***
Изабелла расслабленно сидела на широкой кровати, заправленной белоснежным шелковым бельем, и, откинув голову на подушки, смотрела на пробуждающийся океан сквозь высокое окно, которое одновременно являлось выходом на террасу. Она понимала, что только что видела продолжение своего страшного сна, который пару недель назад в буквальном смысле заставил ее выпрыгнуть из кровати, но в этот раз все было иначе. Девушка ничего не помнила из своих ночных видений, однако чувствовала, что во сне граф не сделал ей ничего плохого. А, возможно, даже наоборот. И, скорее всего, это было связано с тем, что она уже восьмой день находилась в его особняке на Мальдивах, который стал для нее раем на земле и в котором впитавшиеся в кровь страхи и тревоги начали понемногу отпускать ее тело и душу. Она помнила, как в первый раз проснулась в этой светлой и утонченной комнате и, посмотрев в окно, увидела искрящиеся в ярком солнце голубые волны океана. Это было так невероятно, что в первые мгновения Изабелла подумала, что она спит или что это все ей только кажется. Но окружавшие ее материальные подтверждения в виде многочисленных вензельных букв "V", "L" и "R", которые она в избытке видела в замке графа и которые должны были являться символикой его рода и собственности, дали ей понять, что она находилась в его владениях. Изабелла очень долго боялась выйти из отведенного ей помещения. Она около получаса ходила между кроватью, ванной комнатой и прилегающей к спальне гостиной, прислушиваясь к тишине в доме и не решаясь открыть не только дверь в спальню, но и дверь на террасу и даже дверцы шкафов, трюмо и тумбочек, но, в конце концов, слепящее за окном солнце придало ей смелости и она выглянула в коридор... Этот особняк был совсем не похож на замок. Настолько, что девушка с трудом верила в то, что граф мог жить в такой обстановке. Здесь все было как в обычном мире. Журнальные интерьеры, светлые тона, современная мебель, оборудование, а также полное техническое оснащение дома наряду с голосовой и жестовой системой управления. В тот день Изабелла так и не переступила порог, не рискнув выйти на улицу без соответствующего разрешения, но двух этажей и их наполнения ей с лихвой хватило для того, чтобы не заметить, как пролетит время. Девушка целый час провела в одной только панорамной гостиной на втором этаже, фронтальная сторона которой выходила на океан и террасу с бассейном, а боковая — на обширный зеленый ансамбль, где виднелись многочисленные беседки, качели, каменные возвышения, цветущие палисадники и часть небольшого пруда. А еще дальше, за белой каменной оградой, проглядывалась взлетная полоса и светилась маленькая точка, которая была частным самолетом. Изабелла никогда раньше не только не летала на таких самолетах, но и даже не находилась с ними рядом. Однако, несмотря на то, что до особняка графа она проделала путь именно таким образом, полета она не видела. Не видела она и того, как попала в самолет. И как добиралась до взлетной полосы… В тот миг, когда она оказалась в небольшом зале на третьем этаже замка, куда граф привел ее после инцидента с Брэдом и где сообщил, что через несколько минут он увезет ее в другую страну, девушка почувствовала такой приступ паники, что тут же упала в обморок. А очнувшись у него на руках и услышав, что машина и самолет уже готовы и они могут выходить в любой момент, Изабелла окончательно убедилась в том, что это не шутка, и потеряла сознание еще раз. Когда она пришла в себя, она все еще находилась на руках у хозяина замка. Он внимательно и долго смотрел на ее опущенные ресницы, а затем предложил ей погрузиться в сон раньше привычного времени. Изабелла сначала не поняла, как она сможет куда-то двигаться, если ляжет спать, но молчаливый взгляд зеленых глаз разъяснил ей, что его обладатель искусственно вызовет ее сон и в таком состоянии доставит до места назначения. Девушка не стала спрашивать зачем — все было ясно без слов. Граф хотел минимизировать ее тревогу от столь близкого нахождения с ним, потому что машина и самолет предполагали несколько часов подобного контакта. Поэтому она поспешила согласиться и, кивнув в ответ на его предложение… проснулась в этой комнате… За два часа до первой встречи с графом в новом доме она почувствовала, что у нее начали леденеть руки и подкашиваться ноги, несмотря на то, что минувший день она провела достаточно спокойно. И чтобы чем-то занять голову перед приближающимся закатом, девушка решила приготовить ужин. Изабелла не знала, подойдет ли для хозяина дома пища, которую она выбрала в холодильниках, но решила рискнуть и от волнения наготовила еды даже больше, чем обычно было нужно, чтобы накормить всех жителей Белой Виллы. Тем не менее это занятие позволило ей хоть ненадолго забыться и отвлечься от предстоящей встречи. Она помнила, как всем телом почувствовала его приближение, как он появился в зале и как перевел взгляд на арку, ведущую в кухню. Быть может, он сделал это непреднамеренно и просто осмотрел помещение, но Изабелла истолковала его жест по-своему и, бросившись в соседнее помещение, за пару минут до отказа заставила стол едой. Она, не шелохнувшись, просидела на кухне все время, пока граф ужинал, а когда услышала его приближающиеся шаги, зажмурилась и выставила ему навстречу трехэтажный фруктовый торт. В результате этого шага Изабелла в первый же вечер выяснила, что граф питался такой же пищей, как и она. Правда, ел он в прямом смысле за пятерых, но для Изабеллы это было истинным удовольствием, потому что она обожала готовить, а графу нравилось все, что она делала. Никогда еще она не разворачивалась в своих кулинарных фантазиях так, как здесь. В этой волшебной кухне имелось все, о чем только можно было мечтать в ее небольшой студии на четырнадцатом этаже, не говоря о том, что еда была такой свежести, словно ее пять минут назад привезли с полей. Девушка не знала, откуда это все берется, но спросить графа не решалась. Равно как не решалась задавать другие вопросы, касающиеся его жизни. Не смогла она спросить его и о том, кто и когда сшил все эти наряды, которые висели у нее в шкафах, ровно по ее параметрам — так точно, словно с нее лично снимали все мерки… За следующую неделю Изабелла практически полностью освоилась. Граф был очень спокоен и гармоничен в этом доме, и он общался с ней во все те моменты, которые они могли проводить вместе, не разделенные разными биологическими ритмами. Девушка трепетала от благоговения в эти минуты. Когда она слышала его голос, ей казалось, что с ней говорит сама Вселенная… Он отвечал на все ее вопросы, разъяснял то, что она не понимала, дополнял обрывки того, о чем она так часто задумывалась, но не могла найти логичного для ее технологичного века объяснения, и Изабелла с внутренней дрожью и восхищением чувствовала, что это было правдой. Никому и никогда она не доверяла в своей жизни, как ему. Любое его слово было для нее непреложной истиной, аксиомой, жизненным постулатом. Он учил ее. Каждую минуту говорил ей что-то новое. В том числе о совершенно элементарных вещах. Он показывал ей, как гениальны самые простые вещи. Как продуманы, как выверены, как высчитаны. И Изабелла вдруг поняла, что начинает удивляться самым привычным предметам: порыву ветра, течению воды, полету птиц, своему дыханию, росту деревьев, — всему, что было для нее до этого момента обыденным и казалось недостойным внимания. Граф сделал так, что она отдыхала и училась одновременно. Он выводил ее с собой на террасу, к бесконечному звездному океану и… приподнимал перед ней покров мироздания… Изабелла не понимала, почему он это делает, ведь он рассказывал ей такие вещи, от которых у нее бежали мурашки по коже. И хотя все это по ее ощущениям пока было только общими и поверхностными сведениями, она была уверена, что вряд ли кто-нибудь из знакомых ей людей был в курсе подобной информации. Но она ни разу не спросила графа о причинах его решения. Если он посчитал нужным открыть ей такие знания, значит, ей нужно было это принять. Конечно, девушка чувствовала, что граф проверяет уровень ее понимания, потому что он не только говорил сам, но и задавал вопросы и очень внимательно слушал ее неуверенный лепет. Правда, у нее сложилось странное впечатление, что он не столько слушал, сколько… смотрел, что она ответит. Изабелла не могла этого объяснить, но, когда ей не хватало слов, чтобы выразить свою мысль, а в голове прыгали лишь образы собираемого по кусочкам ответа, он неизменно предлагал ей в помощь именно ту фразу, которая была необходима, и попадал настолько точно, что иногда казалось до дрожи очевидным, что он видит ее мысли. Она боялась ошибиться, ужасно боялась. Как на экзамене. Она засыпала и просыпалась с установкой о том, что должна ответить ему без помарок. Каждый его вопрос останавливал ее пульс, каждый жест — дыхание, и три дня подряд она даже пыталась прикрыть свое обнаженное перед ним сознание таблицей умножения, бесконечно гоняя ее по кругу, но на исходе первой недели их пребывания в особняке он посадил ее к себе на колени, словно ребенка, и, пристально посмотрев ей в глаза, сказал, что она не должна бояться ошибок, ибо, оступившись однажды, она навсегда запомнит неверный шаг и больше не повторит его, а не сделав этого, напротив, приобретет зависший над головой Дамоклов меч вероятной ошибки. Его низкий бархатный голос, его размеренная речь, его спокойный взгляд и его крепкая рука, накрывшая тонкие заледеневшие пальчики, возымели действие и помогли Изабелле избавиться от скованности перед его уровнем знаний, однако его происхождение, статус, манеры, жесты и сам облик все еще не давали ей расслабиться. Он был настолько выше ее, что у нее иногда кружилась голова. И никакие его слова не смогли бы это изменить. Но вчера она сама нашла компромисс, сев на подушках у его ног. Так она оказалась максимально близко к нему, чтобы не пропустить ни одного звука из его губ и видеть все золотистые энергетические модели, которые он создавал, и при этом не переступать социальной границы, которую она ощущала каждой клеткой своего тела... Девушка сладко потянулась и, обняв одеяло, легла на бок. За панорамным окном искрился нежно-голубой прямоугольник бассейна, а за ним, через тридцать метров белого песка, тихо нес свои волны океанский прибой. Изабелла не помнила, чувствовала ли себя когда-нибудь так умиротворенно и расслабленно. Более того, она понимала, что счастлива… Но утверждаться в этой мысли не планировала, потому что в любой момент все могло прекратиться. Девушка скользнула взглядом по стене и тумбе и наткнулась на выключенный КПК. Интересно, как там Мари? Вчера она попросила графа помочь ей отправить сообщение своим друзьям, и он сделал так, что все три одинаковых сообщения ушли. Но ответа она не получила… Это из-за того, что здесь был слишком плохой сигнал их радиоволны, которую он каким-то образом смог поймать, или она и не должна была получать обратную связь?.. Взгляд на часы: 14.05. Непродолжительный дневной сон окончен, пора вставать. Заход солнца сегодня в 18.12. До этого времени надо успеть приготовить ужин и... — Изабелла довольно улыбнулась и поднялась с кровати — искупаться.***
— Закрой глаза. Его низкий голос в пространстве вокруг и его рука на ее трепещущих пальцах... На бумаге медленно обрисовались прописные буквы "дзета" и "кси", выведенные с помощью его управления ее рукой. — Запомнила ощущения? — Да, — прошептала Изабелла. — Теперь открой глаза и пиши сама. Девушка с трудом нашла лист бумаги дрожащим взглядом и, затаив дыхание, вывела маленькую "дзету". — Хорошо, — послышалось сверху. — Теперь "кси". Еще несколько движений — и на бумаге нижней строкой зачернел ряд маленьких аккуратных завитушек... Сегодня после ужина Изабелла услышала необычный вопрос: "Что бы ты хотела узнать?" В первую минуту она даже не знала, что ответить, потому что граф всегда сам задавал тему разговора и решал, о чем они будут говорить. Но сегодня он вдруг предоставил право выбора ей. Быть может, это было связано с тем, что с момента их прибытия в особняк прошла уже неделя и, если их беседы можно было сравнивать с обучающей программой, то она прошла некий базовый курс, на основании которого могла расширять свои знания в интересующую ее сторону. Она задумалась над тем, что может спросить. Ведь, если бы она начала задавать вопросы обо всем, что ее интересовало, вряд ли она окончила бы перечисление к моменту утреннего отхода графа ко сну, поэтому после долгих сомнений девушка решила углубиться в вопрос материализации предметов. Про золотистые сферы, их образование и контроль, который позволял менять их форму и размер, граф ей уже говорил. Про перемещение предметов в пространстве с помощью тех же самых сфер и имеющиеся ограничения — тоже. Например, он мог взять забытый ею в гостиной плед и с помощью распада в энергетической сфере переместить его на террасу и тут же собрать его в исходное состояния, точно воспроизведя и фактуру, и размер, и узор. Однако это касалось только существующих предметов и, главным образом, таких, местоположение которых было известно с точностью до пары метров. Но граф мог еще каким-то образом материализовать вещи, которых не было в доме. То есть, получалось, что он их не материализовывал, а создавал. Это Изабелла узнала пару дней назад, когда, убирая волосы от настойчивого ветра, почувствовала, что они оказались перехвачены за спиной какой-то лентой. Вернувшись после полуночного занятия к себе в комнату, она сняла ленту, и внимательно ее рассмотрела. Это точно была не ее вещь. Но и лежать где-то в кармане или спальне графа она тоже не могла — ему просто не нужны были такие предметы. Значит, он сделал ее прямо на ходу… И о том, как ему это удалось, она его и спросила. Вместо ответа Изабелла увидела возникшую на столе книгу в черном переплете. Первая страница раскрылась самостоятельно, и девушка определила в представшем перед ней тексте латынь. Она немного знала ее, поскольку широко изучала иностранные языки, и в том числе поэтому попала в "Интегрос" и всегда сопровождала Виктора на переговорах с иностранными партнерами, но все же ее запаса знаний не хватало для того, чтобы с первого раза понять, о чем идет речь. Она сделала несколько предположений, но, как выяснилось, это были такие редко употребимые значения слов, что без помощи графа она бы не обошлась. И тем не менее, даже если бы она обладала достаточной компетенцией в этом вопросе, она бы все равно не поверила тому, что увидела. Это были формулы, облеченные в слова. И для того, чтобы их запомнить, ей необходимо было их написать… Девушка осторожно вывела первую строку и получила одобрение графа. — Хорошо, — произнес он. — Знание латыни — твое огромное преимущество. Это основа основ. Первая ступень. Теперь напиши это предложение сама. Изабелла только хотела спросить, что он имел в виду под словом "сама", как увидела, что текст в раскрытой книге исчез и на его месте остались чистые листы... Граф уже успел проверить уровень понимания своей ученицы. До того, как девушка взяла золотую перьевую ручку, он перевернул страницу и попросил продолжить переводить начатое предложение, но Изабелла столкнулась с тем, что никак не может уловить смысл, хотя все читаемые ею слова она уже встречала в предыдущих абзацах, о чем она со смятением и сообщила, заглядывая на текст то с одной, то с другой стороны. Однако в ответ получила совершенно не то, что уже успела себе нарисовать в самых тревожных фантазиях. Граф улыбнулся и, подняв загадочный лист, вдруг раскрыл его на две части, обнаружив внутри намеренно склеенные страницы… — А теперь прочитай и напиши это. На разостланной бумаге вспыхнули золотом, а затем зачернели две новые строки. Какой у него красивый почерк... И почему-то такой знакомый… — Вы научите меня писать так же? — вдруг спросила Изабелла. — Если перескажешь то, что успела прочитать на первой странице книги. На языке оригинала. Девушка тут же выполнила заданное условие и, затаив дыхание, взглянула вверх — длинная черная бровь с небольшим изгибом удивления и замершая на красивых губах неозвученная фраза. Вряд ли граф знал, что изложения в школе она писала с первого раза почти слово-в-слово. Однако, судя по выражению его лица, отступаться от своего обещания он не намерен. — Ну что ж, — заключил ее учитель. — Не хочешь отдохнуть? — Нет. — То, что ты обратила внимание на почерк — прекрасный шаг. Понимать суть письменности и чувствовать ее очень полезно. Все буквы пишутся и ощущаются по-разному. Поэтому и почерк у всех разный. — Значит, я не смогу писать как Вы? — Сможешь. Но тогда ты не ощутишь всю силу письменности через собственную интерпретацию линий. Каждое движение твоей руки по бумаге — это отражение процессов в твоей голове. Чтобы тебе начать писать как я, тебе фактически надо стать мной и думать как я. — Но это же невозможно, — расстроилась Изабелла. — Существует очень мало действительно невозможных вещей. Все остальное достижимо теми или иными способами. Правда, — граф сделал небольшую паузу, — не все они бывают честными. Девушка замерла и распахнула глаза. Она готова была поклясться, что только что услышала во всегда спокойном и непроницаемом голосе ироничные нотки. — Какими? — на всякий случай переспросила она и вдруг поняла, что поднялась над своими подушками и оказалась на руках у хозяина дома. Не думать! Не думать о том вечере на озере! О его крепких объятиях, о его поцелуе... Он просто успокоил ее в ту минуту! Стабилизировал ее состояние, снял температуру и убрал головокружение. Ему же это ничего не стоит, вот он и поступил подобным образом. Тем более, что до этого он посмотрел ее выступление и, возможно, захотел отблагодарить таким способом за красивое зрелище. У Изабеллы перехватило дыхание. Как хорошо, что его руки не источают обычное человеческое тепло, иначе сейчас она сгорела бы в нем, потому что даже его легкое касание ее кожи похоже на кипящую лаву. — Закрой глаза. Его низкий голос, вибрирующий в ее груди… Его руки направляют движение ее кисти и пальцев по бумаге… И ее буквы сейчас совсем такие же как у него строчкой выше. Зато теперь понятно, почему он говорил, что не все способы честны. — Запомнила ощущения? — Да… Так, строчка за строчкой, Изабелла исписала весь лист, начиная каждую букву вместе с рукой графа, а заканчивая самостоятельно. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она снова увидит этот ушедший в забвение язык?.. И не просто увидит, а восстановит в памяти и в пальцах каждую его букву. Девушка осмотрела многочисленные строки, и, вдохнув побольше воздуха, спросила: — Латынь и эти слова могут создать все из ничего? Граф снял ее с колен и, посадив рядом на диван, откинулся на мягкую спинку. — Все из ничего под силу создать только Одному, — улыбнулся он и кинул короткий взгляд на далекий край неба. — Остальные могут сделать что-то из чего-то. — А как Вы сделали ту ленту? — осторожно спросила Изабелла, не рискнув вдаваться в подробности. — У меня такой не было, и в доме я ее тоже ни разу не встречала. В руке графа внезапно образовался бокал с вином. — А откуда ты обычно берешь подобные вещи? — ответил он вопросом на вопрос и приблизил бокал к губам. — Из магазина… — Как они попадают в магазин? — С фабрики или из мастерской. — А как они попадают туда? — Их там делают. — Из чего? — Из… — запнулась Изабелла, — из нитей и краски… — Из чего делают нити? — Из растений. — Каких? — Например, из льна. — А что нужно, чтобы получить лен? — Семена… — Значит, основной элемент, это семя льна. — Элемент? — совсем перестала что-либо понимать Изабелла. — А что нужно для того, чтобы оно выросло? — Земля… — Это первый вспомогательный элемент. Что еще нужно, чтобы выросло растение? — Вода. — Это второй вспомогательный элемент. А еще? — Воздух и солнце! — Точно. Воздух — это третий вспомогательный элемент. А как мы можем получить солнце? — Получить солнце? — растерялась Изабелла. — Я не знаю… — Что оно дает? — Свет и тепло. — Что еще, кроме солнца, дает нам свет и теп… — Огонь! — подпрыгнула девушка на месте и схватила книгу. Так вот, что это были за замысловатые фразы, растянутые на целую страницу и связанные по смыслу с понятиями "земля", "вода", "огонь" и "воздух"! Она потрясла своей добычей и, ткнув тоненьким пальчиком в предложение, в котором по ее внутренним вычислениям говорилось про огонь, воззрилась на своего педагога. Такая знакомая улыбка на его губах и поблескивающий бокал с вином в правой руке… Она что, только что перебила его? Да нет, не может быть. Изабелла ощутила пощипывание огромных мурашек на шее. Он же еще договаривал фразу… Она его перебила?.. Она — его?.. — Извините… — прошептала она, понимая, что перед глазами сдвинулась с места и, покачиваясь, поплыла вся ее жизнь. Девушка увидела, как граф отставил бокал на стол и медленно наклонился в ее сторону. Картины жизни перед глазами сразу сменились серой пустотой. — Простите, — залепетала она, — я больше… я не буду… Его рука у нее на лице и его мягкое движение на ее губах, заставившее ее замолчать. — Думаю, у тебя на эту книгу уйдет в два раза меньше времени, чем обычно требуется, — снова улыбнулся он. Изабелла поняла, что утопает в зеленом омуте, не имея возможности пошевелиться и спастись самостоятельно. Этот взгляд, пронизывающий ее вместе со всем окружающим пространством, этот голос, зовущий ее сквозь века, этот облик… знакомый и призрачный, как мираж… — Итак, у нас есть семя льна, выросшее в полноценное растение с помощью четырех элементов, — услышала она из рассеивающегося тумана. — Что с ним нужно сделать дальше? — Добыть из него нить? — ненадолго зажмурившись и надавив на оба виска руками, предположила Изабелла. — Как это сделать? Девушка поняла, что начинает заливаться румянцем. Если он ее спрашивает об этом, значит, он знает и ответ на вопрос. Выходит, он знает, как делается ткань. А она — нет. Вернее, она понимает только примерную технологию, но точную последовательность шагов вряд ли воспроизведет. — Его надо высушить. А потом намочить… Или наоборот… — прошептала она. — С помощью чего это можно сделать? — Намочить с помощью воды. — А высушить? — С помощью ветра? — А еще? — Солнца. — Какими элементами это можно заменить? — Воздухом и огнем. — Ты получила высушенный и вымоченный лен. Что нужно сделать дальше? — Расчесать? — еле слышно ответила Изабелла, судорожно вспоминая детскую сказку, в которой маленькому мальчику говорили, что его рубашка вырастет на поле. — Обмолотить и очистить. Чесание — это третья и заключительная стадия очистки. Чем это сделать? — Инструментами… — Из чего чаще всего делаются инструменты? — Из металла. — А еще? — Из дерева. — Ты уже вырастила семя льна с помощью четырех элементов. Значит, сможешь вырастить подобным образом и любое другое растение. Тогда что делать с металлом? Как его достать? — Из земли. — А как он там образуется? Девушка совсем замялась и вцепилась в юбку длинного шелкового платья. — Я… боюсь, что я не знаю, — пролепетала она. — Не бойся чего-то не знать. Бойся ощущения того, что ты все знаешь. Земля практически не образует новые металлы или какие-либо другие новые элементы. Все, что в ней есть — результат термоядерных реакций взорвавшихся ранее звезд. Следовательно, металл ты пока сделать не сможешь. Для тебя это первичный элемент, который нужно откуда-то взять. — Но Вы говорили, что семя льна тоже первичный элемент? — насторожилась Изабелла, боясь ошибиться в своих воспоминаниях. — Именно. Его ты пока тоже не можешь создать. Тебе нужно взять его готовым. — Но… это всего два элемента и только для того, чтобы сделать маленькую ленту… Тогда если нужно сделать что-то более крупное… Это же нужен целый склад первичного материала? — ошарашено возвела глаза Изабелла на своего собеседника. — Именно, — подтвердил граф. Девушка сделал непроизвольное движение головой в сторону, но, кроме привычного пейзажа ничего не увидела. — Но как же так?... Ведь только растений насчитывается на земле около четырехсот тысяч видов. Если у каждого взять маленькое семечко, они займут целую комнату. — Займут, — улыбнулся граф. Изабелла поняла, что все ее предположения сейчас окажутся полной глупостью, но подобрать хоть какой-либо правдоподобный вариант у нее не получалось. — Тогда где взять такое помещение, которое в нужный момент всегда будет рядом и из которого можно достать необходимые элементы? — наконец спросила она. — Пока ты живешь в этом доме, все будет под рукой. — Здесь есть образцы всего, что есть на земле?! — чуть не подпрыгнула Изабелла. — Но, чтобы все это поместилось, необходимо целое здание. — Для того, чтобы воспользоваться зерном или любым другим первичным материалом, тебе не нужен целый предмет. Достаточно одной его клетки, которая почти не занимает места. Пока. Девушка в некотором оглушении от собственных мыслей смотрела на хозяина дома. Что значит "пока"? Граф уже несколько раз сказал это слово. Не имеет ли он в виду, что озвученный им способ создания предметов — первый этап? — Значит, есть еще какой-то способ создания всего? — осмелилась предположить вслух она. — Более сложный? — Об этом позже, — впервые не ответил граф на ее вопрос. Девушка испуганно прижалась к спинке дивана и поспешила взяться за книгу. — Итак, ты получила инструменты для обработки льна. Что тебе нужно сделать дальше? — Сделать из полученного волокна нити и сплести их в ткань. — И что тебе для этого понадобится? — Снова инструменты из дерева и металла. — А если ты захочешь покрасить ткань? — Нужно взять краску. — Где ты ее обычно берешь? — В магазине… — А как она попадает в магазин? Изабелла уловила закономерность, подняла глаза и после долгой молчаливой паузы произнесла: — Но для этого нужно знать все и обо всем. — Для этого человеку даны ум и память. — Сколько же ума нужно, чтобы все это понять и выучить?.. — Умный человек — не тот, кто все знает, а тот, кто знает, где все посмотреть, — граф забрал книгу из ее рук и она тут же растворилась в воздухе. — Или кого спросить. Я ответил на твой вопрос? Девушка вспомнила, с чего начался их разговор, и тихо произнесла: — Да… — Сегодня тебе больше ничего не нужно учить, этого хватит до завтра. Изабелла только молча кивнула, потому что поняла, что он имел в виду. Теперь каждый предмет, на который упадет ее взгляд, будет восприниматься и рассматриваться ею с совершенно иной точки зрения… — Ты больше ничего не хочешь спросить? Девушка сильно сжала пальцы за неимением книги, но рискнула задать вопрос: — Сколько времени у Вас ушло, чтобы научиться этому? — Несколько десятилетий. Изабелла подумала, что ослышалась и решила уточнить: — Значит, больше десяти лет? — Я бы сказал, больше трех десятков. Но тогда у меня не было этих книг. Трех десятков? Он точно сказал именно это словосочетание? — Но это только один вопрос… то есть одна ветвь… Я имею в виду, что есть и другие знания, которыми Вы обладаете, и… — совсем замялась Изабелла. — Другие интересы заняли не меньше времени, — кажется, прочитал граф ее мысль. Девушка совсем перестала что-либо понимать и, забыв о собственных иерархических ощущениях, внимательно всмотрелась в лицо собеседника. Ему не может быть больше тридцати пяти лет. Он в самом расцвете мужской силы и в идеальной физической форме. Наверное, она все же что-то не так поняла. — Но ведь на это тоже должны уйти долгие годы… — медленно начала она. — Они и ушли, — улыбнулся граф и поднялся с дивана. Изабелла вскочила за ним. — Уже поздно. Тебе давно пора отдыхать. — Но я не устала… — Твой режим и так сбился за последнюю неделю, тебе нужно раньше ложиться. — Хорошо… Изабелла сделала несколько шагов в направлении входной двери, но уйти так и не смогла. — Есть ли кто-то еще, кто знает, столько же, сколько Вы? — произнесла она — Я знаю не так уж много, — усмехнулся граф и остановился следом за ней. — К тому же с каждым ответом приходит все больше вопросов. — И нет такой книги, которая бы ответила на все вопросы? — спросила Изабелла. — Я пока не нашел. — Тогда, может, люди? — Может. По крайней мере, когда-то мне так сказали. Девушка вытянулась стрункой и вся обратилась в слух. — Тебе уже давно пора идти отдыхать, — наклонил граф голову и тут же встретил умоляющий взгляд неотразимых голубых глаз. — Я больше ничего не буду сегодня спрашивать, — клятвенно заверила Изабелла. — И ты сразу же пойдешь в кровать, — строго предупредил хозяин дома. Изабелла восторженно закивала. Граф пристально посмотрел на сияющее личико напротив и произнес: — Когда-то очень давно мне сказали, что ближе к концу моей жизни появится человек, который принесет с собой ответы на все вопросы. — Вы его еще не встретили? — поднялась на цыпочки Изабелла. — По крайней мере, в моем замке его нет. — А какой он будет? — Это будет женщина, и это все, что мне известно. Равно как и то, что все это сказки, а тебе пора спать. — А почему Вам больше ничего неизвестно? — захлопала длинными ресницами Изабелла. Наверное, если бы граф дышал, то она сейчас смогла бы увидеть его вздох, но вместо этого встретила только еще один многозначительный взгляд. — Это самый-самый последний вопрос, — пообещала она, не моргнув. — Женщина, от которой мне передали это сообщение, умерла. — Она не смогла сама сказать Вам об этом? — переспросила девушка. — Она уже была слишком стара, чтобы идти ко мне. Ее внук передал мне эти слова и сказал, что это было ее последнее предсказание. — Предсказание? — совсем перестала двигаться Изабелла. — Да, и, как и любое другое, оно находится под очень большим сомнением. А в том, что уже поздно и тебе необходимо идти спать, сомнений нет, потому что… — А как ее звали? — перестав слышать биение собственного сердца, спросила Изабелла. Граф повторно посмотрел на нее долгим взглядом, но ответил: — Мадам Луиза. А теперь — спать.***
Девушка смутно помнила, как оказалась в своей спальне, но очнулась, сидя на кровати и глядя на бесконечный темный океан сквозь высокое окно. "Ближе к концу моей жизни появится человек, который принесет с собой ответы на все вопросы. Это будет женщина…" Ближе к концу его жизни. Лишь бы это случилось не скоро… Впрочем, это всего-навсего предсказание. Граф и сам назвал это сказками и, несомненно, рассказал для того, чтобы отвлечь ее голову от той пропасти сведений, которую успел ей сегодня раскрыть. Но если это самом деле так — чему в этом мире уже стоило удивляться, — то это должна быть женщина, которая знает все и обо всем. Еще больше, чем сам граф. Разве такое возможно? Перед глазами снова замаячил высокий темный облик. И знакомая улыбка, словно пробившаяся сквозь века... Изабелла встряхнула головой и легла под одеяло. Это не то, о чем ей следует думать. У нее и так слишком много информации к размышлению. Не надо об этом думать... Мадам Луиза. Луиза... Которая не побоялась передать свое предсказания самому графу. Что за знакомое и далекое имя?.. Как странно. "Ближе к концу моей жизни появится человек, который принесет с собой ответы на все вопросы…"