***
Почти достигнув кабинета Беккета, Норрингтон встречает, впрочем как и всегда, хмурого Мерсера, который не поднимая взгляда поприветствует его: —Лорд Беккет сейчас на борту «Индевора». Без сомнений, он ожидает Вас. Норрингтон немедленно отправляется в порт, чувствуя себя подобно псу на коротком поводке. Индевор стояла в безмятежной морской глади, затмевая своими немаленькими размерами прочие невзрачные суда, которые посравнению с ней казались совсем крошечными. Её выкрашенный в желтый и черный цвета корпус нежно целовал море, а под рядами крышек орудийных портов скрывались 110 пушек, способных потопить любого врага. Корабль первого ранга, жемчужина флота Беккета. Но помимо её несомненного изящества, читающегося в каждом дюйме, она попрежнему оставалась мощным орудием, несущим разрушение. Истинная хозяйка океана. Совсем скоро это судно возглавит армаду и будет нести на своём пути лишь смерть. Норрингтон поднимается на борт по трапу, ступая по дубовым доскам, которые знакомо, успокаивающе скрипят под ногами, нарушая царящую на корабле тишину. Приблизившись к двери капитанской каюты, он уверенно дёргает ручку двери на себя, оказываясь в кабинете, замирая на пороге. Беккет, сидя за рабочим столом, с присущей ему сосредоточенностью, неотрывно смотрит на расстеленную перед ним карту океана, красочно изображённую цветными чернилами. Поверх неё располагались настольный глобус с витьеватой подставкой и навигационные приборы лежали пред ним острыми концами так, что казалось они готовы вот-вот вонзиться в бледную кожу; игрушечные, искусно вырезанные из дерева модели кораблей и крошечных солдатиков, которые неподвижно стояли на бумаге. Целая армия и флот в миниатюре, которыми можно управлять, продумывая тактику боя. — Сэр, — нарушает тишину Норрингтон. — Ах, Адмирал, — аристократ поднимает взгляд на вошедшего, нехотя отрываясь от созерцания карты мира. — Я ещё не вызвал Вас. — Я… — осёкся мужчина, чувствуя, как вспыхнули его щёки. Он изначально подозревал, что в словах Мерсера было что-то не так и теперь убедился почему. — Не имеет значения, — сказал Беккет, видя беспокойство оппонента, в нерешительности замершего у входа. — Пожалуйста, останьтесь, я не против вашего присутствия. Аристократ проводит кончиками пальцев по одному из маленьких кораблей и берёт его в правую руку, поднося к проникающему в каюту полуденному солнечному свету. Норрингтон замечает, что это модель «Индевора» с точностью до её бесчисленных орудийных портов. — Разве это не прекрасно? Всё это. — Да, сэр. — Всем этим Вам предстоит командовать, а я даже не посвятил вас в детали нашего плана, — на губах аристократа расцветает улыбка. — Подойди. Норрингтон, наконец выйдя из минутного оцепенения, делает шаг вперёд, оказываясь у противоположной стороны стола. Армада Беккета в её уменьшенной версии выглядит незамысловато, но вместе с тем очень искусно. Фигурки были выполнены вплоть до мельчайших деталей, словно перед ним настоящие британские линейные корабли, собранные под флагом Ост-Индской компании. Но не все, мысленно отмечает мужчина, изучая странное на первый взгляд судно, паруса которого были оборваны, а корпус наполовину изъеден гнилью и ракушками. — «Летучий Голландец». — озвучил свою догадку он. — Именно. — выдыхает Беккет, а затем забирает фигурку из рук Норрингтона и ставит рядом с «Индевором», подобно мальчишке обожающему свои игрушки. — Имея в распоряжении сердце самого Дейви Джонса, мы можем заставить его делать то, что пожелаем. Ему будет приказано собственноручно уничтожить пиратство на водах и, благодаря его стараниям, мы отловим их несчастные душонки, выведаем местоположение остальных, а после повесим всех до единого. Когда Беккет улыбается ещё шире, Норрингтону невольно думается о том, как он поразительно схож со своим прекрасным кораблём. Такой же грациозный и изящный, вместе с тем столь полный кровожадности и мучений. Мужчина отводит глаза в сторону. — Какова моя роль во всём этом? — Вы — мой адмирал. Вы должны всегда держать ухо в остро с Джонсом, а потому я поручаю вам то, что получается у вас лучше всего — командовать. — Под Вашим руководством. Беккет ловит полный скрытого недовольства взгляд адмирала прежде чем ответить: — Мне поручено выполнить эту задачу любой ценой, — аристократ приподнимается со своего места. — Ваши люди, в том числе и вы, дали клятву верности Ост-Индской компании и поскольку я являюсь ее главой, да, ты подчиняешься мне. Лорд, наслаждаясь повисшим молчанием, обходит стол со своей стороны и подходит к шкафчику, откуда, как обнаруживает Норрингтон, выуживает выпивку. Снова сжимая в руке стакан, когда в него наливают портвейн, мужчина подумывает отказаться, однако аристократ опережает его чокаясь. Он первым делает глоток и любезно произносит: — Я слышал, что Вы нанесли визит губернатору Суонну. Норрингтон сглатывает, едва не поперхнувшись напитком застрявшим в горле. — Мерсер сообщил Вам? — Ну, это стало ясно как день, когда два пехотинца появились на плацу и сказали, что я звал их. Проклиная себя за совершённую глупость, мужчина парирует: — Неужели мне запрещается навестить старого друга? — Не имею ничего против, в конце концов вы почти породнились. Жаль, что ничего не вышло, хотя не удивительно, — Беккет ухмыльнулся. — Разве Элизабет не отвергла Вас ради пирата? Норрингтон до боли сжимает челюсть. Он смирился с этим ради счастья возлюбленной, но волновало кое-что другое. —Я хотел убедиться, что с губернатором Суонном всё в порядке. Он порядочный человек. — Посмотрим. — Вы не тронете его. Беккет цепко разглядывает его, словно пытаясь проникнуть под кожу, в саму суть, снимая слой за слоем. — Вы не в том положении, чтобы требовать что-либо. Вы чрезмерно смелы сегодня, адмирал. Нет, он не поддастся на сей раз. Норрингтон залпом допивает остатки выпивки и говорит, стараясь подражать интонациям аристократа. — Вы тоже не гнушаетесь смелости, милорд. Я знаю, что привело вас сюда. — Справедливо с вашей стороны, адмирал, но я… — И ещё я знаю, что вы побывали в плену у пиратов в юности. Беккет, прерванный неожиданным заявлением собеседника, замолкает на одно драгоценное мгновение. Мгновение, за которое Норрингтону удаётся получить преимущество и заметить, как непроницаемая маска соскользнула лишь на жалкий дюйм. Но этого достаточно, чтобы надавить сильнее. — Несомненно, произошедшее повлияло на Вас, что побудило ненависть к пиратам, к Вашим первым заклятым врагам. И всё же, они были не единственными на Вашем пути. Джек Воробей, когда-то служил у вас, не так ли? Он ослушался приказов и не доставил груз вашему начальству, лишив Вас шанса получить обещанный титул. Ваша способность наживать врагов просто впечатляет. Произнесённая отповедь не более чем проверка границ ловушки, в которую он угодил и, прежде всего, доказательство самому себе, что у него осталась капля сопротивления натиску Беккета. Аристократ смотрел в ответ, не сводя глаз, а Норрингтон только ощутил лёгкое головокружение от разговора в таком тоне. Мужчина напротив медленно протягивает руку и забирает стакан из его ладони. Когда он подливает ещё, его улыбка снова возвращается. — Увы, это совершенно не секретное знание. И если ты надумаешь в следующий раз использовать что-то против меня, то тебе придётся действовать лучше. Уверенность в голосе Беккета не давала и малейшего намёка на то, говорит он правду или же нет. Норрингтону пришла мысль, что задай он такой вопрос напрямую, то аристократ бы не стал утверждать ни того, ни другого, попрежнему скрываясь за искусными речами. Проведя пальцами по чернилам широкомасштабной карты, Беккет возвращает ему стакан, после предлагая сесть. Солнечный свет, преломляясь в налитом вине, преобретает зловеще-алый оттенок. — Похоже, у нас общее прошлое с пиратами, — произносит аристократ. — До меня доходило столько слухов о Вас, что трудно отделить в них правду от вымысла. Вы должны внести ясность. Норрингтон ждёт, чувствуя страх при мысли какие слухи могли распространиться о нём, однако сказанное Беккетом далее оказывается весьма неожиданным: — Мне известно, что когда-то давно один маленький мальчик упал за борт во время схватки с капитаном Тигом. Я так же слышал, что он выжил только благодаря капитану, самолично прыгнувшему в воду и вытащевшему мальчика обратно на палубу. Вы слышали о подобном, Адмирал? Мужчина изо всех сил старается не подавать вида, вести себя отчуждённо, подобно Беккету, который, в отличие от него, не считал своё прошлое чем-то зазорным, но проигрывает эту игру. Рука Норрингтона сама по себе сжимается с неистовой силой, грозясь раскрошить на осколки ни в чём неповинный стакан. — Слышал. — глядя исподлобья, сурово произносит мужчина. — Какое счастье, что мальчик остался жив. Но поговаривают, что отец сказал своему сыну одну ужасную вещь. И что же это было? Он помнит тот момент столь же ясно, словно произошедшее было вчера, а не двадцать лет назад. Когда его отец, прославленный адмирал Лоуренс Норрингтон затащил сына обратно в свою каюту, весь восторг избавления от ужасной участи испарился вместе с закрывшейся позади него дверью. Сквозь хрипы капитана, так близкие к смерти, Норрингтону пришлось выслушать жестокие слова: —Лучше бы ты умер, чем жил благодаря пирату. Какая рана может сравниться с подобным? Возможно если произнести эти слова вслух, собственными губами. — Не заставляйте меня говорить это. — сипит Норрингтон, испытывая отвращение к тому, как быстро пала его защита перед Беккетом, неподражаемым игроком, снова заставляющим адмирала ощущать себя одним из тех солдатиков, попрежнему стоящих поверх карты. Наконец Беккет отступает и откидывается на спинку стула, возвращая модель корабля обратно. Его глаза по прежнему устремлены на Норрингтона, но в них уже нет той холодности. Вместо этого в них впервые читается нотка человечности. Совсем лёгкой, но достаточной, чтобы заглянуть за напудренный, безупречный джентельменский фасад. — Похоже, мы оба пострадали от властных отцов. — Возможно, вы правы, сэр. — Когда мы наедине, Вам не обязательно каждый раз звать меня «сэр». Можно просто Катлер. Конечно, Норрингтон не станет идти на подобную вольность, даже несмотря на исчезнувшую между ними фамильярность. Так и не дождавшись ответа, Беккет ненавязчиво меняет тему разговора. Этот человек, наслаждаясь тем, как бы посильнее причинить боль противнику определённо знал, когда стоит остановиться. Аристократ, словно ребёнок готовый поделиться только единственной из своих игрушек, протягивает Норрингтону один из миниатюрных кораблей. — Ну же, Адмирал, — произносит он. — Не молчите. Я хочу услышать Ваше мнение о нашем флоте. Норрингтон вздыхает. И повинуется.Глава 5: Глава семьи.
7 июля 2022 г. в 08:05
К удаче Норрингтона, аристократ после визита в подземелья сразу удалился в кабинет, не забыв прихватить с собой Мерсера, тем самым позволив мужчине ненадолго побыть одному. Он знал, что это была не последняя их встреча. Этим вечером они снова поужинают вместе и Норрингтон попытается отвлечься от мрачных образов заключённых, которые больше походили на живые скелеты обтянутые кожей.
Лорд был прав. Его руки и сами по локоть в крови осужденных. Так почему же только сейчас он против их казни? Потому что Беккет лишит жизни каждого из них только по причине того, что это возможно, а не справедливо. Этот человек, пренебрегая судом и помилованием, будет дальше выстраивать заключённых в ряд и вешать до тех пор пока не умрут, с упоением записывая имена в список казнённых безжалостной рукой.
Пользуясь предоставленной свободой, Норрингтон оказывается перед кабинетом губернатора Суонна, где, как он и ожидал, стояла охрана. И всё же когда мужчина говорит:
— Лорд Беккет ожидает вас на платцу. — они исполняют его приказ.
Когда он тихо заходит внутрь, Суонн почти не замечает этого, смотря из-под полуопущенных ресниц.
— Губернатор, — обозначивает своё присутствие Норрингтон, встречаясь с ним взглядом. На обветренном морщинистом лице напротив проступает облегчение.
— Комм… Адмирал, — быстро исправляется Суонн. — Рад тебя видеть, — говорит мужчина после чего он встаёт, сжимая ладонь собеседника в крепком рукопожатии. — Честно говоря, после того как мы услышали о буре, я считал, что ты погиб. — затем губернатор отходит к боковому шкафчику, выуживая из выдвижного ящика припрятанную бутылку и два маленьких стакана.
— Беккету ни слова, — с улыбкой шепчет Суонн, — За Ваше здоровье и продвижение по службе, Адмирал.
Норрингтон словно по команде делает пару глотков, чувствуя как алкоголь обжигает горло, заставляя позабытую тошноту вновь вернуться.
— Вы переоцениваете меня, Губернатор.
— Я уважаю тебя, Джеймс, ты заслуживаешь этого. — мужчина, вздохнув, подливает напиток. — Присутствие лорда Беккета ‐ наша общая проблема. Но он здесь по поручению Британского правительства, а интересы Империи обязаны быть приоритетными. Король не виноват, если лорд Беккет… — губернатор осёкается, будто боясь, что у стен тоже есть уши. Вместо этого он произносит:
— Я рад слышать, что с Элизабет всё впорядке, — Суонн делает ещё глоток. — Ты бы стал для неё отличным мужем, Джеймс. Я чувствую себя обязанным извиниться за ее отказ.
— Она приняла решение, Губернатор, и мы не должны вмешиваться, — Норрингтон опускает взгляд. — Но это никак не повлияло на мою привязанность и восхищение ей.
— Без сомнения, Элизабет –удивительная женщина и я уверен, что она найдет собственный путь, — слабо улыбается губернатор. — Но это не значит, что я не хочу увидеться с ней.
Норрингтон, подавляя нахлынувшее с неистовой силой чувство вины, спешно отходит к окну с видом на бескрайнее синее море, не желая обнажать свою боль за содеянное. Они всё ещё там — «Чёрная жемчужина» и команда, рискующая попасться Беккету, теперь, благодаря ему, получившему власть над водами. Норрингтон чувствует острый укол вины за свою причастность к этому. И ради чего? Ради шанса начать жизнь с чистого листа, к которому шли бонусом красивая форма и бессмысленный титул.
— Полагаю, лорд Беккет повысил Вас в должности. — произносит Суонн, словно читая его мысли.
— У меня были его каперские грамоты и он принял меня на службу капером.
— И повысил тебя до адмирала. — в голосе Суонна слышится нотка нерешительности, предостережения.
Норрингтон пришёл сюда не для того, чтобы выслушивать нотации. Или, по крайней мере, он так считал. На самом деле ему как никогда был нужен тот, кто смог бы увидеть эту запутанную ситуацию со стороны и помочь найти решение, попутно услышав пару нелестных в свой адрес за проявленное малодушие.
— Лорд Беккет опасен, — продолжает Суонн, становясь рядом. — И теперь он сделал Вас своим должником.
— Я знаю как это работает, но у меня попросту не было другого выхода, — слетает с губ жалкое фальшивое оправдание. Словно пытаясь не утонуть в собственном отчаянии Норрингтон добавляет: — Я не мог позволить моей жизни закончиться вот так, глуша печаль на дне бутылки, на Тортуге, где понятия о чести — пустой звук. Если бы тогда я не упустил Воробья, то…
— Вы хотите чести, Адмирал? — встревает губернатор, замечая как сжимаются кулаки Норрингтона. Затем, не дождавшись ответа, Суонн вздыхает и возвращается за свой стол.
— В прошлом у меня были кое-какие дела с лордом Беккетом, — продолжает он. — в Англии, когда он был моложе. И я убедился, что если он решит осуществить что-либо, его не сможет остановить даже сам Господь Бог. Боюсь, что мы лишь часть его большого плана.
— Я тоже встречал его раньше. — без раздумий произносит Норрингтон.
— Правда?
Мужчина кивает.
Его давно одолевает нешуточное беспокойство по причине того, как часто это воспоминание навязчиво проникало ему в голову. Норрингтон неоднократно задавался вопросом, что бы произошло, если бы в тот день он не покинул Портсмут Роял. Куда повёл бы его Беккет, чтобы… Конечно, он знал о чём просил молодой аристократ. Как знал и то, что не смог бы отказать ему.
Норрингтон мог бы раскрыть эту тайну Беккета, рассказав о том, как тот чуть было не переспал с лейтенантом Королевского флота. Но не сделал этого только потому, что этот самый лейтенант был полностью готов доставить ему удовольствие.
— Это было давно, — задумчиво произносит Норрингтон. — И один раз.
— Однако, теперь мы оба здесь. — выдыхает Суонн, перерывая размышления собеседника.
— Он хочет, чтобы я был на его стороне в грядущей войне, но наши противники…
— Это люди, с которыми вы были бок о бок и которых стали уважать. — подхватывает губернатор, на что Норрингтон едва заметно кивает, впервые признав это вслух. Несмотря на своё прошлое, посвящённое искоренению пиратства, мужчина занял непривычную сторону, ощутив на себе всю ненависть Беккета к пиратам.
— Я понятия не имею как поступить. — в отчаянии говорит Норрингтон.
— Диллема…
— Так скажите мне, что я должен делать!
Когда Суонн смотрит на него через весь кабинет, Норрингтон замечает нотку печали в этих усталых тёмно-зелёных глазах. Неужели он выглядит настолько беспомощным? Он действительно рассчитывал на то, чтобы возложить на кого-то другого ответственность за свои решения? И не важно, будь то Суонн, будь то Беккет — его контроль над собственной жизнью давался всё труднее под натиском боли, уныния, стыда и гнева, которые услужливо тасует между собой отягощённый разум… Но в очередной раз мужчина предпочитает отбросить эти чувства прочь.
— Прошу прощения, Губернатор, — произносит он. — Это моё бремя.
— Не только ваше. — вздыхает Суонн.
Это горькая правда. Как бы Норрингтону хотелось, чтобы это было не так, что он может предпринять, когда уже угодил в ловушку? Конечно, он может попытаться нащупать её границы, но что-то подсказывает, что они не простираются далеко.
В конце концов, для чего Норрингтон пришёл к Суонну? За советом? Поддержкой? Наставлением, которое бы вывело из тупика? Он не выносит ничего из перечисленного из состоявшегося разговора, по прежнему находясь в той же ситуации, что и прежде. Осознание камнем сдавливает грудь. Никто не сможет ему помочь, а если нужно, то направить. При том, что теперь он несёт ответственность за каждого члена экипажа флота, Норрингтон одинок в своём положении. И что же он за командир, которому должны довериться?