Мой нежный зверь

Малыш целый день был чем-то обеспокоен, то и дело время от времени предавался плачу. Покормила, искупала, поиграла, сделала массаж, уже и поспал, и снова покушал, но беспокойный, душераздирающий рев завел именно в момент прихода Тома домой. А вернулся он в не наилучшем расположении духа. Злой как черт, только пар из ушей не шел. — Успокой его, — раздраженно бросил мужчина, выйдя из душа. Неужели нельзя было подождать в своей спальне? — Не могу. Он чем-то обеспокоен и... — Нагуляла ребенка и не можешь с ним справиться, — перебивает меня он и наколдовывает себе стакан с янтарной жидкостью. Во мне поднялась волна возмущения. — Я не нагуляла его, — прошипела сквозь стиснутые зубы. — Ну, конечно, скажи еще, что не раздвигала свои прелестные ножки перед Уизли, — выплевывает он громче хнычущего ребенка. — Раздвигала, — усмехаюсь я. Позлить его стало чуть ли не смыслом моей жизни. Захотелось чертовски насолить ему за неприятные слова. — Перед таким мужчиной разве не разденешься? — мягко говорю и блаженно улыбаюсь, словно уйдя в воспоминания. — Гермиона, — предупредительно зарычал Темный Лорд. — И знаешь что, Том, — мой голос слаще меда, — я просто сгорала от страсти под ним. Ты просто представить себе не можешь, каково это — заниматься сексом без чувства страха. Полностью предаваться ощущениям, доходить до пика и чувствовать в себе глубокие, мощные толчки не тебя. Он с такой скоростью дернулся на меня, что я даже отшагнуть не успела. Заметила лишь палочку в его руке, и мы оказались нос к носу друг с другом. Я затаила дыхание, понимая, что сейчас меня либо убьют, либо жестко отымеют. Взгляд мужчины пылает огнем и полностью затуманен всепоглощающей яростью. Он делает глубокий вдох и долгий выдох в мои приоткрытые губы. Взгляд на мгновение становится осмысленным, словно он узнал меня за затмившей его глаза дымкой. Но было уже поздно... Он делает шаг назад и с удивлением бросает взгляд на свои руки. А они уже охвачены огнем. Мужчина делает еще шаг назад, ошарашенно поднимает на меня свои глаза, и я знаю, что сейчас произойдет. Резко разворачиваюсь к ребенку и, накинув на притихшего кроху одеяло, закрываю его собой. Выплеск мощнейшей магии был похож на взрыв небольшой бомбы. Оконные стекла осколками полетели в разные стороны и щедро влетели мне в спину и в руки. Разбились вазы. Посыпалась люстра, развалился близко стоящий стул, слетел тюль. Я осмотрела разрушения и, наконец, бросила взгляд на Тома. Он выглядел сконфуженным. Пошатываясь, он откинул ногой сломанную спинку стула и направился к двери. Видимо проветриться и прийти в себя решил. Я облегченно выдыхаю и обращаю внимание на ребенка. Он, по-видимому, явно удивлен произошедшим шумом. Молчит и так непонимающе смотрит на меня. — Все хорошо, сынок, — осматриваю малыша, не задело ли его? Нет. Цел и невредим. Облегченно выдыхаю и ощущаю, как морозный ветерок потрепал ободранный тюль и коснулся моей щеки. Свежий воздух... Подбежав к окну, высовываю голову и вдыхаю во все легкие. Вот он, аромат свободы. Подбежав к шкафу, достаю из нее шерстяную мантию, накидываю на свои плечи. На ощупь нахожу какие-то сапоги. Натягиваю. И все равно, что на несколько размеров больше. Возвращаюсь к ребенку. Укутываю его в теплое одеяло. Кидаю простынь на оконную раму, беру сверток в руки и как можно осторожнее и тише перелезаю через разбитое окно. Шаг, второй, третий — и мое сердце трепещет от счастья. Сбежала, сбежала — отстукивает в грудной клетке. Замерев, оглядываюсь. Погони нет. Окошко, с которого мы вырвались, кажется маленьким светлячком в ночи. Я пошла напролом с огромной надеждой на то, что лес, в который я забрела, не такой громадный, и скоро мне посчастливится набрести на какую-нибудь деревушку. А там уже разберусь на месте: искать волшебников или затеряться среди маглов. Чем дальше в лес, тем, кажется, сильнее сгущается темнота вокруг. Сильнее кутаюсь в свою мантию с малышом. Морозно. Очень морозно, благо ветра нет. Иначе ступать по сугробам было бы нереально сложно. Вон и так полные сапоги снега. Но это ничего. Протянем. Главное, что я убежала. Сбежала от него. Успокоившись, он бы точно отомстил бы мне за мои слова и, скорее всего, через ребенка. Мерлин, ну зачем я столько всего наговорила? Сама ведь вывела его. Но и ведь он сам напросился. Нагуляла! Я, между прочим... Ай! Черт побери, как же холодно. Пытаясь отдышаться, остаюсь стоять на коленях. Благо снег — в мягкое упала. Приподнимаю уголок одеяла и заглядываю к малышу. Плохо видно. — Сыночек, — шепчу тихо и прикасаюсь носом, целую в щечку. Тепленький, спит просто. — Все будет хорошо, родной мой. Вновь прикрываю. Пусть бережет тепло, еще совсем чуть-чуть. Лишь сейчас, немного поуспокоившись и поостыв, понимаю, что спину и руки колят осколки. Черт побери, забыла их вытащить. Оборачиваюсь и смотрю на свой след. На белом снегу за мной тянутся небольшие черные пятна. Твою ж! Затаив дыхание оборачиваюсь, осматриваюсь по сторонам. И молю бога, чтобы в этом лесу не было никаких хищников или другой нечисти, вроде оборотней или вампиров. Спокойно! Главное идти дальше. Кивнув сама себе поднимаюсь на ноги и иду... Иду... К моему разочарованию поднялся небольшой ветер, он словно злорадно пытается расшатать меня и разнести запах моей крови на всю округу. Сбоку послышался приглушенный хруст ветки под снегом. Во все глаза уставилась в темноту. Но она кажется такой густой, такой живой и... Она дышит. Нервно сглатываю и направляюсь дальше. Быстрее... Быстрее... Рычание справа — и я вздрагиваю, развернувшись. Повторное рычание, но уже более громкое, открытое, и два животных сцепились, словно определяя боем, кто из них первым вкусит одинокую жертву. Волки. В этом чертовом лесу водятся обыкновенные волки. Пока хищники заняты друг другом, не смею их отвлекать. Бегу дальше, быстрее, как можно быстрее. Не реву, просто тихо плачу. Скорей бы закончился этот лес, скорей бы люди... Скорей бы... Несколько раз спотыкаюсь, с огромным усилием воли заставила себя подняться и идти дальше. Я не могу вот так вот сдаться. Была бы я одна — уже давно упала бы в снег и просто попыталась бы уснуть. Но сейчас со мной мой сыночек, которому я обещала, что все будет хорошо. — Все будет хорошо, — шепчу, прислонившись к дереву, переводя дыхание. Шмыгаю носом и скидываю со лба мокрые пряди, в сапогах хлюпает вода, а пальцы я уже не чувствую. Рычание прибавилось, как и блестящие в темноте глаза. Нужно идти... Делаю несколько шагов и проваливаюсь в снег по пояс. Паника охватывает моментально. Опускаю малыша на снег и пытаюсь выползти из этой ловушки. Получилось. Кроха снова у моей груди и очередные осторожные шаги. Снег сверху взялся коркой, можно попытаться... Всхлипываю, снова исчезнув по пояс. С неимоверным ужасом замечаю, что волки уже не боятся и подходят ближе, рычат друг на друга. Явно предвкушая позднюю трапезу. Приложив последние усилия, выползаю из снега, вытягиваюсь сверху корки. Пытаюсь подняться, но сил нет, вообще... Стягиваю с себя плащ и кутаю ребенка. Понимаю, что должна спасти его. — Мама тебя любит, сыночек, — плачу и целую в крохотный лобик, — я так тебя люблю, мой родной, — закрываю малыша и принимаюсь шептать заклинание. Сбиваюсь, отвлекло рычание прямо возле меня. Начинаю сначала. Ну и что, что нет палочки, я просто отдам всю свою силу ему. Все получится. Вокруг ребенка появляется плотный энергетический кокон. С каждым моим уверенным словом малыш поднимается все выше и выше. Заклинание закончилось, и я обессилено плюхнулась в снег. Ребенок был на высоте, в теплом светящемся коконе. Все хорошо... Еле дыша, скручиваюсь калачиком на белом снегу. И молюсь за то, чтобы кто-нибудь нашел моего малыша... Волки подошли вплотную, окружили и теперь просто ждут команды вожака, чтобы напасть. Пусть это будет быстро. Чтобы не видеть и не слышать, как тебя разрывают. Прямо над ухом раздалось клацанье зубов и рычание. Вот и все... Сбежала. Сжимаю руки у груди и зажмуриваюсь что есть силы. До пятен во внутреннем взоре... До белого свечения...