Мой нежный зверь

Тёмные тучи заволокли горизонт. Гроза непрестанно сверкает в облаках, но ни капельки не сорвалось с пугающих массивов ни через полчаса, ни через час. Грозовые облака ворочаются в небесном котле, подгоняемые сильным ветром. Где-то далеко клокочет гром. Накатывает необъяснимый и, дай Мерлин, неоправданный страх и ужас от чего-то грядущего. Даже погода и мир вокруг чувствуют, что будет беда. Нет, нет, всё будет хорошо. Нужно перестать бессмысленно взирать на почерневший то ли из-за нависшей грозы, то ли из-за спрятавшегося за горизонт солнца небосвод. Отойти подальше от окна, ближе к жаркому, яркому камину. Вспомнить его бурлящую силу, которая теперь растекается по моим венам. Вспомнить Тома… со страстным взглядом, горячим дыханием, возбужденного, живого. И он рядом. Рядом, а не пропадает чёрт знает где целые сутки. Что у него случилось? И как там мальчишки? Мои милые мальчишки… Где они сейчас, живы ли вообще? Не думать, не думать о плохом. С силой сжимаю ноющие виски, отворачиваюсь от жгучего камина и замираю, увидев на пороге Тома. Том. В душе что-то трепещет и накрывает мимолетное облегчение. Но я застываю, даже не шагнув к нему на встречу, лишь с ужасом смотрю на испачканную в крови мантию и омытые кровью руки. Что произошло? Кто-то напал или он сам?.. — Том… — я замолкаю, встретившись с ним взглядом. Разъярённые, пылающие гневом глаза пронизывают своей жестокостью до самых костей. Ком встаёт в горле, страшно даже громко вдохнуть. — Ты знала? — шелестящий холодный вопрос больше похож на обвинение, и я вздрагиваю всем телом, ощутив потоки его ярости и бешенства. Одно моё неверное действие или слово, и он разразится таким гневом, от которого я не смогу скрыться. Мое молчание выводит его из себя. Взмах палочки — и на осколки разлетелась ваза на комоде. Шаг ко мне. Взмах — и треснула каминная кладь. Ещё шаг. Взмах — и на щепки разлетелся стул. Шаг — и с жалобным звоном рухнула на пол тяжелая люстра. Стена за спиной, до которой я дошла, преграждает мне путь к дальнейшему отступлению. Но разве от него возможно скрыться? — Отвечай! — шипит Том яростно и на моих глазах превращается в то змееподобное существо. И я не выдерживаю. Кричу от ужаса и сжимаюсь изо всех сил, когда он вновь взмахивает волшебной палочкой. Но нет, он не пытает меня круциатусом. Он лишь взрывает заклятием окна, отчего мелкие осколки больно впиваются в бока и ранят руки, которыми я закрыла лицо. — Ты знала? — рычит от злости, дергает мои руки в сторону от лица и впивается в меня своими налитыми кровью глазами. Чудовище! Настоящий монстр! Мертвецки бледная кожа отдает зеленым и голубым цветом, тонкие щелочки вместо носа, как у рептилий, тонкие губы, лысая, обвитая синими венками голова и глаза. Самое страшное в нем — это его глаза. Взгляд беспощадного зверя, настоящего монстра, кем он и являлся все это время. А я просто не замечала… Пальцы с острыми ногтями сжимают горло, и Том больно припечатывает меня к стенке. Жалобный стон его не останавливает, он лишь сопит, приблизившись лицом к моему лицу. — Я не понимаю… о чем ты, — пытаюсь отцепить его руку от шеи, а он шипит, святые небеса, шипит, как Василиск и снова, чуть притянув вперед, резко припечатывает меня к стенке. Затылок пронзает боль, а ноги подкашиваются. Я висну на его руке, уже приняв тот факт, что меня сейчас либо задушат, либо раздробят голову. — Не прикидывайся, что ты не знала об их планах, — шипит Том. Прижимается своим телом к моему, чтобы я стояла ровно, и сильнее сжимает горло. — Том… — пытаюсь вдохнуть. — Я не знала, — выдох удается, но вот вдох… — Том… — Как не знала?! — шипит, встряхнув, и я скулю, чувствуя горячие слезы на щеках. — Твои закадычные друзья пробрались в банк и похитили мою, — выдыхает прямо в губы, — мою чашу. И ты не знала? Обида отгоняет страх. Толкаю его в плечо — хочу, чтобы он отстранился, чтобы это чудовище не касалось меня. — Я все время была здесь, плененная тобой… — попытка вдохнуть, — откуда я… Замолкаю и с ужасом смотрю в его глаза. Рука на моей шее сжимает сильнее, и я отчаянно комкаю окровавленную мантию на плече Тома. Пугающая серость появляется перед глазами, но резко всё прекращается. Губительные тиски исчезают, ноги подкашиваются, но меня ловят широкие объятия. Даже не могу понять, как мы оказываемся на кровати. Облегченно выдыхаю, откинувшись на подушку, но тут же настороженно замираю, смотря на ужасающее лицо Тома, который навис надо мной. Испуганно пытаюсь отстраниться, но он держит, а затем сам опускает голову, отводя взгляд. Кожа приобретает естественный цвет, появляется нос, и прядь волос накрывает лоб. Том не поднимает головы, лишь дышит глубоко и хмурится. Протягиваю руку, запускаю в отросшие волосы и провожу вверх по голове, открывая широкий лоб. Том поднимает голову, и в его прекрасных голубых глазах я вижу злость. Отдергиваю руку, но он ловит её на полпути. Выдыхает, с силой сжимая губы, прижимает мою раскрытую ладонь к щеке и зажмуривается так сильно и с такой болью, что я буквально ощущаю сжигающие его эмоции. — Том… — почему-то хочется утешить. Обнять и прижать к груди монстра, которому больно. Одно мгновение искренних эмоций, и лицо Тома становится спокойным, непроницаемым. Он отпускает мою руку и открывает глаза. Холодность, сосредоточие, уверенность. Том глубоко дышит, не сводя с меня внимательного взгляда. Поднимается на ноги и разворачивается к двери. Легкий взмах руки, и я замечаю, что на прикроватной тумбочке появляется моя волшебная палочка. — Том… Что?.. Что это значит? — холодок пробегает по спине, и я подскакиваю на ноги вслед за ним. — Том… — хватаю его локоть, и он, к моему великому облегчению, останавливается и оборачивается. Во взгляде нет гнева или злости, лишь спокойствие и твердая решительность. — Почему ты?.. — недоговариваю, просто оборачиваюсь к тумбе, указывая взглядом на мою волшебную палочку, и вновь смотрю ему в глаза. — Осталась лишь одна часть. Она в школе, и они это знают. Они пойдут за ней. Я должен их остановить, остановить всех, кто мешает мне взобраться на вершину власти, — зло шепчет Том, глубоко вдыхает и сбрасывает мою руку. Понимаю, что если он прав и мальчишки действительно отправились в Хогвартс, а Том последует за ними, то будет война, будет решающая битва, которая прольет немало крови. Там же дети, там мои друзья. И Том… — Нет, Том, — хватаюсь снова за него, — не нужно, не делай этого. Останься здесь, останься со мной. Тебе не нужна эта власть, прошу, послушай, — молю, схватив его крепко за руку, но в глубине души не могу даже себе честно ответить, за кого я волнуюсь больше: за друзей, школьников, преподавателей и Орден, или за него — воплощение всего зла на земле, за Тома Риддла. — Я тебя прошу, Том, останься, не делай этого. Том, не надо! Слезы текут по щекам, но не могу замолчать, лишь умолять, умолять. Вдруг я достучусь до него, вдруг он отступит от своих абсурдных планов по захвату мира, от жажды крови и власти над всеми. Должна же эта война когда-нибудь закончиться! — Том, прошу, я умоляю — останься со мной. Я буду послушной, я буду хорошей, Том. Том резко сжимает мои запястья, отцепляет от своей мантии судорожно сжатые пальцы. Вытягивает руки, чуть отстраняя меня от себя. Взгляд прямой, серьёзный и полный сомнений. Делаю глубокий вдох, усмиряю свою истерику и пытаюсь улыбнуться. Я сломаюсь, подогнусь под его желания, его прихоти, оставлю свою прежнюю жизнь, лишь бы он прекратил эту войну, лишь бы он остался здесь, со мной. Сердце в моей груди бешено стучит, и кажется, что его можно услышать за версту. — Меня… выбери меня, а не свою власть, Том, — шепчу тихо, с надеждой и мольбой смотрю в его глаза. Том отпускает мои руки, но тут же запускает пальцы мне в волосы, сжимает затылок и грубо притягивает к себе, захватывает мои губы в жестокий поцелуй. Нет… нет, нет. Его руки обнимают за плечи, и он, не разрывая узурпаторского поцелуя, ступает со мной, шаг за шагом, к кровати. Не поступай так со мной, Том… Нет, Том, прошу. Жмурюсь изо всех сил, ощущаю не только соль своих слез, но и горечь губ Тома. Хочу разорвать поцелуй и продолжить молить его, но не могу оторваться от его губ, ведь хочу запомнить, запомнить его, чтобы было за что ненавидеть. Том сам разрывает поцелуй. Делает глубокий вдох и выдох возле самых губ, не отводя взгляда от моих глаз. Он просто замирает, и мне бы так застыть на вечность, будто мы одни во всем мире. Том делает еще один глубокий вдох и толкает в плечо. Матрас мягко принимает в свои объятия, а темнота накрывает моментально — после взмаха руки с волшебной палочкой, после взгляда синих глаз в душу.