Закон парных случаев

— Николай, вы меня ради Бога извините, мне обычно никто не звонит, а вчера прямо звонок за звонком, — Зинаида Артемьевна вернулась из кухни. — Да вы не волнуйтесь, я всё понимаю. Вы говорите, по поводу Кирилла звонят? — Николай удобно разместился в стареньком, потёртом, но вполне удобном кресле перед журнальным столиком, накрытым вязаной салфеткой. — Да. Сначала следователь позвонила, расспрашивала хорошо ли я помню, что видела тем вечером и предлагала заново написать объяснения. Их то, что я рассказала милиционерам тогда во дворе, не устраивает. — Илона Александровна? — перебил Коля и тут же спохватился. — Ой, извините. — Да. Вы её знаете? — Я заходил в милицию, хотел узнать обстоятельства происшествия. Кроме того, в драке у Кирилла пропал сотовый телефон. Но, похоже, в милиции не настроены ни разбираться в этом деле, ни помочь вернуть телефон. И вообще, у меня складывается впечатление, что они хотят выставить Кирилла виноватым в этой истории. Вы представляете, Илона Александровна заявила мне, что это Кирилл затеял драку! И что он был пьян! А что вы рассказали милиционерам? — Разумеется, всё, что видела, как есть. Правда, видела я немного — темно было и я опоздала, я же быстро ходить не могу, да ещё и двор перекопан. Поэтому, когда я подошла, Кирилл уже лежал, а напавшие убежали. Там какой-то мужчина мимо шёл, он с сотового вызвал и «Скорую» и милицию, но он торопился успеть до закрытия метро, и я «Скорую» и милицию встречала одна. Но как Кирилла бутылкой ударили, как он упал и как у него шарили по карманам, я видела. Я закричала, и они убежали. — А напавших вы разглядели? Вы их знаете? — Конечно знаю, они там на детской площадке каждый вечер сидят. Двое из нашего дома и один из соседнего. Гогочут, курят, выпивают, сквернословят. Утром дети погулять выходят, а на площадке бутылки, окурки. Никогда такого не было, у нас всегда был тихий двор, и мы всех соседей знали. Мой муж квартиру эту в семьдесят втором получил, и все соседи были с его работы. А сейчас столько лет прошло, многие уехали, а кое-кто и умер. Много новых жильцов, покупают, кто-то снимает, но они даже в лифте не здороваются. А эти Гюндузовы из соседнего дома — вообще кошмар. С ними на одной лестничной площадке живёт моя подруга Люда, мы вместе работали, говорит, хоть квартиру меняй — постоянно шум, громкие разговоры, музыка с утра до ночи. Гюндузовы курят, летом на балконе, зимой — в подъезде, всё в дом тянет, дышать нечем, а она астматик. Как-то раз я к ней поболтать зашла, мы же вместе десять лет проработали, сидим, разговариваем, вдруг вонь пошла страшная. Спрашиваю, что такое, а Люда спокойно говорит — обычное дело, соседи готовят и из вентиляции тянет. Мы тогда все окна открыли и сидели мёрзли. А куда деваться? А ещё Люда рассказывает, они в школе не знают что с этим Гюндузовым делать — ребёнок не учится, не слушает старших, абсолютно педагогически запущенный, поведение отвратительное, никаких норм приличия не приемлет. Хамит, может учителя матом послать. На переменах курит, задирает одноклассников, пристаёт к девочкам. Его на каждом педсовете разбирают. Отца вызывали, даже в милицию обращались, всё без толку. Гюндузова когда в школу вызвали, он на Марию Сергеевну, директора, матом орал: «Вы обязаны оказывать педагогические услуги, вот и оказывайте, это ваша работа, а как мне сына воспитывать — это не ваше собачье дело, я сам разберусь», представляете? Она после этого даже больничный взяла — давление подскочило… Милиция тоже ничего не делает — Гюндузов им оргтехнику покупает, в кабинет начальника дверь ногой открывает… — А кто он вообще, этот Гюндузов, чем занимается? — Да предприниматель он, «новый русский», хоть и не особо русский. У него сеть продуктовых магазинчиков. Он давно в Москве, приехал из какой-то «горячей точки» в девяностых и осел. Сначала на рынке арбузами торговал, а потом развернулся, свои магазины открыл. А сейчас и вовсе в депутаты решил податься. В почтовый ящик предвыборные листовки пачками кидают, его, простите, рожей весь район обклеен, вы нашу дверь в подъезд видели? — Нет, не обратил внимания. Я, если честно, подобные вещи не замечаю. У нас же тоже весь подъезд будущими «народными избранниками» оклеен. Так вы говорите, у него в милиции связи? — Гюндузов ещё в конце девяностых вляпался в одну очень нехорошую историю. Они втроём с дружками в темноте напали на двух школьниц, ограбили их, избили и издевались. Двоих из этих мерзавцев посадили. А Гюндузов каким-то образом не только остался на свободе, но и обзавёлся знакомыми в милиции. Всех деталей этой истории я не знаю, девочки эти не из моего класса были, разговоров по школе, конечно, было много, но в основном слухи и домыслы. Женщина, помолчав, продолжила: — А потом у Гюндузова случился бурный роман с Илоной. — С Илоной Александровной? Со следователем?! — изумился Коля. — Да, с ней, — Зинаида Артемьевна вздохнула: — Она тогда ещё не была следователем, она училась в одинадцатом классе. — Я так понимаю, она в той же школе училась, неужели не знала про эту историю? — Конечно знала, да и все вокруг ей говорили не связываться с этим Гюндузовым. Но вы Илону не знаете — она с детства упрямая и независимая, не слушала никого. Учёбу забросила, шла на медаль, а тут скатилась до троек. Ну и финал получился закономерный — Илона за полгода до окончания школы забеременела. Папа Илоны, военный лётчик, полковник, этого Гюндузова тогда едва не убил. Схватил наградной пистолет и бросился к нему, но не дошёл — у подъезда упал, увезли на «скорой». Инсульт. Илона сделала аборт, закончила школу, поступила в юридический на заочное и пошла работать в милицию. Насколько я знаю, без помощи Гюндузова тут не обошлось. Зинаида Артемьевна снова замолчала. Коля тоже молчал. Он думал о том, что бы он делал, если бы Аля оказалась в подобной ситуации. «Если у тебя сын — ты беспокоишься об одном мальчике, а если у тебя дочь — то обо всех вокруг» — пошутил как-то Михалыч. Михалыч знает — двоих дочерей вырастил. Но где гарантия, что Але не встретится подобный Гюндузов? А если встретится, хватит ли у неё ума не связываться? Вроде с головой у Али всё в порядке, но вдруг?.. Коля встретился взглядом с Зинаидой Артемьевной и спохватился. — Судя по всему, эта Илона Александровна зла на Гюндузова не держит, раз так рьяно его сыночка защищает, — нарушил тишину Коля. — Или, у неё какой-то другой интерес… В любом случае, она мне ясно дала понять, что на объективное расследование надеяться не стоит… — Мне тоже кажется, что сын Гюндузова выйдет сухим из воды, — согласилась женщина. — Илона же мне вчера прямым текстом предлагала заново написать объяснения. И ещё двое звонили, сначала один, тот самый, что представился дядей Кирилла, расспрашивал, что именно я рассказала милиционерам. Потом позвонил второй и с угрозами требовал, чтобы я изменила показания в милиции. Женщина замолчала, Коля тоже молча обдумывал услышанное. — Не дождутся! — внезапно гневно повысила голос Зинаида Артемьевна. — Я Кирилла в обиду не дам! Сменив тон, она продолжила: — А Кирюшка у вас такой славный, — глаза женщины подобрели, даже тени в глубине морщин стали как будто светлее. — Такой добрый, такой душевный, всегда поможет, и выслушает, и поговорит. Он и в магазин за продуктами ходил, и в комнате у него порядок. Я бы сказала, он прямо несовременный какой-то. Другие в компьютеры играют, а он книжки читает. А компьютера у него вообще нет. Неудивительно, что он такой начитанный и эрудированный. Поверьте мне, я тридцать семь лет в школе проработала, детей много разных видела. Такие как он, конечно, встречались, но редко. Жалко только, что в институт поступать не собирается, похоже на Украине совсем всё плохо, раз на заработки в Москву подался. — В смысле, на Украине? — не понял Коля, снова углубившись в свои мысли. — Ну он же из Конотопа? — А, ну да, — вспомнил Коля. — Извините, я не сообразил. Ещё поступит, он собирается, но после армии. Зинаида Артемьевна, спасибо вам большое, но вы знаете, мне пора. Будем бороться за Кирилла. Коля поднялся. — Да. Я не отступлюсь. Кстати, как он, вы же у него были, расскажите? — спохватилась Зинаида Артемьевна. — Всё хорошо, выздоравливает. Лежит в двухместной палате, сперва был один, сегодня соседа подселили. Врач настроен оптимистично и считает, что ему повезло. Обычно избитых привозят в более тяжёлом состоянии. Похоже, Зинаида Артемьевна, вы спугнули этих уродов. Кстати, чуть не забыл, Кирилл просил ему одежду привезти, ему уже можно выходить на прогулки, а та, в чём которой он был, грязная и порвана. — Да, конечно, вон его комната, пройдите, я как раз его вещи с балкона принесла. Сушиться после стирки развесил, давно уже высохли. Когда Коля вышел из лифта, его взгляд остановился на двери подъезда, сверху до низу оклеенную рядами одинаковых листовок формата А4, отчего при взгляде на дверь рябило в глазах. Крупные буквы на каждой листовке гласили «Голосуйте за вашего кандидата», справа вверху страницы был неизменный бело-синий медведь с развевающимся над ним триколором и квадрат с галочкой внутри, ниже — портрет коротко стриженного смуглого мужчины лет пятидесяти с белоснежной улыбкой доброго дядюшки. На мужчине была белая рубашка и синий с белыми косыми полосками галстук. Границы и насыщенный оттенок синевы его гладко выбритых щек наводили на мысль, что если бы он отпустил бороду, то Карл Маркс, Жюль Верн и Фидель Кастро немедленно сбрили бы свои жиденькие бородёнки, ибо безнадёжно проиграли бы бороде этого кандидата по густоте и черноте. Справа от фото значилось имя — «Йылмаз Нургюнович Гюндузов». Ниже шёл прямоугольный блок текста, видимо, биография. Лозунг «За сильную Россию!», напоминающий тост, завершал плакат. Коля заинтересовался и рассмотрел один из листов поближе. Мелкий текст действительно оказался типовой биографией — «коренной москвич, родился и вырос в Москве», «образование высшее», «женат, воспитывает сына». Биография плавно перетекала в такую же типовую предвыборную программу — «искоренение коррупции», «кодекс этики и чести», «стимулирование предпринимательства», «чужих детей не бывает», «благоустройство дворов» и прочий навязший на зубах предвыборный «креатив», должный по мнению его авторов не оставить никаких сомнений, что достойнее кандидата, чем Йылмаз Нургюнович Гюндузов, не найти. Коля вышел из подъезда. Было уже не так жарко. Или густые кроны деревьев спасали двор от палящего солнца? Лишь отдельные его лучи, косо пробиваясь через листву, создавали на кучах глины и раскопанной дороге подрагивающие от лёгкого ветерка прихотливые пятна света. За канавой был двор и чуть в стороне у кустов — детская площадка. Коля оглядывал канаву в поисках переправы. Зачем он туда стремился, что он надеялся там увидеть, он до конца не понимал сам. Напавших на Кира там скорее всего нет, им ещё рано, шакалы выползают из своих нор под покровом ночи, но Колю почему-то тянуло побывать на месте, где Кирилл так неудачно нарвался на дворовую гопоту. Он немного прошёл вдоль канавы и не без труда перепрыгнул её в узком месте. С этой точки за кустами рядом с детской площадкой его взору открылась скамейка с сидящим на её спинке молодым человеком, судя по позе, читавшим книгу.