1000 поцелуев (A Quiet Murmuration)

Дни со сто шестого по сто двенадцатый Никаких поцелуев. Ни одного. Ни намека. На седьмой вечер затишья Джон, собравшись было спать, вдруг остановился. Он надеялся, что лицо у него не такое красное, как ему казалось, когда произнес: — Эм… Шерлок оторвался от книги. — Да? — Я спать. — Ладно. Спокойной ночи. Джон сделал шаг. Остановился снова. — Ты не собираешься… Шерлок вновь поднял взгляд, и на лице его мелькнула тень любопытства, смешанного с раздражением. — Что? — Ну, сам знаешь. — Джон, пожалуйста. Говори прямо. Я пытаюсь читать. Джон сунул руки в карманы. — Поцеловать меня, — сказал он. Голос звучал сдавленно. Заложив палец между страницами книги, Шерлок вздохнул: — Вообще — нет. То есть... Нам ведь не стоит торопиться, не так ли? Мы рассчитывали управиться за двести дней, а сейчас сильно ушли вперед, так что… — он замолчал, тоже густо покраснел и быстро произнес: — Если ты, конечно, не хочешь сразу со всем этим покончить. — Нет! Нет. Я не… не это имел в виду. Просто. Проверял. Что все в порядке, — Джон замолчал и прибавил: — По расписанию. — Так и есть. — Хорошо, — Джон кивнул. — Ладно. — Сглотнул. — Спокойной ночи. — Приятных снов, Джон. По-прежнему шестьсот тридцать один. День сто тринадцатый: рано-рано утром — Что такое? — нахмурился Джон, садясь в кровати и потирая лицо. Он глянул на часы: полпервого ночи. — Что случилось? — Ничего. Ничего не случилось, — ответил Шерлок. Он сидел на краю кровати; длинные пальцы сжимали простыню; его лицо в темноте — сплошные углы света и тени. — Я просто… решил… поцеловать тебя на ночь, — прошептал он. — А. Понятно. Ну… все нормально. Не надо. Уже очень поздно, так что это будет не на ночь… — язык как-то глупо заплетался. Почти ничего не видя в темноте, Джон гадал: не сон ли это. — Я спросил потому, что не знал, все ли в порядке. Подумал, может, ты уже не хочешь… Шерлок не дал ему закончить: он подался вперед и коснулся его губ своими теплыми сухими губами. Этот поцелуй был одновременно похож на предыдущий, пьяный, и отличался от него, потому что сейчас губы Шерлока… двигались. Они определенно двигались, и на Джона нашел такой ступор, что он не мог ничего делать, кроме как запоминать ощущения какой-то до сих пор не известной частью своего мозга. Шерлок его целовал. По-настоящему целовал. Что за черт… Губы Шерлока двигались — мягкие, но настойчивые, не оставляя места сомнениям. Затем Джон ощутил горячий язык, самый кончик, нерешительно коснувшийся его нижней губы, прежде чем снова исчезнуть. Дыхание Шерлока было горячим и неровным. Джон снова почувствовал его язык, и… черт побери, все тело тут же твердо решило на это отреагировать. Пальцы Шерлока, оставив простыню, коснулись лица Джона, осторожно его удерживая. Длинные, изящные пальцы. Шерлок наклонил голову в другую сторону и продолжил целовать, целовать, целовать… Джон закрыл глаза и сделал единственное, на что был способен: поцеловал Шерлока в ответ. Этот… Этот поцелуй был другим. Нежный, теплый, решительный, настойчивый и, черт побери, чувственный. Этот поцелуй не имел никакого отношения к расплате. Джон понятия не имел, к чему он вообще имел отношение… День сто тринадцатый: позже Джон шагал по комнате. Шерлок возился с ядовитыми химикатами. — Шерлок. Тишина. — Шерлок. — Ммм? — Ничего не хочешь объяснить? — Хмм? — Тишина. — Что объяснить? — Сам прекрасно знаешь, что! То. Посреди ночи. Что это было? — Джон говорил быстро и сбивчиво. Шерлок даже не поднял взгляда. — Право, Джон. Это был поцелуй. Ты что, все эти месяцы не следил за происходящим? — Шерлок, этот поцелуй был… был… В общем, он очень отличался от всех остальных… поцелуев, — Джон умолк, вдруг осознав, как нелепо, должно быть, звучит их разговор. Потом потер переносицу. Он еле сдерживался, чтобы не коснуться своих губ. — Что это было? — спросил он тихо. Шерлок вздохнул и поднял взгляд. Глаза его были нечитаемыми и очень-очень темными. — Если тебе так хочется знать, это был номер шестьсот тридцать два.