым образом ему удавалось звучать так, словно он стоял совсем рядом со своим собеседником. — Подойдите. Я хочу вам кое-что показать.       Складка между бровей залегла глубже. Какой-то момент Оби-Ван еще колебался, поскольку ему категорически не нравилось идти на поводу у этого человека, но все же и просто проигнорировать его полуприказ-полупросьбу он не мог. Плохое предчувствие нахлынуло и сошло как волна. Бесшумно вздохнув, Кеноби буквально заставил себя сделать эти несколько шагов, которые гулким эхом отбивались от гладких, облицованных каким-то специальным материалом, стен каюты. Когда Оби-Ван оказался рядом с ситхом, замерев по правую руку императора, ему на секунду стало тошно, а внутренности скрутились в тугой болезненный узел. Перед внутренним взором разом промелькнули Мол, Дуку, а затем и Вейдер. Оби-Ван и представить не мог, как им удавалось спокойно стоять на этом же самом месте, когда он сам едва ли мог заставить себя дышать.       К горлу подкатил ком. Чтобы хоть немного отвлечься от неприятных ощущений, джедай перевел взгляд на иллюминатор. За ним все еще находился Стьюджон, а на его орбите прекрасно просматривались имперские суда. Впрочем, находились они там недолго. Прошло не больше минуты, как один за другим корабли покинули пространство планеты. Оби-Ван нахмурился. Это было не совсем то, что он ожидал увидеть, но все же ничего не сказал, ожидая каких-то пояснений императора. Однако Сидиус молчал и не шевелился, будто продолжал ждать чего-то, и джедаю ничего другого не оставалось, как последовать его примеру.       Челнок удалялся от Стьюджона на не слишком большой скорости, тем самым заставляя Оби-Вана теряться в догадках. В какой-то момент судно императора совсем сбросило скорость, зависнув на орбите соседнего газового гиганта: его кусочек мерно проплывал за обзорным экраном. Джедай не мог точно сказать, сколько времени прошло, но чем дольше ничего не происходило, тем сильнее напрягалась каждая клеточка в его теле в ожидании какой-то беды. Он почти физически чувствовал ее приближение. Оби-Ван понимал, что они остановились здесь не просто так, и не просто так продолжали наблюдать за планетой, скрытые газовым гигантом. Сидиус ждал кого-то или чего-то. Расставил какую-то ловушку и сделал все для того, чтобы пленный джедай увидел, как она захлопнется. Чтобы он увидел и понял, что все случившееся это только его вина. И чтобы в полной мере осознал собственную беспомощность.       Оби-Ван был уверен, что озарившая его в тот момент догадка никак не отразилась у него на лице, но все же каким-то образом ситх ее почуял. Дело было отнюдь не в Вейдере. Дело было куда хуже.       — Все правильно, — прошелестел ситх и Оби-Ван, не удержавшись, взглянул на него, даже не потрудившись скрыть свое отчаяние. Лицо Палпатина, слегка осунувшееся и выцветшее, будто потеряло разом все краски после сражения с Йодой, не отражало ровным счетом ничего. Взгляд устремлен вперед, бледные губы некрасиво изогнуты. Будто он собирался усмехнуться и только ждал подходящего момента для этого. — Вы и впрямь сообразительны. Жаль, что это вам никак не поможет.       Оби-Ван на миг прикрыл глаза.       — Не делайте этого.       — О? — ситх медленно повернул голову и в его отвратительных желтых глазах появился намек на интерес. — Разве джедаям не запрещено испытывать привязанности?       — Суть не в этом, — отрезал Оби-Ван, хотя в глубине души и сам не мог до конца ответить на этот вопрос. — Они ни в чем не виноваты.       Губы ситха изогнулись в усмешке, и он снова повернулся к иллюминатору.       — В галактике нет невиновных, мой дорогой магистр Кеноби, — медленно растягивая слова, произнес Сидиус. Оби-Ван нахмурился.       — Если это решаете вы, то наверняка так оно и есть.       — Я? Сейчас я ничего не решаю. Сейчас, как и вы, мой друг, я всего лишь наблюдатель, — он шире растянул губы в кривой усмешке, обнажив ряд нестройных зубов. — А вот и наши гости. Кажется, они явились даже раньше, чем я предвидел.       Оби-Ван тут же устремил взгляд к обзорному экрану и сделал шаг вперед. Со Стьюджона вылетала какая-то точка. По мере приближения точка обретала очертания небольшого грузового судна старой кореллианской модели — такими в основном пользовались торговцы или контрабандисты во Внешнем Кольце. Оби-Ван догадывался кто мог быть его пилотом. В абсолютном бессилии он наблюдал за тем, как транспорт за иллюминатором становился все больше. Очевидно, Пелли собиралась прыгнуть в гиперпространство сразу после того, как они минуют Колстев.       — Я даю вам последний шанс, магистр Кеноби, — нейтрально произнес Сидиус, неотрывно наблюдая за приближающимся кораблем. — Скажите мне, где прячется Йода, и я велю лорду Вейдеру отменить атаку. Тогда ваш брат и его семья благополучно покинут систему.       Оби-Ван выдохнул и прикрыл глаза.       — Даже если бы я знал, и даже если бы сказал — это не изменит вашего решения. Как вы сами сказали ранее, для вас невиновных нет. И я ничем не могу им помочь.       Ситх поднял голову и смерил джедая тяжелым нечитаемым взглядом. Казалось, он ни на йоту не поверил его словам.       — Воля ваша, — бросил Сидиус и отвернулся, прошествовав куда-то вглубь каюты. Оби-Ван же прильнул взглядом обратно к иллюминатору. Он не мог поверить, что Пелли не предвидела подобной возможности, что не подумала о том, что не все силы Империи покинули планету… Но, возможно, у них не было иного выбора как рискнуть — Оби-Ван не мог знать наверняка. Он провожал корабль напряженным взглядом до тех пор, пока не увидел орудийные вспышки, что пронеслись со звездного разрушителя императора прямо над челноком. Череда выстрелов пронзила пространство, а затем прошлась и по маленькому грузовому кораблю. Когда тот взорвался, Оби-Ван прикрыл глаза и опустил голову. Оуэн…       Один за другим лица членов кровной семьи сменяли друг друга перед внутренним взором, присоединяясь к числу тех, кого он потерял в Храме. Оби-Ван знал, что император сделал это нарочно — снова совершил убийство руками своего ученика, чтобы унизить и сломать своего пленника, чтобы вдоволь насладиться его страданиями. Джедай был почти готов признать, что у него получилось. Кирран и Кетани были еще совсем детьми… Он так ушел в свои мысли, позволив минутной скорби взять верх, что и не услышал, как позади снова с тихим шипением отворились двери в каюту императора.       — Магистр Кеноби немного устал. Остаток пути он проведет под стражей, — без выражения сказал кому-то Сидиус и только тогда Кеноби заметил, что гвардейцы ситха вернулись. Оби-Ван беспрепятственно позволил себя увести, больше ни разу не удостоив императора взглядом.       Перед глазами застыло видение взорвавшегося корабля.