Твоими глазами II НОВЫЕ МЫ

— Подождёшь немного? Я быстро. Тэхён согласно кивнул. Проводив взглядом удаляющегося Джона, он опустил окно и закурил, мысленно заново переживая лучшую ночь в своей жизни. Миллиарды самых разных глаз в этом мире, но ему нужны лишь эти, карие, смотрящие на него с бесконечной любовью, глаза, в которых он научился читать душу не только Джона, но и свою, глаза, которые он хочет видеть перед собой каждый день, всю свою жизнь. Гук любит его, в этом нет сомнений. А Ким… А Ким просто готов на всё ради того, чтобы тот продолжал его любить. И да, он тоже любит, любит так, что дышать становится легче при одной только мысли об этом человеке. Но он ведь ненавидел его всем сердцем ещё не так давно. Или эта ненависть была лишь от того, что с самой первой их встречи Джона полностью захотелось себе, жадно, до бессильной злобы, до боли в груди? Тэхён не умел выражать нежность, ему это было чуждо, и Гук первый, кто пробудил в нём это новое, непривычное, совершенно потрясающее чувство, научил проявлять заботу, симпатию, ласку. Его растили в сторогости, и к чему это привело? Он стал жёстким, упрямым, равнодушным до чужой боли, но с Джоном… С Джоном Тэхён стал новым человеком, словно расцвёл или… переродился. Джон открыл дверь и плюхнулся обратно на сиденье рядом с ним. — Вот, — довольно произнёс он, растягивая губы в широкой, по-детски счастливой улыбке. — Это что? — Тэхён щелчком пальца откинул бычок за окно и удивлённо посмотрел на мотошлем в руках Гука. — Мой тебе подарок. Пожалуйста, надевай его во время гонок, мне так будет спокойнее. Ким забрал у него шлем, рассматривая изящные японские иероглифы на чёрной поверхности. — Красиво, — сказал он, — мне нравится. Но я не ношу шлемов, ты же знаешь. — Носишь, — упрямый взгляд вызвал у Тэхёна улыбку, — теперь носишь. Он не помешает тебе выглядеть крутым, можешь не переживать. А я хотя бы не буду изводиться от страха за твою голову каждый раз, когда ты садишься на мотоцикл. — Сам их рисовал? — Ким тронул пальцами символы, — Что значат? — Срисовал, — поправил Джон, — я не знаю японского, точного перевода не помню. Что-то вроде «беречь твой каждый вздох». Ким обратил к нему долгий пристальный взгляд. Нужно было сказать что-то в ответ, что-то, что могло хотя бы частично передать его благодарность. — Пожалуйста, Тэхён! — взмолился Гук, хватая пальцами его предплечье, — Пожалуйста, не отказывайся! Ты ведь всё равно будешь участвовать в гонках, мне этого не изменить. Этот шлем — всё, что я могу сделать, чтобы как-то обезопасить тебя. — Ладно, — подумав, Ким согласился, — ладно, чёрт возьми, я его надену. Только чтобы ты не ныл. — Обещаешь? — Джон искренне обрадовался. — Обещаю, мой мальчик, — Тэхён поцеловал его на прощание и отпустил домой, задумчиво прокручивая в руках свой подарок. И когда это он стал таким послушным? Тай ведь засмеёт, честное слово засмеёт. И плевать. Главное, чтобы его Джон был спокоен. Тэхён вернулся на дачу ещё до того, как в доме кто-то проснулся. После шумной вечеринки гости мирно спали кто где. Парень нашёл Тая в своей комнате; как они и договаривались, тот дежурил всю ночь на случай, если родители Кима заподозрят его пропажу. К счастью, такого не случилось. — Как прошло? — поинтересовался Тай, громко зевая. — Охуенно, — Тэхён прыгнул на кровать, придавив друга своим весом. — Заебись, — Тай закрыл глаза, — я спать. Разбудишь меня — врежу с толком и с чувством. — И с расстановкой? — Ага. — А как же любовь? С любовью тоже? — Заткни пасть, чувак. Я уже сплю. Тэхён рассмеялся и устроился рядом, обнимая Тая. — Я так счастлив сейчас, — сказал он. Тай улыбнулся в ответ и крепко прижался к Киму, а после они оба провалились в сон.

***

Чимин смог уснуть спокойно лишь под утро. Всю ночь мужчину снова мучали кошмары; сумбурные, неясные картинки мелькали перед глазами, словно из-под толщи воды слышались чьи-то крики, отчаянные мольбы о помощи. Проснулся он уже после полудня. Странное, тянущее чувство тревоги не покидало, сердце ныло, словно в ожидании беды. Пак быстро оделся и спустился в гараж. Похлопав ладонью себя по груди, призывая успокоиться, он сел в машину и повернул ключ. Интуиция подсказывала, что кто-то нуждается в его помощи, и первыми, о ком подумал Чимин, конечно же, были мальчишки. Чимин едва сдержал вздох облегчения, увидев Джона на студии целым и невредимым. — Добрый день, господин Пак! — бодро поздоровался подросток. — Здравствуй, Чон, — ответил мужчина, — как твои дела? — Всё отлично, спасибо! — на лице Джона играла счастливая улыбка. — Хорошо, — мужчина улыбнулся в ответ, — как там Тэхён? У него всё в порядке? Подросток удивлённо посмотрел на мужчину. — Да, — сказал он, — наверное. Я ещё не успел передать ему Ваше приглашение, простите. Но после каникул обязательно с ним поговорю. — После каникул? — Пак задумался, — Разве вы с ним не видитесь в эти дни? — Нет, — соврал Гук, — мы с ним просто одноклассники, с чего бы нам видеться? Тэхён сказал не говорить о них, а раз Тэхён так сказал, значит так тому и быть. Парень заметно занервничал, и Чимина это слегка насторожило. Подумав, он решил, что Джон скрывает их с Кимом отношения потому, что пока не доверяет Паку. Решив больше не напрягать его расспросами, мужчина пожелал Гуку хорошего дня и ушёл работать в свой кабинет. Беспокойство немного улеглось, совсем немного. Едва за владельцем фотостудии закрылась дверь, Джон набрал номер Тая. Звонить Тэхёну напрямую тоже было нельзя. После шестой попытки не на шутку разволновавшемуся Гуку, наконец, ответили. — Какого хуя, Чон? — голос Тая был сонным, — Я, блять, как бы, сплю! — Прости, — затараторил Джон, — как Тэхён? Он рядом? Рядом с тобой, Тай? Пожалуйста, передай ему трубку, если… — Бля! Чувак, — Тай обращался не к Джону, — чувак, тут Чон. По ходу, уже соскучился. — Заткнись! — прошипел Тэхён на фоне, и перехватил трубку, — Что такое, мой мальчик? — Тэхён! — Да, я слушаю. — Тэхён, ты в порядке? — Что случилось? — Ким нахмурился. — Ничего, просто… — Гук прикрыл рот ладонью и заговорил тише, — просто мой начальник как-то странно спрашивает о тебе. Спрашивает, видимся ли мы. — Нахуя? — Тэхён напрягся, — Нахуя ему это знать? Что ты ему сказал? — Он просил позвать тебя к нам на студию около недели назад, говорил, что хотел бы с тобой пообщаться. Я не был уверен, захочешь ли ты, потому не стал пока ничего тебе говорить и… — Успокойся, — обеспокоенный голос Джона выводил из себя, хотелось приехать, обнять его, расспросить обо всём по-порядку, — Я приеду на студию вечером, тогда и поговорю с ним. Или дам в табло, там уж как получится. — Нет! — воскликнул Гук, — Нет, Тэхён, не надо, он хороший человек, просто… — ему снова не дали договорить. — Я пошутил, мой мальчик, — Ким улыбнулся, — пошутил. Скажи мужику, что я буду после шести. Ни о чём не беспокойся, ладно? — Ладно, — улыбнулся парень, — я буду ждать тебя. — Конечно будешь, куда ты денешься? — До встречи! — Пока. — Всё путём? — Тай посмотрел на друга. — Не ебу. Какой-то тип хочет знать, видимся ли мы с Чоном. — Думаешь, твой бешеный дедуля устроил? — Вряд ли, — Тэхён сплюнул в окно, — если дед узнал, он уже сделал бы то, что обещал. — Чувак, он ёбнутый на всю голову. Без обид. — Теперь и мне стало так казаться. Я не понимаю, чем ему не угодил Чон. Тем, что американец? — Скорее всего, дело в другом, — осторожно сказал Тай, — в статусе. Может, думает, что Чонова семейка простовата для вашей и прочая хуета в этом роде? — Не думаю. Деда классовое неравенство никогда сильно не напрягало. Тут что-то другое, Тай, — Ким схватился за голову, с силой сжимая свои волосы, и выдохнул, — я не знаю! Я заебался! — Поехали в город, чувак, — Тай похлопал парня по плечу, — всё будет хорошо, не ссы. Поддержка со стороны лучшего друга была поистине бесценна. Тай был единственным, кому Тэхён мог доверить все свои тайны, не скрывая ничего. Тай как никто понимал и принимал любой выбор Кима, без него подростку пришлось бы слишком тяжко. Друзья ехали в Сеул в прекрасном настроении. Они без конца шутили и громко смеялись, курили сигареты, подпевали любимым песням. Все заботы и печали забылись. На одно короткое мгновение у Кима промелькнула мысль о том, что всё в его жизни идёт подозрительно гладко, но она тут же растворилась, словно её и не было. Тэхён отвёз друга домой и поехал к себе. Перескакивая через одну ступеньку, он помчался вверх по лестнице в свою комнату, но голос отца его остановил. Парень обернулся. — Тэхён! — Сонхо стоял внизу и смотрел на него очень странно, — Подойди, сын. «Сын». От этого обращения обычно не приходилось ждать ничего доброго. В последний раз отец так называл его, когда сообщил о смерти бабушки. Ким-младший медленно спустился обратно, шаг за шагом, лихорадочно размышляя, что же произошло. — Что у тебя с дедом? — тихо спросил отец. Он выглядел встревоженным, — Ты чем-то его разозлил? — Своим рождением, — невесело пошутил Тэхён, — что случилось? Сонхо долго молчал, вглядываясь в его лицо. Он словно хотел сказать что-то, но никак не мог решиться. — Он ждёт тебя, — наконец, произнёс мужчина, — у вас будет серьёзный разговор. Иди, сын. Сонхо отвёл взгляд и сжав плечо сына, словно подбадривая, быстро ушёл. Тэхён нахмурил брови. Он ничего не понимал, но ему это всё совсем не нравилось. Он вошёл в кабинет деда без стука, небрежно выдавая привычное: — Звал, дедушка? Мин Юнги одарил его тяжёлым испытующим взглядом, и Ким эту пытку выдержал не поморщившись. — Как отпраздновали вчера? — спросил старик, — Твои родители говорят, было весело. — Было, да, — Тэхён пожал плечами, — зря ты не поехал с нами. — Зря, значит? Да, пожалуй, зря. Тон деда при разговоре с ним всегда был холодным, но на этот раз градус опустился ниже некуда. Под кожей неприятно закололо, Тэхён почувствовал, как где-то внутри зарождается страх. — Тебе понравился мой подарок? — Юнги задал неожиданный вопрос. Ким посмотрел на него непонимающе. — Подарок? — Подарок, Тэхён, считай, что это был мой тебе подарок, — Мин потянул выдвижной ящик и достал оттуда увесистый конверт, — взгляни. Ким молча подошёл к столу и открыл конверт, извлекая содержимое. Пальцы не слушались от волнения, но он изо всех сил старался не подавать виду. Однако парень не смог сдержать изумлённый вздох, когда на свет показались фотографии их с Джоном. На студии, в машине, над проклятым обрывом… Везде! Везде за ними следили. Постоянно. — Дедушка… — прошептал Тэхён. С ресниц сорвалась крупная слеза, разбиваясь о снимок. На нём красивое утро, красивые они, нежно обнимающие друг друга в рассветных лучах. В тот момент Ким был так счастлив, но сейчас глядя на фотографию его мутило, — Как ты мог? — Как я мог что? — уточнил тот, — Следить за вами? Нет, Тэхён, как мог ты врать мне в глаза? Принял меня за старого идиота и решил, что я спущу вам всё с рук? — Дедушка, умоляю! — Ким поднял на него взгляд, полный отчаяния и боли, — Умоляю, не надо! Он ни в чём не виноват, не наказывай его! Прошу, поверь! — Я верил, — сухо ответил Мин. — Я люблю его, — Тэхён всхлипнул, — дедушка, ты слышишь, я его люблю! Пожалуйста, не надо, не поступай с нами вот так! Пожалуйста! Подросток сорвался к деду и рухнул перед ним на колени, хватаясь за чужие ноги. — Оставь нас, дедушка! Оставь, хватит! Я не могу без него, ты понимаешь? Я люблю, понимаешь? — он громко плакал, не стесняясь говорить эти слова. Сейчас с Юнги говорило само сердце, страдающее от безысходности. — Как я и сказал, ваши встречи — это был мой тебе подарок, — казалось, старик не обращает никакого внимания на разбитого внука, — на этом всё. Больше вы не видитесь, и это моё последнее слово. — Дедушка! — душераздирающий крик, — За что?! — Это ради твоего же блага, Тэхён. Я прожил дольше и знаю больше. Встань с колен немедленно! — Не смей! — Ким вскочил на ноги, со злостью растирая слёзы по лицу, — Не смей решать, что для меня лучше! Не смей отнимать нас друг у друга! Я всё равно буду с ним, что бы ты ни говорил! Я поеду за ним, куда бы ты его не отправил! Я найду его и я буду с ним! — тёмные глаза горели ненавистью. — Он с тобой не будет, — на лице Мина не дрогнул ни единый мускул, — он сам откажется от тебя, когда узнает, что ты помолвлен. — Что за бред ты несёшь?! — заорал Тэхён, — Какая помолвка, дедушка?! Ты выжил из ума! — Сегодня вечером у нас будет ужин с семьёй твоей будущей невесты. Подготовься. Ким нервно рассмеялся и покачал головой. Но нет, дедушка не шутил. — Нет, дедушка, — очень тихо сказал он, и истошно закричал, — Нет, нет, нет! Вы не поступите так со мной! Отец! — позвал он в исступлении, — Отец! Мама! Вы не сделаете этого! За что? За что?! — Приди в себя, — Юнги нахмурился, — ты жалок в своих попытках пойти против того, что правильно. Прекрати эту истерику немедленно и отправляйся в свою комнату. Сейчас. — Я что-нибудь с собой сделаю, — зашептал Тэхён. Он ничего не соображал, взгляд его был безумен, — я убью себя, ясно?! Я никогда… Мужчина с силой опустил руку на его лицо. Звук затрещины отдался эхом, на несколько секунд в кабинете наступила мёртвая зловещая тишина. — Никогда больше, — Мин был разъярён, и даже не пытался это скрыть, — не произноси таких грязных слов. Убить себя, Тэхён? Хочешь умереть? Ради чего? Чтобы доказать мне, что я ошибся? Я прав, и ты сам поймёшь это рано или поздно. Ты женишься, потому что я так сказал. И ты оставишь этого парня, потому что это правильно. Иначе я сдержу обещание, и вы больше не встретитесь ни в этой, ни в следующей жизни. — Я не женюсь. Я никогда не женюсь. Я люблю только его, и всегда буду любить. Дедушка, остановись. Что ты делаешь? — Любить и на расстоянии можно. Вы никогда не будете вместе. В кабинет ворвался Сонхо, услышавший крики. Он застыл на мгновение в дверях, и решительно направился к тестю, заслоняя собой сына. — Довольно, отец, — сказал он твёрдо, — Вы понимаете, что делаете с ним прямо сейчас? — А ты? — Мин смотрел на него с презрением, — Ты понимаешь хоть что-то из того, что творится у тебя под носом? Знаешь, чем твой сын живёт? Имеешь представление о том, чем он занимается вместе со своим другом? — Папа! — жалобно вскрикнул Тэхён, — Папа, пожалуйста, не позволяй ему… Папа, помоги! Сонхо гневно сверкнул глазами и сжал руки в кулак. — Всё худшее в твоём сыне — от тебя, — безжалостно выплюнул старик в лицо зятя, — прямо сейчас я спасаю его жизнь, пытаюсь дать ему будущее, а ты делай то же, что и всегда — ничего не делай. Прочь из моего кабинета! Ким-старший невольно отшатнулся, услышав в свой адрес столь бессердечные слова. Он скрипнул зубами и через плечо посмотрел на сына. — Прости, Тэхён, — сказал он виновато, — твой дедушка желает тебе добра. Делай, как он велит. Мужчина быстро направился к выходу, не в силах больше терпеть ни плач Тэхёна, ни собственное унижение. Снова наплевал на гордость и на своего ребёнка, скинул ответственность на ненавистного покровителя. Мин Юнги знает, как лучше. Он сделает всё, как надо. — Папа! — голос подростка сорвался на фальцет. Но последняя надежда в виде отца исчезла, и ему ответил лишь глухой стук закрывшейся двери. Ким не верил своим глазам. Ушам. Тому, что прямо сейчас происходило с ним — ничему не верил. Это сон, просто до безумия страшный сон. Сейчас он проснётся и всё будет хорошо, Джон обнимет его худыми ручками и скажет: «мы — магниты» или другую приятную чушь. Сон, не иначе, ведь не может же быть такого, что родные люди так жестоко терзают его наяву? — Разбуди меня, — беззвучно прошептал он улыбающемуся Джону, образ которого застыл в его зрачках, — разбуди. — Иди к себе, — повторил Мин. Он прекрасно видел, что с внуком не всё в порядке, знал, что жесток по отношению к нему и юным чувствам, но в его понимании ситуации такие меры были необходимостью. Всё ради Тэхёна, на всё он готов, чтобы спасти его. Мин не спасал. Ломал, топил, резал тупым ножом и разрывал в клочья хрупкую душу. Не спасал. Он бы проклял себя трижды, зная, какую чудовищную ошибку совершает. Но откуда ему было об этом знать? — Я не женюсь, — едва различимым шёпотом. — Женишься. Как только твоя невеста окончит школу, женишься. И лучше не испытывай на этот раз моё терпение. Иначе не только Джон Гук пострадает из-за твоей глупости. Тай Гудман давно интересует меня как бывшего прокурора. Ты не моргнёшь и глазом — как он отправится за решётку за все свои делишки. Я с удовольствием поучаствую в его процессе со стороны обвинения. Это край. Последняя капля. Дедушка, его семья, его любимый человек, прямо сейчас угрожал Тэхёну. Предательство? Так, кажется, это называется? Ким не предполагал, что быть преданным настолько больно, невозможно больно. На негнущихся ногах он вышел из кабинета. Только один человек мог помочь ему прямо сейчас, или хотя бы попытаться помочь. — Здравствуй, Ким Тэхён. — Дядя! — парень не сдержался и заплакал в трубку, — Дядя Хосок! — Тэхён, в чём дело? — Дядя, мне нужна твоя помощь! — Где ты? Ты дома? Я скоро приеду… — Я дома. Пожалуйста, дядя, поторопись! Иначе я сойду с ума!

***

Джон ждал допоздна вместе с Чимином в его кабинете, но Тэхён так и не появился. Тай сказал по телефону, что Ким не отвечает на звонки, и это беспокоило. Лишь в десятом часу ночи Гук получил сообщение с номера Тая с текстом: «Утром жди на нашем месте. Тэхён.» Парень просиял и извинился перед Паком, сказав, что у Тэхёна неотложные дела. Чимину было больно видеть Джона таким расстроенным, но получив сообщение, тот вновь заулыбался, и сердце мужчины успокоилось. Он предложил отвезти паренька домой, и тот с радостью согласился. С Кимом они так и не познакомились, но важнее было то, что мальчишки в порядке. А встречу можно перенести и на потом.

***

Ким умер внутри в тот момент, когда Хосок приехал в его дом вместе со своей семьёй. Племянница крестного — будущая жена Тэхёна. А казалось, хуже уже не могло быть. За ужином звенели бокалы и звучали весёлые голоса. Парень ковырял вилкой стейк, а мыслями — свою душу. Теперь точно конец. Вера в людей покинула его безвозвратно. Наступившее утро было в тон душе Тэхёна: такое же бесцветное и ледяное. Но Джон улыбался, и делал это так искренне и ясно, так доверчиво смотрел, что на глаза невольно наворачивались слёзы. Однако Тэхён не имел права рисковать ни им, ни Таем, поэтому бросил грубое: — Сядь в машину. Ничего не подозревающий Гук послушно залез в автомобиль и по привычке потянулся к ремню безопасности. — Не пристёгивайся, — холодно сказал Тэхён, — я ненадолго. Джон удивлённо взглянул на него и только теперь заметил, каким мрачным было красивое лицо перед ним. — Тэхён? — настороженно позвал он, заглядывая в любимые глаза. Ким не смотрел на него, не улыбался, не целовал. Ким был другим, каким-то чужим, незнакомым. — Нам нельзя больше встречаться, — прозвучало как приговор. Внутри что-то рухнуло вниз, беззвучно, не касаясь дна, прямо в чёрную пропасть. — Почему? — еле слышно. — Я понял, что это всё было ошибкой. — Ошибкой? — Джон подавил нервный смешок, — Мы были ошибкой? Это розыгрыш? — Никаких мы нет. И не было никогда. Забудь всё, потому что я уже забыл. — Лжёшь. — Нет, — Тэхён с усилием заставил себя посмотреть в самые родные на свете глаза и серьёзно сказал, — это правда. Я не хочу, чтобы между нами осталось недопонимание, так что говорю прямо. Я не хочу быть с тобой, Джон Гук, нам просто не по пути. Гук задохнулся. Он зажмурился и вновь медленно открыл глаза. Ему не показалось, его бросили. Снова. Самый близкий в целом мире Тэхён только что его бросил как ненужную вещь. И вряд-ли он передумает. В голове внезапно не осталось ни одной мысли. Все эмоции исчезли, все чувства скользнули куда-то глубоко внутрь, туда, где их не достанут, не разобьют вновь. В ушах противно шумела кровь, замедляясь и утихая с каждым новым вздохом. В фильмах про расставание герои всегда говорят много красивых и громких фраз, запоминающихся, трогательных… Джон не думал ни о фильмах, ни о чем другом. Он услышал свой собственный голос и едва узнал его: так безжизненно он сейчас звучал. — Мы были, Тэхён. Что бы ты ни говорил, мы были. И мы летали, но сейчас… Сейчас мы разбились. Прощай. — Мы разбились, — повторил Ким, оставшись уже один, и добавил, — нет, мой мальчик, мы не разбились. Они разбили нас. Вдребезги.