Стекло

      Похмелье делает жизнь обычного человека ужасной. Особенно утром буднего дня. Особенно, если похмелье сильное.       Но он не обычный человек.       Открыв глаза, Лань Ванцзи тут же зажмурился, но сделал это так сильно, что голову прострелило тупой раздражающей болью. Слишком светло, слишком больно. С глухим скрипучим звуком он попытался подняться над постелью, на которой растекся безвольной лужей в форме человека.       Солнечный свет заливал просторную комнату ярким слепящим потоком. Освещая дичайший беспорядок. Тяжело вздохнув, продолжая морщиться, парень, стараясь не смотреть против солнечного потока, поднялся с постели. Если бы не ломота в теле и пульсирующая боль в голове он, может быть, и оценил бы вид гостиничного номера, в котором проснулся, но судя по цифрам на табло электронных часов, ему нужно сваливать из этого места как можно скорее.       Не обратив и крохи внимания на тело, развалившееся рядом на остывающей постели, Ванцзи поднял с пола свое белье и собрал разбросанную одежду, прикидывая, успеет ли он принять душ или это того не стоит.       Уезжать пропахшим чужим запахом и показываться так пусть и на еще сонных улицах не хотелось. У него и так достаточно неприятностей.       Где здесь ванная, он помнил еще с прошлого вечера. Бросив мятую одежду на крышку унитаза, парень дернул на себя дверцу душевой кабины, скользя внутрь босыми ногами. Холодная вода — это то, что ему нужно сейчас. Она хотя бы бодрит, пусть ломота в теле от нее не проходит, а, кажется, только усиливается. По-хорошему, ему нужна горячая ванна и спокойный вечер. Но такое ему может только сниться.       Смыть запах альфы сложно. Они провели вместе вечер и ночь, здесь одним гелем для душа не спасёшь ситуацию. Но Ванцзи на это и не надеется, ему бы смыть пот и чужую засохшую сперму на своих бедрах. Уже дома он вычистится как полагается, а пока, главное, не будет вонять грязной порченой шлюхой.       В частично запотевшем зеркале отражается его мятое бледное лицо. Белки глаз красные, с мокрых прямых волос на пол стекает вода, превращая пряди в блестящие сосульки. Красавец, ничего не скажешь. Бледные губы недовольно поджимаются.       Он на самом деле красивый. Будь иначе, его бы здесь не было. Но это не вызывает у Ванцзи совершенно никакой радости, пусть кто-то другой радуется, глядя в зеркало, вероятно, у этого кого-то нет таких проблем, как у него.       Обтеревшись гостиничным снежно-белым полотенцем, парень принялся одеваться. Кружевное белье скользило по бледной гладкой коже. В зеркале отражалась приятная картина: высокий, худой юноша с длинными волосами, липнувшими тонкими прядками к длинной шее, выступающим ключицам и плечам. Узкие брюки выгодно обтягивали его небольшую упругую задницу, а белая рубашка из полупрозрачной ткани оттеняла кожу, визуально делая Ванцзи более хрупким на вид, чем он был. Если бы не хмурое выражение на юном лице…       Вернувшись в спальню, Ванцзи снова огляделся. Ему нужен был его телефон и бумажник альфы, который все еще беспробудно дрых, низко похрапывая. Вытащив из найденного у кровати на полу бумажника две сто долларовые банкноты, он бросил его обратно на пол, сунул деньги в задний карман джинс и покинул комнату. Ему еще нужно будет по дороге домой зайти в обменник, иначе он сегодня не поест до обеда. А если он не успеет, придется проталкиваться в обменник университетского кампуса. Но там такой невыгодный курс…       Проскочив коридор до лифта, Ванцзи напряженно всматривался в маленькое табло, отсчитывающее этажи, и когда двери наконец открылись в главном холле, поспешно миновал его к заветным дверям выхода. Отлично, теперь можно считать новый неудачный день официально начатым.       Такое с ним бывало часто. Чаще, чем можно было ожидать от человека с его внешностью и характером. Но первое как раз было причиной его неприятностей, а второе просто не добавляло ему преимуществ, к превеликому сожалению. Ведь его характер нельзя было назвать приятным. Скорее наоборот.       Ванцзи был тем человеком, которому никто не стал бы сочувствовать. Это было не принято. Шлюхам редко сочувствуют. Хотя он, к примеру, не считал себя шлюхой. Для того, чем он занимался, было другое название, но ты начинаешь отстаивать это только когда сам в это погружаешься. Это как на помойке за супермаркетом выбирать что получше из ящика с тухлятиной.       Так вот, Ванцзи не считал себя шлюхой, у него не было сутенера или того, кто бы его крышевал и кому надо было платить процент от прибыли. Но он трахался с альфами ради денег, при этом не вступая с ними в какие-либо отношения или проживая на их территории, так что и среди содержанок ему было не спрятаться. Таких, как он, называли сливными баками. И именно этим самым баком для слива ты себя чувствуешь, когда уходишь после очередной ночи, ощущая, как припрятанные купюры жгут кожу сквозь слои ткани.       Тут нечем гордиться, разумеется, и Ванцзи не гордится, ему просто нужно на что-то жить. К сожалению, в этом мире у него не было никого, кто мог бы или хотел ему помочь, не требуя взамен отсос или его задницу. Собственно, с этого все и началось. Один раз согласишься на перепих взамен на помощь от альфы — и обратной дороги уже не будет, ведь все, что их интересует, это шанс тебе подешевле присунуть, кончить, а потом рассказывать об этом всем своим дружкам.       Он облажался, это очевидно. И нет, это не значит, что он не боролся. Все, у кого есть хоть капля гордости и достоинства, пытаются выбраться из этого дерьма хоть как-то. Найти работу, носить с собой перцовый баллончик или шокер… Шокер, кстати, очень небезопасная вещь, Ванцзи это знает как никто, ведь альфы очень мстительны. Мстительны и обидчивы.       Быстрым шагом парень прошел один квартал, сверяясь с картой на экране смартфона, до ближайшего открытого обменника валют. Хорошо, что внутри операционисты никогда не спрашивали, откуда у него деньги. Их работа просто просунуть ему отсчитанные юани. Двести баксов превратились из двух зеленых банкнот в стопочку свежих ярких купюр, которые грели Ванцзи его черную душу. По крайней мере, сегодня он нормально поест.       Не каждая ночь ему обходилась так щедро. Всего лишь две или три за весь месяц, иначе Ванцзи, вероятно, давно сорвался бы с крючка, на котором его держали, и сбежал. Но увы, у его мешка с деньгами были рычаги давления, которые безотказно работали вот уже несколько лет.       Один из них, самый, наверное, пугающий, это черная трудовая. Ванцзи не мог устроиться на работу не потому, что плохо старался, а потому, что его никуда не брали, и не только из-за репутации. Если бы дело было только в ней… К несчастью, ему не повезло стать сливной банкой человека, отец которого был действующим народным прокурором Шанхая. Этот человек держал в страхе не только весь город, но, возможно, и весь регион. И его сыновья это прекрасно знали, поэтому могли запугивать кого угодно.       Но при этом… Именно Вэнь Сюй помог Ванцзи поступить в университет. Звучало благородно, но на деле задница Ванцзи вспоминает эту сделку с большим содроганием, вызывающим каждый раз просто ужасающие запоры.       Если он отчислится, в любой другой университет поступить будет проблематично, вероятно, его не примут так просто, нужно будет очень много денег, а где их возьмёт человек без высшего образования и с плохой репутацией? Благотворительность не работает на таких, как он.       К тому же, Ванцзи был омегой уже далеко не первой свежести. Ему уже двадцать восемь, он как старая потрепанная жизнью блядь, которая чудом цепляет мужиков все еще упругой задницей, за которую те готовы платить. Еще пара лет и, кто знает, что будет с его лицом, густыми длинными волосами и той самой магической жопой, на которую клюют мужики.       Его не устраивает положение вещей, но что ему делать, лечь и сдохнуть?       Он не может начать трепыхаться снова, выбешивая Вэнь Сюя. Хватит воспоминаний с прошлого раза, когда его отделали так, что на восстановление ушло несколько месяцев. В следующий раз он может просто себя не собрать, и тогда останется надеяться только на то, что кто-нибудь над ним смилостивится, а сильнее, чем альф с их дерьмовым патриархатом, Ванцзи ненавидел только жалость.       Закинув денег на проездной, парень прошел турникет в метро. Теперь, пять станций от центра, и он почти дома. Ванцзи едет туда только ради того, чтобы переодеться во что-нибудь свежее и, если успеет, перехватить что-нибудь в круглосуточном магазинчике из того, что привезли из готовой еды к началу смены.       Его жизнь не радужная сказка, где есть место типичным омежьим мечтам, как из рекламы прокладок или уходовой косметики. У него часто нет времени или денег, чтобы поесть, ведь большая их часть уходит на оплату обучения, а другая, значительно меньше, на оплату жилья. Он снимает комнату в бывшем общежитии, которое перестроили под жилой дом, самое дешевое, что удалось найти, ведь ему нужны еще и подавители, витамины и те же пресловутые прокладки. Да и страховка сама себя не оплатит.       Достав ключ из тайника за цветочным горшком с давно мертвым растением, что стояло на подоконнике лестничного пролета, Ванцзи поднялся на свой этаж, прошел до двери по коридору и, вставив ключ в замочную скважину, отпер дверь. Маленькая квартира встретила его привычным запахом пыли. Этот сухой дух никак не выводился, сколько бы Ванцзи, имеющий болезненную тягу к почти стерильной чистоте, ни драил свою съёмную конуру. Эту пыль приносил ветер, да и сыпало с потолка через щели в перекрытиях от старости здания немало.       Зато сухо. Пыль ведь лучше, чем почти не выводимая плесень? Он хотел думать, что да, лучше.       Соблазн никуда не идти, а просто лечь и уснуть, навалился на парня. Волевым усилием, стиснув пальцы в кулаки, он принялся спешно переодеваться и собираться на занятия. Нельзя прогуливать, даже если в этом месяце у него были часы для пропуска, которые не принесли бы ущерба. Они могли понадобиться ему в будущем. Ванцзи вообще старался слабости себе никогда не позволять. Если уж жизнь его не жалела, как он сам мог начать жалеть себя? Не было бы это слишком глупо?       Вытащив из кармана обмененные деньги, парень полез в свой тайник, чтобы добавить туда часть суммы. Это на учебу, за следующий семестр. На квартиру он отложит в следующий раз, как Вэнь Сюй напишет ему. А тот напишет, в этом не стоило сомневаться.       Ванцзи был самой долгой игрушкой Вэнь Сюя. Еще никто не оставался на этом месте так долго, молодой господин Вэнь или находил более интересную замену, или сама банка убегала, наплевав на все. Причины сбегать были. Вэнь Сюй был щедрым другом. Для альф. На его игрушек это почти не распространялось. Омеги с запросами ему надоедали после первого же секса, и чем громче были запросы, тем хуже с ними поступал наследник семьи Вэнь. Чем его так омеги обидели, Ванцзи не имел ни малейшего представления. Его радовало только то, что с ним обращались довольно лайтово, и за все время его только пару раз избили. Именно избили. А ведь могли бы отодрать так, что это станет последним, что было в его жизни, и вот этого он как раз боялся больше всего. Что его просто заебут рано или поздно.       Он не знал, убил ли Вэнь Сюй кого-либо. Надеялся, что нет. Но даже если и да, что он мог с этим сделать?       Этот человек неплохо платил ему. Правда, все равно столько, сколько считал нужным. В отличие от своих приятелей. У тех, как сегодня, Ванцзи мог просто взять столько, сколько считал нужным за свою работу. Главное, было не слишком наглеть, ведь в случае обиды ему придется дополнительно отрабатывать или объясняться перед Вэнь Сюем, а тот любил поиздеваться.       Так или иначе, уже три с половиной года Ванцзи жил относительно неплохо, и оставалось потерпеть не так много до окончания обучения, чтобы с полученным дипломом съебать туда, где его никто не знает.       Вэнь Сюй его искать не станет. Ему незачем. В конце концов, найти новую банку не такая проблема для него, и оставить ее на продолжительный срок. Просто сейчас, пока Ванцзи есть, ему с ним удобно, ведь у него нет причин и особого желания спорить. Они установили правила, и пока те соблюдаются с обеих сторон, их все устраивает.       Но если у Ванцзи возникнут проблемы, это будут только его проблемы. И он это знает, поэтому не перестает думать о том, как выйти из этого анального карнавала, в котором он застрял.       В магазине для него нашлась пластиковая упаковка салата из капусты с какими-то соевыми обрезками, похожими на рубленные колбаски. Еще парню удалось отбить контейнер с мини сэндвичами, на которые любезный кассир наклеил стикер со скидкой, который, видно, остался после пересчета уценки.       — Детка, ты всегда можешь обменять пачку купонов на минет, — альфа подмигнул ему, на что Ванцзи только глаза закатил, встречая этот дерьмовый флирт в своей типичной манере прожжённой бляди.       — Если я захочу, чтобы ты мне отсосал, я попрошу нечто большее, чем пачку купонов, но я запомню, — он бросил свою добычу в рюкзак, надеясь, что тетради не пострадают от конденсата и соуса, если пластиковая упаковка протечет.       — Вообще-то я имел в виду… — но Ванцзи уже вышел из магазина.       Конечно, он понял, что именно имел в виду этот кусок говна. Но он все еще не считал себя настолько падшим, чтобы отсасывать за ебаную пачку скидочных купонов на продукты. Может, лет через десять, если он так ничего и не добьется, это станет его обыденностью, но точно не сейчас. Эй, у него правда есть гордость.       Так-то за минет он в среднем получает не меньше пятнадцати долларов или ста пятидесяти юаней. И это будет не самый лучший минет, ведь деньги он обычно получает сразу. На кой хрен он должен стараться за такие деньги? Но и цены, увы, не он устанавливает.       Все вообще зависит от ситуации, а ситуации… бывают разные. Ванцзи завидует омегам, которые живут в безопасном мире, и которые не сталкиваются с тем, через что проходит он и такие как он. По двум причинам. Во-первых, если всех омег начнут трахать за деньги буквально как его, то конкуренция будет не в его пользу, а во-вторых, на какое романтичное дерьмо об истинной любви можно будет надеяться? Ни на какое, конечно же. Если альфам позволить брать все, что они хотят, мир скатится в полную задницу, и они все, вероятно, вымрут в рекордные сроки.       Ванцзи альфам не верит. И у него есть на это свои причины.       Для начала — его отец. Которого и о котором парень совершенно ничего не знает, ведь того не было в его жизни, и мама о нем не говорила, даже если он выпрашивал сказать хоть что-нибудь. Сейчас-то Ванцзи понимает, что, вероятно, его мать просто сжалилась над ним, когда узнала, что беременна, не желая убивать его, хотя, возможно, его зачатие было актом насилия.       Иначе зачем бы ей молчать?       Парень поспешно проскочил турникеты в метро, проталкиваясь к нужному спуску на станцию. Он не опаздывал. Еще. Но не будет лишним приехать раньше, чтобы спокойно позавтракать на территории и зайти в библиотеку, пока та не забита студентами под завязку.       Что касается остальных причин нелюбви Ванцзи к альфам, за этим далеко идти не надо. Чья-то рука уже легла на его обтянутое плотной джинсой бедро, скользя к чувствительной внутренней стороне. Сбросив ее прочь, парень, яростно сверкая светло-карими глазами, повернулся к тому, от кого исходили эти гадкие поползновения. Вид был удручающий настолько, что Ванцзи даже говорить ничего не стал, альфа все равно уже засобирался на выход на следующей станции.       Ему не везло. Он всегда, хотел того или нет, но становился объектом внимания для противоположного пола. Не так, чтобы ему дарили цветы и сладости, пели романтичные песни или писали стихи. Нет. Ванцзи доставалось, увы, именно активное внимание. Это шлепки по заду, свист и предложения прокатиться, а также вечные попытки куда-нибудь затащить, и выручал его только перцовый баллончик и длинные ноги.       При этом его вид не говорил о том, что он жаждет вот такого внимания. Ванцзи не из тех омег, которые ходят в коротких шортах или юбке, оголяют живот, плечи и что там еще можно призывно оголить, кроме задницы. Он даже не флиртует и вообще предпочитает молчать.       И несмотря на это, вечно огребает.       Ван Линцзяо, когда они обсуждали это, предполагала, что дело не в том, что у него блядский вид, ведь это объективно не так. Его проблема была в том, что все ровно наоборот. Он выглядит как ни разу не трахнутая монашка, которая даже член вживую не видела. Если его, конечно, не встретили после особо тяжёлой ночи. Но Ванцзи не склонен доверять словам этой женщины, пусть, возможно, в ее словах и есть доля истины.       Ему самому просто кажется, что это блядство слишком глубоко в нем. Не тяга быть блядью, а скорее, это психологическое клеймо. Знак жертвы. Этот знак альфы будто чуют и клюют на него, стремясь загнать Ванцзи в угол.       Не хочется верить в это, но либо он вынужден это сделать, либо Линцзяо права, а признавать это ниже его достоинства, ведь эта пизда с ушами хороша только в этой шлюховской математике и больше ни в чем.       Кстати, что касается Ван Линцзяо. Она была в каком-то роде его единственной подругой, и как бы плохо Ванцзи в своих мыслях о ней ни отзывался, они правда были близки. Ближе у него никого не было. Линцзяо была банкой младшего брата Вэнь Сюя, Вэнь Чао, и попала к нему через его же жену, у которой работала горничной. Кто бы мог подумать, что пипидастр она сменит на гордое держание члена мужа своей же хозяйки. Этот мир поразителен.       Познакомились они через Вэнь Сюя, когда тот решил притащить его на какую-то афтер-пати после светского приема и заодно похвастаться перед дружками своими, чтобы те Ванцзи заценили, а тот в свою очередь начал молиться, чтобы выбраться целым из этого пиздеца. Целым он выбрался, но это того, как обычно, не стоило. Линцзяо тогда тоже досталось. Она еще и от жены Чао отхватила, ведь та на тот момент не знала, почему ее горничная сменила работодателя. Прячась в одной туалетной кабинке, они и поверили в крепкую блядскую дружбу.       Но это не значит, что они не готовы кинуть друг друга, если на кон встанет возможность вырваться из этого кошмара.       Тут уж, когда дело касается свободы, каждый сам за себя.       Предвкушая насыщенный день, Ванцзи переступил границу проходного пункта в университет и, запрыгнув в первый же шаттл по кампусу, уселся на свободном месте подальше от остальных студентов.       Он учился здесь уже третий год, но до сих пор, кроме все той же Линцзяо, у него не было близких знакомых. Если только исключить еще парочку неудачников, таких же как и он сам. Но они не учились с ним на одном направлении и даже на одном потоке. Ван Линцзяо была старше на два года, был еще Мэн Яо, молодой аспирант, Су Шэ, его ровесник с экономического направления, Мо Сюаньюй с клинической психологии и Не Хуайсан, который вообще непонятно с чего вдруг набился к Ванцзи в приятели. Все эти люди знали, чем и как он зарабатывает. Потому что, в принципе, они все сами зарабатывали точно так же. Кроме Не Хуайсана и, наверное, Су Шэ. В этом и было самое для Ванцзи удивительное.       — Вид у тебя хреновый, — констатировал очевидное Хуайсан, присаживаясь за столик, который занял Ванцзи для себя и своих книг, стопкой выстроившихся на столешнице.       — Не оскорбляй свой взор. Свали, — он не был особо настроен общаться. Никогда. Но разве его когда-либо спрашивали, чего он хочет.       — Уверен, что хочешь, чтобы я ушел? Вообще-то эта птичка принесла для тебя на своем хвосте интересные новости. Ну что? Интересно? — младший Не сверкал энтузиазмом. Рядом с этим персонажем Ванцзи всегда жалел, что не носил солнцезащитные очки. Они были бы ему очень полезны сейчас, и не только для маскировки синяков под глазами.       — Давай чирикай уже, раз пришел, — парень достал тетрадь и открыл, сверяя с текстом задания, первую пьесу, по которой нужно было написать анализ.       — Грант на обучение, — изначально Ванцзи планировал сделать вид, что он слушает, занимаясь своей домашкой, но после этих слов он поднял взгляд от ветхих страниц библиотечной книги. — А теперь, видя, что тебе интересно, я начну рассказывать.       И он действительно начал, а Ванцзи не отрываясь слушал, стараясь вникнуть в суть.       Иногда так случалось, что богатый гражданин страны или успешный производственный гигант предлагал студентам учебного заведения за успехи в учебе оплатить большую часть их оставшегося срока взамен на работу на себя в будущем. Многие соглашались, ведь это гораздо выгоднее, чем после диплома уезжать в провинцию ради прощения кредита на обучение. Работать в провинции с хорошим дипломом это… ну такое.       Хотя не Ванцзи судить. Специальность, которую он выбрал, была не практичной и скорее обнадеживающей, в отличие от юриспруденции, мировой экономики, градостроительства и прочих гигантов. Ванцзи поступил на литературный факультет. Зачем? Ну, он мечтал об этом. Всегда мечтал. И не мог стыдиться этого.       — В этом году китайский филиал SoftFI направит комиссию в университет для того, чтобы выбрать себе будущих работников. Ради этого они готовы оплатить остаток обучения или возместить взятый на учебу кредит, — с энтузиазмом рассказывал Не Хуайсан свои новости.       — Круто, но я тут каким боком? — Ванцзи быстро сдулся. — SoftFI разве не разработческая компания? Я, так-то, на литературном учусь.       — Я помню, но почему бы тебе не попробовать, разве твой профиль совсем не может им пригодиться? — Хуайсан явно расстроился, но не отступил, глядя на него с надеждой.       Ванцзи только вздохнул. Действительно, почему бы ему не попробовать. Это, кстати, была ирония. Он знал, что у него нет особых шансов.       Если только представители компании сами не заявят обратное. Но едва ли им понадобится кто-то с литературного, он ведь хочет писать книги, а не программные коды, и продвигать это все как мерчандайзер он не сможет. Это банально не его профиль. Хотя, если бы ему предложили грант…       — Я ни за что не откажусь. Если будет шанс, — Ванцзи был очень серьезен, когда говорил это.       — О, я тебя понимаю, — Не Хуайсан улыбнулся, довольно прикрывая глаза.       И чего только хотел этим всем добиться, жучина?       Ванцзи был уверен, что никто в принципе бы не отказался от гранта. А уж кто-то в его ситуации, обязанный зарабатывать, продавая себя, и подавно. Для него это был реальный выход из ситуации. Правда, найти работу, чтобы оплачивать свою съёмную квартиру, будет почти нереально, но можно же что-нибудь будет придумать. Можно же, да?