банальности

летние каникулы врываются плеском воды и стрекотом цикад в жизнь чонгука с таким невероятно долгожданным чувством облегчения, как первым финиширует в тяжелом забеге один из участников гонки. прошла уже неделя варки в этой невыносимой духоте дня с вибрирующим воздухом, неделя свежести вечеров с заплывами в местных водоемах, по температуре приближающихся к парному молоку. кожа не успела сгореть — чон всеми силами мазей, масел и spf-кремов пытается ее сберечь. а завораживающая магия ночей очаровывает чонгука настолько, что он отдается сну на растерзание только тогда, когда за горизонтом показывается алый полукруг. мину он не навязывается — тот сказал, что вновь будет готовиться к местному ежегодному фортепианному конкурсу от университета, проходящему весной и позволяющему поступить туда без тяжелых вступительных, которые беспощадно секли «таких же обывателей, как и сам юнги». возражения чонгука насчет обывательской игры мин даже слушать не стал — натянуто улыбнулся и быстро свернул тему. чонгук не видит юнги уже с неделю. не видит. но слышит — поэтому скучает совсем немного. каждый вечер он внимательно или нет слушает из открытого окна и разливающуюся страстью мелодию, и яростные восклицания, и зловещую поступь фатума. чону не нужен даже голос юнги, чтобы чувствовать, как тот говорит. что тот говорил — пока остается загадкой. в этом году по-особенному приятно находиться в комнате с окном нараспашку. (даже если выкинуть из списка огромные минусы в виде всякой живности и непомерной жары, плавящей до состояния пудинга). все прошлые летние месяцы он обращал внимание на музыку по нарастающей — ну играет и играет, бог с ним, лишь бы не ночью. да, красиво. вау, а вот это было невероятно. и вот это. сейчас бы чонгук все отдал, чтобы услышать мерцание потрясающих гармоний в тишине ночи. в ясности утра, терпкости дня и вечерней неги. да, именно так. (возможно, он слегка лукавит, но пусть хоть так — желание быть ближе гипертрофирует все его маленькие хотелки до несоразмерно больших). в летнюю школу чонгук не попадает, как прокаженный, к его счастью, зато там остается тэхен, заваливший математику, чем кормит внутреннего чонгуковского злобного чертенка, не брезгующего даже самыми мизерными поводами для дружеских подколок. все звонки от тэхена чон принимает с одной из его лучших мстительных улыбок. патокой мажется по телу и мрачное веселье, когда парень вспоминает, сколько раз тэхен кидал его с дежурством, потому что прогуливал занятия. «молодость же утекает сквозь пальцы, чонгук-и!», «да все в порядке, я спишу» — и не врет. почти. и это короткое «почти» совершает такой весомый вклад в появившееся ощущение осуществленной справедливости, что страшно становится, насколько прогнивший чонгук изнутри. наверное. таким же мстительно-сладким тоном он и отвечает на поступивший звонок, назойливо жужжавший в непривычной тишине, издевательски вытягивая последнюю гласную: — аллё-о-о. в трубке слышно тяжелое дыхание. — ну т-ты и мудила, чонгук-и, мне даже не нужно видеть твою ссаную улыбочку, чтобы хотеть ее размазать по твоему смазливому личику. быстро сотри ее! — тэхен сердито пыхтит в микрофон. — ну что? стер? стер?! — да не улыбаюсь я, отвали. чего звонил хоть? ким жалобно тянет: — пожалуйста, можешь через час забрать мою сумку с учебниками? я умру все тащить на теннис. а если я в очередной раз опоздаю на тренировку из-за того, что заруливаю домой, хосок мне голову открутит. пожалуйста, чонгук. ты бы меня очень выручил. хосок — парень веселый, но в гневе страшен! — хорошо, — угукает парень, кидая секундный взгляд на наручные часы, — буду через час. молчание воцаряется после его ответа. кажется, тэхен даже задерживает дыхание — сплошной звуковой вакуум. — и что, — с недоверием проговаривает ким, — ты согласишься вот так вот запросто? чон посмеивается в трубку, смахивая тыльной стороной руки пот со лба. — вот так вот запросто. — ловлю на слове. не знаю, что за чертов аттракцион щедрости, на который я попал, но да ладно. надеюсь, есть какой-то повод и это все не большой розыгрыш. — пока, тэтэ. случается пауза, в которой чонгук ждет ответного прощания тэхена, но тот часто действует по принципу «не дай им предсказать свое следующее действие». даже если действие затерто до дыр: — посрешь дома, — громко чеканит ким, гогоча в трубку, и сразу же сбрасывает. чон неверяще пялится на потухший телефон. проходит время, а тэ — все тот же. бормочет: — после стольких лет… придурок. проходит час, и парень паркует велик у школы, залихватски спрыгивая с него. пишет тэхену краткое: «выходи», и не успевает моргнуть, как перед ним появляется упомянутый, протягивающий пакет с наверняка вонючей школьной спортивной формой. чоновское лицо кривится в отвращении, но он закидывает пакет в рюкзак. — а учебники где? ты обещал только их. ким мигом всучивает и те — они отправляются все в тот же рюкзак. — я посрал, кстати, — говорит ему чонгук с каменной рожей, салютуя. тэхен по-клоунски лыбится и салютует в ответ. — спасибо, — вяло и нехотя выплевывает тэ, имея в виду услугу, которую ему оказал парень. чонгук так же вяло кивает, седлая своего железного коня обратно. — ага, сочтемся. раздавшийся смешок кажется довольно знакомым, чон резко вскидывает голову по направлению исходящего звука. закусывает губу, сдерживая дебильную улыбку в попытках оставить каменное выражение лица на месте. в огромной футболке и широких шортах становится до ужаса тесно. смеющийся юнги, скрестив руки на груди, стоит у шкафчиков, придерживая кипу нот, и таращится в потолок. бледная кожа голеней, не тронутых солнцем, слепит глаза, и чонгук пытается скрыться с места происшествия. искрящееся солнце находится чуть ли не в зените, но даже оно не такое белоснежное и вгоняющее в краску, как мин юнги.