По разные стороны

      Где-то далеко звучат редкие капли. В зале, где не может быть даже шума листвы от накатившего ветра, каждый звук ощущается так, словно он громче крика. Итэр лежит, раскинув руки, перед вратами. Сил нет. Он проводит здесь не первый час, изучая каждую мелочь, но результат всё так же ничтожно мал.       По стенам за частью лоз скрываются выжженные эрозией символы, смысла большинства из которых Итэр до сих пор не понимает. Они точно что-то значат, так ведь? Они обязаны что-то значить! Возможно, это какой-то механизм, но как его запустить, как открыть врата?        Все инструкции, что ему удаётся отыскать настолько обрывочны и туманны, что почти не имеют смысла, вынуждая часами коптеть здесь, в надежде найти подсказки. Паймон ещё после первых трёх часов с радостью пользуется возможностью уйти под предлогом проверки обманок. И Итэр ей очень благодарен: её нытьё над ухом о том, как ей здесь не нравится успевает заставить глаз нервно подёргиваться даже за этот недолгий срок.       Однако Итэр не скажет, что часы здесь потрачены впустую. Он успевает изучить выстланный мхом коридор, и тщательно осмотреть залу. Семь символов за лозами, где порода отличается, два выскобленных в том же камне, из которого состоит большая часть залы, три надписи, складывающиеся скорее в несвязный набор букв, и трещины на потолке. Символы древние, но их нет в его книгах, даже ничего близкого нет. Если бы не это давящее, словно гора, едкое ощущение, которое не перепутаешь ни с чем, он бы решил, что ошибается и врата не здесь.       Ведьмак поднимает руку перед собой, безразлично смотря на потолок. Трещины свивают собственный узор, намекая о беспомощности и слабости. Если вдруг он уснёт здесь, Паймон опять будет долго шуметь и причитать о том, насколько это опасно, возвращаться домой — нет ни малейшего желания, да и вряд ли в ближайший час Итэр сможет встать.        В этом бесцельном глядении удаётся найти свои плюсы. Периодически зрение приходит в то равновесие, когда в обычных трещинах начинает вырисовываться осмысленный образ, или даже слова. Усмехнувшись, Итэр выпускает тусклый шарик света, разбавляя расфокусированные образы игрой теней. Шар взлетает по спирали и начинает хаотично кружить под потолком, едва мерцая.       — А вот и галлюцинации… — пока шар пролетает, некоторые трещины будто подсвечиваются, то тут, то там образуя единые линии. — Или же, — Итэр собирает растёкшееся внимание и садится, внимательно вглядываясь в потолок. — Так, а если… — шарик начинает светить в несколько раз ярче, вызывая пульсирующую головную боль, и теперь освещает почти всю залу.       — Неужели?.. — растерянно шепчет ведьмак, истерично посмеиваясь. Часть трещин зеркалом отражают лучи, образуя рисунок — травянистое растение, что растёт по всей зале, будто издевательски мерцая. Если бы не усталость, Итэр бы не зажёг шар света, ведь трава освещает достаточно, чтобы осмотреть всю округу.       — Значит рухнет вторая печать от пламени свечи? — ведьмак вспоминает слова сказки-инструкции. — Семь печатей замков семь хранят, неужели всё настолько буквально? Обвалится первой плетение прочное, открывши начало пути к запретному знанию. Третья живительной влагой откроет письмо… это всё казалось метафорой, или же шифром, — Воодушевляясь, Итэр поднимается и, словно открыв второе дыхание, сначала осматривает, что ещё меняется под светом.       Конечно, что ожидаемо, меняется не слишком многое. Два символа обретают новые детали, и ведьмак зарисовывает их, чтобы позднее вновь искать по всем доступным источникам, хотя уже сейчас они кажутся очень знакомыми. Один выглядит спиралью из пяти ломанных линий, три из которых проявляются от света, и с точкой в центре. Другой, состоящий изначально из перевёрнутого треугольника с полукругом внутри — теперь же добавляется ещё две кривых из нижней вершины.              — Бездна, где же я их видел! — шипит Итэр, сжимая кулаки.       Если только удастся вспомнить, это же позволит сколько времени выиграть! Этого ресурса катастрофически мало, даже если забыть о Кэйе с его настойчивыми поисками. Если ворота самопроизвольно рухнут, то всё окажется напрасным — и годы поисков, и жертвы. Конечно, в никуда уйдёт и высвободившаяся энергия, бессмысленно разрушающая всё на своём пути.       — Ладно… — понимая, что прилив сил продлится недолго, Итэр оставляет попытки вспомнить, осматривая стены дальше.       Кроме двух символов и потолка, от света не меняется ничего — независимо от интенсивности. Значит время проверить следующее, не просто же так на потолке изображена трава, растущая здесь повсюду. Итэру она не кажется необычной или хотя бы ядовитой — такая же растёт в других регионах Тейвата, изредка встречается и в этом лесу, но может близость к вратам даёт ей какие-то необычные свойства?       Итэр срывает маленький стебелёк и растирает в пальцах, прислушиваясь к ощущениям и принюхиваясь, даже пробует на язык — ничего необычного. Запах такой же сладковатый, как и должен быть, кожу не раздражает, но кажется ведьмак начинает понимать что к чему.       — Третья печать… — поблёскивающий голубой сок стекает по ладони тонкой струйкой.       Итэр берёт с земли камень и выдалбливает силой гео из него ёмкость: получается не сразу — давно он таким не баловался. Сока сюда влезет совсем чуть-чуть, но этого должно хватить для эксперимента. Осторожными движениями ведьмак перетирает траву, стараясь не потерять ни капли влаги. Вскоре ёмкость полна, а в зале стало едва заметно темнее.       С тяжёлым выдохом и чуть дрожащими руками Итэр подходит к одной из надписей и наносит на край немного сока, настолько сосредотачиваясь, что даже забывает дышать. Секунда, другая — ничего! Он пробует на семи рунах, и символах проявляющихся от света, но результат тот же.       — Быть не может! — ведьмак сжимает свободную руку в кулак. Что же он делает не так? — Спокойно, спокойно, — глубокий выдох, глубокий вдох, он просто что-то упускает. Нужно подумать. Живительная влага, сок, растения — отвар! Что если растение нужно использовать не в чистом виде?       Итэр спешит проверить эту гипотезу, но перед этим выпивает востанавливающее зелье, оставляемое на обратный путь, что ж, он чувствует, что дело стоящее. Энергия быстро распространяется по телу жаром и дышать становится легче. Эффект не продлится долго, так что нужно спешить.       Чуть пошатываясь, ведьмак вытягивает из мха и воздуха влагу примерно на небольшую пиалу и добавляет в сок. Голова уже жутко болит, но теперь Итэр не уйдёт, пока не выяснит всё, даже если Паймон найдёт его здесь в беспамятстве.       Собрав имеющиеся силы, ведьмак концентрирует в ладонях энергию пиро, доводя смесь до кипения. Свет стал насыщеннее — ведьмак надеется, что это хороший знак. Когда отвар остывает достаточно, чтобы не обжечь руки, Итэр пробует снова, боясь результата. Замерев на мгновение, прежде чем снова коснуться записи, он всё же действует — щедро смазывает отваром буквы и смотрит, как стекают одинокие капли вниз. Пусть произойдёт хоть что-то, что угодно пусть покажет, что его догадка верна!       — Есть! — облегчённо выдыхает Итэр, когда буквы становятся чётче. Он суетливо наносит оставшийся отвар на обе надписи, считая секунды до реакции. Десятая, семнадцатая, двадцать восьмая, буквы теперь имеют почти печатный контур, а ещё, что главное, проявляются новые, и Итэр записывает и зарисовывает каждую новую деталь, опасаясь, что те скоро изчезнут.       — Древнетейватский? Отлично! — на своём пике надпись остаётся не более пяти минут, а после возвращается в исходное, но это не важно, ведь всё зафиксировано, а перевод с древнетейватского не такая сложная задача, как может показаться.       Остальные стены залы не реагируют, что вполне ожидаемо. Сегодня и так многое удаётся сделать, так что со спокойной душой Итэр возвращается домой, еле передвигая ноги, чтобы отдохнуть и проанализировать все найденные материалы. Находиться здесь тошно.       Паймон, как ведьмак замечает по возвращению, тоже очень устаёт за сегодня, но всё равно крутится вокруг, то ли пытаясь заставить отдохнуть, то ли просто из любопытства. Её жужжание над ухом по-своему наполняет силами и расслабляет, но Итэр предпочтёт, чтобы феечка улетела заслуженно отдыхать. Он и сам отойдёт ко сну, как только немного разложит новые записи. Надо бы проверить барьер, там, кажется, очередные странности, но мысль об этом увязает без следа в ворохе иных.       — Ой, а такие символы Паймон где-то видела! — улыбается фея. Услышав это, Итэр замирает, так и не положив стопку бумаг на стол.       — Где? — Паймон держит в руках листок с теми символами. Значит не ошибка — они их точно встречали.       — Ммм, сейчас-сейчас… — в сборнике легенд? В руинах? Где же?! Вариантов, даже если сузить до тех, что точно знакомы обоим слишком много. — О, вспомнила! В Ванаране, — Паймон чуть ли не светится от гордости.       — Неужели… — Итэр бессильно опускает руки вместе с бумагой. Ванарана кажется самым невозможным вариантом из всех, хотя бы потому, что запись чего-либо, особенно важного, там невероятная редкость.       — Паймон молодец? — невинно спрашивает фея, сложив руки за спиной в замок. Кажется, Итэр зависает, оставляя Паймон без ответа на слишком долгое время.       — Ты просто огромная молодец! — улыбается тепло Итэр. — А теперь идём спать. Завтра навестим друзей.       На удивление, сон сегодня не беспокоят кошмары. Впервые за очень долгое время не снится вообще ничего — даже смутные грёзы не тревожат покой ведьмака. Тишина. Абсолютная тишина. Может, истощение сыграло свою роль или собственное подсознание даёт передышку, но разве имеет значение причина? Спокойная ночь — это главное.        Итэр встаёт, лениво потягиваясь. Паймон ещё спит, свернувшись калачиком на своей подушке. Начинать день не хочется вовсе, но как же иначе? Ведьмак чувствует себя нашкодившим ребёнком, который боится прийти к взрослым с повинной — от сравнения он морщится и пытается отмахнуться от этой мысли.       Итэр складывает в сумку необходимое — бумага, записи, карандаш и лира. Он ничего не берёт для отвода глаз — ближайшие дни можно не опасаться вездесущего капитана, Кэйа почему-то отсутствует в городе, а жители опасности не несут.       В лесу сегодня парко и душно, что лишь отягощается туманом. Паймон летит низко, оставаясь чуть позади, будто собираясь в случае чего упасть на плечи ведьмака. Итэр краем глаза поглядывает за ней — фея чуть ли не зевает, забавно морщась, и он чувствует укол вины.       — Чего? — спрашивает Паймон, округлив глаза.       — Ты могла остаться дома и поспать ещё, — пожимает плечами Итэр, так и не повернувшись лицом к фее.       — Ещё чего! Паймон не оставит тебя! — она ускоряется и оказывается впереди, кажется, возмущение придаёт ей сил.       Они подходят к поляне, в центре которой стоят два дерева, сросшиеся цветущей аркой. Солнечный свет играет меж листвы, а гладкие стволы будто светятся, отражая его потёками смолы. Горожане считают арку творением лесного «бога», забывая или не зная, что она гораздо древнее.       — Здесь? — Итэр кивает в ответ, доставая лиру. Руки сковывает — давно же ведьмак играл в последний раз.       На пробу ведьмак легонько задевает струны — они тихо звенят, чуть дребезжа. Итэр звучит смелее, начиная незамысловатую мелодию. Она льётся из-под пальцев прохладой ручья, устойчивая, словно корни векового дуба, невесомая, будто утренняя грёза, нарастающая волной и спокойная, как домашнее тепло. Пока звучит мелодия, кажется, что становится легче дышать, но век её недолог.       Дерево словно идёт трещинами, разрываемое зелёным свечением, которое начинается от корней, проходит по стволу и ветвям и спиралью закручивается в пространстве внутри арки.       Выдохнув, Итэр проходит сквозь портал, оказываясь в шумной деревне. Здесь необычайно чистый воздух, невольно ведьмак жадно вдыхает его полной грудью, будто последние минуты был под толщей воды — голова немного кружится от перенасыщения кислородом.       — Золотой Нара! — Итэр вжимает голову в плечи в первые секунды.       — Нара Варуна снова здесь! — звучат радостные голоса с разных сторон.       Итэр улыбается чуть зажато и машет приветствующим в ответ. Аранары, похожие на причудливые растения с словно выструганными из веточек глазами и ртом, пожалуй, самые дружелюбные и отзывчивые из всех встреченных ведьмаком духов. Несмотря на кажущуюся простоту, они мудры и многое знают, Итэр никогда не сможет отблагодарить аранар за всё сделанное.       Ведьмак сначала ищет сам, не распространяясь аранарам о цели прибытия, но не избегая общения с лесными духами. Итэр проверяет все самые вероятные места, но не находит ничего подходящего. Нет ничего даже похожего на эти два символа. К сожалению ведьмака, ни он, ни Паймон не вспоминают никаких подробностей — единственное, в чём они уверены, что символы где-то в Ванаране.       — Итэр, а почему бы не спросить у Араджи или ещё кого-нибудь из аранар? — устало ноет Паймон. Если судить по дыханию и сгорбленным плечам, фея сейчас быстрее устаёт, чем раньше — ей бы тоже не помешает качественно отдохнуть.       — Не хочу тревожить их лишний раз, — отводя взгляд, говорит Итэр. Это даже не ложь. — Но, видимо, придётся.       Ведьмак идёт к домику вождя, если уж кто и должен знать, что значат эти символы, то Араджа. Хотя призраки вины перед деревней не отпускают даже спустя три года.       — Привет, Араджа! — Паймон активно машет круглому старичку коричневого цвета.       — Рад видеть вас, Паймон, Золотой Нара! Какая судьба привела вас в Махаванаранапну? — Араджа шелестит листьями на голове и чуть покачивается, опираясь на трость, пока говорит. — Может, решили навестить нас?       — Прости, Араджа, мы не просто так пришли, — улыбается Паймон, сложив руки в замок за спиной. — Мы нашли несколько символов, и, кажется, видели их где-то здесь. Подскажешь?       Араджа рассматривает записи, всё сильнее хмурясь, и долго молчит, заставляя тревогу Итэра скручиваться в тугую пружину. Аранара о чём-то раздумывает, но ведьмак уже просто хочет, чтобы тот прервал тишину. Пусть выгонит, после всего он этого заслуживает, пусть разочарованно утешит или всё же поможет, но не молчит, давая Итэру разгуляться в накручивании себя. Араджа уже знает, что это и для чего оно ведьмаку, так?        — Аранарам не нравится то, что ты задумал, Золотой нара, — качает головой Араджа, подтверждая мысли Итэра. — От вас пахнет мараной.       — Да, но я остаюсь собой, — настаивает ведьмак, глядя в глаза, до того, как что-то скажет Паймон. Араджа выглядит неуверенным, насколько Итэр может понять его мимику.       Ведьмак прикусывает внутреннюю сторону щеки, а после продолжает, стараясь выглядеть убедительным для этого духа, который помнит каждое дерево леса семечком.        — Мой план рискован, но ворота всё равно скоро рухнут, вы же чувствуете это? И не лучше ли тогда контролировать этот процесс?       — Да, молодые побеги шумят о том, и древние корни шепчут, но не сделаешь ли ты только хуже? — Итэр отводит взгляд, поджимая губы. — Лес чахнет, но марана не пойдёт на переговоры, а взаимодействие с ней подобно хождению по леске над пропастью.       Не помогут. Что ж, заслуженно. Даже у аранар должен быть предел кредиту доверия. Всё же именно из-за его ошибки Араны больше нет и город чуть не поплатился очередной эпидемией. Удивительно, что аранары всё ещё тепло его принимают. Придётся искать другой выход.       — Однако мы поможем. Аранары знают — Золотой Нара очень хороший. Может, немного запутавшийся, — улыбается Араджа и шелестит листьями на голове. Ведьмак поднимает удивлённый взгляд. — Даже если ты заплутал я верю, что сарва не даст тебе пропасть.       — Спасибо, — выдыхает Итэр, чувствуя, как узел внутри ослабляет тиски.       Араджа рассказывает значение символов — цифры пять и семь. Значит, описание ещё двух печатей, чудно. Сейчас место где они находятся затоплено, как и письмена заголовком, к которым символы являются заголовками, но пробраться туда всё же можно. Они с Араной пару раз тренировались там до затопления, хорошее время. Узнав о месте, Паймон негодует, что Итэр пойдёт без неё, но что поделать — плавать феечка не умеет.       Попрощавшись с Араджей ведьмак понимает, что сердце щемит ностальгией. Ему не хватает прошлых вечеров, заполненных песнями и сказками, и неописуемого восторга от самых простых чудес.       — Лес помнит всех и ни о чём не забывает, — вот, что произносит Араджа напоследок с будто сочувствующей улыбкой. — Вспоминай нас иногда.       Имея точные указания, найти нужное место не составляет труда. Заплыть в грот и вернуться — дело на полчаса. Всё идёт так хорошо, что Паймон даже удаётся уговорить Итэра вернуться в деревню на ужин с аранарами.

Пятую в пыль разотрёт осквернённым желанием.

Обрушит нещадно бурю седьмая, потоком свергая порядки былые.