*
— Даже не знал, что в Конохе такая сносная доставка еды, — сказал Какаши, откладывая хаси в сторону. — Прости, у нас нет даже риса в доме, — виновато улыбнулась Сакура. — За что ты просишь прощения? — Он приблизился и встал перед ней, сидящей на стуле, на колени, — ты сделала то, что не пришло бы никому в голову, взяла управление деревней на себя, еще и лечить меня успеваешь! Я перед тобой в неоплатном долгу и если кто-то скажет, что ты слабая или делаешь недостаточно, знай, что они не достойны даже пыли с твоей обуви. Сакура, я не преувеличиваю и говорю серьезно. Слишком непривычно видеть вместо серых глаз — красные, но Сакура, все же посматривала в них украдкой. Он огладил ее фигуру взглядом и прикоснулся губами к острым коленкам своей супруги. — Ты заставляешь меня смущаться, — проговорила Сакура, заливаясь румянцем, — встань с колен, — она попробовала приподнять его с пола, — ну пожалуйста! Но, как же приятно слышать его слова. И что такого из ряда вон выходящего она сделала? Всего лишь подставила ему свое плечо. Наверное, так бы сделал каждый?*
Сакура раскрыла платяной шкаф, перебирая в уме, извечную проблему: что надеть? Особенного выбора и не было: несколько видов джонинской униформы, генинские розовые сарафаны, пара штанов и нарядный костюм, что она одевала на церемонию. Жалко, что вещи, которые она купила во время длительной миссии — пришлось оставить в том мире. Сейчас бы они пригодились, чтобы выглядеть прилично и неброско. Если одеться нарядно, он вообразит себе неизвестно что. Если одеться в розовый сарафан, подумает, что так и не выросла. Год назад, когда Сакура получила звание джонина, она везде и всюду ходила в зеленом жилете и темно-синих штанах. Пожалуй, джонинская униформа подойдет как нельзя, кстати, чтобы обратить внимание на свои слова, а не на свою внешность. Поцеловала спящего Какаши, все же его состояние очень нестабильное, несмотря на перемены в настроении, отдых для него должен быть на первом месте. Тихонько открыла дверь и выпорхнула на улицу — теплый весенний вечер встретил ее буйством красок и ароматов — не сегодня-завтра начнется Ханами. Стрижи парили высоко в небе, сопровождая ее задорным визгом. Улицы деревни жили своей жизнью: открывалось множество магазинов, завлекая ее внимание яркими витринами. Сакура попала, словно в другой мир, беспечности и удовольствий. С белой завистью поглядывала на компанию девушек, которые только что выпорхнули из магазина с охапкой бумажных пакетов. «Неплохо бы приодеться на лето, все же, жена Хокаге, — с полуулыбкой подумала Сакура. И сразу одернула себя, — до тех пор, пока Какаши не станет полностью здоров, а в деревне убавится проблем, о каких вещах можно думать?» Посерьезнев после своих размышлений, она повернула в полузаброшенный квартал. Прямые и широкие улицы с невысокими традиционными усадьбами по бокам совершенно пусты в вечернее время. Темные окна щерились на нее выбитыми стеклами в некоторых домах. В свое время здесь кипела жизнь, дома и улицы были наполнены звуками, а теперь царит звенящая тишина. На фоне розово-фиолетового закатного неба, она заметила летучих мышей — те со стрекотом носились друг за другом в ветвях деревьев. «Это к теплой погоде», — подумала Сакура. В этом районе только одна обитаемая усадьба. Она стала за деревом около входа и прислушалась — с внутреннего двора доносились звуки борьбы: глухой стук и лязг катаны. Тихо просочилась на территорию усадьбы и отправилась на поиски хозяина. Долго искать не пришлось: с завязанными глазами и обнаженным торсом, в широких хакама, подвязанных веревочным поясом, как у своего учителя, оттачивал удары катаной. Поразительно быстро, он атаковал невидимого противника, уклоняясь и нанося новые удары, рассекал воздух вокруг себя. В вечернем сумраке, его белая кожа, оттененная каплями пота на спине, казалась еще белее. — Засмотрелась? — спросил ее хозяин усадьбы. — Эм-м, — невнятно промурлыкала Сакура, — и тебе добрый вечер, — бодро продолжила. «Очень самодовольно с твоей стороны», — добавила про себя. Она мгновенно привела свои мысли в порядок, еще раз проигрывая свою речь в голове. Он снял повязку с глаз, наспех вытер катану, и спрятал ее в ножны. Ловко повернулся за белым полотенцем, что одиноко висело на глицинии, чтобы смахнуть с себя пот. — Пойдем в дом, — коротко бросил ей и подождал, пока Сакура снимет обувь в гэнкане. Послышался щелчок и моментально в доме и на улице вспыхнул свет — под электрическими отсветами усадьба уже не казалась такой заброшенной. Желтый свет придавал особый уют его аскетичному жилищу. — Чем обязан в такое время? — Он наградил ее холодным взглядом, одновременно изучая с головы до ног. — Саске-кун, есть разговор, — Сакура постаралась сказать как можно более непринужденно. — Надо же, — криво усмехнулся Саске. Он прошел к ирори и подул на угли. Под действием Катона, под чайником они вспыхнули ярким огнем, окутывая Сакуру теплом. Она присела рядом с очагом, изучая взглядом пляшущие языки пламени. Все еще не решаясь начать разговор, она вытянула руки ближе к огню, чтобы обогреть ладони. — Вечера еще прохладные, — объяснила свои действия, стараясь начать разговор. — Чай? — Не откажусь. — Тогда займись им, — Саске указал на венчик и бамбуковую емкость, — у тебя всегда получался без комочков. Я скоро вернусь. Сакура услышала плеск воды из душевой комнаты. «Все-таки я не вовремя, — подумала она, вспоминая себя после тренировки, когда хочешь поскорее оказаться под струями воды, а не принимать гостей, — ладно, пусть все идет своим чередом». Она продолжила скрупулезно взбивать темно-зеленый чай, и постепенно к ней пришло понимание, если уже здесь оказалась, от своего не отступится. Можно и дальше тонуть в сомнениях, взвешивая «за» и «против» — а сомневаться есть в чем. Что если Саске передаст информацию о болезни Какаши кому-нибудь из врагов деревни? В лучшем случае, на следующий день приедет инспекция от дайме и во главе деревни вместо Какаши встанет кто-нибудь наподобие Садако. С другой стороны, у нее больше нет вариантов — Учиха остался только один. — Получается? — Саске бесшумно оказался рядом с ней. — Почти готово. Он пригласил ее жестом за невысокий котацу. Сакура присела на дзабутон, укрывая ноги темно-синим одеялом. Несмотря на предпочтение традициям в его доме, котацу имел электрический нагрев. Саске добавил кипяток и поставил перед ней чашку горячего чая, выжидающе посматривая на нее. Сакура пользовалась преимуществом гостя и просто тянула время. Согревая руки о горячий фарфор, она, отпила маленький глоток и, наконец, начала. — Речь пойдет о Какаши. Саске ничего не ответил, лишь слегка изогнул бровь, выступающую из-под каскада иссиня-черных волос. — Он очень болен, — если можно так назвать его состояние. — Какаши? — удивился он. — Его состояние скорее не болезнь, а следствие прежних медицинских вмешательств. — Сакура, говори яснее, я не понимаю, что ты хочешь этим сказать? — У него появился Шаринган, — выпалила она. — Вот как, — удивился Саске, — но почему? Он же не Учиха! — Я не знаю, почему так произошло, — на выдохе произнесла она. — Мне нужна твоя помощь, Саске! — наконец, сказала те слова, что никак не могла проговорить с начала вечера. — Подожди, но у него был только один глаз, — кажется, он не хотел верить ей, и пропустил ее просьбу мимо ушей, — да и того он лишился на войне. — Тем не менее, сейчас у него два активных глаза, которые тянут из него всю чакру. — Это как-то связано с Обито? — Не могу знать, — она пожала плечами, — вернее, да, его узор как у Обито. — Шаринган из ниоткуда не может взяться. — Саске показалось, что Сакура что-то недоговаривает. — Все верно, — согласилась она, — есть несколько сценариев развития свойств глаза. «Почти как доктор Саюри говорю», — усмехнулась про себя Сакура и сделала большой глоток чая. — Для пробуждения Шарингана нужен сильный всплеск эмоций, — напомнил ей Саске. — Это случилось при тебе, — она взяла небольшую паузу и продолжила, — в тот вечер, когда меня вызвал АНБУ, помнишь? Какаши был полупрозрачным, как Обито, я вернула ему прежнее состояние, но у него два активных глаза, которые тянут всю его чакру. О причинах пробуждения глаз я предполагаю, но не могу тебе сказать. — У него оба глаза активные? — снова удивился Саске, смахивая волосы с лица. На секунду Сакура заметила его бледно-лиловый Риннеган. — Да, — кивнула она, — но проблема в том, что при постоянной нехватке чакры, идет большая нагрузка на сердце. Чтобы помочь ему выйти из критического состояния, мне нужна кровь носителя Шарингана, — Сакура договорила и прямо посмотрела на него. — Время собирать камни, правда, Сакура? — Что ты имеешь в виду? — насторожилась она. Судя по его настроению, он бы согласился на ее предложение, но в последний момент что-то помешало ему это сделать. Она и не надеялась, что Саске безропотно согласится на ее просьбу, а выпрашивать было бы для нее слишком сложно. — Сначала ты язвишь мне, а теперь приходишь и говоришь, что только я могу спасти твоего мужа? — Не думала, что ты настолько мнительный, — заметила Сакура. Она хотела ему напомнить, как он пытался ее убить несколько раз, но постаралась прикусить язык. Не за этим она пришла к нему. — Это можно оформить как миссию А-ранга, полная конфиденциальность и соответствующая оплата, сам понимаешь, — она сделала вид, словно и не слышала его. — Будто мне нужны ваши деньги! — Уголок его рта исказился в едкой усмешке. — Несмотря ни на что, ты шиноби Конохи, — напомнила ему, но в глубине души, она очень, очень старалась не вспылить. — Надеюсь, Какаши больше от меня ничего не нужно? — Он не виноват в том, что случилось и не смей говорить о нем в таком тоне, — все же ее голос стал отдавать металлическими нотками, — он твой сенсей. — Не знал, что с сенсеем можно еще и трахаться, — Саске не преминул пройтись по ее отношениям. — Моя личная жизнь тебя не касается, — парировала она. — А что если бы меня не было в Конохе? К кому бы ты обратилась? — Если будет нужно, есть техника реинкарнации собственной жизнью, — и сухо добавила, — ты меня слышал, Саске. Мне больше не о чем с тобой говорить. Сакура сбросила с себя одеяло, чувствуя, как ноги обдает холодком, быстро прошла к гэнкану. Не присаживаясь, почти на ходу обулась и выбежала во двор. — Постой! Его окрик застал ее у ворот. Сакура на мгновение застыла на месте, но не повернулась к нему лицом. — Ты что-то хочешь сказать? Ее звонкий голос повис в воздухе, она вполоборота посмотрела на него, окинув колким взглядом. Как иначе можно смотреть на того, кто еще несколько минут назад больно прошелся по ее личной жизни и чувствам? — Завтра слегка позавтракаешь, и в восемь утра жду тебя на первом этаже в госпитале. Надеюсь, ты не болел в детстве желтухой, — вместо прощания, кинула ему Сакура. — Всегда знал, что ты любишь выдавать желаемое за действительное. — А ты упиваешься своей исключительностью. Она покинула его усадьбу, едва сдерживая себя, чтобы не продолжить пустую перепалку с ним. Ночной воздух постепенно остудил ее пыл, возвращая способность рассуждать. Сакура была уверена в том, что он не согласился на ее предложение, но крупица надежды не покидала ее. Что бы не случилось, на всякий случай, нужно обдумать другие варианты.*
После того, как Сакура исчезла за поворотом, Саске сложил печати, и через открытый портал в пространстве оказался рядом с домом Хатаке. Безлунная ночь ему только на руку. Свет в окнах не горел, он прошел вглубь двора и расположился на ветке большого дерева. Саске не имел желания общаться с Какаши, но слова Сакуры все-таки разбудили в нем интерес. Как можно получить додзюцу его клана просто так? Он ясно помнил, как она сказала, что это следствие прежних медицинских вмешательств. «Сколько печатей, — подумал он, разглядывая охранный барьер вокруг дома Хатаке, — опасается чего-то?» Зная только о некоторых заслугах Какаши в АНБУ, Саске подумал, что на его месте, он бы тоже выставил немыслимое количество хитрых печатей и барьеров. Хотя, кто его знает, что он успел натворить, будучи Хокаге? Барьер не позволял пройти сквозь него, однако с помощью силы глаз, Саске заметил движение чакры внутри дома. Затаил дыхание и стал рассматривать чакру Какаши, как на предметном стекле. Занимательно. В его теле практически ее нет, зато вся она сосредоточена в области глаз. Невероятно. «Выходит, Сакура не врала?» Пораженный Саске слишком увлекся разглядыванием сенсея, что не заметил, когда он проснулся и точно также разглядывал своего ученика, сидящего на дереве под его окном.