банальности

чонгук стремительно разлепляет глаза от кошмара. сердце бешено и тяжело колотится в груди, по скорости приближаясь к птичьему. холодный пот липкой пленкой покрывает тело — парень глубоко вдыхает, пытаясь унять пульс. лениво тянется к безмолвному телефону и натыкается взглядом на собранный огромный рюкзак. «поездка!» — проносится в голове, и палец судорожно жмет по кнопке блокировки. «08:17». отправка автобуса в 9. мигом слетая с кровати, чонгук путается в одеяле, но ловко приземляется на пол, высвобождаясь из капкана. солнце робко проникает в комнату сквозь завешенные шторы, едва освещая тот полумрак, что предпочитал старшеклассник в летнее время. на завтрак парень забивает — поест в дороге, сразу же отправляется в душ, потом на влажноватое тело с трудом натягивая школьную форму. ветер высушивает голову, пока он с рюкзаком наперевес несется к желтому, как яичная сердцевина, автобусу. запыхавшись, заваливается в салон — все места забиты, особенно те, что сзади. стоит и судорожно ищет глазами тэхена, с которым договорился еще неделю назад сесть вместе, но тот разводит руками, виновато улыбаясь и косясь на сидевшую рядом старосту, которая ему давно нравилась. чонгук губами очерчивает «предатель» и отворачивается в поиске других свободных мест, желательно не с девчонками — их он почему-то побаивается. вытягивает голову и раскачивается туда-сюда. — чонгук-ши, недалеко от вас по левой стороне есть место. присаживайтесь поскорее, нужно отправляться. чон дерганно кланяется учителю, выдавливая из себя слова благодарности, и стремительно заваливается на указанное место. сидевшим в слепой зоне его зрения оказался юнги, успевший уснуть, пригретый утренним солнышком. темная панама надвинута почти на пол-лица, а в ушах торчат наушники — чон руку на отсечение может дать, что там играет что-то инструментальное и ненавязчивое, но перекрывающее ропот школьников. он с досадой смотрит на чужие наушники, понимая, что свои-то он в спешке не взял, если, конечно, не закинул их в рюкзак еще вчера. все содержимое которого летит на колени, когда чон безнадежно там роется. шуршит пакетами со снеками и сладостями, психованно возится, непослушными руками заталкивая все обратно внутрь, как попало. — чего деятельность развел? — негромко спрашивает юнги, легонько трогая рукав чоновской рубашки. чонгук вздрагивает и буркает, внезапно смутившись близости их сидений: — ничего. извини, если разбудил. — я не спал. ответом служит неопределенное мычание, положившее начало этой некомфортной недосказанности между. а юнги — юнги же не дурак, он сто процентов чувствует это густо намазанное разочарование и потухшую искренность. на самом деле — недосказанность появилась в тот самый момент, когда первые ростки страха пробились из-под земли. страха потерять замечательного человека из-за такой влюбленно-щенячьей привязанности. чонгук, не понимая, что делать далее, не смог себя вести так, как раньше. он не справился. как бы чон не хотел, но ему кажется, что он теряет юнги, а узы так или иначе растворяются. этот страх, эти семена раздора оплетают все тело и душат, словно дьявольские силки. сопротивляться этому процессу у него совсем нет сил — руки-плети беспомощно висят у туловища. август отдавил все пятки июлю, расшатал постройки и садистски сжег дюжину кропотливо выстроенных чонгуком мостов. он тупо пялится в противоположное окно, чтобы краем глаза непроизвольно не очерчивать мягкие контуры мина. пейзажи сменяют друг друга, но зелено-голубо-желтое стоит перед глазами почти постоянно. угораздило же сесть с юнги. чонгук совсем не рад — сейчас бы он предпочел общество кого угодно, нежели минное поле, на котором он оступился — без чьей-либо помощи собрать себя теперь не представляется возможным. чонгук раздраженно откидывается на сидение, ударяясь головой несколько раз об обивку, и жмурит глаза до искр. видит скошенный взгляд и криво ухмыляется, с хрустом сжимая подлокотник. желание докопаться, мол, чего уставился, уже дыру вон прожег, возрастает до небес, когда голова потихоньку начинает разрываться от нескончаемого шума одноклассников. но последующий за этим зрительный контакт он не вынесет — не тогда, когда даже сам себе не может четко и честно ответить на вопрос, почему же он так взъелся на юнги, всячески игнорируя его присутствие. дорога предстоит долгая и мучительная. «поменьше бы ты таращился на меня, хен. было бы легче».