Пелена

      Проверив кобуру под мышкой, Маруся подошла ближе ко входу. Часовые в плащах, лица закрыты платками, оружие болтается за спиной в весьма неудобном для перехвата положении.       — Нам бы начать диалог с дружественной ноты, — сказал глухим голосом тот, кто повыше.       — И не думай об оружии, — продолжила другая, с более мягким голосом.       Маруся разглядывала часовых, «щупала», изучала. То же самое делали они.       «Не будем сопли жевать», — голос появился сразу в голове Маруси, вслух же никто ничего не сказал, — «ты сейчас идёшь прямо и налево, там главный.» Девушка хотела возразить, но часовая остановила её жестом.       — Не будь так глупа и наивна. - Слова были произнесены вслух, и голос был такой же мягкий, что и прозвучал в Марусиной голове. — Мы видим твою сущность, ты — одна из нас. К чему лишние разговоры?       Маруся закрыла рот, убрала руку с кобуры. Тоннель впереди был тёмным, как, наверное, души всех Тёмных сталкеров. Некстати появилась в мыслях девушка возле дерева. Думать о ней, как о сестре, Маруся не хотела.       — Постарайся думать потише, — пробубнил часовой-громила, — слишком громко.       Маруся виновато опустила голову и, стараясь не смотреть на часовых, вошла в тоннель. Думать совсем не получалось, какие-то мысли всё равно возникали. Часовой что-то ещё ворчал под нос беззлобно, но Маруся не слышала.       Она шла в полной темноте, прислушиваясь к тоннелю и своим ощущениям.       Тонкая полоска желтого света слева сочилась из приоткрытой двери. Девушка хотела постучаться, но передумала и просто «громко» мысленно сказала «Я вхожу».       Подсобное помещение было переделано под вполне уютный кабинет: на стенах висели фотографии моря, гор, пустынь, репродукции картин. Чистота и уют, только запах немного противный.       — Стучать не учили?       Маруся обернулась на голос. В углу сидел мужчина преклонных лет с короткой бородой цвета соли с красным перцем. Короткий ёжик волос в тон бороде и усам. Этот образ показался Марусе знакомым, но именно образ, а не человек.       Старик мирно пил чай из фаянсовой кружки. «Надо же, — мысль пронеслась в голове сама собой, как непрошенный собеседник, — фаянс. Я в Зоне фаянса никогда не видела.»       — Я подумала…       — Надо было подумать получше. — Старик был не в настроении.       — Я подумала, — настойчиво повторила Маруся, — что я вхожу. Я так предупредила.       Старик крякнул, вставая с кресла, прошаркал до стола и поставил кружку на блюдце с таким же рисунком, как на чашке.       — А кто тебе сказал, что я мысли читаю?       — Никто не говорил, что не читаешь, — произнесла девушка, выделив первое слово.       Настроение у Маруси испортилось резко, и скрыть ей это не удалось.       — Не куксись, малая, — сказал старик, отхлёбывая чай, — и не думай обо мне, как о старике. Мне лет сорок, а это ни разу не старик. Эх, молодёжь. — Он ненадолго замолчал, отпил чай с сюпаньем, раздражавшм Марусю с каждым разом всё больше, а затем снова заговорил, уже более весёлым тоном. — У нас тут вроде как идёт конкурс «Ау, мы ищем таланты!», а ты очень вовремя подошла. Чую, что ты можешь что-то, но слабенько, скажу тебе. — Уловив краем глаза насупившиеся брови девушки, старик хохотнул и махнул рукой. — Да что ты такая трудная? Это я шутить учусь. Конечно, тут все с талантами, иных не имеем. Но их, таланты наши, и развить можно. Ты же не сразу людей научилась чуять, сначала только создания Зоны поддавались твоему радару.       Маруся шутку не оценила, но постаралась расслабиться и заодно ни о чем не думать, чтобы кто-нибудь из других Тёмных не заподозрил чего-нибудь неладного.       А старик тем временем продолжал:       — Я вот как думаю, определю тебе в наставники на первое время Снежка, А там ты наблатыкаешься, попривыкнешь и будешь ходить на равных со всеми. — Секунду собирался с силами, и, набрав полную грудь воздуха, крикнул, — Снежо-ок! Ходь сюда.       Через мгновение в открытом дверном проёме появилась девушка-часовая с поста.       — Чё орать? Я тут стояла.       Старик снова хохотнул.       — Вот не нравится ей прозвище, Зоной данное, ха! А что раз приклеилось, то уже просто так не отлипнется. Снежок, ты это, не обижайся и принимай подопечную. Зови пока девчушку еë прозвищем, а как узнаем получшее, так и имя ей будет.       Снежок ничего не ответила, только вздохнула недовольно, кивнув в сторону выхода.       Маруся, зачарованная непривычной для своих глаз внешностью, так же молча проследовала за ней.       На улице под защитой, будь то маска тканевая или противогаз, или шлем навороченный, не видно лица человека. Потому среди сталкеров и есть обычай показывать лицо, если намерений своих не скрываешь. Снимать, чтобы показать, что ты не снорк прямоходящий, а настоящий человек, не представляющий угрозу.       Маруся без стеснения разглядывала девушку, откинувшую капюшон. Опущенный платок сложился в гармошку на тонкой, длинной шее. Лицо нежное, немного детское, со вздернутым носиком — такое чуждое в Зоне и ненужное. Волосы, выбеленные до идеальной чистоты, подстрижены под горшок. Левый глаз сиреневый с серой звездой вокруг зрачка, правый перевязан.       — Прекрати любоваться, бесит. - Прошипела Снежок.       Маруся очнулась от своих мыслей, стала разглядывать стены тоннеля.       Мрачные, с подтёками воды и следами плесени, испещрённые мелкими трещинками. Всё это вкупе друг с другом складывалось в причудливые, фантасмагоричные рисунки. Маруся видела там всё: от очертаний животных, или даже мутантов Зоны, до оживших фракталов Мандельброта, объёмными фигурами материализовавшихся прямо из плесени на стенах.       — Ты можешь потише восхищаться? — Прикрикнула Снежок. — У тебя словно громкоговоритель в мозгах.       Маруся подумала, что раньше такого не случалось ни с кем другим, и предположила, что Тёмные восприимчивее к себе подобным. Снежок ничего не произнесла вслух. Или проигнорировала, или не захотела. Часовая вела Марусю к вагону поезда. Чем больше они к нему приближались, тем ярче ощущался запах затхлости, удушья и Старого, ржавого, напомнившего новоиспечённой Тёмной мёртвого червя-монстра, застрявшего в вырытом им тоннеле. Девушки вошли в вагон.       Плацкарты были поделены между членам клана, некоторые были занавешены потемневшими и порванными от времени простынями и пододеяльниками. Плесневелые разводы играли в догонялки с жёлтыми пятнами. Выяснять природу последних Марусе не хотелось. За импровизированными занавесками шептались и двигались размытые тени.       — Мы даём новеньким возможность уединяться, пока они сами не почувствуют себя уместными. — Снежок довела Марусю до последних плацкартов этого вагона. — здесь два свободных. Отдаются новичку и куратору.       Альбинос отодвинула штору и бросила возникший ниоткуда рюкзак на голое сиденье. Так оно без слов обозначила свой плацкарт, не дав Марусе право выбора. Может оно было и не нужно.       — Ты, видимо, с первого раза не понимаешь, но хотя бы ночью постарайся потише думать. Убавь мощность.       Маруся снова осеклась. Не представляя, как это, думать «потише», она решила послушать музыку из своих воспоминаний.       В новичковом плацкарте было всё приготовлено. Будто пополнение рядов ожидается постоянно. Буквально рухнув на только что застеленную постель, Маруся начала проваливаться в сон. Засыпая, она слышала, как кто-то насвистывал ту же мелодию старой пост-рок группы, которую прогоняла у себя в голове.