Он не мог дать ей этого.
Невыносимый стыд нависает над Джеймсом, когда его мысли вновь уносятся всё дальше в прошлое, вырываясь наружу теперь, подобно острию клинка пронзившему податливую плоть. И снова он видит перед собой Беккета, на восемь лет моложе, по-прежнему очаровательного, с присущей аристократу бледностью, который нежно касается его ладони и увлекает своим прозительным взглядом серых глаз. С тех пор Норрингтона не раз посещали томительные размышления о том, что могло произойти, если бы он остался в Порсмуте тем вечером. Мужчина, снова чувствуя жар приливающий к лицу при подобных мыслях, сжимает челюсть. На самом деле Джеймс часто представлял себе как ощущаются тонкие губы Беккета на его собственных, а ещё как бы он выглядел в мягком полумраке спальни. Норрингтон сделал бы всё, о чём попросил бы его молодой аристократ и это горькое признание. Он переворачивается на спину, прикрывая глаза ладонью. Стоит признаться, что ни Элизабет, ни Беккет не были первыми в его жизни кого он действительно любил. Окончательно проснувшись, Джеймс, не желая дальше предаваться жалости к себе, рывком скидывает одеяло в сторону и выходит на балкон, чтобы свежесть морского бриза наконец прояснила его голову. На мгновение он становится лишь ещё одним безымянным лицом среди горожан, наблюдающим со стороны. Из гавани доносятся запах горячей смолы, свежепойманной рыбой, въедливый аромат пороха и стали. Доносятся разноязычные голоса. Несмотря на то, что солнце едва показалось из-за горизонта и розовый всё ещё цепляется за его край, жизнь в Порт-Роял уже кипит. — Адмирал, я собирался послать за вами, — голос Беккета нарушил тишину, подобно грому средь ясного неба. Норрингтон опустил взгляд. Внизу под балконом, чуть задрав голову вверх, выжидающе стоял аристократ. Он был одет в чёрное, в контраст с белоснежным скакуном. — Если вы достаточно проснулись, поезжайте со мной. Внезапное предложение появившегося из ниоткуда мужчины сбило Джеймса с толку. На самом деле он планировал посвятить хотя бы пару часов своей действительной работе. — Я не всадник, сэр. — В таком случае, я пошлю кого-нибуть к вам. — Я справлюсь сам, сэр. В спорах не было смысла, потому как через некоторое время на пороге комнаты появляются служанки в том числе и та, что стала свидетельницей его тяжёлого первого утра в Порт-Роял. Она слегка склоняет голову, пряча розовый румянец на щеках, когда её взгляд цепляется за роскошную ткань мундира. Затем произносит удивлённое: — Лорд Беккет действительно балует вас, сэр. Подобное заявление моментально вызывает приступ тошноты. Не говоря ни слова, Норрингтон принимает одеяние из рук служанки, бегло осматривая его. Это по-прежнему была обыкновенная форма, правда украшенная гораздо искуснее, чем предыдущая. Но мужчина откладывает её в сторону и надевает вещи, которые он успел приобрести в городе. Они хоть и выглядели просто, зато ему не придется чувствовать как снисходительность Беккета обжигает его кожу. И всё же взгляд Норрингтона задерживается на присланном мундире, до сих пор не похожем на адмиральский. Интересно, как долго Беккет намерен держать эту нить перед ним, отдёргивая её в последний момент? Когда Норрингтон наконец появляется во внутреннем дворике, аристократ внимательно осматривает его с ног до головы. Улыбка сразу сходит с его лица. — Не знал, что вы интересуетесь модой, Адмирал. Вам не понравился мой подарок? — Он был хорош, но не по размеру. — оправдывается Норрингтон, взбираясь на лошадь. — Думаю, он бы очень подошел вам. Впрочем, не важно. Поедем. Аристократ первым уносится вдоль побережья, а затем и сам Джеймс. Он не лгал, говоря о своих навыках верховой езды, а всего лишь умолчал, что давно не практиковался. Ещё будучи мальчишкой, до того, как море стало неотъемлемой частью жизни, отец записал его на уроки. Но своенравие бурной стихии привлекало мужчину гораздо больше, напоминая собой особенную породу скакунов, которой нужны те же уважение и забота, что и настоящему животному. К собственному удивлению Норрингтон замечает, что почти нагнал Беккета, несясь лёгким галопом вдоль утёсов, и намеренно замедляет ход, желая оттянуть время неизбежного разговора. По мере отдаления от города вокруг становится необычайно спокойно и умиротворённо: в далеке виднеется уже не розовая полоса рассвета, а безоблачная синева, внизу возвышенности раздаётся привычный грохот волн разбивающихся о скалы на десятки крупных брызг. Отсюда открывается вид на весь изгиб залива, на лес мачт, пришвартованных кораблей, которые, находясь в этом мирном уединении, всё ещё ожидают предстоящего сражения. И Норрингтон будет в самой гуще событий, снова стоя на палубе, когда пушки разнесут в щепки вражеские суда, а бесчисленные души погибших отправятся к Дейви Джонсу. Достигнув злачной зелёной поляны на возвышенности, Норрингтон останавливается вслед за Беккетом и спрыгивает со скакуна, спешно наматывает поводья на ветвь, а после совершенно неосознанно протягивает руку аристократу, помогая спрыгнуть с лошади. Воспользовавшись их близостью, Беккет ловко подхватывает Джеймса под локоть. — Видеть их здесь гораздо приятнее, чем на карте, — выдыхает Беккет, любовно смотря в даль. На память Норрингтона приходят слова из их давнего разговора, когда аристократ говорил о своём будущем флоте. — Только здесь можно почувствовать их настоящую мощь. Как вам Индевор? — Она прекрасна. — Весьма прекрасна. Настолько, что ни одно судно не сможет потопить её. К тому же Летучий Голландец скоро присоединится к нам, и тогда мы будем полностью готовы. Разумеется, вы сможете набрать любую команду. Мысленно Джеймс задаётся вопросом о выполнимости подобного приказа и склоняет голову. — Кстати, — продолжает Беккет. — Я организовал небольшую церемонию в честь вашего повышения. — В этом нет необходимости, сэр. — сглатывает Норрингтон. — Это совершенно необходимо, таковы традиции. На память Норрингтона приходит день славы и истинной гордости, когда он сам получил звание командора. Заслуженно, не так, как сейчас. — Вы не обязаны так относиться ко мне, — предпринимает ещё одну попытку Джеймс. — Я имею ввиду, наряжать в красивую одежду и посылать ко мне слуг, в то время как Губернатор Суонн находится под охраной и с ним обращаются словно с преступником. Беккет отворачивается. — Я не забыл о губернаторе, — раздражённо выдыхает аристократ. — Ему не причинят вреда. По крайней мере до тех пор, пока его полномочия позволяют проводить казни. — Он хороший человек и ещё может пригодиться вам. — Это несущественно. Беккет, по прежнему держа под руку собеседника, останавливается почти на краю утёса, откуда открывается вид на всё побережье. Вдали можно разглядеть мачты Индевора, возвышающиеся над всеми остальными, а ещё гордо развевающийся флаг Британии рядом с вымпелом Ост-Индской компании. — Что будет после того, как всё закончится? — снова говорит Джеймс, чувствуя, как произнесённые слова сдавливают ему горло. — Вам не о чем беспокоится. — легко отзывается аристократ. — Но я почти не выполнял никаких поручений. Это похоже игру, в которой Беккет, дёргая за нужную нить, подобно искусному кукловоду, ожидает когда его марионетка наконец сдастся и выполнит любую прихоть. Что весьма настораживает мужчину, ведь он даже не был ни на одном из кораблей, не принадлежавших лично Беккету, а тем более среди своей команды. — Зачем вы привели меня сюда? У меня есть обязанности, которые требуют постоянного внимания. — Ещё успеете. — он делает паузу, а затем с лёгкой улыбкой произносит: — Неужели я не могу просто пригласить вас составить мне компанию? Здесь не так много личностей, представляющих какой-либо интерес. Особенно среди ваших офицеров, которые не обладают ни умом, ни культурой. За исключением, может быть, лейтенанта Гроувза. Но, ты, Джеймс... Норрингтон сглатывает. Возможно какая-то его часть по-прежнему была очарована аристократом, но сейчас не время для наивности. Беккет ведет двойную игру и это факт. К тому же он бы никогда не предложил что-то без возможности получить выгоду. А попытка сгладить формальность между ними... — Я к вашим услугам, сэр, — уклончиво произносит он. — Я служу вам, но– — Но что? Я покровительствую вам, и, как вы сказали, что произойдет после.. Аристократ блефует и Норрингтон знает это. Джеймс собирается с мыслями. На самом деле мужчина не уверен, понимает или же не хочет понимать, что у Беккета есть на него планы. И это гораздо глубже адмиральского титула, присвоенного за доставленное сердце в сундуке. Грань, которую он не сможет пересечь. — Милорд, — только и удаётся ему. — Вы мой адмирал, — говорит Беккет. — и я ожидаю верности. — Конечно, милорд. — нить снова натянута и отпущена в свободный полет. Одно мгновение Норрингтон близок к неповиновению, а в следущее – возвращается в ритм подчинения. — Славно. Между ними повисает ледяное молчание, такое, что бриз и грохот волн становятся не так приятны Джеймсу, как до их разговора. К тому же он до сих пор, прикованный цепкой хваткой Беккета, безмолвно шёл рядом, словно превратившись в экспонат, который обычно стоит на полке. Однако, достигнув того места откуда они пришли, Беккет наконец отпускает его, по какой-то причине продлевая прикосновение. Норрингтон старательно делает вид, что не замечает ничего необычного. Притворяется, что призрак прошлого никогда не нашёптывал мучащий его вопрос "что если?" и не напоминал о том моменте восемь лет назад. Беккет садится на своего коня, набрасывая на плечи длинный тёмный плащ, подобно избалованному ребёнку, которому не удалось получить желаемое. А собственно чего он хотел? Думается Норрингтону. На это есть ответ буквально на расстоянии вытянутой руки, но он предпочитает прикинуться невеждой. — Мне нужно работать, — отчеканил аристократ. — И мне всё равно поужинаешь ли ты со мной сегодня или нет. Решай сам. Он пришпоривает коня и скачет прочь. Норрингтон вовремя закрывает рот, чтобы не произнести слов, которые так и норовили вырваться наружу. Чем они были? Жалким извинением? Признанием? Отказом? Он вздыхает, наблюдая как прекрасный белый скакун, поднимая пыль, возвращается в город. Проходит совсем немного времени прежде чем Норрингтон следует за ним.***
Лорд Беккет отсутствует до конца дня, однако его яркая вспышка гнева до сих пор преследует Норрингтона постоянным зудом на коже. И кто же из них двоих вёл себя более ребячески? Джеймс, заметив, что постоянно оглядывается через плечо, ожидая увидеть тень Мерсера или холодный, изучающий взгляд своего покровителя, чувствует нарастающую тревожность. Ему кажется, словно он упустил из виду нечто важное, однако не мог вспомнить что именно. В эту свободную минуту мужчина снова нанёс визит губернатору Суонну, словно между ними ничего не изменилось: он по-прежнему прославленный коммандор, а губернатор –независимый судья. После, когда день близится к концу и нестерпимая жара в конце концов спадает, Норрингтон наконец возвращается к своей команде. Среди них много знакомых лиц, некоторых даже повысили в его отсутствие, а что до прочих — новобранцы, призванные для следующего этапа войны. Теперь у команды появилось неплохое подкрепление, однако мужчина не испытывает к этому прежней гордости. Разработка стратегии и тактики в кругу офицеров не приносит удовлетворения, он словно делает это вне своего тела, застряв где-то между мирами. Убеждённость в голосе исчезла напрочь и Норрингтон прекрасно знает почему: каждое сказанное им слово принадлежит не ему, а Беккету. Собрание уже закончилось и всё же Лейтенант Гроувз, улыбнувшись, подходит ближе и крепко пожимает руку командующему: — Рад, что вы вернулись, сэр. Они служили вместе много лет, став почти как братья в этой многочисленной семье. Но при нынешнем положении Норрингтону не верится, что его товарищ до сих пор словно не замечает существенную разницу между ними. Тем не менее Джеймс прочищает горло и произносит: — Я тоже рад, Лейтенант. Гроувз приглашает его на ужин в этот вечер или, точнее, намекает на это упоминанием о собрании офицеров. Мужчина легко соглашается, только потому что принятое решение кажется ему правильным. Но к тому времени, когда на чёрное небо выходит луна, Норрингтона начинают посещать сомнения. Ложь удавкой обвивается вокруг шеи, сдавливая горло так, что Джеймсу страшно задохнуться. Ему больше нет места среди них и глупо притворяться, что ничего не изменилось. Норрингтон в любом случае оказался бы напротив двери кабинета лорда-губернатора, где его встречает безразличный взгляд Мерсера. Оказавшись в знакомой обстановке, мужчина вновь встречается с взглядом серых глаз, в которых сначала нет никакого выражения. Однако что-то меняется всего за долю секунды. То ли удивление, облегчение или (смеет ли он думать: радость) появляется на бледном лице аристократа. — Какой приятный сюрприз, — произносит Беккет через миг, возвращая нотку насмешки в свой голос. — Я не ожидал тебя, Джеймс. Норрингтон молча занимает своё место. Лорд Беккет всегда получает то, что хочет.