Закон парных случаев

Направляясь к детской площадке, Коля увидел, что сидящий на скамейке молодой человек не читал книгу, как показалось сначала, а увлечённо тыкал пальцем в экран современного сотового телефона. Подойдя ближе, Коля с удивлением понял, что перед ним был Гюндузов-младший собственной персоной. Сходство с фото его отца в подъезде не оставляло сомнений, что это именно он. Это оказалось настолько неожиданно, что Коля непроизвольно замедлил шаги, но тут же спохватился, мысленно обругал себя и решительно двинулся к скамейке. Замешательство показывать нельзя, шакальё его чувствует на уровне инстинкта. Коля внимательно разглядывал своего визави. Смуглый полный подросток южной внешности, на вид лет шестнадцать-семнадцать. На голове ёжик черных жёстких волос, на верхней губе усики. Одет в футболку и шорты, ноги волосатые с толстыми икрами, на босых грязных ступнях — пыльные «вьетнамки». Толстые плечи его с трудом помещались в рукава футболки, но рельефа мышц не наблюдалось. «Дохляк, жиробас», — мелькнула мысль. — «Такие только в толпе сильные». Драться Коля, конечно, не собирался, но силы противника он на всякий случай оценил. — Э, Алмаз-оглы, салям! — без прелюдий начал Коля, припоминая крупицы тюркских языков, почерпнутые во время службы в армии. — Салям, — низким глухим голосом удивлённо ответил парень и задал какой-то вопрос, из которого Коля не понял ни слова, но смысл вопроса дошёл сам собой. — Нет, я говорю только по-русски. Ты Гюндузов? — Да, а вы кто? — русский у парня был с очень лёгким восточным, даже не акцентом, а налётом. — Значит это ты с дружками избил здесь моего племянника, который после этого лежит в больнице? — вопросом на вопрос ответил Коля. Глаза Гюндузова расширились от ужаса. — Нет, я не бил… Это не я… — пролепетал он и вдруг, повернувшись в сторону, пронзительно, срываясь на визгливый фальцет, заорал: — О́на!!! Далее следовала длинная нерусская фраза, в которой промелькнуло слово «милиция». — Чего? — Коля не сообразил, что адресовано сказанное было не ему. — Эй, ти, атайди ат ребёнка! — базарным голосом закричала с балкона второго этажа грузная черноволосая женщина в пёстром восточном халате. — Щто прицепилься, хулиган? Я сэйчас милицию визову! Атстань ат ребёнка, слищищь? — и продолжила не по-русски, видимо, обращаясь к сыну. — Вызывайте, — крикнул в ответ Коля, но женщина уже уходила с балкона. — У-у-у, да ты ещё и ссыкло, — презрительно бросил он молодому человеку. — Чуть что, сразу маму звать? Но парень в ответ, нагло глядя ему в глаза, процедил, перейдя на «ты»: — Тебя сейчас уроют, понял. Ты вааще знаешь, кто мой отец? — Знаю. Местный торгаш, почему-то решивший, что он хозяин жизни. Ну а пока меня не урыли, расскажи мне, зачем вы напали на пацана? Что он вам сделал? — Лох твой племянник по жизни. За это и получил. В этот момент, во двор с рёвом мотора влетела блестящая как рояль, черная иномарка, которая, не сбавляя скорости, подпрыгнув на поребрике, заехала на детскую площадку, остановившись бампером в метре от Коли. Тот даже непроизвольно сделал шаг назад. От машины пахнУло жаром. В полированном капоте вокруг позолоченной трехлучевой звезды отражались солнце, облака и деревья, окружающие площадку. Коля с удивлением обнаружил, что у машины все обычно хромированные детали были позолоченными, что придавало «Мерседесу» несколько цыганский вид. Из машины, с пассажирского сидения резво выскочил Гюндузов-старший. Секунду спустя из-за руля вышел… второй Гюндузов-старший, и оба молча направились с обеих сторон машины к Коле. Коля ошеломленно переводил взгляд с одного Гюндузова на другого. Они были абсолютно на одно лицо, одинакового крепкого телосложения, с одинаковыми короткими стрижками. Разница была лишь в том, что Гюндузов-водитель был небрит с искрящейся на солнце чёрной щетиной. Одет он был в синий спортивный костюм с тремя белыми полосками и домашние тапочки. Гюндузов-пассажир был, напротив, ухожен, гладко выбрит, одет в пиджак, белую рубашку и галстук со своего плаката. Однако, вместо ожидаемых брюк, из-под пиджака выглядывали голубые шорты с крупными белыми цветочками и покрытые густыми волосами, как и у его сына, ноги, в таких же «вьетнамках». Впечатление было, что «кандидат в депутаты» по непонятной причине забыл надеть брюки и вышел на улицу без штанов, в цветастых семейных трусах. — Что здэсь происходит? — Гюндузов-пассажир говорил по-русски правильно, но с явным акцентом, произнося «е» как «э», не оставляющим никаких сомнений, что он «родился и вырос в Москве». Коля не успел ответить. Плаксивым голосом, не по-русски, быстро заговорил Гюндузов-сын. — Э, успокойся, ты жэ мужик! И по рюсски говори, да! — грубо остановил его отец. — Из уважэния к корэнному насэлэнию. Фраза «коренное население» прозвучала несколько обидно, ладно, хоть не «аборигены». — Вы родствэнник парня, с которым подрался мой сын? — обратился он к Коле. — Да! — выкрикнул сын, и снова заверещал. — Папа, он на разборки приехал! — Подожди, нэ тэбя спрашиваю, — парировал отец и спокойным голосом обратился к Коле. — Что вы хотэли? — Вообще-то, мы встретились случайно, но, раз я здесь, меня интересует, что именно произошло и почему мой племянник после встречи с этим молодым человеком оказался в больнице с проломленной головой. Кроме того, у него после той встречи исчез сотовый телефон. По имеющимся сведениям, моего племянника по голове ударил бутылкой в драке именно ваш сын, он же, единственный из троих нападавших, шарил по карманам и вещам племянника, когда тот упал. Есть свидетели, которые это видели. — Тэлэфон? — спросил Гюндузов-старший у сына. — Ты мнэ ничэго нэ говорил. — Телефон выпал, мы его подобрали, чтобы не потерялся. Хотели потом отдать, — не моргнув глазом выкрутился сын. — И гдэ он тэпэрь? — Его милиционеры забрали, которые нас остановили… — Вы с этим тэлэфоном ещё и милиционэрам попались?! Идиоты! Сын, ты дэбиль! — негодовал Гюндузов-старший. — Извините, я нэ прэдставился, — он перевёл взгляд на Николая и картинным жестом достав из нагрудного кармана пиджака визитку, протянул её Николаю. — Гюндузов Йылмаз Нургюнович, ващ будущий дэпутат. А вас как зовут? — Это не важно, моё имя вам ничего не скажет. — Нэ хотите — нэ надо. Я сожалэю, произошёл нэприятний случай, нэдоразумэние. Про тэлэфон я нэ знал, но я дам дэнэг на новый, какой скажэтэ. С лэчэнием помогу, сколько надо дэнэг, всё оплачу, как… — Не нужен ваш телефон, — перебил Коля. — Вы такой, как был, всё равно нигде не купите. И помощь вашу себе в… оставьте. Единственное, чего я буду добиваться, так это наказания виновных в этом, как вы изволили выразиться, «нэдоразумэнии», — передразнил Коля. — По справедливости и всей строгости закона. — Слюшай, брат, — перейдя на «ты», вкрадчивым голосом начал Гюндузов-старший и на его лице заиграла уже знакомая улыбка доброго дядюшки с плаката. — Зачэм тэбэ это? Ты жэ хороший чэловэк. Давай мирно договоримся, зачэм эта милиция-шмилиция… — Не брат ты мне, — решительно перебил Коля, тоже переходя на «ты». — И договариваться с тобой я не собираюсь. Я всё, что хотел сказать — сказал. Улыбка мгновенно исчезла с лица Гюндузова, взгляд его черных глаз стал колючим, а лицо медленно покрылось красными пятнами. На его щеках гуляли желваки, и было ощущение, что он с трудом сдерживается, чтобы не броситься на Николая или, как минимум, не зарычать. Не было никаких сомнений в том, что продолжение фразы ему хорошо известно. Повисла нехорошая пауза. — Э, ти так болшэ нэ скажи, — глухо подал голос Гюндузов-водитель. — Нэ хочэщь па-харошему — сам сэбэ виноват будэщь. Йылмаз, тэбэ на тэлэвидэньи ждут, апаздаэщь. — Эй ты, — обратился к Коле Гюндузов-пассажир. Интонации его в это раз были жёсткими, а акцент стал заметнее. — Я тожэ всё сказаль. Ти подумай над моим прэдложэнием. Хорощо подумай. Щтобы нэ жалэть потом. А эсли щто с моим сыном случится — я тэбэ из-под зэмли достану и своими руками зарэжю, поняль! Нэт, нэ зарэжю, задушу как щэнка, — он продемонстрировал с обеих сторон свои ладошки, розовые внутри и смуглые снаружи. — Всэго доброго, — добавил он и направился к машине. — Адрэс? — спросил у него водитель. — Королёва, он ики, — ответил пассажир, садясь в машину. — Хрен ты чего добьёшься, — издевательским тоном, к которому в детском садике для усиления эффекта добавляют «бе-бе-бе!» сказал Коле Гюндузов-младший, когда машина переваливаясь выбиралась задним ходом с детской площадки. — У папы вся милиция в кармане. А будешь дёргаться — он до кучи твоего племянника посадит и тебе проблем создаст. Понял? — Посмотрим, — ответил Коля и развернувшись, медленно пошёл в сторону своей машины. Он только сейчас понял, как устал от короткого разговора. Усталость была, как ни странно, в руках и ногах, будто он в одиночку разгрузил вагон угля, а ведь ещё вечером с Машей собирались «куда-нибудь сходить».