***
Сначала я услышал гудение, а потом увидел, что на меня летит рой пчел. Я развернулся и побежал, но они были быстрее: их жужжание почти меня нагнало… — Эй, Денис, просыпайся! Свет ударил в глаза, пчелы исчезли, но жужжание осталось — во всем теле, в каждой мышце. Я потянул руки, ноги, сам вытянулся в струнку, чтоб размяться, а Егор спросил: — Ты чего? — Спал по-ублюдски, затекло всё. — Помассировать? Я смутился и отказался. Егор не настаивал.***
Мне ампутировали обе руки — от них остались две культи по локоть. Я смотрел на культи, шевелил ими, плакал и не представлял, как мне дальше с этим жить, пока не прогремело: — Денис! Да проснись же ты! Очнувшись в настоящих слезах, я инстинктивно схватил Егора — руками, которые оказались на месте. Когда я понял это, еще сильнее вцепился в него, жадно чувствуя все, что во сне потерял: движение своих ладоней и пальцев, шершавую ткань майки, гладкость кожи, упругость и тепло человеческого тела. — Ну все, хватит меня лапать, — буркнул Егор, оттолкнул меня и отвернулся. Вместо Егора я потрогал одеяло, помял подушку, успокоился и быстро уснул.***
Егор резался в «Returnal» и делал это крайне громко: яростно щёлкал джойстиком, пыхтел и матерился. Я даже смотреть лишний раз не хотел в экран — от этой игры веяло каким-то всепоглощающим холодом, моими самыми жуткими страхами: пальба из оружия, темнота, щупальца, пауки… — Ну и дрочево, — выдохнул Егор, сняв наушники. — Натуральное. От такого дрочева аж хер встал. Я не уловил логики и спросил: — Тебя тентакли, что ли, заводят? — Не, я людей предпочитаю, — ухмыльнулся Егор. — Бывает просто иногда, от перенапряжения. У тебя не было ни разу? Ну, когда от волнения встает, или еще чего… Так он не пошутил? — Не было, — честно ответил я. Егор в ответ только хмыкнул. Он ушел в ванную; там зашумел душ, хотя и так было очевидно, зачем Егор уединился. У меня слипались глаза; я допил свое пиво, отложил телефон и забрался под одеяло. Егор вернулся минут через десять, лег в постель рядом со мной и пожелал доброй ночи. Это всегда звучит, как издевка: он спит чутко и почти каждую ночь будит меня — когда я начинаю дергаться и орать, с его слов. Может ли такая ночь быть доброй? А ночь, полная кошмарных снов? Я думаю, что нет. Свет погас. Едва я повернулся спиной, Егор сразу придвинулся и закинул руку мне на пояс. Укутанный в объятия и одеяло, я пытался заснуть: считал по порядку, пытался представить себя то в гамаке на Мальдивах, то в скафандре на поверхности Луны, уже почти задремал и вдруг почувствовал, что Егор гладит мое бедро — еле заметно, невесомо. Я решил не придавать этому значения, а он погладил сильнее, даже слегка сжал. Не успел я подумать, что всё очень странно, как почувствовал… Поцелуи в шею. Легкие, влажные — от затылка вниз, вдоль ворота футболки, вверх по шее сбоку… Мягко царапались, кажется, усы. Приятно до головокружения. — Его-ор?.. — только и смог я промямлить. Егор замер на мгновение и снова прижался к моей шее горячими губами. Мое тело задрожало в ответ. Это слишком абсурдно и похоже на сон, по закону жанра Егор должен вцепиться мне в горло, выпить кровь или задушить змеиным языком, но… нет, этого не случалось. Откуда бы у меня гомосексуальные фантазии? В юношестве снилось пару раз, и то смутно. Спермотокса у меня нет, даже наоборот — нахер никого и ничего не нужно, даже собственную руку. Видимо, мой уставший мозг выстроил логическую цепочку «раз спим в одной постели — мы любовники». Или решил, что нам срочно нужно потомство, и накинулся на единственного человека рядом. От прикосновения к особо чувствительному месту на шее я едва не застонал. Где кошмар? Кошмара нет — это во-первых; во-вторых — для сна я слишком много и сложно рассуждаю. В-третьих, Егор должен быть моим волчком, как у Дикаприо… — Денечка, милый… Ты только не волнуйся, — зашептал Егор. — Хочу тебя — не могу. Больно не сделаю… Только скажи прекратить — я сразу… Чертова херотень. Во сне я обычно не понимаю, что происходит херотень. С другой стороны, ступор и невозможность пошевелиться — гости каждого второго моего сна. Пока я соображал, Егор пробрался рукой под мою футболку, начал гладить живот и грудь. — Не бойся, я просто поласкаю… Просто тебя поласкаю, — пробормотал Егор. Его рука скользнула вниз и дотронулась до моего вставшего члена. — Денечка, мой хороший, мой мальчик… Я наконец опомнился и сказал: — Перестань. Нет. Егор послушно переложил руку с моего члена на бедро и замер. Я не шевелился тоже. Подозрительно складный сон — обычно, если я во сне что-то требую или прошу, никто не слушается… — Сука, так ты не сон? Я аж вскочил с постели, когда понял, что произошло. Егор молчал и, казалось, даже не дышал. Мысли я сформулировать не смог, поэтому сказал просто: — Егор, объясни мне: что за хуйня? — Я… Я тебя обнимал и… — Он запнулся. — В общем, захотел. Начал трогать… Потом не удержался и поцеловал… Ну и… Я думал, тебе нравится. — Что, блин, за «захотел»? Ты что, пидор? — Да, — неожиданно спокойно ответил он. — Но лучше говори «гей». Жаль, свет не включен и лица Егора не видно. Хотел бы я ему в глаза посмотреть. — Сука, блядь, господи, боже. Я с тобой два месяца в одной постели спал. — Я к тебе и не приставал раньше, — начал оправдываться Егор. — Почему-то решил, что ты тоже хочешь. Извини, мой косяк. Вроде возмутительно, а вроде он извинился. Раньше он действительно не лез, и его ориентация ни на что не влияла, раз я этого не заметил… Но почему он решил, что я тоже хочу? — Просто это… — начал я, запнулся, не зная, что сказать, и продолжил, как смог: — Мне приятно, когда шею целуют. Объяснил, как детсадовец. Уши и щеки погорячели — все-таки хорошо, что свет выключен, Егор не увидит, что я покраснел. — Не понимаю, — медленно произнес Егор. — Ты намекаешь, что… — Нет! — прервал его я и быстро заговорил: — Я имел в виду, что не хотел, но мне было приятно, поэтому могло показаться, что я хотел, когда на самом деле не хотел. Скорее бы этот разговор закончился. Нужно было просто промолчать, сказать «нет» и не пускаться в объяснения. Отозвался Егор: — Давай забудем это, как недоразумение. — Я не буду больше с тобой спать. — Догадываюсь. — Ты мой друг, и мне срать, гей ты, транс, да хоть ксеногендер, или как там они… Дело не в этом. — Я понял, — перебил Егор. — Спи, я тебя не трону. Он отдал мне одеяло, подвинулся на край дивана и развернулся ко мне спиной. Я хотел вернуть ему одеяло, но подумал, что он не возьмет; завернулся и отодвинулся тоже. Спина Егора, конечно же, выражать ничего не могла — но мне показалось, что он расстроен. Во сне я трахал милую темноволосую девушку. Она стонала низким грудным голосом, извивалась подо мной и вдруг превратилась в черную козу. Коза выпялила на меня свои желтые глаза, утробно заблеяла и с размаха пробила мою грудь рогами. Я, подскочив от удара, проснулся — и услышал, как Егор постанывает: — М-м… Ди… Ма… Стараясь не думать о том, кто такой Дима, я закрыл голову подушкой — чтоб не слышать Егора — и быстро уснул без новых снов.***
После того случая я не писал Егору два дня. Он мне тоже не писал, хотя я видел — он в сети. Потом я сдался и скинул ему мем про джаваскрипт, он мне в ответ — что-то про машинное обучение, и мы снова начали общаться, будто ничего не произошло. Кошмары мучили меня с удвоенной силой. Каждую ночь я проваливался в очередной извращенный бэд-трип, но разбудить меня было некому, и успокоить тоже. К хорошему легко привыкнуть, и теперь моя старая жизнь, в которой я существовал до ночёвок у Егора, стала казаться пыткой. Дедлайн на работе меня измотал, кошмары доконали, и в пятницу вечером я решил напиться — перезагрузить себе мозги. Полторашка пива окунула меня в мысли, которые я так старательно избегал. Егор, сука, порется с мужиками. Не похоже, что он счастлив, но вроде и не страдает. Признался даже, что меня хотел. Это, интересно, как? Что он чувствует, когда обнимается со мной, — то же, что и я рядом с девушкой? Как он тогда терпел два месяца? Или он ради этого и терпел? Говорил, помнится, что у него никого нет — намекал? Зато во сне упоминал какого-то Диму… Слишком много глупых вопросов, которые меня не должны волновать, и слишком мало ответов на них. Я открыл чат с Егором и, подумав, написал: «Кто такой Дима?» Егор вскоре ответил: «Какой Дима? Ты о ком?» Тут бы слиться и придумать глупую отмазку, но я набрал: «Ты во сне говорил про какого-то Диму». Егор прочитал, начал что-то печатать, но замолк, а потом и вовсе пропал из сети. Вопрос про Диму крутился в мыслях и даже тяготил; пиво кончилось, Егор не отвечал, отвлечься на соцсети я не смог — и поплёлся в разливуху за догоном. Я отстоял очередь за пивом, вернулся домой и успел выпить половину — когда, наконец, от Егора посыпались сообщения: «Парень». «Бывший». «Погиб полгода назад». Новость из тех, что переворачивают значение всех прошлых событий. Егор начал печатать, и я решил подождать, что еще он напишет. Полгода назад… Мы тогда уже активно общались, а я ничего не заметил. То ли я невнимательный, то ли он такой же скрытный. Мы вообще знаем друг друга, или только недавно показали себя настоящих? Телефон завибрировал в руке. Я прочитал новое сообщение: «Он мне до сих пор снится иногда… Что сидит рядом, улыбается. Иногда говорит со мной. Видимо, и я с ним говорю». Я решил спросить: «Ты его любил?» Пошлая сентиментальность, но я все-таки это отправил. Егор тут же ответил: «Люблю». «Постоянно хочу его обнять и… Не только обнять», «В общем, вот секрет моих ночных обнимашек)». Скобочка в конце резко сдиссонировала с общим тоном разговора. Егор снова начал печатать; я затаил дыхание. «Честно — терять в тебе партнера по сну и обнимашкам немного болезненно)». И мне. Сложно с пьяной головы это осознавать. Вот почему Егор так в меня вцепился: звал в гости, предлагал переночевать, ухватился за мои кошмары и настаивал, чтоб мы вместе спали. Будто бы… я должен был заменить ему Диму? Глотнув пива, я набрал: «Ты меня в последний раз с Димой спутал?» Когда сообщение отметилось двумя галочками, я захотел немедленно сгореть от стыда, но удалять было поздно — Егор уже все увидел. Он что-то долго набирал, и вместо односложного «нет» или «да» я получил вопрос: «Какой ответ ты хочешь услышать?» «Честный», — написал я и отбросил телефон в сторону, пожалев, что вообще завел этот разговор. Пиво в кружке кончилось, и я подлил еще. Голова зазвенела, сердце билось, наверное, под двести раз в минуту — неясно, то ли от алкоголя, то ли от напряжения. Телефон завибрировал; открывать «честный» ответ Егора и хотелось, и не хотелось одновременно, но любопытство победило через ровно семь секунд. В сообщении было четыре слова: «Я хотел именно тебя». От фантомных поцелуев в шею по телу пробежала дрожь, как от настоящих. Егор меня хотел. Меня, оказывается, можно хотеть… Он тогда был очень близко, ближе некуда. Если бы я его не прервал, а поддался, он мог бы так же поцеловать меня и в губы. И куда-нибудь еще. И не только поцеловать… Эрекция качнула и окончательно склонила чашу моих мысленных весов. Я давно так легко себя не чувствовал — когда ясно всё: кто ты, чего ты хочешь, зачем ты живешь. Я быстро набрал: «Сегодня дома будешь?» Егор ответил: «Да». Спустя сорок минут я снова ехал в Ховрино — вымытый и выбритый настолько, что от меня, наверное, воняло чистотой. В ванной я протрезвел и подумал было, что никуда ехать не стоит — а потом решил, что какого хрена нет, если я хочу, могу, и это не противозаконно. Руки иногда подрагивали, в животе что-то будто бы скреблось — но это точно был не страх. Егор встретил меня в одних трусах. Под светло-серой тканью был заметен рельеф головки члена — я только теперь обратил на это внимание, хотя и раньше его в этих трусах видел. Я в целом посмотрел на Егора иначе: у него, оказывается, очень плоский и гладкий живот, на груди растут волосы, а соски стоят торчком и будто бы смотрят в разные стороны. М-да, как же странно это будет — а будет точно: Егор меня ждал, хоть я ему и не говорил прямым текстом, что приеду. И он точно всё понял. — Привет, — сказал он. — Классно выглядишь. Значит, обращает внимание — побрился ли я, помыл ли голову, причесался ли, аккуратно ли одет… Жар тут же прилил и к лицу, и между ног. Кокетничать и строить из себя целку я не стал и сказал прямо: — Егор. Ты опытный, делай со мной, что хочешь. — В смысле? — Да в коромысле! Выпалив это, я осознал, что разнервничался. Егор стоял, не шевелясь, и я не выдержал: сам прыгнул к нему на шею, положил руку на пах и поцеловал в губы — холодные, неподвижные, плотно сомкнутые, как молчаливый отказ. Я ткнулся в них еще раз — безуспешно. Егор отстранился и внимательно посмотрел мне в глаза: — Денис… Подумай хорошенько. Ты точно хочешь? — В прошлый раз ты не спрашивал, — сказал я и погладил его член, который уже начал твердеть и выдал истинную реакцию своего хозяина. — Ты же… Да похуй. — Егор, схватил меня за пояс, притянул к себе и бесцеремонно засосал, щекоча усами.***
Утром я ехал в метро и думал над тем, что случилось накануне. Егор, мой, вообще-то, друг, шептал: «Трахни меня», а я его трахал. Утром это показалось далеким, стертым, будто произошло не со мной, а я прочитал книгу или увидел фильм. Даже мои мерзкие сны утром кажутся реальнее, чем этот секс. Только пластырь, скрывающий засос, противно тянул кожу на шее — напоминал, что Егор и правда меня там целовал. Мы потрахались три раза, я выдохся, отключился и спал крепко, а кошмары если и были — я их не запомнил. Наутро просветление испарилось, и всё вокруг стало таким же унылым, как раньше. Все-таки насколько счастливым делает человека желание, любое — даже такое простое, как заняться с кем-то сексом. Исполнилось желание, не стало цели — и мир вокруг потерял краски. Даже кеды Егора, стоявшие в прихожей, сегодня показались какими-то блеклыми, не такими вырвиглазными, как раньше. В офисе я шмыгнул, как обычно, на свое место и спрятался за мониторами. На работу настроя не было, я отпаивался кофе и размышлял о том, как теперь общаться с Егором после того, как мы брали друг у друга в рот, как вдруг передо мной нарисовался Серега: — Семёныч, расскажи мне, с какими параметрами ты апишку гет-ордерс вызываешь на главной личного кабинета. С трудом сообразив, чего он хочет, я молча поискал это в коде. — Тут дохера. Смотри сам. Серега встал рядом, но в монитор не заглянул, а присмотрелся к моей шее, указал на нее и заржал: — Что у тебя там, засос? — Да, засос, — ответил я — так же спокойно, как Егор говорил, что он гей. Серега сразу сдулся и продолжил спрашивать про апи. Конкретно подсел мне на уши. Едва он отошел, я проверил сообщения — там Егор написал: «Доброе», сегодня — с сердечком. Я ответил: «Неплохое». Егор отреагировал бурно: «О, нихуя!», «Ты сказал — неплохое?», «Не узнаю тебя))» «Я сегодня поспал нормально», — ответил я. «Ебля лечит, хуль», — написал Егор. «Кстати, к врачу ты так и не ходил насчет кошмаров?» «Нет». «Когда сходишь?» Я выключил экран и отложил телефон в сторону. В почту прилетело новое письмо от Макса, я начал его читать, разбираться с проблемой — а когда разобрался, был уже час дня. В столовой ко мне подсела Настя. Даже не спросив, можно ли, она плюхнула свой поднос на стол, плюхнулась сама и, набив рот супом, беспардонно поинтересовалась: — Ты девочку завел? — Тебе какое дело? — Интересно. — Она склонила голову набок. — Может, жениться соберешься скоро. — Нет таких планов. — И ты даже не думаешь об этом? Должно быть совершенно очевидно, что мой ответ — «нет». Я выбрал тактику игнорирования: промолчал и сосредоточенно уставился на свою еду. Я досчитал до двадцать второй макаронины, когда Настя, не выдержав, встала, брякнула стулом, подхватила поднос и ушла. Что ж, у меня нет девочки, но есть засос. Никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. Странно это всё с Егором. Что-то между нами изменилось — и, похоже, безвозвратно. Надо ли мне это вообще? Вчера — да, надо было, а до этого — сколько я никого не хотел, года два, три? Сейчас тоже не хочу, но и дружбу терять не хочу. Чего-нибудь я вообще хочу?.. Телефон завибрировал в кармане. «Приезжай ко мне на выходные», — написал Егор, а вдогонку прислал смайлик с поцелуем. Я автоматически примерил его на себя — щекочущий чмок в губы — но, как от настоящего, не задрожал. «Извини, у меня планы», — соврал я. «Жалко. Вообще никак не получится, хоть на часок?» Мне пришлось соврать снова: «Нет, я уеду». «Куда?» Я убрал телефон в карман. Раньше, до секса, с Егором было намного проще общаться. Достали его вопросы. И мои вопросы к самому себе тоже достали.