***
Изабелла проснулась от яркого солнечного света, устремленного ей прямо в лицо, и осмотрелась. Похоже на небольшую пещеру. Вокруг многометровые красные шелка. Бликуют в ярких лучах так сильно, что почти ничего не видно. Девушка встала, вышла из грота и почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Лазурное море, мягкий белый песок, пальмы, морской бриз, аромат соленой воды… Изабелле показалось, что она все еще спит. Раньше она видела такие места только в фильмах и рекламах и вдруг сама оказалась среди подобных картин. Она долго стояла на одном месте, боясь вздохнуть или пошевелиться, чтобы не проснуться. Ласковый ветер в волосах, игривое солнце на коже... Нестерпимо захотелось искупаться. Девушка на скорую руку убрала волосы в узел, одним движением сняла с себя одежду, скинула ее на песок и замерла. Это было совсем не похоже на ее пеньюар. Ее ночной костюм, в котором, по злой иронии судьбы, она так и покинула свой дом, должен был быть изорван в клочья и испачкан землей и травой. Изабелла наклонилась — белая, на ощупь шелковая рубашка. Тонкая, почти прозрачная. Она вытянула рукава — слишком большой размер для нее. И она никогда не видела подобной ткани… Девушка резко обернулась в сторону пещеры — она ярко освещалась солнцем и вся была видна изнутри, как на ладони. Там никого не было. Изабелла опустилась на песок, не выпуская рубашку из рук. Это его? Кроме него, эта одежда никому больше не могла принадлежать. Перед глазами быстро пролетел весь вчерашний день. У нее же был сильнейший ушиб плеча! Она не могла шевелить рукой! А сейчас, кроме легкого покалывания, которое она приняла за онемение после долгого сна, она практически ничего не чувствует. Это ведь он излечил ее руку? Как он это сделал? И в какой момент? И куда он... Нет, об этом потом. Все потом. Девушка сделала медленный шаг вперед, затем еще. И еще. Широкая песчаная полоса осталась позади — и ноги ощутили волшебную прохладу лазурно-голубой воды. Если рай на земле и существовал, то он точно был здесь. Нежные волны обволокли стройную фигурку и, покачивая, понесли вдоль берега. Все слилось в единое блестяще-голубое пространство, иногда разбавляемое бело-золотым пятном пляжного песка, который появлялся то с одной, то с другой стороны. Прозрачная, как слеза, вода ловила лучи слепящего солнца и рисовала на песчаном дне бесконечные извивающиеся узоры. Влажный соленый бриз пропитывал насквозь и помогал дышать. Кажется, даже необязательно было делать вдох, чтобы наполнить воздухом все естество. Здесь было так спокойно, тепло и красиво. А, главное, никуда не нужно было торопиться, ничего не нужно было проверять, отслеживать, подключать, запускать. Ведь разве может случиться что-то плохое в этом уголке Эдема? Солнце близилось к зениту. Изабелла, не смотря на природную смуглость, сочла разумным уйти в тень и отправилась на исследование новой земли. Без всего. Без оружия, без плана действий, без связи с домом, без технологической амуниции. В одной лишь невесомой рубашке и с перекинутой через плечо влажной косой. Девушка не знала, была ли эта земля материком или островом, и не представляла, сколько ей идти, поэтому для начала решила двигаться по прямой и никуда не сворачивать. До первой же примечательной точки оказалось не больше пяти минут ходьбы. Ручей! С пресной, проточной водой! Изабелла с наслаждением умыла лицо и напилась живительной влаги. Отсюда ее маршрут изменился, и она пошла вдоль журчащей серебристой дорожки. И еще через пять минут лелеемая в глубине души надежда сбылась. Озеро! Девушка подбежала к очередной находке и нагнулась к прозрачной глади. Вода прохладная. Но в ней все равно можно купаться. А значит, теперь есть место, где можно смывать соль с тела и волос… Изабелла выпорхнула из бодрящего источника и протянула вверх обе руки. Фрукты и орехи. Еще даже не сорванные. Растут как на картинке. Только настоящие. С непередаваемым вкусом и ароматом. Девушка с содроганием вспомнила про свои таблетированные и консервированные запасы еды и поняла, что вряд ли когда-нибудь к ним прикоснется. Что это за место? С таким богатым выбором плодов. Чаще всего одна природная зона ограничена довольно узким спектром пищевой растительности, но здесь, словно, высажен целый заповедник… В пещере Изабелла нашла свой рюкзак, достала нож, сбегала за огромным манго, включила КПК, выбрала из бесконечного списка давно загруженных файлов какую-то глупую комедию и, растянув между двух близрастущих пальм гамак из шелковых покрывал, которые плотным слоем лежали около дальней от входа стены, погрузилась в себя. Неужели ей все это не снится? На светло-серую внешнюю стену пещеры беспрерывно проецировались сцены из фильма, но она ничего не видела. Он унес ее в этот рай на земле, обеспечил крышей над головой, теплом, пропитанием, даже одеждой и, наконец, душевным спокойствием. Она могла отдыхать в прохладной тени, в мягких покрывалах, есть свежие, неведомые до этого фрукты и смотреть на блестящую голубую воду и небо… Это было похоже на сильнейшее лекарство от всей ее жизни. На панацею, за пару часов вытащившую ее с того света. Неспроста, наверное, люди, живущие у солнечной воды, в отличие от своих северных собратьев, так много улыбаются и поют. Вечер наступил довольно быстро. Скорее всего, из-за того, что Изабелла, нагревшись на солнце, набегавшись по фруктовой роще и накупавшись во всех доступных водоемах, незаметно для себя проспала в гамаке несколько часов. Она сделала пару факелов из подручных материалов, потому что очень не хотела портить невероятный природный вид лентами искусственного диодного освещения, и теперь они стояли рядом со входом в грот и отбрасывали пляшущие тени на мерцающий в лунном свете песок. Изабелла надела рубашку и, прислонившись спиной к серой стене, смотрела на набегающую на берег мягкую волну. Ей было так хорошо и спокойно. Она прикрыла глаза и, словно во сне, услышала знакомый шорох крыльев… По странному совпадению или нет, факелы тихо зашипели и погасли. Девушка с ускоряющимся сердцебиением увидела, как огромная темная фигура медленно появилась в проходе. Лукард долго и неотрывно смотрел на замерший напротив него облик, затем неспешно вошел в грот и опустился у соседней стены, так же, как Изабелла, прислонившись к каменным уступам. Они молчали и смотрели в водную даль. Лукард — откинув голову и положив одну руку на согнутое колено, Изабелла — поджав ноги, и замотав себя красным покрывалом. Они сидели в нескольких шагах друг от друга. Столь разные, но сведенные вместе невероятным техническим прогрессом и человеческой жаждой наживы… Изабелла, все еще глядя на мерцающие волны, всем телом ощутила, как Лукард повернул голову и перевел на нее взгляд. Он обжигал, пронизывал насквозь, от него невозможно было спрятаться. Девушка опустила голову и сцепила тонкие пальцы. Лучше бы он схватил ее, напугал, жутко усмехнулся, но только не смотрел молча, как сейчас. Она хотела что-нибудь сказать, но никак не могла связать два слова даже в мыслях. Та ночь в его замке, в его холодных покоях, его тело, его сила, его слова, — все это вновь забилось и затрепетало в глубинах сознания под взглядом его изумрудных глаз. Лукард медленно отделился от стены, протянул руку и привлек застывшее изваяние к себе. Изабелла не сопротивлялась. Он посадил ее к себе на колено и поднял ее лицо. — Спасибо за кулон, — тут же пролепетала девушка, чтобы не допустить давящей тишины. — Если бы не он, меня бы уже не было. Лукард ничего не ответил. Изабелла поняла, что начинает цепенеть и глубоко задышала, лихорадочно перебирая в голове все подходящие наборы слов. Но внезапно под невысокими каменными сводами раздалось: — Если ты вернешься обратно и увидишь, что от твоего дома ничего не осталось, что ты будешь делать? Девушка так сильно вздрогнула, что на миг даже потеряла равновесие, но ее собеседник положил руку на ее спину и не дал упасть назад. — Не знаю… — эхом разнесся по маленькому гроту ее тихий голос. — Мой дом также разрушен, — произнес Лукард после продолжительного молчания. — И на его восстановление требуется время. Изабелла едва уловимо кивнула. — Какое смирение, — усмехнулся Лукард, подытожив немногословный диалог. — Впрочем, — он снова откинул голову на стену и, задумчиво посмотрев на ночной океан, закончил несколько тише, — у тебя, действительно, нет выбора. Девушка не шевелилась. Ей нечего было сказать, а он впервые был так спокоен. — Изабелла, — вдруг донеслось до ее слуха. В сознании все потемнело, ее оглушил его тихий голос, наизнанку вывернул душу звук собственного имени, вышедший из его губ. Лукард медленно повернул к ней голову и заглянул в огромные глаза. — Что бы ты готова была отдать за мое покровительство? Стало нечем дышать. Внутри проявилось не одно, а тысяча трепещущих сердец, яростно стучащих в каждой клетке напряженного тела. Изабелла ничего не смогла ответить и только недвижно смотрела в острые всполохи зеленого пламени над ее головой. Лукард потянул тонкие ленты рубашки и развязал небрежный узел на ее груди. Девушка почувствовала, как его руки обнажили ее плечи и медленно спустились по спине. Рубашка, мягко скользнув по телу, упала на пол. Изабелла инстинктивно закрылась руками. Он не остановил ее — не спеша наклонил голову к ее плечу и коснулся губами шелковистой кожи. Ее обожгло его поцелуем, но, одновременно, шею предупредительно кольнули два острия. Внутри все остановилась... Лукард не двигался и не поднимал головы. Ветер играл их одинаковыми волосами, мягко шумел морской прибой. Что бы она готова была отдать за его покровительство? Все. Все, что у нее было. Всю себя, потому что ей больше нечего было ему предложить. Он столько видел и стольким обладал, что любые посулы с ее стороны показались бы смехотворными. Она последовала бы за ним на край света, в другую вселенную, все равно куда — ведь он защитил бы ее. Она предпочла бы этому сказочному берегу самое зарождение ада, лишь бы оказаться под сенью его рук и крыльев... Лукард ослабил объятия и едва уловимо коснулся губами ее груди. В висках зашумело с новой силой. Если бы он не подарил ей такой безмятежный день и вечер, приведшие ее состояние к подобию стабильности и подлечившие расшатанный рассудок, к этому времени она уже, наверное, дважды потеряла бы сознание. И все же… Изабелла, хоть и сквозь мечущийся в голове хаос, чувствовала и понимала: он был спокоен. Он здесь, рядом с ней, держит ее на руках, говорит с ней, слушает ее ответы. Его движения бережны и осторожны. Она впервые не ощущает исходящих от него агрессии и подавления. Является ли это следствием вчерашнего происшествия, неизвестно, но другого объяснения пока не найти. — Боишься, — скорее утвердил, чем спросил Лукард, проведя рукой по бархатной коже ее шеи. — Нет, — на выдохе соврала Изабелла. Лукард усмехнулся и, осторожно взяв ее за волосы, медленно приблизил к себе ее лицо: — Неужели? Девушка молчала. Она боялась, как лгать, так и говорить правду. Она вообще боялась что-либо произносить и даже шевелиться, лишь бы не рассердить его. Он сказал, что на восстановление его дома нужно время, но не объяснил, где его проведет. Заговорил о своем покровительстве, но не сказал, что даст его. Такое зыбкое равновесие, словно мираж. Который можно развеять одним неверным движением, словом или взглядом. Но он ждал ответа. — Боюсь… очень… — беззвучно, лишь только губами произнесла Изабелла, чувствуя, как немеет тело в ожидании его решения. Лукард очень долго смотрел на нее, не двигаясь и ничего не говоря. Изабелла прожила тысячу жизней и перенесла тысячу смертей, читая в глубине его взгляда, что именно сейчас, в этот миг решается ее судьба… Ей казалось, что она отслеживает каждое его движение, каждый его жест, наблюдает за всеми его действиями, и все же она не смогла осознать, как он провел рукой по ее лицу и припал к ее губам. Он был прохладен, но ее все равно обжигал его поцелуй. Вдумчивый, долгий, глубокий. Не отрывая губ, он пустил ее на мягкие покрывала. Вниз по ее телу. Его прикосновения на ее бедре. Взлетевшие в воздух вихри красного шелка… Изабелла немедленно сжалась в комок. — Или расслабишься, или будешь делать все сама, — предупредительно раздалось над ее головой. Девушка услышала усмешку в низком голосе, но в ней не было злобы. И однако ей нечего было ответить. Она провела с ним такую бешеную ночь, несколько часов беспрерывной одержимой страсти. Всепоглощающей, лишающей самосознания и рассудка. Но она лишь отдавалась ему, была послушна каждому движению. А сейчас он говорит про ее самостоятельность. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Но Изабелла совершенно не представляла, как себя вести, и куда теперь деться после его слов. Откуда же в ночь бала и во все время подготовки к нему у нее было столько храбрости?.. Ведь ей хватало способностей, изобретательности и самообладания, чтобы хоть немного противостоять ему. Да и каждая новая минута, проведенная в этом знакомстве, казалось бы, должна была снижать уровень страха и неопределенности. Однако же все было наоборот. Словно в ту ночь в его постели его обрушившаяся на нее мужская сила забрала из нее все остатки смелости и воли. Она спрятала голову у него на плече и вцепилась в шелковую простынь. Ей нельзя сердить его. Ни при каких обстоятельствах. — Опять боишься, — вздрогнув, услышала она и еще сильнее прильнула к его плечу, но в следующий миг поняла, что приняла вертикальную позу и вновь оказалась у него на коленях. — Ты забыла мои слова? — Он приблизился к ее лицу и провел пальцем по ее губам. — Я не обижу тебя. — Тишина, обрамляемая шорохом набегающих волн. — Не причиню боли. Не подниму руку. — Шум ветра в кронах высоких пальм. — Не стану принуждать к тому, чего ты не хочешь. — Взгляд, которому невозможно сопротивляться, и легкая усмешка в уголках губ. — И всему научу. Изабелла закрыла глаза и прислонилась к широкой груди. Она чувствовала, как он целует ее плечи, как его руки обнимают и успокаивают ее тело. Он не обманет ее. Не причинит ей зла… Шелест крыльев — и внезапно совершенная темнота вокруг. Его голос. Низкий, бархатный, но такой непривычно тихий. Он спрашивает ее, что она помнит и как и почему она здесь оказалась…***
Мэтью выл от бешенства и кусал себе локти. Это крылатое порождение бросало ему вызов! Ведь Лукард наглядно продемонстрировал свою осведомленность о ведущемся за ним наблюдении, а также дал понять, что именно он решает, что может быть увидено и услышано! Харвест в ярости опрокинул дорогое коллекционное кресло. За сцену близости графа и Изабеллы он получил бы все золото мира вместе с душами его обитателей, продавая это видео через специально разработанный сервис, который готов был стартовать аукционы в любую минуту! Его зрители выложили бы последние деньги, лишь бы заполучить до исступления желаемые кадры. Но Лукард, издевательски раздразнив аппетит своей нежной прелюдией в гроте при луне, оставил ни с чем всю настроечную бригаду "Новой Реальности", наглотавшуюся энергетиков в таких количествах, что инженеры буквально могли видеть в темноте, как кошки, и реагировать на малейшие отклонения в качестве записи со сверхзвуковой скоростью. Каждый пиксель пространства был под ежесекундным наблюдением. И что они получили? Темные крылья на темном фоне. Изображение практически полной темноты. Даже инфракрасная съемка ничего не дала — Лукард не излучал необходимый уровень тепловой энергии, а его проклятые крылья заслоняли собой и тело Изабеллы. Более того, это дьявольское отродье не просто не дало услышать их разговор! Он довел своими проникновенными речами всю группу специалистов до зубного скрежета и боли в ушах в попытке дослушать до конца его стихающий голос, а затем все те же крылья и неведомая излучаемая ими энергия превратились в барьер, который не пропускал ни единого звука. Не Мэтью Харвест, основатель и родитель этого мира, выбирал, что будет показано миллионам его зрителей. Не он. А это серое чудовище, вылезшее из древнего склепа и забравшее себе жемчужину главного проекта всей истории кинематографа! Харвест трясся от негодования, раскидывал мебель по стенам и наносил на широкий стол один удар кулака за другим. Это был его первый полномасштабный провал. Он хотел бы обрушить стены пещеры прямо сейчас, но знал, что это неминуемо связало бы его со вчерашним землетрясением. Да и эта проклятая ночная тварь все равно выбралась бы невредимой. Харвест схватил тончайшую фарфоровую вазу трехсотлетней давности и с ревом разбил ее о стену. Этот монстр забрал то, что ему не принадлежит! Это он, Мэтью Мигель Маркус Харвест, нашел этот неограненный бриллиант! Это ему принадлежит Изабелла! И вся слава, и все деньги, которые он так виртуозно заработал на ее существовании, тоже его! Это его идеи! Его непревзойденный проект! Его силы, время и здоровье! Словно мало было этих двух мелких сошек, которые начинают лезть не в свое дело, так теперь появился еще один персонаж. И в отличие от первых двух, от которых можно избавиться простым щелчком пальцев, достать до Лукарда сейчас было невозможно. По крайней мере пока… Мэтью глубоко вдохнул. Его оборудование давало еще достаточное количество времени, чтобы держать этот искусственный мир под частичным контролем. Лишь бы она быстрее набралась сил и получила полный доступ к этому пространству… Тогда его получит и он сам… Надо было только подождать. А это он умел делать как никто другой. Тем более, что завтра его ждало самое большое и важное интервью в его жизни. Огромный интерактивный двухдневный выпуск по всему первому сезону "Новой Реальности". Принцесса Изабелла, Зорро, де ла Вега, Калифорния, Андрес, Бернардо, крепость, гасиенда, Гранит, — все это вновь всколыхнется в умах и памяти зрителей и вызовет новые пересмотры старых серий. Новые запросы, новые продажи, новый виток славы и провозглашение его гениальным изобретателем, новатором и создателем лучшего зрелища в истории. Но и это не самое главное. Завтра он впервые покажется на публике и впервые будет отвечать на вопросы лицом-к-лицу с боготворящим его зрителем. Про него все говорят, но его никто не видит. Весь мир знает про его существование, но ни один простой смертный не видел его настоящего лица. Лишь пара упоминаний его имени в электронных газетенках, связанных с банкротством его фирмы, где он когда-то работал, — вот и вся информация, которой располагало интернет-сообщество. Он был никому не нужен и никому не интересен. Мелкий инженеришка, повернутый на глупой утопической идее… А теперь он создал собственную вселенную. И уже совсем скоро появится в ней во всем своем величии. Этот мир увидит его! Его, короля всех разумов, которые смотрят его великое шоу! Он будет повелителем умов! Повелителем человеческого времени, ибо не осталось уже никого, кто бы не был знаком с его реальностью и не пропал в ней с головой. Он один такой! Равного ему никогда не было! А завтра мир увидит его! И будет говорить еще больше. Зрители, репортеры и ведущие будут заглядывать ему в рот, слушать самый тихий его шепот. Его будут боготворить! Потому что он создал невероятное!.. Настолько, что даже не может раскрыть об этом правду. Мэтью тихо усмехнулся и, сложив кончики пальцев, сел за стол. Но это и не нужно… Никому из живущих на этой земле больше не нужно знать правду. А те немногие, кто ее знает, скоро исчезнут.