Магистр в мире Аватара

Вэй Усянь и Цзинь Цзысюань, вопреки даже собственному мнению на этот счёт, на самом деле оказались довольно дружны. Если считать извечное соперничество дружбой, конечно же. Чаще всего взаимодействовали они на полигонах за тренировками, нередко сражаясь на самых разных условиях, или, бывало, в столовой, если так уж получилось, что им пришлось занять один стол, но это редкость. Всё же, в перекрёсте клинков они находили некоторую изюминку их общения, своеобразную отдушину, ведь могли вдоволь поспорить и покричать друг на друга, имея для этого удобное оправдание. Полемика вообще была одной из излюбленных занятий Вэй Ина, но его любимого оппонента — Цзян Чэна, в Облачных глубинах, к сожалению, не было. Стоит сказать, что Усянь даже немного скучает по чужому, нередко ворчливому и вечно недовольному голосу, и по их шуточным склокам, за которые, если их ловили Старейшины или Мадам Юй, они частенько огребали. Поэтому где-то в глубине души Вэй Ин всё же рад этой дружбе с Павлином, хоть никогда этого вслух и не скажет. Или он так думал. По крайней мере, это было до того, как Цзинь Цзысюань признался Усяню о своей влюблённости в Цзян Яньли. Скажем так, очень удобно, что они уже находятся на полигоне и он может совершенно случайно со всей силы заехать ему в живот рукой, откидывая на пару метров с подозрительно шальной, даже немного безумной улыбкой и слишком уж натужно спокойным голосом: — Что прости? Со стороны до него в этот момент доносятся два непривычно встревоженных, но знакомых голоса, долетевших, стоит лишь Второму наследнику ордена Цзинь прочертить своей золотой тушкой небольшую дугу в воздухе. — Вэй Ин! — Молодой господин Вэй! Что же, видимо именно этот момент выбрали двое известнейших Нефрита ордена Лань для того, чтобы пройтись мимо этой тренировочной площадки. Вэй Усянь едва слышно цыкнул. Ему попались не самые удачные свидетели для будущего убийства. Какая жалость. Цзинь Цзысюань, тем временем, слегка пошатываясь, поднялся на ноги, сплюнув вязкую кровь во рту и потирая внушительный синяк на животе под одеждой. Не то чтобы он не ожидал агрессии, даже готовился к ней, но Усянь как обычно превзошёл все ожидания. — Мне нравится Первая наследница ордена Цзян - Цзян Яньли, и я на полном серьёзе намерен начать за ней ухаживать. — Терпеливо и с достоинством повторил Цзысюань, не желая давать заднюю. Он уже и так потратил последние пару лет на то, чтобы разобраться в себе и своих чувствах, а потому не намерен упускать такой хороший шанс на первый шаг. Улыбка Усяня стала только шире, всё ещё не затрагивая пугающе стальной взгляд. Однако, не успел он и шагу ступить навстречу парню, как его с двух сторон окружили встревоженные братья Лань. — Молодой господин Вэй, — Начал Лань Сичэнь как можно более спокойным и миролюбивым голосом, частично закрывая собой Второго наследника ордена Цзинь. — мы могли бы обойтись без необдуманных поступков и излишнего рукоприкладства. Как насчёт идеи обсудить все вопросы за кружечкой чая? Но Вэй Ин лишь покачал головой, смотря прямо на Павлина, который с невиданной ранее решимостью в глазах глядел в ответ, встав в полный рост и отряхнувшись от пыли. — Я вызываю тебя на дуэль. — Бросил Усянь необычно спокойно, будто не у него от гнева тряслись руки и ходили желваки. — Здесь. Сейчас. — Согласен. — Цзинь Цзысюань, честно говоря, этого и ждал, даже надеялся. — Глава ордена Лань, не откажите ли вы нам в одолжении стать свидетелем? — Конечно. — Натянуто улыбнулся Сичэнь, не видя возможности вмешаться и исправить ситуацию. — Для меня это будет честью. Ванцзи настороженно наблюдал со стороны не зная что ему делать. Вэй Ин не выглядел нормально и, очевидно, уже практически себя не контролировал, держась из последних сил. Почему он так зол? Чем это вызвано? Признанием? Но что с ним было не так? Стоило Первому Нефриту отрывисто свистнуть, встав с младшим братом на краю тренировочной площадки, как Вэй Усянь кинулся на противника, без церемоний используя магию земли с явно убийственным намерением. Он не мог использовать магию воды, так как в этот момент на нём не было ни пояса, ни наручей, и не желал использовать огонь, поэтому в воздухе летали только камни. Если подумать, Лань Чжань никогда и не видел, чтобы Усянь использовал магию огня. А сам Вэй Ин вспоминал о своей третьей стихии лишь при упоминании о совместных тренировках с Вэнь Нином, что, пожалуй, было необычным для сероглазого парня поведением. Юноша ведь на самом деле любил хвастать своими достижениями в магии воды и земли, даже если большая часть от всего этого хвастовства было шутки ради. И сражаясь на той дуэли с Ванцзи он даже не пытался кидаться огненными шарами. Впрочем, не то чтобы те были особо эффективны против стихии воздуха, но всё же. Лань Чжань сделал себе мысленную пометку о том, чтобы лично спросить позже на этот счёт Усяня, когда у того будет стандартное для него весёлое и активное настроение. Учитывая, что оба противника могли использовать лишь одну стихию, казалось, что их шансы на победу равны, но это не было фактически верным. При всём уважении к Цзинь Цзысюаню, тот не был настоящим Первым учеником, его лишь временно поставили на эту должность. Он был достаточно хорош как воин и маг земли, и вполне заслуженно входил в круг лучших учеников, обучающихся лично у Первого ученика, но его способностей было недостаточно, для того чтобы сравниться с настоящим Первым учеником другого ордена. Усянь сам по себе был силён и вынослив, с раннего возраста тренируя тело, у него был явный талант к стихиям и хорошее их понимание, а главное — у него имелся многолетний опыт дуэлей и состязаний. Так что в общем-то неудивительно, что стоило ему всерьёз наброситься на оппонента, как тот и отпор-то внятный дать не смог. Цзысюань танцевал меж прилетающих в него булыжников, уворачивался от каменных шипов и уходил от ловушек, стараясь не позволить Усяню подойти ближе. У него не было внятной возможности контратаковать, но со стороны смотря, создавалось впечатление, будто он не шибко-то и стремился к этому. Его намерением было измотать Усяня? Или же он ждал чего-то, раз уж так пристально всматривался в лицо противника? Обратив внимание на Первого ученика ордена Цзян, братья Нефриты подметили у него необычайно вдумчивое выражение лица, словно он со всей серьёзностью рассуждал о чём-то далёком, толком не обращая особенного внимания на Цзысюаня и продолжая атаковать на автомате. И это действительно было так. К сожалению, Усянь не был безмозглым идиотом и не мог просто поддаться ярости, избив наглеца. Ему в голову всё время норовили залезть так-то умные, но точно им незваные мысли, так или иначе заставляющие задуматься. Это признание в любви довольно хорошо объясняло поведение Павлина вплоть до сегодняшнего дня. Его ужимки во время дуэли, после Церемонии Дарения; его предложение дружбы, тогда в столовой; его неочевидный на первый взгляд интерес к Усяню, который проявлялся в как бы невзначай заданных вопросах о его вкусах и мыслях. Всё стало кристально ясным. Цзысюань с самого начала хотел от Вэй Ина одобрения, и даже больше — помощи в этом деле. Что довольно-таки умно, стоит признать. Честно говоря, Усянь хотел бы просто послать парня на все три буквы и даже присутствие Главы ордена Лань его в этот момент не сильно останавливало, однако, была одна маленькая отвратительная деталь, которая всё это время сдерживала Вэй Ина от того, чтобы просто не свернуть Павлину его тонкую птичью шейку. Старшая сестра Усяня — Цзян Яньли, та, в кого был влюблён Павлин, к превеликому сожалению, была так же влюблена в Цзинь Цзысюаня. И это перечёркивало столько аргументов в голове Усяня, что впору писать хроники его отвергнутых измышлений. Помимо прочего, где-то на задворках крутился один немаловажный факт — рано или поздно, но Шицзе придётся выйти замуж, выбрав одного-единственного кандидата из десятка достойных. А Второй наследник Цзинь не только подходит под критерии отбора (имеет благородное происхождение и является сильным магом), но и знаком лично Усяню. Вэй Ин уже немало лет скрещивает клинки с Павлином и готов признать, что тот, в общем-то, не так уж плох как человек. Избалован, это правда, не всегда честен в словах и поступках, но хотя бы не ведёт себя как его двоюродный брат — Цзинь Цзысюнь, о котором даже вспоминать лишний раз не хочется. Да и раз уж они знакомы, к тому же до самой осени будут находиться друг у дружки под боком, почему бы не форсировать события? Сделать из Цзысюаня лучшего жениха из достойных, воспитать в нём подходящего Шицзе человека. Глаза Вэй Ина блеснули морской сталью от заманчивой идеи, ненадолго захватившей его сознание, вынуждая взвешивать все за и против. Внезапно остановившись посреди площадки, он вперился взглядом в чужие карие глаза. Цзысюань напряжённо замер, готовый в любой момент словить подлянку, однако почему-то вновь даже не попытался перехватить так удачно выпавшую ему инициативу. Нефриты неловко-недоумённо переглядывались ведя свой немой диалог, понять который могли лишь они сами. — Хорошо, — В конце концов выдохнул Вэй Усянь, с немного дёрганной походкой направившись ко Второму наследнику ордена Цзинь. — ладно, — Его движения не несли и доли прежней агрессивности, руки висели вдоль тела, намекая на безоружность парня. — так уж и быть, я помогу тебе. Цзинь Цзысюань, действительно надеявшийся на подобный исход, но скептически относящийся к шансам настолько удачного поворота событий, ошарашенно вытаращил глаза. Вэй Ин, тем не менее, продолжил говорить только подойдя и встав довольно близко, из-за чего небольшая разница в их росте позволила Усяню слегка нависнуть над своим визави: — Моей Шицзе рано или поздно придётся выйти замуж. И уж лучше я заранее поспособствую воспитанию подходящего ей мужа, нежели потом буду вбивать его обнаглевшую морду в твёрдый мрамор полов резиденции за каждую её слезинку. — Ты хочешь дать мне шанс? — Для нас обоих не секрет, что я хочу, чтобы её муж был не просто её достоин, но и соответствовал всем качествам. Я научу тебя правилам Юньмэнских ухаживаний и расскажу о некоторых немаловажных деталях, но ты всё ещё должен помнить. Что один только вздох недовольства со стороны Шицзе и ты у меня запоёшь аки фаринелли, понял? — Да. — Помимо этого, я хочу заняться твоей физической подготовкой. Всё же кто-то должен защищать её когда меня или брата нет рядом. — Он чуть запнулся, рассеянно отводя взгляд и тихо продолжил. — Даже если ей не нужна наша защита. — Спасибо. — Вполне себе искренне ответил Цзысюань, от части не веря, что этот диалог происходит. Он был готов к тому, что его порвут на месте, даже не выслушав; что из-ниоткуда вылезет Цзян Чэн и они с Усянем вместе прибьют парня; что Яньли уже была занята и много таких вот "что", которые грызли его с тех самых пор, как ему пришла в голову идея заручиться поддержкой Вэй Ина, настолько по-глупому гениальная, что даже могла сработать. И действительно сработала. Цзысюань большую часть времени видел в Усяне идиота и ему даже не стыдно за это, но всё-таки, только такой же идиот не заметил бы в Первом ученике ордена Цзян проблеска острого живого ума, с которым стоит считаться. Если бы Усянь согласился помочь, являясь не только братом Цзян Яньли, но и юньмэновцем, знающим традиции и правила своего народа, то это стало бы огромным подспорьем в развитии отношений с Первой наследницей ордена Цзян. Внезапно рядом с парнями (благодаря своей лёгкой походке мага воздуха) материализовался Лань Сичэнь, сверкая медовыми глазами, а вслед за ним подошёл и Ванцзи, немного сбитый с толку действиями брата, но не показывающий этого. — Можем ли мы с Ванцзи участвовать в этих занятиях в целях культурного развития, Молодой господин Вэй? — Вас интересует Юньмэнская культура? — Конечно. К превеликому сожалению, не обо всех вещах можно узнать из книг. Смотря в его честные добрые глаза, Усянь был почти полностью уверен, что эта просьба вызвана опасением за жизнь Павлина, однако, не легче было бы послать одного лишь Ванцзи? — Если у Главы ордена есть столько времени. — Он пожал плечами, припоминая извечную занятость дяди Цзяна, который не сидел безвылазно в своём кабинете исключительно благодаря своим родным детям и жене, взявшим на себя часть его обязанностей. — В последнее время благодаря Старейшинам моя рабочая нагрузка значительно снизилась. — В таком случае, конечно, я не против. — У Вэй Ина был далеко не тот статус, благодаря которому он мог бы без действительно уважительной причины отказать Главе ордена в просьбе. — Павлин? — Я тем более возражений не имею. — У него такого статуса тоже не было. Да и он точно так же, как и Усянь, полагал, что Сичэнь в первую очередь желает не допустить новых драк, а потому немного даже обрадовался. — Отлииично, в таком случае, — Вэй Ин почесал шею и, будто что-то вспомнив, щелкнул пальцами, с улыбкой обращаясь к старшему из Нефритов. — могу ли я воспользоваться кухней, скажем, завтра вечером? Вы будете свободны в это время? — Конечно, — Немного помедлив, Сичэнь кивнул, не видя в этом проблемы. — однако могу ли я спросить зачем? Вэй Ин с предвкушающей улыбкой, не сулящей ничего хорошего, взглянул на Цзинь Цзысюаня. — Готовить будем.

***

Буквально следующим вечером, как и договаривались, все четверо встретились у дверей больших кухонь, в которых ланьская прислуга по обыкновению готовит на весь орден. — Что мы здесь делаем? — Цзинь Цзысюань, как и братья Нефриты, из вежливости (и некоторого нетерпения) пришли чуть раньше установленного срока, успев поприветствовать друг друга и даже перекинуться парой-тройкой пустых вежливых фраз. А Усянь, по своему обыкновению, чуть не опоздал, примчавшись с кожаной сумкой через плечо и немного помятым растрёпанным видом, будто сразу после драки. — Я же сказал вчера: "мы будем готовить". — Закатил серебристые глаза парень, смазанно приветствуя Ланей и проскальзывая мимо трёх людей внутрь просторного здания. — Я очень надеялся, что ты шутил. — Пренебрежительно, в своей излюбленной манере, пробурчал Второй наследник ордена Цзинь, заходя следом. Цзысюань заранее решил быть сегодня повежливее с Усянем, обоснованно опасаясь выбесить и так наверняка взвинченного парня, а потому он проглотил язвительный комментарий насчёт чужой внешности. Но это не значит, что он будет вести себя как лапочка. Да, точно. — Мечтай. — Практически пропел парень в ответ, стоя посреди лабиринта столов и осматривая убранство. Кухня, разделённая на секции с помощью бамбуковых перегородок, была светлой и просторной, со множеством столиков и предусмотрительно разложенных на них ингредиентов с утварью, о которых Вэй Ин попросил позаботится поваров немногим ранее. Юноша первым делом скинул с плеча на столешницу ту самую кожаную сумку, со стороны выглядящую точно так же потрёпанно, как и её хозяин. Приземлилась она со звучным басовитым стуком, очевидно наполненная чем-то. Нефриты ордена Лань проскользнули в помещение последними, застав момент, когда Усянь расплетал свои разлохмаченные волосы и, немного повозившись, собирал их снова, обвязывая красной лентой. В углу у стеночки примостился вполне себе достойный чайный столик, выделяющийся на фоне остальных, длинных и громоздких, с чётко выраженными порезами от ножа, а рядом с ним можно было заметить пару стульев и даже небольшой сервиз, о чём так же заранее позаботился Вэй Ин. Очевидно, эти места подготовлены для братьев Лань и, судя по всему, только для них. Наконец, разобравшись с волосами и скинув с себя верхнюю мантию, юноша всё так же молча, но едва слышно что-то насвистывая, вернулся к своей сумке и достал две туши серо-коричневого нечто, одно из которых впихнул в руки Цзысюаню. — Что это? — Недоумённо вскинул брови адепт в жёлтом, с оттенком брезгливости смотря на небольшую и, вероятно, уже не живую птицу в своих руках. — Перепела. Маленькая нелетающая птичка. — Усянь нашёл взглядом тихо сидящих за своим столиком Ланей, и обратился уже к ним. — Не беспокойтесь, я убил их за пределами Облачных глубин, а правил насчёт неживого мяса у вас, как я понял, нет. Я спросил у одного из ваших адептов на этот счёт. Цзысюань незаметно вздрогнул от накатившего брезгливого отвращения по отношению к грязной туши птицы в своих руках. Без сомнения, он участвовал ранее в охотах, но ему никогда не нужно было самостоятельно прикасаться к добыче, за него это всегда делали младшие адепты. — И что мне с ней делать? — Не скрывая сомнения в голосе спросил парень, выглядя настолько комично-потерянно-недовольно, что Вэй Ин едва удержал смех, вовремя отвернувшись. — Сначала подготовить. Я объясню как. Кинь пока вон в ту миску. — Он взял со стола одно из влажных полотенец, расслабленно оперевшись на стол и обтирая им руки. Он поймал взгляд Цзысюаня и, пусть с улыбкой, но довольно серьёзно продолжил. — Сегодня ты в основном молчишь, внимательно меня слушаешь и делаешь всё, что я говорю, потому что я заодно объясню как всё это связано с моей Шицзе. Понял? — Да. — Безрадостно буркнул парень, скидывая и свою верхнюю одежду, так же как и Усянь оставаясь в одних штанах да нательной рубашке, просвечивающей кожу. Честно говоря, Усянь откровенно боялся, что на кухне не будет нужных ему инструментов, учитывая, что Лани поголовно вегетарианцы и, например, ножи для мяса, были откровенно без надобности. Однако сомнения оказались напрасны — стоило ему лишь попросить поваров и те предоставили ему всё необходимое в лучшем виде. Посуда и инструменты были достаточно высокого качества и в хорошем состоянии, а разложенные в ряд продукты на отдельном столике сочны и свежи. Для сегодняшнего блюда он решил взять, так-то, вполне себе простенький рецепт — лапша в курином бульоне. Он подумывал поймать рыбу, но с ней откровенно больше мороки, а свободное время у присутствующих не резиновое, так что выбор пал на диких птиц. Изначально парень пытался найти фазанов, потому как привык готовить из них, но здесь, судя по всему, водились лишь перепела, у которых, если подумать, мясо было не хуже. Он уже было хотел не теряя времени взяться за ощипывание птицы, как со стороны услышал голос: — Молодой господин поймал её самостоятельно? — Лань Сичэнь, уже разливший душистый чай по чашкам, с интересом рассматривал Первых учеников чужих орденов со своей неизменно мягкой улыбкой и каким-то озорным блеском в глазах. — Ага, я хорош в охоте. — Парень взмахом подозвал к себе Павлина, не стесняясь снова бесцеремонно сунуть ему в руки одну из птиц и приказать начать ощипывать, показывая на своем примере как это делается. — Как так вышло, что вы умеете готовить? — Невинно продолжил Глава ордена Лань, который наверняка был удивлён этим фактом так же, как и Вэнь Цин, когда узнала, что он умеет самостоятельно убираться в комнате. — В Юньмэне, каждый уважающий себя человек, будь то мужчина или женщина, умеет готовить. Это одна из причин, почему мы все сейчас здесь собрались. — А другая причина? — Не выдержал Цзысюань, подняв взгляд на стоящего буквально в метре от него и невообразимо быстро со знанием дела ощипывающего бедную птицу Усяня. — Её я и буду сегодня тебе втолковывать. Но сначала закончи с тушей. Ощипывание перьев не было сложным занятием, по крайней мере для человека, уже набившего в этом руку, но зрелище того как Павлин пыхтит, ворчит и тихонько проклинает эту бедную птицу на чём свет стоит, когда его пальцы соскальзывали с тоненьких перьев, было донельзя забавным. Да на столько, что Усянь каждый раз едва сдерживал смех, потрясывая плечами и закусывая губы. Бесспорно, если он всё же рассмеётся, то эта самая птица окажется натянута ему на голову самым зверским способом из возможных, поэтому Вэй Ин давился, но молчал. Поборов мёртвую тушу в неравном бою, Цзысюань с гордостью презентовал лысую птицу уже давно закончившему Вэй Усяню. Тот, критическим взглядом окинув результат и выдернув пару-тройку пропущенных пёрышек, кинул её в наполненную водой миску к своей птице отмокать от грязи. Покуда у них выпала пара свободных минут, Усянь решил начать свой рассказ, вдумчиво подбирая слова: — Так-с... В Юньмэне, ещё когда мои предки властвовали на снежных пустошах Южного полюса, существовала одна незыблемая концепция, можно даже сказать философия, которая заключается в том, что человек прежде всего остального ставит себя любимого. Всё, что мы делаем, мы, в первую очередь, делаем это ради себя. — Он задумчиво постукивал себя по подбородку, обратив взгляд вдаль, в то время как остальные присутствующие внимательно слушали, молча наблюдая за Первым учеником ордена Цзян. — Я не буду далеко в это уходить, скажу лишь, что из этой мысли и пошли многие наши культурные традиции, живущие и по сей день. Включая и те, что касаются ухаживаний. — Он перевёл взгляд на недоумённо нахмурившегося Цзысюаня. — Поэтому, когда ты что-то делаешь, наилучшего результата ты достигнешь лишь делая это для себя, включая, например, готовку. Поэтому, готовя любимому человеку, ты должен готовить будто для себя, понимаешь? — ... Нет. — Хорошо, давай по-другому. Из древности к нам так же перешла традиция, заключающаяся в, скажем так, ммм, дарении? Нет, не совсем, дай подумать... — Он пару раз щёлкнул пальцами, пытаясь припомнить нужное слово, но в конце концов просто махнул рукой. — Представь, что ты что-то делаешь, скажем, охотишься. И твой охотничий трофей является следствием твоей охоты так же, как вкусное блюдо будет следствием готовки. Исходя из вышесказанного, вкуснее всего выйдет то блюдо, что ты сделаешь ради себя, однако, если ты преподнесёшь его кому-то другому, считается, что ты, как бы, посвящаешь это блюдо другому человеку. То же самое и с трофеем. Даруя его сразу после завершения охоты кому-то, ты посвящаешь ему эту охоту. Чем-то вроде этого можно охарактеризовать весь процесс ухаживаний. И с этим связано одно из важнейших моментов серьёзных ухаживаний - работа над собой. Если ты претендуешь на человека, ты костьми ляжешь, но станешь лучшим в его глазах, не так ли? Причём, ты не должен кичиться своими достижениями, особенно перед своей возлюбленной, это должно быть тем, что рано или поздно она заметит сама. Это значит, что ты должен начать учиться, постигать новое и становится сильнее. Затми претендентов и стань лучшим из достойных, понимаешь? — ... Может быть. — На этот раз он ответил чуть уверенней, медленно кивнув головой, но не сказать, что он понял сказанное до конца. — Ну что же, никто не говорил, что это будет легко. — Тихонько пробурчал Усянь сам себе, доставая птицу из миски. Магией воды он прошёлся по тонкой общипанной коже, смывая оставшуюся грязь, и отложил туши в сторону. Казалось, они ни капельки не изменились, но взглянув в миску Павлин с удивлением обнаружил, что вода в ней помутнела, приобретая грязно-сероватый оттенок. — Что дальше? — С некоторым интересом спросил он, поглядывая на птиц уже без той прежней брезгливости, хотя всё ещё без большого энтузиазма. — Сейчас мы будем её потрошить. — С намёком на веселье в голосе ответил Усянь, доставая две небольшие миски. — ... Что? — Почти неверяще переспросил парень, снова дёргаясь от нахлынувшего отвращения. Вот это казалось ему по истине оскорбительно. — Скажу сразу, это неизбежно. Ты не приготовишь яичницу не разбив яйцо. Здесь точно так же. Для блюда нужно выпотрошить птицу. — ... Фу! — Со временем и к этому привыкаешь. Тем более, что ничего такого в этом нет. Я достаточно часто бывал в походах и на миссиях, где приходилось подолгу жить под открытым небом в окружении одной лишь природы, так что и самостоятельно готовить на открытом огне я давно приучился. А для того, чтобы что-нибудь зажарить, надо сначала это выпотрошить. Это обязательное правило. Потроха редко когда используются в готовке, разве что печень и сердце представляют интерес, остальное можно смело отбрасывать в сторону. — ... Почему я вообще должен это делать? — Второй наследник именитого ордена, главного во всём Ланьлине, не может справиться даже с тем, чтобы просто подготовить мясо к варке? Какое разочарование. Мы ведь даже ещё не начали... — О, Духи! Просто дай её уже сюда! — Юноша выхватил тушку из чужих рук, кидая её в предоставленную ему миску. — Что мне с ней делать? — Сначала возьми нож, умник. — Вэй Ин кивнул на столик, где поварами были разложены различные по форме ножи, глядя на которые Второй наследник Цзинь слегка растерялся. Он взял было один из них наугад, но в спину тут же прилетел недовольный голос. — Этот нож для овощей. — Попытавшись потянуться к следующему, он вновь был остановлен. — А этот нужен для костей и разделки скота... — Некоторое время наблюдая за мнувшемуся у стола Цзысюанем, Вэй Ин не выдержал и подошёл ближе. — О, Духи, просто возьми такой же, как и у меня, и не выёживайся. — Это нож для мяса? — Этот универсальный. — Краем глаза проследив за тем, чтобы Павлин не ошибся, Усянь повернулся к своей перепеле. — Отлично, теперь отрежь гузку и сделай небольшой надрез снизу живота. — ... Что такое "гузка"? — Жопа птицы. — Фыркнул Вэй Ин, очерчивая кончиком ножа область вокруг хвостовой части тушки. — Просто повторяй за мной. — Он выложил перепелку на стол, одним движением срезая заднюю часть птицы, а затем снова поднял её над миской. — Когда ты отрезаешь гузку, вот здесь появляется отверстие, от которого и должен идти разрез. В случае больших птиц, например, достаточно крупной курицы, его делать необязательно, так как отверстие достаточно большое само по себе, но это явно не наш случай. — Он указал на появившуюся снизу брюха небольшую дыру. — Разрез лучше всего делать до груди. Затем засовываем руку и вынимаем всё ненужное в специально приготовленную миску. Под ненужным я подразумеваю все внутренности, но будь осторожен, не повреди кишечник или мочевой пузырь, иначе... Я надеюсь тебе не надо это объяснять? В любом случае, при надобности помогай себе ножом, но не переусердствуй. После почти десятка минут мучений и борьбы, Цзысюань и с этим закончил, стараясь не смотреть в сторону Усяня, которому понадобилось от силы минуты три. — ... Дальше что? — Безрадостно спросил он, стряхивая кровь и слизь с рук. Ему прямо в лицо кинули влажное полотенце, которое парень смог поймать лишь на чистых рефлексах. — Протри руки, можешь вон там сполоснуть. — Усянь указал на стоящий под стеночкой закрытый бочонок с водой, над ним висел глубокий деревянный ковш. — А я промою туши изнутри. — Из той самой миски, в которой откисала птица начала подниматься тонкая струйка неожиданно чистой воды. Цзысюань мысленно дал себе оплеуху, когда понял, что его действительно удивило это явление. Может он всего лишь маг земли, но как Первый ученик ордена, и человек изучающий стихии, конечно он знал, что маги воды способны фильтровать эту самую воду. — Магия воды и огня просто незаменима для поваров. — Негромко пропел Вэй Ин, занимаясь птицами. Ему правда повезло, что он тройной маг, и даже если стихия огня его не слушается, подчинить её - дело времени. — Теперь очередь шеи. Она вполне съедобна и многим эта часть даже нравится, так что мы можем её оставить, но вот голову точно надо отрезать. Её не используют в рецептах. Вообще. Там нечего есть. И это касается всех знакомых мне птиц. Положив перепёлок на доски, он аккуратно отрезал голову у самой глотки, стараясь оставить побольше мяса с шеи. Сначала первая голова была откинута к потрохам, как только её отделили от тела, затем и вторая. — Отлично, теперь положи свою птицу в свой, вон тот, казанок, и поставь на огонь. — Мы не будем варить их в одном? — Позже нужно будет добавлять специи, а этот вопрос, м... Немного индивидуален. Не думаю что мы сойдёмся во вкусах. — Не больно-то и хотелось. Ну, а теперь-то... Погоди, ты ведь так и не сказал как мне начать ухаживать за Яньли! — Раздражённо воскликнул парень, всё ещё не особо понимая зачем они вообще тратят своё время на, чёрт возьми, кулинарию. — Всему своё время, Павлин. Мы ещё успеем это обсудить. — Но мы пришли сюда для этого! — Тебе нужна моя помощь или нет? — Недовольные карие глаза встретились с почти металлически серыми. Цзинь Цзысюань хотел было ещё что-то сказать, но осёкся. — Тогда прикрой свой клюв и слушай. — Усянь первым отвёл взгляд, беря с одного из столов новую чистую миску. Его настроение в раз будто переключилось, от чего лицо вновь озарила привычная улыбка. — Настало время для второй главной составляющей блюда - лапши! Второй наследник ордена Цзинь послушно взял новую миску и пошёл вслед за своим временным наставником. — Для теста нам понадобятся яйца, мука, соль и вода. Цзысюань будто хотел что-то сказать, но затем всё же осмотрительно закрыл рот, продолжая тихо слушать. — Нам всего лишь надо замешать тесто в правильных пропорциях. Это не сложно. — Парень сопровождал свои действия словами. — Сначала засыпаешь в миску муку, затем добавляешь яйца. Теперь смотри, лучше всего сделать так, — Он взял ещё одну миску поменьше, с помощью магии заполняя её чистой водой из бочонка, которого Павлин не потрудился накрыть крышкой после использования. — в эту воду добавляешь соль до тех пор, пока она не перестаёт там растворятся. Обычно достаточно пары столовых ложек. Это называется соляным раствором. Не переборщи и размешивай после каждой ложки. Будет идеально, если воду чуток подогреть - тогда соль быстрее растворяется. Цзинь Цзысюань внимательно следил за действиями парня, неуклюже стараясь повторять за ним. Он осторожно добавил немного соли, помешивая смесь длинной деревянной ложечкой, стараясь не расплескать воду. — Когда раствор будет готов, берёшь его в одну руку и медленно заливаешь в муку, второй рукой начиная непосредственно замешивать тесто. — Удостоверившись, что Павлин всё делает правильно, Вэй Ин продолжил: — Солевой раствор может сделать вкус лапши более сильным, обрати внимание на то, как быстро ты добавляешь воду. Медленно, не забывая продолжать разминать. Если воды недостаточно, лапша будет очень жесткой, но если ее слишком много - она получится липкой. — Он зорко следил за движениями парня рядом. — Этого должно быть достаточно, продолжай разминать. — Сколько нам его размешивать? — По меньшей мере минут десять, или около того. Остановиться надо лишь тогда, когда тесто станет гладким и перестанет липнуть к рукам. Некоторое время они работали в тишине, каждый над своей миской, пока в какой-то момент Цзысюань не остановился, вытащив белые от муки руки: — Этого достаточно? — Да... Думаю да, вполне, молодец. Теперь нужно дать ему немного отдохнуть. Берёшь герметичную посуду и кладёшь тесто туда. Цзысюань растерянно оглянулся, не совсем понимая, что Усянь имел ввиду, прежде чем недоумённо посмотреть на него. — А какое?.. — Для этого есть специальные горшочки, видишь? — Он достал два небольших низеньких и пузатеньких кувшина с широким горлом, выжженных из красной глины. — Внутрь кладут тесто, а сверху он накрывается специальной тканью, видишь? — Перед тем, как положить что-либо внутрь, Усянь вытащил из кувшинчика красную тряпочку с торчащими из неё в два ряда тонкими верёвочками. Накинув её на горло сосуда, парень потянул за одну из пар верёвочек, которая петлёй затянулась вокруг более тонкой впадинки между верхушкой горлышка и самим сосудом. — Тянешь за шнурки и завязываешь. Ткань достаточно плотная, воздух практически не пропускает. — Зачем мы вообще засунули туда тесто? — Это должно сделать лапшу более... Жевательной? Нет, погоди, чёрт... — Он пару раз пощёлкал пальцами, стремясь вспомнить вертящееся на языке слово. — Эластичной? Ну да, ближе к этому. — Парень отставил красные сосуды в сторону, делая себе в уме заметку, что его собственное тесто находится в левом. — А теперь стоит озаботиться прочей начинкой для бульона. Не забудь протереть руки. — И без тебя знаю. Усянь отошёл к мешкам с продуктами с боку, и присел перед ним на корточки выглядя немного задумчивым. — Ты спрашивал, как тебе начать ухаживать за моей Шицзе, ожидая подробную инструкцию с пояснениями, как вот сейчас к лапше, не так ли? — Мм, ну да? — Настороженно ответил парень чуя вырисовывающийся в чужих словах подвох. — Ну, мне жаль тебя разочаровывать, но её не будет. — Пожал плечами парень, осматривая несколько корней имбиря, взятые с одного из мешков. — Почему!? — Тут же вспыхнул и так уже раздражённый Цзысюань, готовый уже разразится бранью. — Потому что этой инструкции не существует. Вообще. Нет никакого заранее кем-то давно составленного плана юньмэнских ухаживаний, стратегий и прочего. Ты можешь только импровизировать. — Но... — Скажу больше, у нас считается дурным тоном подражание чужим способам ухаживаний. Однако тебя повезло - я могу дать тебе пару советов из личных наблюдений, раз уж обещал помочь. — ... Это объясняет почему я не смог найти точной информации по этой теме в архивах и не слышал ничего внятного от других людей. — Ну да, мы, в отличие от вас, живём креативом, а не перекидываемся цветочными записочками в обязательном порядке. Способ ухаживания из Ланьлина был известен на весь мир, но лучше всего о нём знали разве что юньмэнцы. Очень важной составляющей процесса было общение посредством структурно сложного языка цветов. Икебана складывалась строго по определённым правилам и имела много нюансов в создании, из-за чего каждое такое правильно составленное "письмо", не сопровождаемое даже клочком бумаги, с художественной точки зрения было невероятным шедевром, что значительно повышало романтизм и красоту подарка. Такой букет мог содержать цитату, краткое стихотворение или просто письмо, написанное самим создателем букета. На фоне настолько оригинального способа общения, второй аспект ухаживаний — обмен подарками, просто блекнет на фоне первого, хотя тоже является незыблемой частью. Однако, при всей своей красоте, на этих двух аспектах — цветах и подарках, ухаживания в основном к сожалению и заканчивались. Вообще, конкретно самыми сложными считались ухаживания из ГуСу, но Усянь не был о них осведомлён, а потому не брался судить. — Зато у нас нет проблемы с тем, чтобы банально начать, не зная при этом что делать. — Шаблон - это удел не креативных и безыдейных нытиков. Цзинь Цзысюань глубоко вздохнул и с силой потёр руками лицо, едва не стирая красную точку меж бровей. Он немного помолчал, прежде чем устало поинтересовался: — ... Стихи? Подарки? Песни? — Ну а вот теперь плавно возвращаемся к тому о чём я говорил ранее. Помнишь? — ... Если что-то сделать и тут же кому-то подарить, ты посвятишь свою работу этому человеку. — Он потёр виски, припоминая самое начало разговора. — Правильно, а второе? — ... Для теста нам понадобятся яйца, мука, соль и вода. Усянь не выдержал и прыснул от смеха. — Ладно, хорошо, это было неплохо, признаю. Этот раунд за тобой. — Он поднял руки вверх, признавая поражение и улыбнулся. — А второе? — Философия о том... — Парень немного помедлил, вспоминая общий смысл всего сказанного и подбирая слова. — Что каждый человек любит в первую очередь себя? — Да, правильно. Из этих двух пунктов невообразимым образом получается третий - не столь важен результат, как процесс. — ... Что? — Начнём из далека. — Вэй Ин поднялся и подошёл к столу, оставляя на нём выбранный имбирь, пару головок чеснока и ещё пару овощей и трав, и взял те ножи, которыми они птицу резали. — Что ты там говорил? Стихи и подарки? — Он подошёл ближе. — Допустим, с точки зрения получателя, не будет особой разницы между двумя одинаковыми подарками. Вот тебе два ножа. Они сделаны в одном стиле, из одинаковых материалов, одним и тем же способом. Однако вот этот, — Парень слабо махнул правой рукой с ножом. — ты купил за пару монет на рынке недалеко от дома, а вот этот, — Теперь он поднял уже левый нож. — сделал сам, тратя своё время, ресурсы и усилия. Теперь между ними есть разница? Ты не можешь просто взять и продекламировать своей зазнобе уже существующее стихотворение или спеть уже существующую песню, потому что в этих подарках не будет души. Ты должен сам их создать, написать, сочинить - что угодно, но сам. Пусть даже выйдет так себе. Старание важнее результата, потому что оно показывает твоё небезразличие к человеку. — И как это вяжется с самолюбием? — Разве личные старания это не важная ступень самосовершенствования? — Он положил ножи обратно на стол. Поворачиваясь к разделочной доске, на которой оставил имбирь. — Для бульона есть две важнейшие составляющие - кулинарное вино и имбирь. Первое при необходимости может быть заменено саке из Цишани, или хересом, который, по вкусу, должен быть тебе ближе, ведь он очень распространён в обоих нациях земли. Как я понял, за ненадобностью на этой кухне отсутствует хоть какой-либо алкоголь, так что придётся довольствоваться только имбирём. К сожалению я не знаю чем в такой ситуации можно заменить кулинарное вино, Шицзе сказала бы лучше. Имбирь, слава всем святым, есть, а к нему очень хорошо пойдёт чеснок, хотя стоит сказать, что он по рецепту не обязателен. В сам бульон, так-то, можно добавить любые овощи, но стоит так же смотреть на их вкусовую совместимость между собой и с мясом, потому что это повлияет на используемые тобой специи. И, к слову о них, — Он посмотрел на закипающую воду. — пора бы уже солить бульон. Честно говоря, я так и не понял, есть ли разница между тем, чтобы солить воду до закипания или после, так что просто забей. — Он взял пару щепоток из оставленного поварами горшочка, из которого ранее парни достали соль для соляного раствора. Усянь ненадолго замолчал, помешивая бульон лопаткой и проверяя мясо на степень готовности. — Варить картошку долго, так что сегодня без неё, однако, если хочешь, можем меленько нарезать морковочки. Вообще, самым важным сейчас будет приготовление соуса. Обычно используется смесь соевого, чесночного и чили, но за неимением, просто добавим соевый и нарежем чесночок. В это блюдо так же обычно добавляют грибы и острый перец, но последнего нет, а с грибами из ГуСу я не знаком, поэтому опустим этот момент. Бок-чой и лук-порей пока отложим в сторону - они должны быть завершающим штрихом для уже готовой лапши. — Он быстренько меленько нарезал сначала имбирь, а затем очищенные зубья чеснока. — Просто кидай это всё в закипающий бульон и помешивай периодически. Не забудь убавить огонь. Некоторое время они провели в тишине. Усянь молчал, давая Цзысюаню возможность подумать, и просто помешивал практически готовую основу для блюда. Второй наследник Цзинь, некоторое время понаблюдав за побулькивающей водой, отложил ложку, которой помешивал бульон и повернулся к Вэй Ину. — ... Хорошо, по поводу ухаживания я понял, но... Как мне признаться? Должен ли я...? — Просто подойди и сделай это. Вы знакомы уже сколько? Лет пять? Достаточно долгий срок для того, чтобы опустить любые возможные формальности. Просто не будь трусом. Или мне написать ей о твоих чувствах? — Нет! Я сам! Не надо! — Ловлю на слове. Вообще, если говорить про общую тенденцию поведения на Южном континенте, на котором как раз располагались Юньмэн и Ланьлин, стоит отметить, что их ухаживания в отличие от стран Северного континента, начинаются только после положительного ответа на признание. Обычно, насчёт самого признания на юге не заморачивались — просто подходили к понравившемуся человеку и признавались ему. Если человек отвечал отказом без достойной на то причины, или причина была преодолеваемая, то у влюблённого человека есть право на второй шанс, дающее возможность признаться снова немного позже, и так до тех пор, пока пара не сойдётся или окончательно не разойдётся. Если признавшемуся отвечают согласием, то начинается так называемый "букетно-конфетный период" — то есть, по сути, ухаживание. Этот период отношений считается "свободным", потому что на данном этапе пара не заключает помолвку, а потому участники вольны разойтись в любой момент, если одному или сразу обоим людям что-то не понравится. Однако, Шицзе Усяня имела не только высокий статус, но и превосходила таковой у Цзинь Цзысюаня, а потому её отказ при признании, даже не имей она должного объяснения, был бы окончательным решением. — Вы переписываетесь? — Да, постоянно. Бао Донгэй сюда уже как к себе домой захаживает. — Правда? Ни разу его не видел. — Ну ещё бы. — Усмехнулся парень, припоминая сколько раз этот двуглавый петух заявлялся к нему среди ночи. — Если хочешь написать Шицзе я могу передать твоё письмо вместе с моим, когда он прилетит в следующий раз, но с тебя какая-нибудь вкусняшка. — Этот паршивец до сих пор работает только за еду? — К сожалению. — Мне ведь не надо притворяться, что он мне нравится? — Просто старайся не желать его смерти в присутствии Шицзе, о большем никто не просит. Хотя, честно говоря, я думал, что вы подружитесь из-за схожести в характерах. — В каком месте у нас схожие характеры? — Вы оба самовлюблённые напыщенные индюки. Ну, эти парни всегда были любителями поспорить друг с другом, так что это был лишь вопрос времени, когда один из них вбросит фразу, поджигающую фитиль общего спокойствия. — Ой, да кто бы говорил. По крайней мере, у меня, в отличие от тебя, мозги не куриные! — Я хотя бы не визжу как петух на забое каждый раз, когда мне что-то не нравится! Так бы возможно продолжалось и дальше, но со стороны прилетело настойчивое покашливание знакомым мягким тоном: — Кхм-кхм! Юноши вытянулись по струнке, удивительно синхронно склонившись и в полголоса паникующее прокричав: — Просим прощения, Глава ордена Лань! С их стороны было действительно большим неуважением ругаться в присутствии Главы ордена, ещё и чужого, ещё и того, у которого правилами даже немного повышать голос нельзя. В защиту крикунов стоит сказать, что братья Нефриты были настолько тихими в своём углу за столиком, что практически слились с интерьером. Лань Сичэнь благосклонно махнул рукой: — Всё в порядке, вы можете продолжать. — Благодарим. — Всё так же синхронно ответили парни, вновь склонив голову прежде чем вернуться к готовке. — Тесто уже должно было дойти. — Негромко подметил Усянь, обращаясь к Цзысюаню. Они взяли свои красные пузатые горшки. Вэй Ин, слава Духу, всё ещё помнил, что его тот, что слева, и вывалил своё тесто на разделочную доску. — Это не так сложно, как может показаться на первый взгляд, так что не волнуйся сверх меры. Во-первых, с тестом лучше работать когда оно тёплое, а во-вторых, его, как бы, перед началом нужно помассировать - из этого выходит, что сейчас мы будем активно его разминать, лапая со всех сторон. Вэй Усянь раскатывал тесто по доске, руками растягивая его края и вновь сплющивая всё в один комок. Он планомерно снова и снова вытягивал тесто, спиралевидно закручивая его, круча в воздухе и снова кидая на стол. В один момент он раскатал тесто в подобие колбасы, да так и оставил в таком положении лежать на доске, не забыв присыпать мукой. — Конкретно лапшу будем вытягивать из этой формы. — Он указал на ровненько лежащую колбаску. — Смотри внимательно, — Неспешно взяв её в руки, Вэй Ин явно показательно начал растягивать тесто в воздухе, затем сложил оба конца в левую ладонь, а правой потянул за образовавшийся сгиб. Снова растянул и снова сложил. — В свой первый раз спешить не советую, ты можешь случайно порвать тесто. И не забывай его в муке валять время от времени, а то слипаться начнёт. Есть ещё вариант помазать его маслом, но тут уже как хочешь. В конце концов, в его руках образовалось скопище очень длинной и очень тонкой лапши, которую он просто убрал в сторону на доску, вперившись взглядом в Цзысюаня. Тон неловко мял тесто в руках, всё ещё находясь на этапе "подготовки". Не признаваться же ему, что он невольно залип на моменте, когда чужие умелые руки начали вытягивать лапшу? В конце концов, он тоже скатал из своего теста колбаску, присыпав мукой и взял её в руки, подняв в воздух. — Погоди, — Вдруг сказал Усянь, повернувшись к кастрюлям. — Нужно снять пену. Можешь пока начать. Цзинь Цзысюань неловко попытался потянуть за концы, пока Вэй Ин длинной плоской лопаточкой вылавливал белёсую пену с поверхности воды. Тесто в его руках было невероятно мягким и эластичным. Его было приятно мять и это занятие почему-то даже успокаивало. Вытянув тесто где-то на полметра, он осторожно переложил один из краёв в другую руку и точно так же, как и Усянь ранее, потянул за сгиб. Вэй Ин, поглядывающий на него из-за плеча, одобрительно кивнул, возвращаясь к бульону. Вскоре и у Цзысюаня на руках была его первая лапша. Он смотрел на неё в оцепенении некоторое время, круча её туда-сюда, прежде чем положить обратно на доску. Снова одобрительно кивнув, Усянь взял свою сырую лапшу и осторожно положил в бульон, кивком призывая Второго наследника Цзинь повторить за ним. — Лапша готовится очень быстро. Если хочешь, чтобы она была немного твердой, нужно вынуть её немного позже кипения. Если хочешь помягче, можешь подождать. Однако лично я предпочитаю первый вариант. Вскоре они уже мешали палочками лапшу в горячем бульоне, внимательно наблюдая за процессом. — Вообще, в Юньмэне есть негласное правило в отношении признаний в любви: если тебе не объяснили внятную причину отказа, ты можешь попытаться снова. Скажем, если у человека уже есть возлюбленный, или он не может по долгу службы, или ему не нравится какая-то неизменяемая часть тебя, вроде внешности или пола - такие причины. Однако ты, в твоём случае, не можешь быть настойчивым в этом плане. — Это ещё почему? — Оскорблённо насупился парень. — Во-первых, слово Шицзе закон, и мы с Цзян Чэном сделаем всё, что в наших силах, чтобы воплотить любую её прихоть в жизнь. А во-вторых, ты ведь помнишь, что статусом она, как Первая наследница, выше тебя, да? Её "нет" гораздо весомее твоего "нет". Если бы ситуация была обратная, и она бы хотела начать с тобой отношения, твоё несогласие должно было быть реально чем-то подкреплено и обосновано, иначе твоего мнения бы и не спрашивали, я думаю. — Первый ученик ордена Цзян невольно горестно вздрогнул, вспоминая все те уроки по всяким этикетским заморочкам, которым наследникам Великого ордена приходится следовать. — С каждым днём я всё больше понимаю, зачем Цзян Чэну нужен тот список. — Список? — Да... — Усянь склонил голову, прикидывая, стоит ли рассказывать об этом. С одной стороны, Цзян Чэн, вероятнее всего, будет недоволен, а с другой - это ведь никогда не было тайной, о нём многие знали, по крайней мере из Старейшин и учеников внутреннего круга. Можно даже сказать, что список давно стал шуткой для посвящённых в вопрос адептов. Решив, что ничего такого страшного не случится, если об этом узнает Павлин или Нефриты, Вэй Ин продолжил. — Однажды, когда Мадам Юй спросила его о том, какой он видит свою будущую невесту, шиди вывалил на нас реальный список критериев. Прям список. На бумаге. У него эта тетрадь даже где-то лежит до сих пор. — Вэй Ин усмехнулся, припоминая шокированное лицо Пурпурной паучихи. — Я всё ещё придерживаюсь мнения, что он просто не хочет жениться. Его ведь на правах статуса Второго наследника нельзя просто заставить жениться на выбранной девушке, он должен непосредственно согласиться на кандидатку в невесты. А его нисколько не щадящий список критериев делает поиск подходящей девы практически обречённым на провал занятием. — О, у моего старшего брата есть нечто похожее. — Правда? Может это он и подкинул моему идею? — Может. — Цзысюань пожал плечами, не особо задумываясь над этим вопросом. — О чём хоть у твоего? — Павлин имел ввиду пункты этого самого списка. — Ты думаешь я запоминал? — Вэй Ин немного покопался в памяти. — Ну, само собой внешность и сильный магический дар. Но помимо этого, если не ошибаюсь, он говорил что-то о спокойной, доброй и понимающей. — Усянь почесал шею, натужно пытаясь припомнить хоть ещё что-то. — Честной, ответственной... Что-то вроде этого. Ха-а... Как же мне повезло, что я не обязан выбирать себе спутника жизни в обязательном порядке. У вас, наследников, ведь такого выбора нет, не так ли? — Со временем рано или поздно смиряешься с этой мыслью. В любом случае я намерен взять в супруги деву Цзян, так что для меня эта проблема уже несущественна. — Помнится мне, ты очень возмущался идее переехать в Пристань лотоса, тогда, давно, когда в округе шептались, о твоей возможной помолвке с Шицзе, а сейчас? По общеустановленному закону Великих орденов, Первый наследник не может перейти в чужой орден в случае свадьбы. Так что, если бы Павлин женился на Яньли, именно он бы вошёл в семью Цзян, а следовательно — ему бы пришлось переехать в Юньмэн и поселиться в столице, где Первая наследница и проживает. — А сейчас я уже не ребёнок. Да и я ведь уже бывал у вас в резиденции. Всё оказалось не так плохо, как мне думалось. Уловив в чужих словах намёк на недовольство, Усянь, будучи настоящим патриотом лотосового края, тут же вспыхнул: — А что тебе не нравится? На что ему тут же прилетел ответ: — Комары. Много комаров. — Ох, да, с этим не поспоришь. Но благовония всё-таки спасают. — У вас жарко. — Со стороны океана часто прилетает освежающий бриз. — У вас ужасающей мощи дожди. — Это сезонное. — Воняет рыбой. — Привыкнешь. — Всякие ядовитые твари вылезают из всех щелей. — Не так страшен чёрт как его малюют. От большинства ядов есть противоядие, буквально каждый лекарь умеет излечивать тела от токсинов. Поверь, у нас по статистике люди больше тонут, чем умирают от укусов. Плюс ко всему, ядовитые твари не спешат кусать всё живое, байки о их невиданной агрессивности - чистой воды преувеличение, ставшее стереотипом. — ... В таком случае, на этом всё. Больше я таких уж весомых минусов припомнить пока что не могу. И да, соглашусь, у вас красиво, что в городе, что на озёрах. Жить можно, в общем. — Рад, что ты это понимаешь. Конечно, ничего ещё не решено, но если Шицзе ответит согласием, приезжай после учёбы из ГуСу к нам погостить. У Шицзе не так уж и много свободного времени, но я думаю для тебя она всегда найдёт минутку. Я, так уж и быть, не буду особо бурчать по этому поводу. Попроси её научить тебя готовить, рисовать, кататься на коньках. Изучай её хобби, проводи с ней время, интересуйся её мнением по тем или иным вопросам. Она, к слову, знает ваш язык цветов, так что можешь иногда присылать ей такие вот "записочки", думаю, ей понравится. — Я... Я учту. Спасибо. — Ага. — Усянь подцепил палочками тесто, пробуя на вкус. — Лапша готова, туши огонь. Нарежь сверху лучок, добавь специй по вкусу, и можешь подавать к столу. — Какие специи? — Ой, даже не спрашивай, это дело сугубо индивидуальное. Просто следуй оригинальному рецепту при возможности, там обычно это обговаривается. Я предпочитаю использовать набор из перца, имбиря, кумина, гвоздики и аниса, когда готовлю, потому что они создают яркий и пряный вкус. Не всё вместе сразу, разумеется, это наверняка испортило бы блюдо, но вот в комбинации из двух-трёх вполне хорошо идёт. Усянь вприпрыжку подошёл к столу, на котором ранее оставил валятся свою сумку, и выудил из неё небольшой зашнурованный чёрный мешочек из очень плотной ткани, который, судя по всему, ещё и был обшит шёлком. Мешочек этот, не превосходящий размером даже женский кулак, очевидно, был чем-то наполнен, судя по выпирающим бокам. — Что это? — Мой любимый илинский перец, — Вэй Ин развязал шнурки и обильно посыпал бульон ярко красным порошком. Павлину он даже не пытался предложить - Ланьлинская кухня не шибко жалует острое, походя этим на Цинхэ, так что и Цзысюань вряд ли оценил бы по достоинству один из самых ядрёных перцев Юньмэна. — мне Шицзе прислала. Я предпочитаю довольно-таки острые блюда. Так что на меня по части специй не ровняйся. Лучше спроси у Цзян Чэна или Шицзе. — Он с довольным видом помешивал свою лапшу, которая мало помалу приобретала нездорово красноватый оттенок и жгучий аромат. — Я просто не выношу неострые блюда, они все для меня по вкусу напоминают траву. — Серьёзно? — Угу. Это давняя проблема. — Вэй Ин взял глубокую ложку и миску, начав зачерпывать себе лапшу. — Когда её заметили и таки затащили меня в целительский павильон, осмотревший меня врач сказал, что я повредил себе язык перцем и теперь плохо воспринимаю вкус. — Погоди. Ты живёшь в стране, в которой острая кухня основополагающая в культуре, как так вышло, что ты один такой потерял ощущение вкуса? — Ну, мою любовь к острому часто называли слишком уж чрезмерной, даже по юньмэнским меркам, так что, может быть я иногда перебарщивал с перцем? Бывало, там, пару раз... — К слову, ты весь вечер нахваливаешь еду и кулинарные способности Цзян Яньли, я уже молчу о твоём превозношении её супа из корней лотоса, но она готовит в основном не слишком острые блюда, не так ли? — Ну, во-первых: я не полностью потерял ощущение вкуса, оно просто у меня притупилось. Да и, раз уж заговорили о её готовке, может я и не ощущаю вкуса, но это не означает, что я его не помню. Я ел её супы с самого появления в ордене и авторитетно заявляю, что лучшего повара просто нет. — Охотно верю. Разлив бульон по тарелкам, они безманерно облокотились об столешницы, пробуя свою еду стоя. — Ну, как тебе твоё же блюдо? — ... Не предел мечтаний. — То ли ещё будет. — Усянь с наслаждением втянул в себя острую лапшу и в лёгкую снял палочками с кости разваренное мясо. — Ммм, сюда бы ещё кофейка, да с ванилью. — Он неожиданно вспомнил, что в последний раз, когда ел такую вот лапшу, они с братом себе и кофе по чашам разлили, и тогда его пробрала ностальгия. Давненько он не пил кофе. Надо будет попросить Шицзе прислать по возможности. Всё же в ГуСу кофейные зёрна были слабо распространены и Вэй Ин не помнил, чтобы видел зёрна на прилавках или слышал аромат напитка из харчевен. Цзысюань с удивлением посмотрел на Усяня. — Кофе с ванилью? — Ага, или с корицей. И всегда с молоком! Не люблю горечь. — Ты тратишь столько денег на напиток и после этого называешь меня "богатеньким сынком"!? Ланьлин на данный момент считается одной из самых богатых держав, хотя её площадь далека от размеров хотя бы своего соседа — Юньмэна, что уж говорить о Цинхэ, являющейся самой территориально обширной страной в мире. Но так было не всегда. Всё изменило появление на рынке ванили, на которую Ланьлин имеет полную монополию. К сожалению, по каким-то причинам ваниль растёт только и исключительно на землях Южной нации земли, хотя её не раз пытались сажать в других странах. Этот нюанс, очевидно, сильно сокращал общее количество ванили на рынке, весомо поднимая её в цене. С корицей была похожая история, но не в таких масштабах. Поэтому покупка ванили считалась чем-то свойственным только для высокой аристократии или имперской семьи. Редко когда богачи средней руки, к которым можно было отнести и Усяня, могли позволить себе хотя бы килограмм, но оно парню и не нужно было. Всё же для чашечки кофе хватало небольшого кусочка ванили, и использовать его можно было по меньшей мере трижды без потери вкуса. Ещё ваниль была хороша, когда дело касалось выпечки, поэтому и Шицзе время от времени покупала себе немного. И Мадам Юй, которая почему-то скрывала тот факт, что тоже любит кофе с ванилью, но, в отличие от Вэй Ина, без молока. — Ну да. — Что за лицеме-?.. — А ты зарабатываешь? — ... А? — Помимо того, что я получаю зарплату в качестве Первого ученика за обучение адептов и выполнение заданий, я также в свободное время беру заказы на рисунки, играю на инструментах, преподаю детворе, помогаю морским рейнджерам... Я зарабатываю. Мне не особо нужны лишние деньги, однако, если уж я зарабатываю, я могу позволить себе дорогую вкусняшку? Между ними повисла долгая пауза. — ... Чтобы стать лучше... Я тоже должен начать делать... Это? — Нет, зачем? Для меня это лишь хобби и... Хотя, впрочем, тебе будет полезно, чтобы понять цену деньгам. Ты родился и рос в роскоши, не понимая, что такое настоящий труд. Ты не ценишь ни деньги, ни чужую работу, потому что сам никогда не пробовал. За это мы с братом тебя не уважаем. — Но Цзян Ваньинь ведь тоже Второй наследник? — Почему это должно было помешать ему? Он тоже работает в своё свободное время. Изначально он просто увязался за мной, но затем... Работа меняет мировоззрение знати. Вот как сейчас. Думал ли ты когда-нибудь, что будешь готовить лапшу в Храме магов воздуха? Невероятно, не так ли? — А как... Что делать... Ну... Работа? — В смысле, куда тебе устроиться? — Второй наследник робко кивнул. — А что ты умеешь, кроме как строить пафосное лицо? — Я образован, научен воинскому ремеслу! И вообще потомственный маг земли! — Ну вот, можешь стать казначеем, охранять караваны, податься в строители или шахтёры. Варианты всегда есть. Цзинь Цзысюань скривился от таких вариантов, но тем не менее с неохотой кивнул: — Я... Я подумаю. — Вот и хорошо. — Нараспев протянул Усянь, чертыхаясь в глубине души. Одно дело, если бы Вэй Ин заметил что за фасадом возвышенных чувств у Павлина скрывается обычная похоть, передавшаяся, очевидно, от отца парня — Цзинь Гуаншаня, известного своим собачьим распутством и необъёмным либидо. Однако чем больше они говорили, чем больше Вэй Ин видел и наблюдал, тем более явственно осознавал правдивость чужих влюблённых речей. Подумать только, из всех людей именно Цзысюань здесь и сейчас ест с ним собственноручно приготовленную лапшу, раздумывая о поиске работы. Это так... Необычно? Цзян Чэн бы сразу не поверил. — Надо подумать, кстати, что мы скажем моему брату. Второй наследник раздражённо выдохнул: — Я слышал, он должен был прибыть в ГуСу позже, в связи с обучением у именитого мага молнии? — Ага, по моим расчётам он будет здесь к первым дням первого месяца лета. — Угх, он ведь попытается сломать мне ноги? — Причём не только тебе. Меня он ещё и предателем кличить будет. Впрочем, он не идиот, должен понять ситуацию и внять моим доводам. Но злиться и ворчать точно будет. — И почему мне вообще достался такой шурин? — Хэй! Следи за языком! Мой брат может и имеет не самый лучший характер, но как человек он не плох! — Мы всё ещё говорим о том парне, что при каждой нашей встрече норовит избить меня? — И правильно делает. — Усянь показательно кивнул, в сопровождении этих слов. Но затем, будто сдувшись, продолжил. — Мой брат он... Может быть невероятно грубым, это правда. Но, он не злой, просто... Он, на самом деле довольно... Неловкий, его легко смутить, и... Его лучший способ восстановить душевное равновесие - проявить агрессию, пускай и напускную. На самом деле он замечательный. Не особо уравновешенный и спокойный, но он стремится к этому. Он справедливый, добрый, почему-то любит этих адских созданий, но ради меня не заводит даже щенков, не то что взрослых. — Усянь даже не заметил, как мягкая улыбка тронула его губы. — Он безмерно любит свою семью и готов защищать её даже ценой свой жизни. Он требователен к себе и окружающим, не любит проигрывать и постоянно стремится стать лучше. Повезло ещё, что он лишь Второй наследник, и на него не наседают с нереалистично завышенными ожиданиями. Он готов порвать за Шицзе и меня, хотя, в последнем он никогда не признается. Хи-хи! Я без раздумий сломаю ноги любому, кто попытается навредить ему и знаю, что он сделает то же для меня. — ... Хочешь сказать, у меня есть шанс найти с ним общий язык? — Конечно. Просто смирись с его вечным ворчанием. Так-то он заботлив по отношению к окружающим, просто не любит этого показывать. — Не поверю, пока не увижу. — То ли ещё будет. — Парень махнул рукой, отправляя пару капель бульона с палочек в полёт. — Плюс ко всему, когда он наконец приедет сюда, я думаю, первым делом он побежит ко мне хвастаться своей молнией. Полагаю, мы даже устроим пару спаррингов. У него наверняка будет хорошее настроение, даже если по нему видно не будет. Если мы утащим его в Цайи и вместе выпьем сосуд-другой вина, то нам выпадет просто идеальный почти что обречённый на успех шанс удачно рассказать ему о нашей затее. — Он сговорчивый, когда пьяный? — Скорее расслабленный. На него налетает некая сонливость. Он всё ещё в сознании, но будто завёрнут в негу. Но это не значит, что он не может вступить в спор или начать драку, скорее он будто ненадолго забывает про груз ответственности Второго наследника. Поэтому по пьяни мы часто творим всякую дичь в пределах разумного. Мы оба всё ещё осознаём свои действия, поэтому никогда не делаем того, о чём потом наверняка будем жалеть, но вот, например, гоняться за бедной кошкой по всему городу, потому что мы захотели нарисовать на ней птичку - запросто. Или с пьяну пойти прямо к диким гигантским рыбам кои, чтобы узнать кто всё-таки продержится на них дольше и чуть не захлебнуться в процессе. — А ты как реагируешь на алкоголь? — Да почти никак. Я очень дружен с вином. Так, разве что в голове пошумит, да мышцы расслабятся. Я вообще зачастую пью лишь чтобы легче уснуть, но вообще мне просто нравится это занятие, а ты? — А я из тех, кого ведёт после первой чарки и кто засыпает раньше всех. Я не особо люблю выпить, голова потом страшно болит. Да и не помню я ничего, воспоминания после первого глотка будто окутаны туманом. — Мм, не повезло. Значит тебя на попойку не приглашаем. — Хэй, хотя бы сделай вид, что тебе это не важно. — В Облачных глубинах запрещено лгать. — Да ну тебя. — Цзысюань поставил на стол пустую тарелку. — Если на этом всё, то я пойду. — Слышь, а срач за собой убрать? — Вот этим может и прислуга заняться, а у меня ещё дела есть. — Второй наследник подхватил своё золотое верхнее одеяние и повернулся к двум Нефритам, всё ещё сидящим за столом. — Глава ордена, Второй молодой господин, было приятно встретить вас сегодня. Сичэнь ответил с неизменно мягкой улыбкой. Он в рамках этикета слегка склонил голову, отвечая на поклон Цзысюаня. — Нам с братом тоже. — Вот же избалованный говнюк. — Негромко проворчал Усянь, когда Павлина и след простыл. — Молодой господин Вэй, вы действительно можете оставить эти хлопоты слугам. Всё-таки у вас ведь тоже ещё должны быть дела. Вэй Ин с сомнением посмотрел на оставшуюся посуду, следы от муки и водные разводы, но не мог не отметить, что Глава ордена был прав — у Усяня не так много времени, чтобы тратить их на тривиальные вещи, особенно учитывая, что он хотел заглянуть к Не Хуайсану, пока ещё не прозвучал отбой. — Вы правы, господин Лань, в таком случае и я пойду. — Вэй Ин взял сумку и уже на выходе кивнул Ванцзи. — До скорой встречи, Лань Чжань. И исчез в проёме так же, как до него и Цзинь Цзысюань, отправившись в Минши к другу.