Нехороший Учитель

      В нем боролось два желания – так и уйти незаметным. Или все же показаться Лее. Но первое – лучше бы всего первое – только так он напугает ее еще сильнее. Виданное ли дело – когда напавший на тебя мужчина сам по себе летает по улице. Так что лучше появиться, чтобы она увидела, что это все не магия!       Он развеял заклинание и отряхнул руки.       – Это вы?! – ошарашено проговорила Лея. Непонятно от чего пребывая в большем шоке – от того, что на нее напали и чуть не изнасиловали, или от того, что спас ее Снейп.       – Я.       – Вы преследуете меня?       – Каюсь. Я ходил сюда в последние несколько недель, чтобы послушать, как вы играете.       – Я не видела вас.       – Неудивительно, вы так увлечены музыкой. Не думаю, что вы вообще что-то замечаете в это время. Да и я прятался за пальмой. После того, как вы отказали мне в ужине, я полагал, что это совсем не уместно – быть у вас на виду.       – Пойдемте ко мне? – выдохнула Лея обреченно.       – Не любите быть должной?       Лея вздрогнула. Губы ее скривились. Это выражение он уже видел на ее лице. Тогда, когда она говорила, что «лучше не надо». И он принял это за брезгливость, но это была не брезгливость. Что-то еще древнее. И хуже. … страх?..       Она боялась его. Почему? Он дважды спасает ей жизнь, а она все еще боится его?       Что за чепуха?       Ну и глупый же ты, Северус Снейп!       Черный человек. Пожиратель. Бывший или нет. А отпечаток всего сотворенного им за жизнь зла, у него навсегда на лице. Когда она отдавалась ему, она толком не разглядела еще его лицо. Не было времени. А потом… потом она увидела, разглядела. И пришел этот страх. Неосознанный. И необъяснимый. Она даже сама себе в том не признается, потому что не понимает, что чувствует.       Единственная мысль – идти прочь. Спрятаться от этого Черного человека, где-нибудь подальше.       И уж точно не быть ему ничего должной.       – Но вы ведь хотите этого? – она облизала губы. И Снейп бы хотел думать, что лишь оттого, что они пересохли, но слишком много в этом жесте было соблазнительного, чтобы поверить.       О да! Снейп хотел. Но отчего теперь стоял и не знал, что сказать и как сделать так, чтобы она _не предлагала_ ничего подобного.       Это ведь всего лишь постель. Ну так и получай свою постель! Чего ты ерепенишься!? Чего тебе еще нужно? Ты ведь сам сказал – всего лишь постель. Чувства девушки не играют никакой роли!       Снейп?!       – А чего хочешь ты? – выдохнул он.       И снова – дурак. Дурацкий вопрос и ты не получишь на него правдивого ответа. Потому что ты уже знаешь ответ.       Она хотела сбежать. Быть от него как можно дальше. Черные глаза. Черный человек. Черная душа.       Она неловко улыбнулась. И ничего не ответила.       Он был прав. И, наверное, впервые в жизни, Снейп был не рад тому, что оказался прав.       – Ты ничего мне не должна. Ты на работу или домой?       – Домой.       – Пойдем, я провожу тебя.       Он лишь кивнул ей рукой, но даже не приблизился к ней. Она пошла вперед и он чуть позади и сбоку.       Они молчали. Ей было неловко от этого молчания. Но она не решалась заговорить. А он и мог бы заговорить, но теперь ему было решительно нечего сказать.        «Не бойся меня»? – чушь.        «Я не плохой человек»? – чушь.        «Я могу измениться. Ради тебя»…       А может ли?       Где-то это было. В какой-то магловской книге. Он не то, чтобы читал ее. Пролистал аннотацию и убрал подальше на полку.       В Хогварсте, как ни странно были магловские книги. Но их никто не читал. Снейп задумался. Он решительно не хотел думать о сложившемся положении вещей, поэтому отвлекся на первое, что пришло в голову.       Когда-то давно в школе был предмет «магловедение», а потом его убрали. Почему? Чтобы перестать ненавидеть – нужно сначала узнать. А так – вся эта маглоненависть – ее словно специально взращивают в каждом ученике. Не в открытую.       Поэтому и рождаются такие как Том Реддл. И поэтому он находит себе преспешников.       Что плохого в маглах?       Такие же люди. Обычные люди. Просто у них нет магии. Ну так и что с того? Почему нельзя жить в мире и согласии?       Впрочем, это лишнее. Снейп некстати вспомнил как его мать жила с его отцом. Согласия там не было и в помине.       Но снова ввести предмет магловедения, читать их книги. Почему нет?       Снейп даже усмехнулся, представив, что на это бы сказал Волан-де-Морт. Он знал, что скоро Темный лорд вернется. Не знал, как и не знал, когда. Но это было очевидно – это висело в воздухе. Пусть с ним и не связывались Пожиратели. Что-то надвигалось.       И тут совсем некстати заводить отношения. Но разве сердцу… прикажешь?       Снейп даже остановился от неожиданно поразившей его сознание мысли. Хорошо, что они уже успели дойти до ее дома. И это не напугало девушку еще больше.       – Зайдете? На чашку кофе?       – Благодарю, нет. Вы простите меня, если я напугал вас чем-то. Я просто услышал, как вы играете, и не мог не вернуться снова и снова,– он вымученно улыбнулся.       – Это открытый ресторан. Вы можете приходить туда и слушать сколько хотите.       – Я бы хотел…       Я бы хотел, чтобы ты играла только для меня. А не для тех пьяных, развратных мужчин!       Но вслух он ничего не произнес.       – До свидания, Лея…. Лили,– поправил он себя.       И не дождавшись ее ответа, он пошел прочь.       Мысль, что поразила его была проста. Но оттого ужасна. Этого не могло быть. Но это было.       В маглах нет магии. Но все равно есть волшебство. В этой музыке, которую Лея играла. В ее черных волосах. В глазах. В улыбке. Она вся – словно соткана из тончайших светлых нитей радости, счастья, спокойствия.       Только протяни руку…       Только протяни.       Снейп любил ее. И понимал, что больше не получится обманывать себя, заявляя, что это «всего лишь постель», «всего лишь тело»…       Она больше не была «всего лишь»… Она была всем.             И это было предательство.       Но если над сердцем своим он не имеет силы. То над разумом и телом – вполне. Он запретит себе о ней думать. Он запретит ногам ходить в тот ресторан. Он переживет. Он забудет.       Тем более ему – Черному человеку – не дано познать счастье быть любимым. Отпечатки прошлого не стирает время. А желания исправиться недостаточно, чтобы он перестал вселять в нее страх.              Все кончено.              – Прости, Лили! – произнес он, и с трудом выудил из памяти рыжие волосы и зеленые глаза.