Fesseln der hoffen

Она была не подвижна, чуть приоткрыв глаза, Надя наблюдала за немцем. Она не рассмотрела его силуэт, лишь немного размытую массу. Однако он не был на вид страшный, толстопузый или лысый, наоборот. Мужчина стройной фигуры, с русыми волосами, детальней она не могла сказать. Он пытался достучаться до девушки словами. Очень отчаянно. Надя не подавала признаков жизни, и немец бросив что-то на подобии: "Zur Hölle damit"("К чёрту"), вышел из дома. Офицер знал, что Мальковская бежать не станет. Сама Надя знала об этом. Её ступни очень болели и, заметив, что они к тому же перебинтованные, поняла: это очень серьезно. Она на ватных ногах поднялась с кровати. Ей было трудно, однако сесть ей все же удалось. Далее сложнее: встать на ноги. Много времени ей ушло, чтоб сделать хоть какое-то движение на путь к цели. Надя делала отчаянные попытки встать, пока не услышала вновь очередной хлопок двери. В этот раз незнакомец вошёл внутрь дома. Девушка застыла на месте, осматривая глазами немца. Пока он находился на большом расстоянии Надежда чувствовала себя во временной безопасности, однако стоило ему сделать пару шагов на встречу – Мальковская, в этот раз не обращая внимания на боль, закинула ноги обратно на кровать и, прижимаясь к стене, укрылась одеялом. Немец не стал более пугать девушку и встал на месте. – Wirst du Angst vor jedem meiner Rascheln haben? - спросил мужчина, недоумевая.– Ты от каждого моего шороха шугаться будешь? Надя вновь промолчала. Она боялась, что его слова включали себя злобу. Такой грубый ей казался немецкий. – Wenn du mich nur verstehen könntest...- теперь же он обречённо вздохнул.– Если бы ты ещё понимала меня... Он вновь сделал шаг в сторону девушки, но лишь для того, чтобы придвинуть стул и сесть неподалёку. Немец думал, как разговорить незнакомку, которую он совсем не понимает. – Getränk, - неуверенно и тихо произнесла Надя.– Пить,- мужчина обратил своё внимание на гостью, будто ему послышались ее слова.– Ich habe Durst ... bitte, - девушка продолжила все так же неуверенно. – Я хочу пить...пожалуйста. Офицер опешил. Он не ожидал, что девушка заговорит, даже на своём родном русском. Теперь же он слышал, как та говорит на его языке. Поднявшись с месте, он набрал в кружку чистую воду и аккуратно поднёс к гостье. Надя, трясущимися то ли от страха, то ли от холода руками, приняла "угощение". Залпом осушив содержимое, она отдала пустую посуду мужчине. – Warum hast du nicht gesagt, dass du Deutsch kannst? - продолжил вопросы офицер, понимая, что нашёл контакт с девушкой.– Почему ты не сказала, что говоришь на немецком? Надежда вновь не ответила, а лишь пожала плечами. Она в какой-то степени опасалась и презирала фашистов, хоть и этот оказался её спасителем. Мальковская не понимала, почему он помог ей, зачем? Бескорыстно это делать было бы глупо. Тогда что ему было нужно? – Was hast du im Wald gemacht? - вновь спросил он. – Что ты делала в лесу? – Sag ich nicht,- опустив голову, произнесла она.– Не скажу. – Bist du in die Stadt gegangen? - выкинул свою догадку офицер.– В город направлялась? - девушка и тут отвечать не стала, надеясь, что его вопрос останется без ответа.– Mit Geld, einem Korb, Brot für eine lange Reise – Pilze sammelt man mit so einem Set offensichtlich nicht. – мужчина усмехнулся, а Надя вновь оставила его без ответа. – С деньгами, корзиной, хлебом на долгую дорогу и списком лекарств на латыни – явно не грибы собирают с таким набором. Тогда он понял, что лучше будет, если девушка соберётся с мыслями. Она и сама не думала, что так внезапно очутиться здесь. Надежда предпочла бы умереть в лесу, чем быть спасенной представителем врагом народа. Он снова отошёл. Мальковская почувствовала небольшую лёгкость, однако тот через время вернулся. Но не с пустыми руками. Он держал таз с водой в одной руке, какая-то жидкость и бинты – в другой. Девушка все так же боялась, что все самое страшное будет только впереди, поэтому одарила незнакомца озадаченным взглядом. – Ihre Beine sind... in einem schrecklichen Zustand, wenn sie nicht behandelt werden, kann es zu einer Blutvergiftung kommen,- немец даже на своем языке говорил неуверенно.– Твои ноги, они...в ужасном состоянии, если их не обработать, то может быть заражение крови,- следом он протянул руку.– Ich werde helfen,- девушка кинула взгляд то на него, то на ноги.– Я помогу. Надя долго сомневалась, но все же подвинулась по ближе и высунула ногу за пределы кровати. Мужчина аккуратно принял её и стал снимать бинты с ног, которые успели прилипнуть к не засыхающей окровавленной ступне. Надежда прикрыла глаза от боли, когда бинт убрали с ее ног, будто сдерали кожу. После окунули в воду, тогда боль постепенно начинала уходить. Песок, которой она успела нацепить во время "прогулки" смылся с ступней. Далее вновь последовала боль, но теперь уже от спирта для обезображивания, а потом уже и бинты. Со второй ногой немец проделал тоже самое, однако мучения уже были не так болезненны, как предыдущие. Видимо она пострадала меньше. Мальковская вновь закинула ноги на кровать. Офицер более не стал донимать девушку, теперь уже хотел уйти окончательно, дать гостье побыть одной или вовсе лучше выспаться. – Sich ausruhen,- сказал он уже у двери и покинул помещение.– Отдыхай. После в всего, у Нади возникло вопросов больше, чем ранее то было. Зачем он помог ей вновь? Какая ему выгода с этого? Может он думает, что она партизанка? Тогда зачем привел в дом, который, судя по всему, отобрал у какого-нибудь старого лесника, а не застрелил на месте? Пока она размышляла, не заметила, как ее глаза стали слипаться и она вновь провалилась в сон.

***

Тем временем мужчина вышел на свежий воздух. Дастав из кармана портсигар, достал одну сигарету и, подожгя её, закурил. Он так же погрузился в свои мысли, которые сейчас посещала лишь та незнакомка, что лежала сейчас в его постеле, совсем измученная и напуганная. Райнер фон Хельтмэн был офицер, дослужившийся до звания гауптштурмфюрера или по нашему капитан в войсках СС. Мужчина происходил из дворянского рода, его отец был потомственным военным-генералом, кем по его стопам пришлось стать и самому Райнеру, но вовсе не по собственной воле. Университет он закончил года 4 назад и какое-то время был учёным, в отделе новых открытий. Военные обстоятельства заставляли его бросить свою работу и пополнить ряды военных. Тогда он и не догадывался, какие мотивы будут у властей Германии. Райнер никогда не думал о саморучном убийстве людей. Он никогда не трогал мирное население, не став никто давить на него. Мужчина мог убить своего врага, но мирное население – никогда. Поэтому он и помог бедной девушке в лесу, чувство жалости проснулось у него, но всё же мысли продолжали терзали: почему именно она? Разве немало таких же, что ходит по лесам, стараясь дойти до города? Конечно, много его товарищей говорило о красоте русских девушек, но ни один из них не был ею принят, хотя это им и не надо было. Достаточно было просто взять силой. Вероятно та девушка единственная, кого он встретил за весь период войны. Другого объяснения он этому не видел. Докурив, фон Хельтмэн кинул бычок на землю и придавил ногом. Он решил вновь проведать свою гостью. Райнер планировал после выздоровления отпустить её подальше от сюда, возможно он даже скажет ближайший путь к городу (он так и не узнал зачем ей туда, найдя в ее вещах листок, мужчина не смог его разобрать, плохо переводил латынь). Зайдя в дом, офицер застал спящую гостью. Она спала так сладко, лёжа на боку и положив руки под голову, будто спала впервые за много лет. Если б он знал, что она практически одна тащила свою семью больше года, то знал, почему она быстро провалилась в сон при удобной возможности. Мужчина не стал будить незнакомку, она и так выглядело болезненно-бледно, когда он только ее встретил. Вместо этого он взял единственную книгу, которую прихватил с собой. Присев в другой конец комнаты, Райнер принялся за чтение. Неизвестно сколько он так просидел, успел заварить кружку теплого чая и практически допил его до конца. Надя проснулась, хотя ощущения от пробуждения были далеко не из приятных. Подняв голову и протерев глаза, она вновь увидела немца, сидящего в другом конце помещения. Девушка хотела надеяться, что это был лишь сон, но она вновь увидела его. Как теперь быть? Она и не думала, что ей придется благодарить своего врага. – Kann ich helfen?- поинтересовался он, замечая, что гостья вновь пытается встать с кровати.– Может помочь?- девушка заметила, что не осталась без внимания. – Ich kann mich selbst verwalten,- отмахнулась Надя.– Я сама справлюсь. Как же жалки были ее попытки. Райнер лишь усмехался ее принципиальности. Ноги будто не слушались её, каждый наступ на деревнянный пол давал ей самую невыносимую боль. Однако долго мучаться ей не приходилось, ведь в мгновение ока, фон Хельтмэн оказался рядом и протянул руку помощи. Девушка сама понимала, что она очень беспомощна сейчас, потому ей пришлось принять его помощь. Мужчина помог ей встать на ноги, но это оказалось намного больнее, чем попытки встать. Мальковской было сложно стоять, так что она чуть не упала на пол, но обхватив руками плечи офицера и упав головой на его грудь, помогло ей устоять на ногах. – Gut gemacht, geschafft,- усмехнулся тот.– Молодец, справилась. - в этот же момент Райнер подхватил девушку на руки, чему Надя была сильно удивлена. – Was machst du? Lass mich jetzt los! - воскликнула она, словно приказывая.– Что ты творишь? Отпусти меня, немедленно!- однако ее слова были неосознанные. – Sicher? - вновь усмехнулся Хельтмэн.– Уверена? Мальковская осознала все сказанное и решила, что лучше по поводу этого помолчит. Мужчина опустил ее на стуле напротив себя, а сам сел на противоположный. Надя продолжала молчать, она высиживала эту неловкую паузу. Зачем ей вообще надо было покидать свою кровать? – Du bist hungrig?- неожиданно спросил Райнер, из-за чего Мальковской пришлось поднять голову.– Ты голодна? – Nein, ich werde nicht essen,- незамедлительно ответила она, хоть и на самом деле есть очень хотелось, ведь она так была озабочена здоровьем брата и невестки, что совсем забывала про себя.– Нет, я есть не буду. – Ich habe nicht gefragt, ob Sie wollen oder nicht. Ich habe gefragt, ob Sie hungrig sind oder nicht,- ответил он, явно видя, что она бы ни за что не стала принимать от него еду.– Я не спрашивал будешь или нет. Я спрашивал голода ты или нет. – Ich werde nicht!- резко ответила она.– Не буду! Райнер понял, что разговор этот бессмысленный, что проще будет не спрашивать, а поставить перед фактом. Время все равно близилось к обеду и ему самому предстоит поесть. Что ж, может хоть соблазном привлечет гостью к аппетиту. Из небольшого шкафчика он достал 3 варёных яйца и соль, так же соленные огурцы и множество других овощей, среди прочего осталась даже сваренная, но уже давно остывшая кукуруза и собранные из леса ягоды. Надя, хоть и глотала слюну, на еду набрасываться не стала. – Leisten sie mir gesellschaft, - протянув ей тарелки с так желанной едой, произнёс Райнер.– Составь мне компанию. – Ich will nicht,- девушка ответила жалобно.– Я не хочу. – Zwingen Sie mich nicht dazu,- более серьезно ответил он.– Не заставляй меня это делать насильно,- но быстро и мягко добавил: – Bitte, – Пожалуйста. Надя неуверенно достала руки из под стола и принялась очищать скорлупу от яйца и промокнув в соль, стала вначале неуверенно, а после уже быстро поглощать пищу. Следом она ела все остальное лежавшее на столе. Немец лишь усмехаясь наблюдал за девушкой, что недавно уверяла его, что есть не станет. Поев, она выпила воды. И вновь скромно обоперевшись на спинку стула, стала оглядывать дом, быстро водя глазами из стороны в сторону. – Warum hast du mich gerettet?- неожиданно спросила Надя.– Зачем ты спас меня?- и не замедлительно добавила: – Warum hast du mich nicht sterben oder mich erschießen lassen? – Почему не дал мне умиреть там или не застрелил? Райнер даже замер на месте. Он не знал, что сказать. Сказать, что ему ее жалко стало, она подумает, что слишком легко вывести на жалость. Потому он решил воспользоваться тактикой: ответить вопросом на вопрос. – Wolltest du sterben?- спросил он в ответ.– А ты хотела умереть? Теперь же она был в ступоре. Тогда ей и вправду хотелось умереть, но поняв, что без нее Савелий обречен на скорую смерть, ведь Ася одна точно с ним не справиться. Надежда боялась ответить что-то не то, ведь в ее представлении немец может докопаться до любого ее слова. Но все же ей придётся это сделать. – Nein, aber es wäre in Ihrem Repertoire, – Нет, но это было бы в вашем репертуаре. – In "unser" sprichst du von wem? - вновь продолжил мужчина сыпать свои вопросы.– В "вашем" ты кого имела в виду? – In Ihrem ... Faschisten,- не колебаясь ответила девушка.– В вашем...фашистском. – Willst du nicht jeden Nichtarier vernichten, der zu dir kommt? - теперь уже она стала давить вопросами.– Не вы ли собираетесь уничтожить любого попавшего к вам не арийца? – Der kampf gegen frauen ist eindeutig nicht das, wovon Sie sprechen,- ответил Райнер, так, как бы выглядела эта война, по его мнению, для остальных.– Воевать с женщинами это явно не то, о чём ты говоришь, - добавляя: – Es sei denn natürlich, Sie sind parteigänger. – Если ты, конечно, не партизанка. – Und plötzlich bin ich sie,- в ответ улыбнулась Надежда.– А вдруг я она и есть. – Du bist nicht sie,- даже не подняв головы, объявил он.– Ты не она. – Was bringt dich dazu, das zu denken?- удивлённо спросила девушка.– С чего ты взял, что это не так? – Du hättest es mir nicht so offen und so schnell gesagt,- произнёс он загибая палец.– Ты бы не стала мне говорить это в так открыто и так быстро,- следом он загнул ещё один и добавил:– Du wärst nicht so dumm, mitten im Wald einzuschlafen,- закончив, офицер вновь вернулся к еде.– Ты бы не поступила так глупо и не уснула посреди леса. Надя понимала, он знает с кем имеет дело и знает, что она и не сможет сделать ничего против него. В его глазах девушка слаба, беспомощна. Но он ведь не воспользовался этим при первой возможности. Не заставил прислуживаит ему, несмотря на её больные стопы, и, тем более, не заставлял ублажать. Мужчина был добр и заботлив по отношению к ней. С чего вдруг? Зачем? – Warum brauchst du mich? Was willst du mit mir machen? - с опасением спрасила она.– Зачем я тебе? Что ты собираешься делать со мной? – Ich kann loslassen,- легко ответил офицер, – Могу отпустить,- но тут же добавил: – aber so wie ich es sehe, wirst du nicht in der Lage sein, selbst zum Bett zu kommen,- но, как я вижу, ты сама и до кровати не дойдешь. Надежду напрягала та лёгкость с которой он говорил о ее уходе. Его образ совсем не вписывался в ее представления о немецких офицерах. Это был какой-то иной образ, будто она вовсе не с тем, кого должна ненавидеть, это у нее просто не получалось. Всё, что она говорило должно было попрасту разозлить врага, а он лишь насмехается и не лишал ее жизни самыми изощрёнными способами. Райнер не разу не ответил на вопрос прямо, лишь задавал ответный или удачно уходил от ответа. Он сам себе не признавал, что спас девушку лишь из жалости. Но не злобной и корыстной, а просто чтобы помочь. Он никогда не был коварным, желал смерти лишь тем, кто готов обесчестить его страну, своё звание получил за военные заслуги, а не за колличество смертей невинных девушек, детей и стариков, счет, которых ровнялся нулю. Даже не важно было кто она, еврейка или просто деревенская, славянская девушка. Райнер и имени ее толком не знал. – Sagen Sie mir besser, wie Sie heißen? Wir haben uns noch einen Tag nicht gesehen,- добавил он, спустя временное молчание.– Лучше скажи, как тебя зовут? Нам с тобой ещё ни раз придётся увидеться. – Sag ich nicht,- повторила она, дерзко ответив и скрестив руки на груди.– Не скажу. – Darf ich wissen warum?- с усмешкой вновь спросил мужчина.– Могу я узнать: почему же? – Sie können mich auch ohne Namen anrufen,- ответила Надежда.– Ты и без имени обратиться ко мне можешь. – So sei es. Lass uns Fremde sein, Flüchtling,- добавил он, поднимаясь из-за стола.– Так и быть. Будем незнакомы, беглянка. – Lass uns Fremde sein, Ausländer,- подыграв ему, ответила девушка.– Будем незнакомы, иноземец.