Мой нежный зверь

Так приятно пахнет. Поленья, горящие поленья. Так люблю этот запах. Он такой теплый... Запах, навевающий спокойствие. Делаю глубокий вдох и выдох. Огонь и лед отступили, оставили меня в покое, и это хорошо, это приятно. Ощущаю свое тело, так правильно. Открыв глаза, первое, что встречаю, — это танцующие языки пламени на поленьях. Даря тепло и такой приятный аромат. Запах смерти дров прекрасен. А пламя танцует и извивается так, словно имеет лишь одну жизнь и проживает ее так, словно нет ничего важнее, чем сплясать и уничтожить то, что поддается его смертоносной температуре. — Гермиона, — голос так тих и так близок. Я, следуя голосу, отвожу взгляд от камина и присматриваюсь в полумрак пододвинутого к постели кресла. — Кто такой Кристофер, Гермиона? Том. Это Том. Он расслабленно восседает в кресле, но голос его напряжен и даже наполнен злостью. Да, именно ее я чувствую. Перевариваю его вопрос, и в голове словно загорается лампочка. — Кристофер... Это... Мой сыночек, Том, — я делаю глубокий вдох и ощущаю небольшое покалывание в груди. Слышу шумный выдох, и мужчина поднимается с кресла и садится на край моей кровати. — Том, где он? Где мой сын? — спрашиваю, пытаюсь заглянуть в глаза, но он не смотрит на меня. Пронзительный взгляд голубых глаз пробегается по моему лбу, губам, но он не смотрит в глаза и не отвечает. — Жар прошел, и это хорошо, — говорит сухо, прикоснувшись к моему лбу. Переключает свое внимание на какие-то кружки на столике, который рядом. И я понимаю, что он злится на меня и наказывает меня молчанием. — Том, прости, что я сбежала. Я понимаю, что ты злишься, и ты можешь наказать меня. Но только скажи, умоляю, скажи, что с моим малышом, — шепчу, молю. — Ты уже понесла свое наказание за побег, — отвечает, заставив меня вздрогнуть. Нет, нет, нет. Неужели то, что я видела... Было не сном, и волки действительно... — Том... — Пей, — к губам приставили кружку и сразу же наклонили, заставив выполнить приказ. Какая-то вязкая травяная настойка. — И больше не разговаривай. Ты еще слаба, — холодные брошенные слова и первое нежное прикосновение в голове. Сон нахлынул моментально, не дав возможности задать ни единого вопроса. Меня встретила кромешная тьма, а разбудил меня плач ребенка и злое рычание голодного зверя. Словно они в комнате и все происходит вновь... Глубоко вдыхаю и понимаю, что вокруг тишина. Он ведь не мог умереть. Я ведь создала щит, отдала свою силу. Но почему Том молчит, почему отводит глаза? Может, он сделал ему что-то? Я ведь обещала слушаться... Нет. Нет, я не смогу без моего ребёнка... Неудержимый поток слёз плавно перешел в такой же неудержимый рев. Сыночек... Сжимаю рубашку на груди, так не хватает маленького тельца в моих объятиях. Мой родной, мой маленький, я не смогу без тебя, я не хочу... Я не верю! Задыхаюсь от своих же рыданий, дрожу всем телом от холода, от боли, от истерики. Комнату озарила полоска света от открывшейся двери. Сквозь пелену слез, что застилает глаза, вижу немного размытого Тома в одних спальных штанах. — Ну чего ты? Успокойся, — тихо говорит и прижимает к груди. — Гермиона, успокойся. Тебе просто приснился кошмар. — Нет, это был не сон... Я не смогла, я не защитила. — О чем ты? — О моем сыночке. Его... Растерзали звери, или ты с ним что-то сделал... С моим малышом — и это мое наказание за побег, за ослушание, да? Его смерть, — шепчу так горячо, чувствую в душе горечь каждого слова. Невинные слова вмиг стали ненавистными. — Гермиона… — выдыхает так тяжко, что сбивается дыхание. — Когда я говорил о наказании, я говорил о твоем заболевании. В твоей марафонской пробежке, почти в чем мать родила, ты схлопотала воспаление легких. И я недоволен этим фактом больше, чем самим побегом. Когда я вас нашел, волки только подобрались к тебе. Но я успел... И с ребенком все хорошо. Он, к удивлению, даже и не простудился, — слова мужчины бьются в голове, и воспаленный мозг так пугливо все воспринимает и дает команду телу. Реветь! Еще громче, еще сильнее. Реветь. — Вот же женщина, — слышу возле уха. — Беда — плачет, все хорошо — тоже плачет. Гермиона, успокойся уже. Как выздоровеешь, придешь меня поблагодарить, — с ухмылкой сообщает мужчина и укладывает меня на кровать. Сонные чары работают хорошо...