банальности

— странное у тебя понятие погулять, — бубнит чонгук, зубами вскрывая упаковку от сосиски. луна периодически играет в прятки, кроясь за ватными темными небесными кораблями. — а чем плохо? все тебе странно, — ворчит, передразнивая. — не знаю. например, ногами бы двигать. опережая твое возможное возражение — не горизонтально. юнги закидывает руки за голову, поудобнее устраиваясь на пледе, и скрещивает ноги, на одной из — задирается штанина пижамы. — не, — говорит, — не хочу. — а, то есть, — уточняет то ли сидящий, то ли лежащий чонгук, жестикулируя надкусанной сосиской, — погулять хочешь, но двигаться — нет? да еще и со мной. — именно так. чонгук капитулирующе поднимает руки, бросая затею сдвинуть юнги с места — признаться, так тоже хорошо. ночной теплый ветерок ерошит волосы, вызывая стадо мурашек от поясницы до затылка. чон украдкой бросает взгляды на чужие закрытые глаза, трепещущие ресницы и разглаженный от мимических морщинок лоб, пока доедает. они так молча лежат на пледе еще с несколько минут, а затем мин поворачивается на живот от безделья и начинает ковыряться в почти черной траве. скрещенные ноги, согнутые в коленях, он двигает туда-сюда. проводит ладонями по шелковистой растительности и недовольно жмурит один глаз, когда приходится тянуться за чем-то желанным дальше, чем мин предполагал. чонгук очень боится, что у него ужасно влажные ладони. никто не собирался брать его за руку — и он даже не знает, действительно ли рад этому. сосед что-то срывает, облегченно выдыхая, и поворачивает голову: — гук-а. чонгук вовлеченно кивает, мол, слушаю. — можно я?.. — и пододвигается ближе. чон растерянно роняет челюсть наземь, жмурясь, когда юнги придвигается настолько близко, что страшно за свое самообладание становится. он еле заметно приглаживает чонгуковы волосы с одной стороны, пока парень отходит от шока, непроизвольно подставляясь под приятные касания. ожидаемого не происходит — тепло дыхания мина исчезает. чонгук боязливо приоткрывает глаза — одноклассник только ласково улыбается, скрывая смех, когда смотрит в телефон. — тебе очень идет, чонгук. сам-то чонгук вообще нихрена не понял. что ему идет? таращится на юнги оглушенно и не может всечь, что сейчас произошло. сосед украдкой кидает взгляд на сконфуженного молчавшего чона, понимающе хмыкает и протягивает телефон. на дисплее — фотка зажмуренного парня с каким-то цветком, названия которого он, конечно же, не знал, в слегка вьющихся волосах. глаза увлажняются — это, черт побери, было слишком неожиданно и мило. чонгук, что удивительно, не краснея, в ответ засовывает в чужие волосы другой цветок. — ты не думай, тебе не идет. просто там жуков много было, — оправдывается, ехидно усмехаясь. — а еще я вымазал твои волосы сосисочным э-э-э… соком. юнги скептически улыбается, открывая камеру, и, когда он рассматривает себя, скепсис понемногу сменяется на мягкое выражение лица. хорошо, что за шумом листвы и отдаленным кваканием лягушек не слышно его бешено колотящегося сердца. почему многие в школе не могут рассмотреть в юнги такого замечательного человека — остается загадкой. однако никому чон не собирается разглашать такие секреты: собственническое чувство, что о такой грани угрюмого одноклассника знает только он, безбожно доминирует над желанием открыть миру глаза. он и не открывает.