Гараж за панельными домами

      Минувшие две недели шли настолько спокойно, что Антон начал забывать о том, что когда-то его обыскивали полицейские, и что вечно весёлый Артём пытался однажды набить ему лицо. В десятом классе он плыл словно лодка по реке. В текущей первой четверти шла по большей части программа того, что Антон изучал ещё в средней школе, поэтому максимум, что ему приходилось делать — напрягать свою память. Мама с бабушкой были сильно рады этому факту. Он показывал им периодически те рисунки, которые он делал. За всё время пребывания в большом городе у него была лишь одна более-менее полноценная работа с унылым сероватым видом из собственного окна во время дождя, но бабушка всё равно сказала, что ей нравится, потому что было интересно видеть такое отличие от яркости прежних домашних пейзажей Антона. Остальную часть составляли наброски в небольшом блокноте, которые Шастун делал, когда никто не видит. На страницах были изображены какие-то дворовые собаки, пара голубей, а в основной массе — маленькие портретные зарисовки. Чаще всего там, конечно, была Оксана, потому что та знала об увлечении Антона, и рисовать её можно было не скрываясь, но порой на страницы заглядывали и его новоприобретенные товарищи. Мама никогда не обращала на эти зарисовки большое внимание, просто потому что не обладала достаточным пониманием технологии. Для неё имела ценность готовая картина — вот она, законченная и понятная, можно ставить в раму. Но с бабушкой всё было наоборот. Та знала, насколько сильно наброски помогают развиваться любому художнику, и по этой причине всегда поощряла его непрерывную тягу к скетчингу. К большому сожалению Антона, мама рассказала ему, что им пришлось продать две свиньи, ведь работы без сына копилось много, и не на всё хватало времени. Самую главную деталь женщина, конечно, от Антона утаила, но по общим фразам и контексту некоторых он понял сам, что состояние здоровья бабушки улучшений не видело. Это заставляло Шастуна беспокоиться.       Зато в работе с парнями нервов заметно поубавилось. То, что ему пришлось пройти в дни знакомства с каждым из них, не шло ни в какое сравнение с тем, как обстояли нынешние дела. Те события будто были частью какого-то странного и неприятного сна. После них не было ничего подобного, если так смотреть. Эти две недели Тимофей давал Антону довольно странные, но крайне легко выполнимые задания. Самым запоминающимся был раз, когда Костеша подозвал к себе Шастуна и отвел к соседнему зданию, показывая небольшую фигурную надпись «гараж» на английском сиреневого цвета и с прочерком под ней. Затем он отвёл Антона обратно и дал листочек, прося повторить эту надпись примерно похожим стилем. Шастун на память нарисовал нечто подобное, и Тимофею понравилось — ещё бы тому не понравилось, думал тогда Антон. После этого Костеша всунул ему в руки баллончик с акриловой краской и отправил писать такие же на паре определённых недавно построенных зданий и палаток в другом конце района. В остальном же Антону иногда приходилось выполнять более понятные дела. Время от времени он ходил по каким-то незнакомым людям на улице, представлялся посланным от Касты человеком и подгонял с выполнением неизвестных ему самому поручений. Единственным раздражающим аспектом этой работы были постоянные расспросы его о том, действительно ли Тимофей взял себе Шастуна в качестве нового подручного. Раз за разом его встречали небрежным взглядом, который удивительно быстро изменялся, стоило Антону произнести заветное «от Гаража». А затем обязательно спрашивали его имя, как давно работает и в качестве кого его взяли, и Антон честно не знал и не заботился о том, почему это вызывает у всех непонятное удивление. Это почему-то считалось событием, достойным обсуждений. В таких моментах Антон просто взял в использование пример, увиденный ранее у самого Тимофея: он говорил, что никого не должно заботить кто он, и отправлялся после этого восвояси. Также ему приходилось ходить по одиноким палаткам с шаурмой или сигаретами, или ещё с чем-то подобным, снова представляться человеком от «Гаража» и забирать заранее приготовленные для него деньги, относя их впоследствии Тимофею. К слову, о деньгах. Самым неожиданным и даже от этого приятным моментом для Антона стало то, что ему, как, оказывается, и остальным до этого, стали перепадать деньги. Об этом моменте их работы Шастуна никто не предупреждал, а поэтому для него это стало вдвойне приятным шоком. В неделю Антон мог обходить штук шесть-семь ларьков, забирать оттуда деньги и получать с этой собранной дани от Тимофея порой вплоть до семисот рублей. Да, сумма небольшая, но он получал её практически на халяву. Тем более, для Антона, который с детства умел ценить деньги, она была чем-то действительно значимым. Сам Тимофей успокоил его, что ничего непосредственно криминального в этих доходах нет, подкрепляя это тем, что Шастуну выбивать ни из кого силой эти средства не нужно было. Антону, в принципе, этих ёмких объяснений было достаточно, плюс, он уже успел привыкнуть к тому, что в детали Костеша посвящать кого-либо не особенно любит.       Похожими делами, по сути, занимались и все остальные. Ну, ладно, «все» — было грубо сказано. Всё же, обязанности немного отличались, и, как Антон понял, расклад был примерно таков:       Больше всех, как и Антон, какого-то рода беготнёй занимался лишь Суховцев. Иногда он в точности также ходил собирать деньги или беседовать с кем-либо. Но у Шастуна чуть ли не сразу закрались подозрения, что Данил — единственный из них всех, не считая, конечно, самого Костеши, кто занимался не очень-то легальной работой. Сидя практически каждый день в гараже как в их фактическом штабе, Антон часто видел Суховцева, сообщающего Тимофею не до конца понятную для Шастуна информацию. Что точно можно было уловить, так это какие-то явно шифрованные имена и названия, а также объемы, суммы и даты. По сути, этим занимался исключительно Суховцев, и никого, кроме Костеши, эта информация больше не касалась, что заставляло Антона не переживать по этому поводу.       Доброхотов, кстати, тоже иногда не брезговал ходить по точкам, как Антон и Данил, но делал это значительно реже. Больше он проводил время с Костешей в гараже. У Шастуна сложилось понимание, что Артём являлся главной помощью Тимофея. Вообще, блондин не говорил ни с кем так много, как с Доброхотовым. Практически постоянной картиной перед глазами Антона было то, как оба сидят у стола в гараже, расписывая что-то или просто обсуждая с серьёзными лицами. Артём всегда, даже во время встреч, был неподалёку от Тимофея, подсказывал тому что-то или записывал в заметки необходимую информацию по поручению старшего. Антон сумел понять для себя, что мнение Доброхотова было единственным, с которым Костеша действительно считался, поэтому главным способом донести что-то до их лидера было попросить Артёма сделать это. Других Тимофей слушал, но редко, и ещё реже принимал сказанное ими к сведению.       На этом, конечно, не заканчивалось. Глеб, например, не занимался ничем, как складывалось впечатление у Антона. Если его и отправляли ходить куда-то, то только в компании Суховцева или Доброхотова. Другие дела он не выполнял, следовательно, практически не получая общих денег. При этом, он постоянно находился с ними вместе; Тимофей брал его с собой везде, но это ему заметно не нравилось. Вообще создавалось ощущение, что в глазах Костеши тот выглядел обузой. По этой причине Антон мало понимал смысл этого тихого парня, кроме, разве что, роли повода для шуток и подколов Доброхотова, в которых тот был мастером. Но спрашивать Шастун не считал должным — это не его дело, а пустых вопросов, как ему с первого же дня дали понять, здесь не любят. Но Глеб был далеко не единственным, кто ничем не занимался.       Арсений, самый закрытый от Антона из всех, не делал вообще ничего. Тот, в принципе, был очень странным элементом их компании. Он мало с кем говорил и, наверное, вообще бы не говорил, если бы Доброхотов не приставал к нему время от времени с какими-то приколами, которые в пятидесяти процентах случаев затрагивали тему его ориентации. Но Арсений на это не обижался. При каждой шутке он лишь вздыхал и закатывал глаза. Большую часть времени парень сидел где-то на возвышении в углу гаража, но не так, как Глеб. Последний старался сделать так, чтобы не сильно попадаться кому-либо на глаза, а Арсению было наплевать. Он просто сидел, подкладывая под себя собственные ноги, вертел в пальцах какие-то предметы, которые попадались под руку, залипал в телефоне. Тому вообще постоянно было наплевать. Антон видел, как это было написано у него на лице. А главное — Костеша был абсолютно равнодушен к такому поведению. На самом деле, фигура Арсения представлялась Антону довольно особенной именно по причине неоднозначной связи того с Тимофеем. Шастун ни разу не видел, чтобы этот странный парень приходил к гаражу на своих двоих — его в исключительном порядке привозил с собой старший на машине. Арсений всегда сидел по правую руку от Костеши с важным видом, шёл с ним рядом, точно так же уезжал под вечер. И всё это — без какой-либо обязанности перед их лидером. Данные факты наталкивали Шастуна на череду умозаключений. Арсений, тихий, но абсолютно точно не лишённый гордости парень, пользовался у Тимофея каким-то особым статусом. Он стопроцентно не являлся частью рабочего процесса их команды: он ничего не решал, никогда ни с кем не обсуждал предстоящие дела, на выездах либо оставался сидеть в машине, либо гулял с тоскующим видом где-то в сторонке. Более того, Костеша сам от него ничего не требовал и отправлял куда подальше. Да и общее поведение Тимофея по отношению к Арсению и обратно было другим и явно двусмысленным. Антон уже знал об ориентации Арсения. Антону давно было не пять лет. Он смог сделать соответствующие выводы.       В любом случае, все эти и другие вопросы Шастун держал при себе, считая, что всё, что ему доверили знать, он рано или поздно узнает. Ничего больше его особо не заботило. Дела шли, с учёбой ладилось, мама довольна, он — в шоколаде и при халявных деньгах.       Сегодняшний день выдался особенно лёгким. Костеша, который, всё-таки, сместил Шастуна с привычной парты посередине, и тому пришлось пересесть всё ещё на заднюю, но уже у окна, сказал, что сегодня от Антона даже ничего не требуется, и он может спокойно идти домой. Такие дни бывали, хоть и не так часто. С лёгкой душой он поел после школы какие-то котлеты, которые приготовила тётя Марина. Даже объелся. Быстро сделал уроки, успел при этом перед сном ещё и зарубиться с Оксаной в карты, проиграв при этом той пачку чипсов, но во втором раунде отыграл её обратно, и лёг спать довольно рано, предварительно по привычке разглядывая кольца на пальцах, которые не снимал даже в кровати.       В половину второго ночи рядом с его ухом раздался звонок телефона, который мгновенно вырвал того из крепкого сна. Сначала щурясь от яркого света, Антон едва видящими глазами посмотрел на экран. Костеша. Прочистив горло, он быстро ответил на вызов.       — Алло? — на том конце говорили чётко и быстро. Даже слишком чётко для выдернутого из сна мозга Шастуна. — Что?.. — трубку бросили.       Антон мгновенно вскочил с кровати.       Ему дали три минуты на то, чтобы собраться и выйти к подъезду. Голос Тимофея был ещё жёстче, чем обычно, и требовательней. Никаких привычных пауз между словами и предложениями. Это давало понять — если через указанное время Антона у подъезда не будет, то, скорее всего, на утро его собьёт черный УАЗ по дороге в школу. Шастун редко просыпал уроки, лишь пару раз за жизнь, но даже в те случаи он не собирался так же молниеносно, как сейчас. Прыгая в попытке удержать равновесие, он натянул спортивные штаны, валявшийся на стуле свитер, в котором минувшим вечером ходил по-быстрому в магазин за картошкой, носки вообще надел уже в полёте. Телефон он взять забыл, максимально тихо вышел в коридор, схватил с крючка куртку и также бесшумно покинул квартиру.       У подъезда он ждал примерно минуту, прежде чем во двор стремительно заехала знакомая машина, светя на дырявый асфальт фарами. Она остановилась резко около Антона, и тот хотел уже было шустро побежать к двери багажника, чтобы втиснуться на своё привычное место, но неожиданно пассажирская дверь с его стороны распахнулась. Артём резво жестом показал залазить, что Антон и сделал. Причина такой смены позиций была сразу ясна: не было Глеба. Тимофей, не мешкаясь, нажал на газ.       — В чём дело? — бегая от лица одного пассажира до другого и крутя своей до сих пор толком не проснувшейся головой, спросил Антон.       — Кое-кто решил, что может плюнуть нам в лицо и не получить ничего за это, — с тихой злостью ответил Тимофей, ловко виляющий по дворам. Артём сбоку от Шастуна решил пояснить:       — Наши местные ребята сказали, что спокойно сидели и пили пивас на заброшке недалеко отсюда, — повернулся Доброхотов к Антону. — И тут на них налетела целая группа типо́в и как начала бычить. Ну, они пока разбираются без нас. Короче, оказалось, что это на наш район решили прийти пацаны из группировки Молот, которая отвечает за район рядом с нашим. Ты, может, о них уже слышал.       Это было так. Антон помнил разговор на детской площадке между их лидером и лидером с другого района.       — Сука, предупреждал же Матвей, — выплюнул Костеша за рулём. — Я не думал, что они реально настолько охуевшие.       — И что мы делаем теперь? — задал Антон логичный вопрос.       — Сначала в гараж, — бросил Тимофей. — Будем ждать развития событий.       — Надеюсь, его не будет, — добавил Артём невесело.       Тимофей остановил машину практически по ощущениям, потому что здесь в кустах не было видно совсем ничего из-за темноты. Только когда Костеша заглушил мотор и выпрыгнул наружу, открывая затем двери гаража и зажигая в нём свет, остальные тоже вышли из автомобиля. Здесь накал и спешка немного снизились, Арсений уверенно прошёл за Тимофеем внутрь, следом зашли Суховцев с Доброхотовым, Антон остался у стула рядом с выходом. Дорога в машине заставила его попотеть, ведь в свитере и наскоро надетой осенней куртке было жарко. Он медленно снял ту с себя, складывая временно на спинку. Тимофей искал что-то по ящикам, даже Арсений наблюдал за ним впервые без тени скуки на лице и с достаточным беспокойством. Данил стоял в стороне у шкафа, а Артём почёсывал затылок.       — Да-а, давненько такого не было, — подрезюмировал он.       — Я был бы только рад, если бы такого и не было вовсе, — послышалось от Костеши глухо.       Антон решил поинтересоваться.       — А из-за чего они решили это сделать?       — Да не из-за чего, — выпрямился Тимофей. — Им давно ровно не сиделось.       — Молотов всегда бесило, что у нас есть эти две улицы с заброшкой, — снова расшифровал для него Артём. — Они — ребята буйные. Постоянно у них на районе какая-то пизделовка случается. А та заброшка — отличное место, чтобы кого-то замочить по-тихому. Поймёшь, если однажды побываешь.       Сбоку зашевелился Данил, который смотрел завороженно на лампочку под потолком.       — Может, надо было им просто отдать этот кусок? — прогундел он своим мягким и тихим голосом, не отрывая глаз от лампочки. Артём повернулся на него довольно резко.       — Чё, дурак?       — Ну а что? — он лениво пожал плечами. — Решение конфликтов путём компромисса почти всегда можно сделать взаимовыгодным. Мы им заброшку, они нам что-нибудь другое…       — Ага, и уровень летальной преступности у них на районе возрастёт на сто пятьдесят процентов, — послышалось из угла от Арсения, и Антон был готов поспорить, что это был третий раз, когда он слышал его голос.       — Вот именно, — поддержал активно его Артём. — Не, мы им Арса отдадим вместо территории, — улыбнулся он. — Пусть развлекаются с ним, — Арсений за это красноречиво посмотрел на него и растянул губы в линию, скрещивая руки на груди. Артём посмеялся. — Да ладно, зайка, не злись, — он подарил тому воздушный поцелуй и подмигнул. — О, мы тебя им отдадим! — он повернулся на Данила всем телом. — Точно, мы тебя отдадим! Ты будешь у них как, знаешь, этот… — он задумался, подбирая нужные слова. — Как ищейка. Они тебя такие «Дэнча, Дэнча! Ну-ка, где кладмэн спрятал клад? Давай, мальчик, давай, след!», и ты такой бежишь на поводке, нюхаешь землю, ищешь им наркоту.       Антон не сдержался на этом моменте и бесшумно рассмеялся.       — Шутки шутками, — послышалось глухо от Тимофея, — а я давно считаю, что у Молота надо забрать их район и разделить между всеми остальными.       — А что мешает? — искренне поинтересовался Антон для сведения.       Тимофей посмотрел на него и поднял одну бровь, после чего легко усмехнулся.       — Ты, пацан, видимо, вообще не имеешь представления о том, что такое «район на район».       То было правдой. Артём сбоку картинно замахал воображаемым мечом, улыбаясь:       — Это будет мощно, как в Игре Престолов, знаешь? Драконы, там, рыцари, — он вдруг выпрямился под влиянием очередной мысли в его голове, живо разворачиваясь к остальным. — Кстати, парни, как думаете, кто я из Игры Престолов?       — Евнух из дома Ланнистеров, — тут же равнодушно ответил Арсений.       — А кто такой «евнух»? — с довольной и предвкушающей улыбкой переспросил Артём того, не зная, о чём идёт речь.       — Это мужчина, которого кастрировали.       Громкое «эй!» от Доброхотова прозвучало в унисон со смехом Антона с Данилом и звонком телефона Тимофея. Последний вышел из гаража на разговор. Мало кто обратил на это внимание.       — Вот ты… пидор, — пыхтел Артём, не зная вдруг, что ответить.       Антон в это время переложил куртку со спинки стула себе на колени и почувствовал что-то твердое. Он пощупал это место ещё раз. Вот дурак. Он залез в нагрудный карман и действительно достал оттуда свой блокнот. Забыл выложить, когда вылетал из дома. Антон вздохнул и встал, желая размяться. В сон клонило нещадно от одних пяти минут сидения на стуле. Он сильно надеялся, что никого не разбудил, иначе от тёти Марины здорово прилетит. Куртка опять легла на стул, и Антон вытянулся во весь рост, едва не касаясь ладонями потолка.       Костеша прилетел к дверям гаража с громким и не сулящим ничего хорошего «сука!», держа телефон у уха. Все подорвались со своих мест.       — Арс, доставай! — скомандовал он парню, и Арсений в углу повернулся, открывая один из ящиков.       Тут же он достал две биты, после чего резво ногой захлопнул ящик, выпрямился и кинул их абсолютно готовому к этому Доброхотову. Антон не успел обернуться, как все уже летели к машине. Сам он тоже сорвался с места, прыгая в автомобиль. Последним забрался Тимофей, которому предварительно необходимо было закрыть гараж. Он прижимал к уху телефон плечом, попутно заводя машину и стремительно стартуя.       — Да, и я даю вам на это четыре минуты! Меня не волнует, как вы успеете! — буквально кричал он в трубку, после чего сбросил вызов и кинул телефон куда-то вниз на пол.       — Тима? — произнёс Артём.       — Они набили нашим ебальники, — яростно выбросил он, вжимая педаль газа. Машина шумно набирала скорость.       — Бля-я-я… — искренне протянул Доброхотов. — И сколько нас?       — Время не то, — досадно ответил Тимофей. — Я собрал всех, кто может, но я не уверен, что это много.       Костеша провёз их по дворам в местность, в которую Антон ни разу не попадал. Постепенно дома редели, снижали этажность. Дорога превратилась в грунтовую. Они ехали там, где уже не было фонарей. По обочине дороги росла высокая трава с редким борщевиком, а на горизонте стало мелькать невысокое здание чёрным силуэтом.       — Вот ты и увидел её, — тихо сказал ему Артём на подъезде.       Тимофей остановил машину грубо, все в ней мотнулись вперед. Суховцев и Доброхотов моментально вылетели из автомобиля полностью наготове. Тимофей сделал то же самое, не глуша мотор, и Антон увидел, как Арсений перепрыгнул ловко на его водительское место. Следом за всеми выбрался и Шастун. Прибывших ожидали незнакомые Антону, но являвшиеся таковыми для Костеши три парня. Они отправились вместе.       Вокруг было темнее некуда, лишь мутный свет луны давал им разглядеть хоть что-то. Остальные, в отличие от Антона, неплохо ориентировались: видимо, сказывалось общее знание о местности. Их компания была у заброшенного здания, которое, как логично домыслил Шастун, и стало виновником всей сегодняшней ночи. То было в ужасном состоянии: где-то было два этажа, а где-то уже ни одного. На крыше активно произрастали какие-то кусты, стены везде стояли обломанные. Было заметно, что оно не эксплуатировалось уже очень и очень давно. Они прошли совсем немного вперёд от машины, добираясь до двора здания. Ещё издалека там была заметна активная группа людей.       Их было больше, чем приехавших с Тимофеем: минимум человека на два или три. Неподалеку Антон заметил несколько силуэтов, лежащих на земле.       — Вы явно чё-то попутали, — прикрикнул Тимофей. Он шёл к ним грозно, но остановился, говоря на расстоянии. Было видно, что тот сильно злился, но нарушавших его покой это не волновало, похоже.       — О, сам Каста к нам приехал, — посмеялся один из парней, что стоял ближе всех и попинывал носком землю. — Надеюсь, с хорошими новостями?       — Что скажет Володя, когда узнает, чем вы тут занимаетесь? — игнорировал их слова Костеша, грубо намекая на уровень беспредела в совершённых ими деяниях.       В очень слабом отсвете фар УАЗа Тимофея вдали, где за рулём остался сидеть Арсений, было можно заметить, как парень улыбнулся.       — Ты думаешь, он не знает? — мягко протянул он, чуть склонив голову.       Сказанное заставило блондина заметно ощетиниться. Артём неподалеку от Антона сделал к Шастуну пару шагов назад, равняясь. Чуть подавшись к нему сбоку, он вполголоса произнес на ухо:       — Будь аккуратней, Шаст, дело плохо, — без шуток, без улыбок. Совершенно серьёзно. Он с сожалеющим выражением нахмурился. — Сам видишь — их больше. Просто, пожалуйста, сегодня ночью постарайся остаться с целыми костями или хотя бы живым, ладно?       Антон посмотрел на него растерянно. Тот отошёл обратно.       — Сваливайте прямо сейчас, — в голосе Тимофея слышалась непередаваемая железная злость, от которой кровь застывала у всех, кроме, пожалуй, этих самых парней напротив. — Иначе я покажу вам, что бывает, если вы лезете на чужую территорию, да ещё и таким наглым образом.       — А, да? — нарочито невинно спросил собеседник, после чего развёл руки в стороны широко и глянул по сторонам. — Интересно, потому что твои ребятки недавно сказали мне то же самое. Но мы всё ещё здесь, на нашей территории. А они вон там, — он указал пальцем на валяющиеся на земле тела. К облегчению, Антон различил, что те двигались.       — А пипка у тебя не мала, чтобы называть вашим то, что вам не принадлежит? — Костеша сделал медленно пару шагов к ним навстречу. То же самое повторила стоящая за ним команда, включая Антона. Неужели действительно придётся драться?.. Он поправил кольца на пальцах.       Парень напротив схватился за промежность и подался ею по направлению к Тимофею.       — А ты возьми и проверь, какая у меня пипка.       Первым совершенно неожиданно для Антона полетел Суховцев. Рыча, он разбежался и сцепился с одним из противников, что стоял к нему ближе всего. Дальше всё пошло как в дымке. Антон увидел, что Доброхотов кидает Костеше биту, и все остальные тоже пускаются в действие. Сам он помедлил, но поняв, что выхода у него нет, и ситуация обязывает, разбежался и, выбрав одну свободную жертву, впечатал ей кулак в лицо. Кольца больно врезались в пальцы, но противнику явно было больнее. Зациклиться на ощущениях Шастун не успел. Его резко схватили с двух сторон под руки и потащили прочь от остальных. Он сопротивлялся, но всё, что Антон смог запечатлеть — удаляющиеся силуэты дерущихся людей. По итогу те скрылись из вида.       Его оттащили за угол, где не было никого. Не обращая внимания на брыкания, бросили спиной к какой-то маленькой бетонной стенке или ограждению высотой примерно в полметра. Он неприятно ударился позвоночником об верхний угол. Шастун совсем даже не успел сориентироваться в окружении, как чужая нога прилетела в живот.       Это было очень больно.       Его будто парализовало, трудно было сделать следующий вдох. С такой силой его никогда не били. Судороги прошли по телу, и он схватился рукой за место удара, загибаясь. Второй рукой пришлось прикрыть голову, потому что без этого ему сулило уйти в отруб от ближайшего даже не очень меткого удара. Прилетело в предплечье, в согнутые ноги. Антон лежал максимально скрюченный на земле в позе эмбриона, думая мимолётно, что это была самая короткая драка в его жизни. Он оказался недостаточно ловок.       Вдруг нападавшим не понравилось, что Шастун лежит на земле в достаточно безопасной для самого себя позе: у него старательно прикрыта голова, недоступен живот. Можно, конечно, было применить запрещённый прием, чего Антон боялся в данный момент больше всего, и просто нанести пару вертикальных ударов стопой по голове, забивая его до серьёзных черепно-мозговых. А эти ублюдки, судя по всему, были и на такое готовы. Тут бы уже никакое укрытие не помогло. Но, видимо, нападавшим хотелось ещё и повеселиться, поэтому они решили схватить Антона под мышки и поднять, раскрывая его беззащитный живот и пах, как ежа, чтобы можно было продолжить наносить Шастуну серьёзные увечья. Он проскоблил поясницей камни, когда его приподнимали с земли в захвате через грудь. Руки оказались вскинуты вверх из-за этого. Вот здесь у него появлялся реальный шанс.       Антон быстро напряг мышцы живота, которые работали сейчас, кажется, исключительно на адреналине, потому что иначе от полученного в самую первую очередь удара он бы не смог даже нормально выпрямиться, и постарался согнуть ноги в бёдрах, чтобы укрыться от ударов в чувствительные места. Он почему-то верил, что второй человек метит прямо туда. Судя по попыткам вернуть его ноги в исходное положение, это и впрямь разозлило нападавшего. Вспомнив про руки, Антон замахал ими в попытке нащупать то, что рядом. Он ощутил волосатую макушку, после чего сразу проскользил вниз и крепко зацепился пальцами обеих ладоней за ворот футболки. Издав усердное кряхтение, он что есть сил взял и просто натянул ткань на лицо держащего. Такой детский приём дал большие плоды. Парень позади него не мог никак отвернуться от натянутой на его лицо футболки, и отпустить даже одной рукой грудь Шастуна он тоже не мог — тот бы стопроцентно вырвался. Парень спереди всё пытался убрать ноги и нанести удар. Антон забрыкался, не давая даже нормально приблизиться к нему. Одна стопа ударила куда-то в руки, вторая нога упала вниз на землю — пресс не выдержал. Она ударилась носком об какой-то острый край. Бетонное ограждение.       Отличная возможность. Толчок.       Он разжал резко ногу, которой успел упереться в бетонную стенку, и державший его парень, который, к тому же, был абсолютно дезориентирован футболкой, повалился от этого по инерции на спину вместе с ним. Держать его в захвате поперек груди тот не переставал, и Антон вытянулся шеей вперед, натыкаясь на оголённое предплечье. Зубы Шастуна тут же сомкнулись на нём с такой силой, что ясно было понятно — прокусили кожу. Послышался громкий мат, и руки резко исчезли из сцепки, буквально вырываясь из челюсти Антона. Ноги Шастуна пару раз лягнули вперёд, предостерегая нападавшего спереди. Он наконец присел, но даже не думал медлить. Ладонь, упиравшаяся в землю, соскоблила оттуда горстку песка и грязи, после чего со скоростью пули наотмашь кинула её примерно в направлении лица лежавшего под ним парня. Она угодила точно в цель.       Встать ему не дали. Второй налетел спереди, гортанно хрипя. Он схватил Шастуна за грудки, оттаскивая в сторону от первого, который всё ещё пытался проморгаться от песка в глазах. Но, видимо, тут злость затмила здравую логику, потому что это оттаскивание было бессмысленным: Антон успел отчаянно схватиться, как обезьяна, за одну из ног нападавшего, и оба повалились вниз. Один ловкий удар в подбородок, один в лицо — преимущество вышло на сторону Шастуна. Он вскочил на ноги.       Драки в жизни Антона бывали разные. Бывали драки с подготовкой: это когда вы изначально знаете, что будете драться друг против друга или стена на стену. Что-то типа стрелы. При этом на всём протяжении схватки, будь она хоть длинной, хоть совсем короткой, эмоции остаются более-менее одинаковые. К тому же, ты всегда примерно понимаешь, с кем имеешь дело. Когда драка без подготовки — просто резкая стычка, — внутреннее состояние всегда меняется по ходу. Всё зависит от её продолжительности. Когда на тебя нападают неожиданно, сперва ты пугаешься. Без этого никак. Обязательно потребуется какое-то время, чтобы мозг вышел из состояния паники и экстренных действий по собственной защите. Можно даже успеть добить противника за это время испуга, если стычка получилась совсем непродолжительной. Такие моменты Антон называл «сам не понял, что произошло». Как будто руки всё сделали сами. Но, если драка выходит чуть более времязатратной, что случается чаще всего, то по ходу боя мозг успевает растрястись, понять, что происходит, и тогда наступает время для нового состояния. Ты начинаешь злиться на нападавшего, думать более расчётливо и рационально. Этот момент наступает в любой продолжительной драке, просто его конкретное место может меняться в зависимости от разных факторов: уровень испуга, количество противников, и так далее. Антон драться искренне не любил. Мало того, что это бессмысленно, так ещё и, в конце концов, ему очень больно. Поэтому, если на него решал кто-то напасть, Антон сначала, безусловно, пугался, а потом злился. И злился он очень сильно. По какой причине кто-то вдруг из прихоти решает сделать ему больно, когда он сам об этом не просил? Эта мысль всегда непроизвольно пролетает в его голове, когда уходит страх. А когда уходит страх, приходит злость.       Но сегодня впервые, похоже, злость пришла раньше, чем страх успел уйти.       Антон вскочил на ноги. Ему удалось уравнять силы, переломить ход драки, хотя поначалу он был так близок к трагическому поражению. И теперь он был зол. О, он даже не до конца понимал, что делает в данную секунду. Он настолько разозлился, что, сам не заметив, потерял над собой контроль. Антон был в ярости.       Тот, что пытался разобраться с глазами, переживая за собственное состояние, поднялся. Это ему мало помогло. Антон с разбега ударил его окольцованными пальцами в лицо. Он вновь упал. Сразу же Шастун повернулся и ударил второго. Тот простонал от боли. Антон, будто зеркаля предыдущие действия противника, точно так же схватил его за грудки и оттащил, бросая, к бетонному ограждению. Ещё удар. Буквально спиной он почувствовал, что на него бежит оставшийся парень. Антон, как молния, развернулся в корпусе наполовину, схватил того за одежду и, нагнувшись, в прямом смысле швырнул его через своё плечо. Парень упал по другую сторону от ограждения с громким звуком шуршания мелких осколков по бетонному полу, куда он угодил. Парень рвано вскрикнул: его спина больно встретилась с ребром бетонной стенки. На одно мгновение в голове Антона пролетела мысль о том, что это могло нанести тому серьёзнейшие повреждения, но злость залила глаза в следующую же секунду. Шастун вернулся взглядом к парню, что валялся у него под ногами. Схватив в один кулак того за ворот кофты, он принялся наносить другим кулаком удары тому в лицо. Кольца и перстни царапали кожу, и, лишь когда костяшки начали проскальзывать от крови жертвы, он прекратил. Перепрыгнул быстро через ограждение, хватаясь за второго. Один удар в живот, остальные в лицо. Он выпрямился, тяжело дыша и пуская пар на прохладный воздух. Нападавшие не двигались. Антон замер.       Резко он соскочил с места и приблизился ко рту каждого. Камень упал с его плеч. Они хотя бы дышали. Антон встал прямо, распахнутыми глазами смотря на содеянное. Лица лежащих поблёскивали в темноте, и что-то внутри уже начинало закручиваться в тошнотворный комок, но этот процесс был прерван болезненным вскриком издалека. Шастун вспомнил, что он здесь не один. Он был сильно нужен своей команде. Антон не нашёл ничего лучше, чем оставить полуживых парней валяться там, где они и были, после чего побежал за угол.       Примчав на прежнее место, он сразу же увидел, что некоторые из ребят — своих и чужих, — уже валялись на земле, но драка продолжалась. Ближе всего к Антону сцепились два парня, в одном из которых Шастун узнал Суховцева. Он сразу же бросился на подмогу.       Парень повалил Данила на землю, намереваясь нанести удар, но не успел. Антон буквально откинул того от Суховцева, и нападавший кубарем откатился в сторону. Данил тут же вскочил на ноги и быстрее, чем Антон успел что-либо понять, зарядил лежавшему на земле ногой в голову. От силы удара даже Шастун вздрогнул. Противник ожидаемо не поднялся. Антон глянул с испугом на приятеля, видя, как тот незамедлительно полетел дальше в бой. Шастун, не раздумывая, двинулся за ним.       Подбежав ближе к эпицентру событий, на глаза ему попался округлый силуэт Доброхотова. Тот лежал на земле, пока его пытались отпинать сразу двое. Он рванул по направлению к ним.       Резкий толчок в бок заставил одного отлететь. Второй переключился с Артёма на Шастуна и мощно залепил ему в район уха. Опять удар, опять боль. Опять в нём начинает бурлить что-то нечеловеческое, превращая в безжалостную машину. Антон отшатнулся, но тут же вернул тому сдачу в скулу, чувствуя, как кольца прорезали кожу у того на щеке. Откинутый прежде Шастуном парень набросился со стороны, и тот под его натиском упал вниз. Противник переступил через лежащего Антона одной ногой, нависая для удара. Самый первый из них Антон увёл ладонью, скалясь.       — Шаст! — послышалось сбоку. Антон не откликнулся, будучи больше сконцентрированным на парне сверху. Шастун мотнул ногой в сторону, чуть подбивая голень нападавшего. Тот пошатнулся, но не упал, — Шаст! — снова услышал он настойчивей и на этот раз повернулся.       Он не успел увидеть много, но этого было достаточно: уже свободный от ударов, но сильно побитый Доброхотов, которого к этому времени с земли уже оттаскивал Тимофей на безопасное расстояние, в последний момент подтолкнул к Антону свою биту. В эту же секунду в лицо Шастуну прилетел удар. Больно. Пока тянулся рукой в сторону, не успел он уйти и от второго, который угодил в область глаза. Пальцы наконец нащупали округлую ручку, подтянули к себе. Они все делают Антону очень больно. Так не должно быть. Ладонь покрепче ухватилась и взлетела в воздух, заряжая нависшему парню по рёбрам. Тому хорошо досталось, но он всё равно попытался забрать у Шастуна биту из руки. Антон подтянул ногу к своему животу и ударил стопой тому в пах. Парень скрючился от невыносимой боли и повалился на в последнюю секунду успевшего вывернуться Антона. Шастун встал, чувствуя внутри новые волны этого леденящего и одновременно обжигающего чувства. Он напоследок ударил парня битой куда-то в бедро. Сбоку вдруг налетел второй, которым, судя по кряхтению в стороне, до этого момента пусть и не очень, но успешно занимался Суховцев. Антон, будто он был гольфистом, замахнулся широко битой и нанёс беспощадно сильнейший удар по плечу прежде, чем тот даже успел среагировать. Затем ударил по задней стороне колена с разворота. Ноги того подкосились. Антон прорычал и ударил по спине, в результате чего парень свалился окончательно. Ещё один удар по бедру был такой сильный, что бита треснула и сломалась в ручке. Шастун откинул её в сторону и пару раз прописал парню на земле в лицо. Всё.       Антон выпрямился, чувствуя нездоровую дрожь в собственных руках. Он громко и хрипло дышал, оглядываясь по сторонам звериным взором. Грудь ходила ходуном, что-то щекочущее бегало по позвоночнику вниз и вверх. Когда сознание немного вернулось к Шастуну, он увидел, что лежали практически все, кто здесь был, за некоторыми исключениями. Недалеко от машины стоял один незнакомый ему парень, который добирался до этого места с их командой. Там же корячились Артём и подоспевший к нему Суховцев. Чуть ближе Антон видел, как Костеша, стоя на колене, удерживает в захвате за шею одного из их противников. В его лице Шастун узнал парня, которого ударил самым первым. Тимофей смотрел на Антона исподлобья. Из его рта выходил пар в такт неровному дыханию, волосы разбросанными прядями свисали к носу и щеке.       — Иди сюда, — прохрипел Костеша Шастуну. На лице у того было не так много заметных в темноте повреждений, но ясно видна была рана на щеке и рассечённая кровоточащая губа, что пачкала открытый нижний ряд зубов. — Поставь вишенку на этот торт. Отдаю эту честь тебе, — парень, находящийся в захвате блондина до этого момента достаточно спокойно, вдруг задёргался. Раздались громкие шарканья его ног по земле.       — Эй, эй! — сдавленно спохватился он. — Ну парни, ну я один остался, что я вам смогу сделать? Давайте по-нормальному, вы чё? — Тимофей не особо обращал на его слова внимания и просто сжал локоть сильнее. Антон медленно развернулся прямо к ним двоим и как под гипнозом сделал пару шагов. — Ну ладно вам, я приду и нормально Володе поясню, что вы хотели ему передать!       На эти полукрики с явным оттенком страха повернулись все стоявшие у машины, с интересом наблюдая.       — Не-е, — с улыбкой, из раны на которой сильнее пошла кровь, прохрипел Тимофей, приподнимая свободной ладонью голову парня за нижнюю челюсть. — Я хочу, чтобы Володя не просто слышал, а видел, что я хочу ему передать.       Антон сделал ещё пару шагов, и парень завозился сильнее, отчего локоть Костеши сжался ещё крепче на его шее. Руки пойманного безрезультатно хватались за предплечье блондина.       — Бля, ну пацаны, ну только не этот, с кастетами, — практически взмолился он в руках Тимофея, со страхом смотря на лицо Антона.       Шастун остановился вдруг, приподнимая собственные сжатые кулаки и поворачивая их к себе. Его взгляд пробежался по кольцам практически на каждом из пальцев.       — Не, именно этот, — Тимофей улыбнулся, почти уже скалясь, и ещё более недвусмысленно подставил Антону его лицо. — С кастетами.       Шастун не способен был думать. Два шага, замах, увесистый удар. Помутнение в глазах.       Костеша выпустил обмякшее тело из захвата, наблюдая вдали, как лежащие на земле люди шевелятся. Он встал, отряхнул колени, после чего скомандовал всем бежать к машине. Они запрыгнули кто куда, побрякали дверьми в спешке, и Арсений за рулём быстро тронулся с места.       Ехали они в полной тишине, если не считать гудящего мотора. Через минуты три Арсений медленно завернул в какой-то тихий двор, где стояло небольшое здание бассейна с причудливым крыльцом в тополях и красивой аркой во внутренний двор. Он остановился чуть аккуратней, чем привычно, и все, включая его самого, вывалились из автомобиля. Антон встал столбом рядом с одной из фар, неподвижно смотря перед собой пустыми глазами и горбясь в спине. Он молчал. Костеша, рассматривая свои покоцанные кулаки, бросил мимолётно взгляд на него. Артём недалеко от Тимофея пытался ходить, разминая ягодицу.       — Вот это просто пиздец, конечно, — прокряхтел он. — Хоть зубы и нос на месте. А то я не хочу, чтобы он у меня съехал, как у Дэнчи, — он посмотрел на Суховцева. — «Суха с пятаком у уха», — Данил лишь невесело хрюкнул носом, выплёвывая затем кровь. — Ты сам-то как, Сух?       Данил помотал головой, делая вид, что всё нормально. Но Артёму так не показалось:       — Бля, Дэн, у тебя чё так нос-то течёт? Ну-ка, — он бросил свои разминки и подошёл к тому вплотную, начиная аккуратно рассматривать лицо друга и приглушённо приговаривая так, чтобы только Суховцев смог расслышать. — Ты ведь у меня дождёшься, придурок. Мы с тобой, на хрен, в больничку поедем. Там тебя и почистят, и рыло на место пришьют. Камикадзе хренов.       — Если бы вы все дрались, как Шаст, — раздался спокойный, но громкий и раскатистый голос Костеши, — то ушли бы почти целые, — в этих словах был нескрываемый упрёк. Он оттолкнулся поясницей от бока автомобиля и отправился чуть подальше, чтобы размяться и потянуть нужные мышцы.       Антон всё стоял на одном и том же месте, даже не двигая своими широко раскрытыми глазами. Всё постепенно начинало ныть. Голова раскалывалась, ноги гудели. Живот болел где-то внутри, а дрожащие руки вообще ломило с каждой секундой всё сильнее. Он чувствовал, что распухает лицо и нос. Под ним по губе верхней, а затем по подбородку текло что-то тёплое и пахнувшее металлическим запахом. Но даже не это волновало его больше всего. Куда-то глубоко к нему в грудь постепенно возвращались все прочие ощущения, и что-то едкое, противное и холодное начинало подвывать внутри. Он бы так и стоял, если бы сзади его не взяли аккуратно за кофту на запястье и потащили за собой в противоположную ото всех сторону. Антон опомнился довольно запоздало. Они уже были за углом здания.       Арсений усадил его на небольшое холодное крылечко, на котором где-то даже росла трава, и поставил рядом на бетон маленькую косметичку. Тот осмотрел хмурым взглядом его лицо, после чего достал из косметички какую-то баночку, ставя около ноги Антона, пару ватных дисков и влажную салфетку из упаковки. С крайней аккуратностью он взял пальцами нижнюю челюсть Шастуна и, придерживая, принялся вытирать с его лица кровь и в большей степени грязь там, где это возможно было сделать. После этого он откинул салфетку куда-то в сторону, меняя ту на ватные диски, которые предварительно смочил, судя по запаху, спиртом.       — Вот сейчас будет больно, — тихо предупредил он, после чего практически невесомо прикоснулся к ссадине на щеке Антона ватой, и тут же от второго раздалось громкое шипение. Арсений сразу принялся дуть на это место, что помогло уменьшить жжение. Антон затих. Но после Арсений потрогал ватой это место снова. Всё повторилось по кругу.       — Что ты делаешь? — невнятно спросил Антон, до сих пор не понимающий, почему всё вокруг происходит, где он, и зачем темноволосый отвёл его сюда.       — Обрабатываю тебе раны, очевидно, — ответил тот спокойно, фокусируя глаза на щеке Шастуна. Последний даже больше не шипел.       — А как же Дэн с Тёмой? Тима?       — Сами справятся, — бросил он кратко и сухо.       — А почему я не смогу? Там всё так плохо? — сказал Шастун про своё лицо взволновано.       — Нет, всё не так плохо, — вздыхая, заверил его темноволосый и попытался спокойно продолжить работу.       Антон не унимался.       — А почему тогда?..       Арсений, всё так же занимавшийся щекой Антона, только теперь уже чуть пониже, выдохнул с каким-то будто бы раздражением, и последнему в достаточной близости было заметно, как его губы слегка растянулись в стороны, собираясь в уголках. Брови немного хмурились у переносицы. Он явно хотел что-то сказать, но сомневался либо с тем, нужно ли это говорить, либо с тем, каким образом это нужно сказать. Не придя, видимо, к приемлемому выводу, он отстранился, выпрямляясь и недовольно выдыхая. Взгляд его ходил по побитому лицу Антона, а бедро выставилось в сторону. Молчание в пару секунд.       — Потому что тебе это всё на хер не должно было быть нужно, — всё-таки произнёс он от души, слегка взмахнув рукой, и в голосе Шастун смог расслышать какой-то отзвук искренней досады, что выдавалось в чуть более протянутых гласных. Тому словно действительно было за что-то очень обидно. — Я же вижу, что тебе наплевать по факту на то… что кому принадлежит, и кто у кого что попытался отобрать, — он с негодованием размахивал рукой с ватой в руке, отдаваясь подлинным мыслям. — Это не твоё дело, и это понятно. Но ты дрался. Причём, дрался отчаяннее всех их вместе взятых, — имел он в виду остальных членов команды Тимофея, включая его самого. Арсений снова наклонился, принимаясь за царапины на подбородке. — Если бы не ты, они вообще бы уже валялись там посреди заброшки со спущенными штанами, — добавил он уже немного тише.       Антон посмотрел куда-то в сторону, где неподалёку качались тополя от ветра. Подбородок обжигало от спирта на вате, но он не издавал ни звука. Вдали залаяли собаки.       — Им нужно было помочь… — произнёс Антон тихо и медленно, будто гуляя в этот момент где-то у себя в голове, а не в реальности.       — Я понимаю, — тут же подхватил Арсений мягко, вытирая с подбородка подсохшую кровь. — И я видел, что ты делал. Ты отлично дрался, — сказал он, пытаясь поддержать зачем-то.       — Нет, — неожиданно выдал Антон.       — В смысле «нет»? — перевёл на него возмущённый взгляд Арсений, но видя, что Шастун медленно начинает куда-то уплывать, отстранился, смотря с беспокойством.       — Я не должен был… — Антон опустил голову, устремляя взгляд в асфальт и смотря сквозь Арсения стеклянными глазами. Что-то наконец накатило на него полностью. — Я… я.. — дыхание начало немного ускоряться, становясь прерывистее. Арсений слегка наклонил голову, пытаясь заглянуть в лицо сидящему, и даже в лунном свете было понятно, что оно было бледным. Антон находился сейчас будто не здесь, в глазах блестели едва заметные оттенки нарастающей паники, — Там были два парня… Они утащили меня подальше и… — старался объяснять он Арсению тихо и сбивчиво. — Я ужасно избил их… я… я… — темноволосый хотел было попытаться успокоить того, но Антон поднял между ними двумя свои ладони тыльной стороной вверх, чтобы взглянуть.       — Господи, Боже мой! — воскликнул Арсений испуганно, кладя руку на грудь и отстраняясь непроизвольно.       Ладони были буквально бурые, кое-где до сих пор по-свежему блестели и жутко дрожали.       — Я очень сильно избил… — не унимался Антон, глядя на свои ладони в каком-то забвении.       — Сиди здесь, — наказал ему Арсений до сих пор слегка испуганным тоном, после чего ускакал за угол. Он вернулся с открытой бутылкой воды через несколько секунд, собираясь посмотреть руки Антона, но тот не успокаивался.       — Я так разозлился… — он уже смотрел прямо Арсению в глаза, будто оправдываясь перед ним, и последний мог видеть неподдельный ужас в его взгляде, смешанный с виной. — Я просто бил, и бил, и бил, и… — «тш-ш-ш» от Арсения не сильно помогало, Шастун не собирался успокаиваться. — А потом я подумал, что они не дышат… Я… я… Я ведь просто оставил их там… А что, если… — он окончательно растерял все слова, бегая судорожно глазами по своим окровавленным до самых запястий ладоням и совсем упуская контроль над дыханием.       Тогда Арсений поставил бутылку рядом со своей косметичкой, освобождая руки, и взял аккуратно лицо паникующего Антона в ладони, поднимая голову на себя и устанавливая прямой контакт их взглядов. Когда зрачки Шастуна сфокусировались, Арсений заговорил:       — Успокойся, — мягко и тихо, и Антону вдруг показалось, как будто с ним говорит его мама. Интонация была очень похожей. — Ты очень устал. Сколько ты спал? От силы… — он покачал немного головой, думая, но не отрывая глаз, — …час? Мы же подняли тебя посреди ночи, да? — Антон слабо кивнул. — Вот именно. Потом ещё и махался с целым отрядом сразу. Конечно, ты устал. Сейчас смотри, — Арсений разорвал с ним взгляд, поворачиваясь к его голове боком и равняясь. Он указал рукой на небо. — Видишь, какая там большая Луна? — Антон смотрел глазами на небо точно туда, куда показывал парень. На небе был яркий месяц с острыми концами. Арсений вновь перевел взгляд на лицо Шастуна. — Мне нужно, чтобы ты смотрел только туда, ладно? Ни за что не отводи глаз, пока я не скажу.       Когда он убедился, что Антон неотрывно смотрит туда, куда было сказано, а дыхание понемногу начало успокаиваться, Арсений медленно сдвинулся с места, одной рукой взял снова бутылку, а другой приподнял бережно его ладони. Раздвинув предварительно ноги Шастуна пошире, чтобы не облить их ненароком, он принялся слегка поливать руки водой, после чего аккуратно смывал местами плотно высохшую кровь.       Когда он стал очень неспеша снимать многочисленные кольца, Антон дёрнулся и громко зашипел от боли. Арсений тут же поднял глаза на его лицо. Но тот всё так же с приоткрытым ртом смотрел в небо.       — Я понимаю, что больно, — он продолжил ещё медленнее. — Но мне нужно снять их. Они разодрали тебе все пальцы.       Он так и продолжал снимать по одному кольцу, после чего мыл, обрабатывал под шипение Шастуна, дул, и так по новой. Антон не прекращал выполнять требование Арсения, но лишь до определённого момента, когда его глаза, затянутые пеленой усталости и измождения, плавно переместились на лицо Попова, находя там более интересные вещи для разглядывания.       Внешность у него была и совершенно стандартная, и необычная одновременно. Всё в его лице по отдельности казалось даже порой каким-то несуразным, но вместе играло просто удивительно. Круглый, как у девочки, подбородок, такая же не особо выразительная челюсть. Тонкие губы и широкие скулы. Нос вообще был забавный на первый взгляд. Кончик его был какой-то квадратный, резко обрубленный. Под очень тёмными и длинными ресницами прятались огромные голубые глаза, внизу которых лежали бледные синяки. Но потом стоило только присмотреться на всё в целом, и неровности странным образом терялись. И нос не казался странным, а просто слегка вздёрнутым наверх, и синяки пропадали на бледной и гладкой коже. Рисовать Попова было только в удовольствие, Антон мог это сказать наверняка.       Арсений продолжал отмывать ладони Шастуна. Он достаточно давно заметил, что тот уже не смотрит ни на какую Луну, а пилит взглядом всю левую половину его лица, но лишь спустя примерно минуту решил бросить на него мимолётный взор. Вопреки его ожиданиям, Антон был то ли слишком погружен в свои мысли, то ли просто слишком уставший, чтобы отворачиваться, поэтому их взгляды пересеклись, и Арсений быстро вернулся глазами к ранам на руках. Правда, в самых уголках губ практически неразличимо появилась улыбка. Ну, хоть подошедшую паническую атаку удалось свести на нет. Тополя продолжали шелестеть вдалеке. Антону без куртки в свитере стало холодно.       — Арсений? — тот издал тихое «м». — Ты не знаешь, куда сейчас Тимофей?       — Домой, я так полагаю, — он качнул головой, протирая место между указательным и средним пальцем. — Но ничего обещать не могу.       — А в гараж он не поедет?       — Точно нет, — фыркнул Арсений. — У него наверняка у самого тоже всё отваливается. Он же из нас всех самый дед.       Антон помолчал, думая.       — Когда он поедет туда в ближайшее время?       — Завтра утром стопроцентно.       — Ты с ним?       — Ага.       Арсений отстранился, вставая ровно и оглядывая израненные, но теперь уже чистые ладони Шастуна с вполне довольным видом.       — Ты сможешь забрать оттуда мою куртку? — на хриплый голос Антона Попов посмотрел ему в глаза. — Она где-то на стуле около дверей. И блокнот. Он такой, маленький, с лошадьми на обложке. Где-то там же должен валяться.       — Без проблем, — спокойно ответил Арсений, пожав плечами и откидывая ватный диск к горе таких же испачканных салфеток. Он посмотрел на лицо Антона внимательно, после чего ткнул указательным пальцем в направлении его носа. — Это завтра будет сильно болеть, — поднялся до брови. — И это, — спустился до пальцев. — И уж тем более это. Не сможешь ни согнуть, ни разогнуть где-то минимум два дня, — он помог Антону подняться с крыльца на ноги. — Придёшь — обязательно приложи что-нибудь из морозилки на все места. Держи мазь, — Арсений показал тюбик Шастуну, после чего сунул тот ему в карман спортивных штанов, кидая туда снятые кольца вдогонку. — Как показывала практика, отлично помогает и от ран, и от ссадин, и синяки все тоже можешь ею намазать, — он поднял глаза на Антона. — Расписание завтра отличное. Настоятельно рекомендую остаться дома, нормально отоспаться и подлечиться.       Он бросил остальные тюбики в косметичку, закрыл её и сгрёб свободной ладонью весь оставленный ими мусор вместе с пустой бутылкой. Антон посмотрел на того.       — Ты всегда носишь с собой переносную аптечку?       Арсений пожал плечами.       — Приходится, когда встречаешься с Тимофеем, — это для него служило логичным обоснованием. Он развернулся и пошагал к углу, но напоследок остановился. — Сильно не отставай. Я скажу Тиме, чтобы он тебя отвёз до подъезда.       — Ты же сказал, что он хотел сразу к себе, — уточнил Антон.       Лицо Арсения приобрело более холодное выражение, в точности, как и голос:       — Меня не волнует, что он хотел. Я заставлю его отвести тебя до твоего дома, и точка.       Он скрылся за углом, не дожидаясь Шастуна.