⊹────⊱✠⊰────⊹
— Давай я сделаю, — Хёнджин подходит к Минхо, который стоит возле зеркала и завязывает галстук. У него никогда не было проблем с этим, но сейчас его разум не собран, поэтому он не может выполнить даже такое простое действие. Хёнджин плавными движениями завязывает узел, изредка поднимая взгляд, чтобы посмотреть в глаза Минхо, который с того момента, как узнал о смерти отца, сам не свой. Оно и понятно. Потерять родного, хоть и не такого близкого человека, все равно ранит сердце. Но больше всего Минхо удручает то, что ему все-таки придется возглавить компанию отца. Все навалилось на него так внезапно, мозг просто не успевал проанализировать ситуацию. — Вот и все, — Хёнджин поправляет его галстук и застегивает пиджак на одну пуговицу. Он кладет ладони на плечи Минхо и смотрит в расфокусированный взгляд, уставившийся куда-то в сторону. — Если не хочешь, мы можем не идти. Тебе вообще нужно соблюдать постельный режим. Они поймут, — в мягком тоне говорит Хван. — Нет, надо идти, — Минхо впервые за утро что-то сказал. Хёнджин всячески заботился о Минхо. И он делал это не только потому, что Ли нужно было восстанавливаться после операции, а еще потому, что искренне любил его. Как говорят — и в горе, и в радости, да? Они не женаты и, скорее всего, никогда официально не будут состоять в браке, но это никак не препятствует их отношениям. Брак — это социальный конструкт. Люди создают много пафоса вокруг свадьбы. Порой это совершенно ни к чему. Минхо и Хёнджин знают, что чувствуют друг к другу, и им нет необходимости доказывать это кому-то, устраивая пышное празднество. А ведь Ли мог это организовать. Роскошная свадьба на каком-нибудь тропическом острове. Только им двоим это было не нужно. Похороны — это тоже социальный конструкт. Но люди хотят разделять свое горе точно так же, как и счастье. Многие находят успокоение в том, что они не одни такие, кто страдает. Однако иногда люди и в это мероприятие вкладывают столько пафоса, что становится не по себе. Плакать у всех на глазах бывает не под силу, а ведь сдерживаться тоже не представляется возможным. И запирание всех тех горьких чувств, накрывающих волнами, делает только хуже. В случае с Минхо, слезы не спешили подступать к глазам, когда велась служба. Из Америки прилетели все знакомые Ли старшего, все его верные коллеги и друзья. Некоторые женщины, которых Минхо раньше никогда не видел, пустили слезы, тихонько всхлипывая и утирая платком мокрые дорожки на щеках. Мужчины склоняли головы. И лишь Минхо смотрел на фотографию отца пустым взглядом и пытался понять, почему тот не проявлял к нему теплых чувств все детство, но продолжал следить за его деятельностью все это время. Хёнджин стоял рядом. Он не мог взять Минхо под руку, не мог переплести с ним пальцы, пока велась служба. Он стоял к нему плечом и давал понять, что он рядом. Когда все гости прошли в зал, где были накрыты столики с едой и напитками, то к Минхо начали подходить и высказывать свои соболезнования. Сначала Ли спокойно их принимал, кланялся в знак благодарности, но потом его стало тошнить, не в буквальном смысле, но ему было тяжело находиться в компании незнакомых людей, с которыми отец провел, очевидно, времени больше, чем с ним. Минхо схватил Хёнджина за руку и потащил на улицу. Хван опешил, но он последует за ним куда угодно, так что смирно пошел следом. — Есть сигареты? — спрашивает Минхо, не выпуская руку Хёнджина из своей холодной ладони. — В бардачке машины, — Хван ведет его к машине по каменистой дорожке. На парковке было тихо. Затянувшись сигаретой, Минхо почувствовал долгожданное расслабление. Хёнджин тоже закурил за компанию, хотя и не нуждался сейчас в дозе никотина. Минхо выдыхал дым через нос, стискивая зубы. Они оба стояли возле автомобиля Хёнджина, упершись бедрами о капот. — Странно это, — проговаривает Минхо, витая в своих мыслях. — Что? — Моя мать не приехала, — он делает очередную затяжку, после чего смахивает пепел в сторону. — Я услышал кое-что еще перед началом службы, пока ты был в уборной, — начинает Хван, прочищая горло. Минхо хмурит брови и поворачивает на него голову. — Гости тоже задавались этим вопросом, а потом одна женщина сказала, что они развелись четыре года назад. Минхо нервно усмехнулся и отвернулся, возвращая взгляд на живое ограждение, за которым скрывалось здание, где проходили поминки. — Неудивительно, — фыркает Ли и подносит тлеющую сигарету к губам. Хёнджин смотрит на него с сожалением. Вот так вот смерть человека, которым Минхо толком и не дорожил, перевернула его жизнь с ног на голову, ослабила его, надломила стальной стержень. И Ли собирал себя по крупицам каждый день, пытался вновь стать сильным. Правда, даже сильные ломаются в какой-то момент. Невозможно вечно быть непробиваемым. И Хван хочет помочь ему встать обратно на ноги, он обязательно сделает все, что в его силах. — Я не хочу возвращаться туда. Я сыт по горло этими слезливыми сожалениями. Они не знали моего отца по-настоящему. Видели только то, что он им показывал. Я же знаю его. И меня ни капли не печалит его смерть. Это плохо, наверное, да? Я бесчувственный какой-то или как? — Минхо бросает окурок на асфальт и смотрит на Хёнджина понурым и таким молящим взглядом одновременно. — Нет, совсем нет, — Хван тоже выкидывает окурок в сторону и кладет ладони на плечи Ли, растирает их. — Ты знал ту сторону отца, которая тебе не нравилась. И другую он тебе не показывал. Твои чувства полностью оправданы. Ты будто знал одного человека, а они — другого, — Хёнджин старается успокоить Минхо и поддержать. — Куда ты хочешь поехать? Этот вопрос поставил Минхо в тупик. Он никогда толком никуда не выезжал по своей воле. Всегда работал. У него не было отпусков, никакой передышки. Как вообще люди отдыхают? Где находят успокоение? — На побережье, — это первое, что пришло Минхо в голову. Всегда, когда он приезжал в порт, чтобы выкупить у поставщиков ингредиенты, то вслушивался в шум прибоя и крик чаек, вдыхал прохладный соленый воздух и заземлялся на какое-то время. — Хорошо, — Хёнджин мягко улыбается и открывает для Минхо дверь автомобиля. — На пляж, — уточняет он, садясь в кресло. Хван кивает и захлопывает дверь. Дорога до побережья заняла около часа. Они успели заехать в супермаркет и купить выпивку с едой. Минхо залипал на виды за окном. Городские здания сменились на природные живописные просторы. Солнце светило ярко и припекало, потому что лето было уже не за горами. Припарковавшись на небольшом холмике, парни вышли из машины и на пару минут остановились возле ограждения, чтобы издалека полюбоваться пустынным пляжем и пенящимися морскими волнами. У Минхо в глазах блеск заиграл, но не от слез, а от того, что он в детстве не раз просил отца отвезти его на пляж, но в итоге они никуда так и не выбрались. Можно сказать, сейчас Ли пытался исполнить свою детскую мечту. Если вскоре у него начнется новая жизнь, то он имеет право потратить время на себя, на своего внутреннего ребенка, которого запер когда-то и больше не выпускал. Хёнджин взял Минхо под руку, и они вместе начали спускаться на пляж. Ветер ворошил волосы, заносил в уши песок, но это все приносило Минхо неимоверную радость. Он действительно будто стал на мгновение ребенком. Губы растянулись в улыбке, а взгляд не отрывался от морской глади. Хёнджин положил пакет с выпивкой и едой на песок и снял пиджак с галстуком, потом скинул лакированные ботинки и носки. Минхо начал стремительно раздеваться, не останавливаясь на пиджаке и обуви. — Ты что делаешь? — усмехается Хван, удивляясь. В мгновение Ли уже стоял на песке в одних лишь боксерах и смотрел на Хёнджина, будто ждал от него чего-то. — А ты что стоишь? Раздевайся! Пошли! — зазывает Минхо, широко улыбаясь. — Да вода небось холодная еще. И тебе нельзя ничем активным заниматься. — Да брось! Пошли, — Минхо хватает его за руку и тянет за собой. — Погоди, хорошо. Дай снять одежду, — Хвану кажется это настолько глупой затеей. На пляже никого. Рано еще для купального сезона, вода не прогрелась. Тем не менее он оголяется, потому что не отпустит Минхо в те бушующие волны одного. — Кто последний, тот дурак, — выпаливает Ли и начинает бежать. — Ты самый настоящий идиот, Ли Минхо, — цокает Хёнджин, глядя на спину убегающего Минхо. Хван срывается с места и бежит за ним. По песку бежать трудно, но Хёнджин был натренирован, поэтому ему без труда удается догнать Минхо, а потом подхватить на руки, чтобы тот прекратил напрягаться, потому что ему все еще был необходим покой после операции. — Эй! — Минхо ударяет Хёнджина в плечо, пока тот спокойно несет его к самому берегу. Хван отпускает Ли. Ноги обоих омывает прохладная морская вода. Минхо закрывает на мгновение глаза и вдыхает соленый воздух. Хёнджин невесомо приобнимает его за талию, водит кончиками пальцев по пояснице. Он смотрит на него и понимает, что любит его любым — серьезным, страстным, печальным и радостным, собранным и ведущим себя словно ребенок. Да, это однозначно любовь, никак иначе. Медленными шагами Минхо начал заходить в море. И чем глубже он заходил, тем больше усилий нужно было прилагать, чтобы противостоять волнам. Хёнджин шел рядом, следя за ним. Он был готов в любой момент подхватить его, крепко обнять, чтобы помочь устоять на месте. Они зашли в море по пояс и встали, просто наслаждались этим моментом. Их тела шатало немного от набегающих волн, но, тем не менее, на ногах оба стояли твердо. Минхо смотрел на горизонт, который манил своей неизвестностью. От моря веяло свободой. Сейчас не хотелось нарушать этот момент серьезным разговором. Не хотелось копаться друг у друга в душе. Минхо внезапно брызгает на Хёнджина, чтобы как-то поднять настроение обоим. Хван удивляется, начинает смеяться и брызгается в ответ. Эта игра быстро набирает обороты, когда волосы обоих становятся мокрыми, и никто не может глаза открыть, чтобы от соли не щипало. Дабы остановить эту шалость, которую начал Минхо, Хёнджин подходит к нему вплотную и хватает его руки за запястья, после чего льнет к губам. Нежный поцелуй с соленым привкусом от морской воды. Хван отпускает его руки и кладет на шею, углубляя пылкий поцелуй. Минхо жмется к телу Хёнджина, оставляя свои ладони на его бедрах. Они постепенно теряли контроль над своими телами, так что следующая волна точно могла их сбить. Но они не могли оторваться друг от друга, целуясь будто в последний раз или же впервые по-настоящему, не скрывали истинных чувств, отдавались друг другу, наплевав на все писанные и неписанные правила. Они прошли вместе через многое. Каждый успел прочувствовать боль от возможной потери любимого. И в те моменты чувства друг к другу укреплялись, распускались красивыми бутонами роз, пусть и с шипами. Об эти шипы уколется только тот, кто посмеет встать между ними, но только не они сами. — Я замерз. Давай выйдем из воды, — предлагает Хёнджин, отстраняясь от желанных губ. Минхо кивает, соглашаясь, и берет его за руку. Выйдя на берег, они вернулись к своей одежде, на которой уже покоились мелкие песчинки. Минхо встряхнул брюки, а потом положил их вновь на песок и принялся снимать мокрое нижнее белье. Хёнджин снова не понял, что тот делает. Ли решил податься в нудисты? Или на него внезапно нахлынуло возбуждение, и он хочет заняться любовью прямо на пляже, не спросив, хочет ли этого Хёнджин? — Что ты так смотришь? — смеется Ли, завидя легкую растерянность на лице Хвана. — Белье мокрое, я не хочу костюм намочить, — он берет брюки и натягивает на голое тело. — Да ты сам весь мокрый. Как это тебе поможет? — Штаны не липнут к телу так, как промокшие до нитки трусы, — объясняет Минхо, после чего накидывает на себя рубашку и начинает застегивать ее. Хёнджин подумал пару секунд и решил, что, возможно, в этом есть что-то разумное. Он тоже снимает мокрые боксеры и надевает костюм. Пиджак не накидывает, в нем жарковато. — И че мне теперь, в руках их нести? — Хёнджин держал в руке свои мокрые трусы и не знал, куда их деть. — Господи, Хёнджин, — усмехается Ли, — брось в пакет. Еда и напитки в пакете, конечно, были в упаковках, но Хвана как-то слегка напрягало класть рядом с продуктами нижнее белье. Минхо направился в сторону парковки на холме, ничего не сказав Хёнджину, который так и стоял, не зная, как лучше ему поступить. Он чувствовал себя каким-то глупым ребенком, которого оставили решать сложную задачу. В итоге он забил на все и побежал за Минхо, держа в одной руке пакет, а в другой — свои мокрые трусы. Ощущение свободы в штанах было новым для него. Конечно, дома он мог ходить без белья в одних лишь пижамных штанах, но это дома, а не в городе. Поднявшись обратно на холм, Минхо прислонился к пассажирской двери автомобиля и тяжело вздохнул. — Дай еще сигаретку, — просит он. Хёнджин разблокирует машину, закидывает на заднее сиденье вещи и пакет с едой, после чего лезет в бардачок и выуживает пачку сигарет, в которой, к слову, осталась всего одна сигарета, а он тоже был бы не против сейчас выкурить ее. Но он передает пачку Минхо и держит в руке зажигалку, помогая тому затянуться. Минхо это нужнее. Хван забирает у Ли пиджак и его мокрые боксеры и бросает к своим вещам. Минхо смотрит на морские волны, которые издалека, кажется, бьются о берег более медленно, чем вблизи. Они накатывают постепенно. Все начинается с совсем крошечной ряби, потом это перерастает в маленькую волну, которая вырастает и вырастает, пока не прибежит к берегу и не расплещется по гладкой песочной поверхности. Хёнджин же наслаждался компанией Минхо. Им не нужны разговоры, чтобы испытывать комфорт рядом друг с другом. В какой-то момент Минхо подносит к губам Хёнджина сигарету, и тот не может не принять ее. Ли держит палочку меж двух пальцев, пока Хван с удовольствием затягивается. И после того как он выдул серый клуб дыма, Минхо выкидывает еще недокуренную сигарету в сторону и льнет к слегка сухим из-за соленой воды губам. Он буквально напирает на Хёнджина, прижимая к машине. Привкус табака и соли на языке. Хван сминает талию Ли, тянет на себя, перемещая руки на бедра. Их пахи, которые не были в плену плотно прилегающей ткани нижнего белья, соприкасаются и трутся друг о друга. И это все распаляет в их телах возбуждение. Минхо хватает Хёнджина за волосы и оттягивает, разрывая поцелуй. Он наклоняет его голову набок, чтобы коснуться его шеи своими губами. Хёнджин повинуется, подставляет голый участок светлой кожи под мягкие губы возлюбленного. Он бы и не возражал, если бы Минхо решил заняться сексом прямо здесь, на пустой парковке, возле его автомобиля. — Я хочу тебя, — томно проговаривает Минхо, пройдясь рукой по изгибу шеи и взяв Хёнджина за подбородок. Хван рефлекторно приоткрыл рот, и Ли воспользовался этим, по-хозяйски юркнув в него языком, обведя нежное небо. В этот самый момент Хёнджин ощутил движение в брюках, его член дернулся от этой манипуляции. — Прямо здесь? — проговаривает Хван, смотря на Ли томным, едва приоткрытым взглядом. — Да. И я хочу, чтобы ты вошел в меня, — Минхо мажет языком по щеке Хёнджина, чувствует соленый вкус. — Это очень внезапное желание, — изумляется Хван, прикрывая глаза и подставляя вновь шею для поцелуя. Минхо расстегивает верхние пуговицы его рубашки и льнет губами к выпирающим ключицам. Хёнджин все это время держится за его бедра, прижимает к себе, чтобы не переставать ощущать нарастающее возбуждение. — Такое же внезапное, как и все, что сейчас происходит в моей жизни, — Минхо не стесняется и резким движением разводит полы рубашки Хёнджина в стороны, так что пуговицы вмиг отлетают в стороны. Хван поразился вновь, посмотрел на Ли, который облизнул губы и кивнул, позволяя ему сделать то же самое. Они откидывают рубашки на асфальт и разглядывают свои все еще влажные тела. Хёнджин робко вытягивает руку и касается пальцами грудной клетки Минхо, ведет ими по центру вниз до линии брюк. Ли в это время упирается ладонью в грудь Хвана, мнет ее в своей руке, пока тот разбирается с ремнем и ширинкой. — Минхо, ты когда-нибудь был снизу? — беспокоится Хёнджин. Он держит руки на поясе его брюк. Одно движение — и он стянет их вниз. — Когда-то очень-очень давно. Мне не понравилось, потому что партнер был так себе в обхождении. Но в тебе я уверен на все сто процентов. Разве ты можешь сделать мне больно? Они смотрят друг другу в глаза, и между их взглядами явно было притяжение неземного характера. — Никогда, — уверенно отвечает Хёнджин и прижимает к себе Минхо, чтобы сцепить губы в поцелуе. Он отстраняется и открывает пассажирскую дверь. Отодвинув кресло немного назад, он опустил спинку. Хёнджин разделся, бросив брюки на водительское сиденье и сел в кресло, приглашая Минхо для начала оседлать его бедра. — Это не снизу, — удивляется Ли, снимая брюки. — Я знаю, что ты любишь контроль. В этой позе у тебя его будет не меньше, чем у меня, — Хван приподнимает уголок губ в ухмылке и не отрывает взгляда от твердеющего возбуждения Минхо. Устроившись на бедрах Хёнджина, Минхо кладет свои руки ему на плечи, поглаживает, после чего они вновь соединяют губы в пылком поцелуе. И Хван сминает ягодицы Ли, двигая его тело к себе ближе, чтобы их пахи соприкоснулись. Хёнджин сует два своих пальца в рот и медленно и соблазнительно облизывает их, смотря в глаза Минхо, который откровенно залип, наблюдая за этим действием. Рот Ли приоткрылся так, что с его губ вот-вот слюна начнет капать. Настолько Хёнджин эротично сосал свои же пальцы. Минхо держался за плечи Хёнджина и готовился к тому, что тот будет с ним проделывать. Смазав пальцы слюной, Хван поднес руку к упругому колечку мышц между упругими ягодицами и протолкнул внутрь один палец. Минхо прикрыл глаза и откинул голову назад, насаживаясь на длинный палец. Он опустился на выдохе и сделал глубокий вдох, когда палец полностью оказался у него внутри. — Ну как? — интересуется Хёнджин, глазея на Минхо, который чертовски соблазнительно раскрывал губы и высовывал кончик языка, облизывая нижнюю губу. — Трахни меня своим пальцем, Джинни, — и в этот момент Ли принялся подниматься, упираясь руками в плечи Хвана. Он медленно насаживался и поднимался снова, а Хёнджин двигал внутри пальцем, сгибал его, пытаясь найти чувствительную эрогенную зону. — Ч-черт, — прерывисто проговаривает Минхо. Хёнджин ухмыляется, потому что понимает, что он нашел, что искал. Он надавливал на железу, так что возбуждение стало накаляться. Член Минхо задрожал, истекая естественной смазкой по стволу. Минхо начал более активно двигаться, так что Хёнджин в один момент добавил второй палец, и Ли томно простонал, крепко сжав ладонями плечи Хвана. Хёнджин бы начал переживать, что Минхо неприятно, но выражение его лица говорило об обратном. И особенно его действия. Ли с бо́льшим энтузиазмом насаживался на пальцы, желая прочувствовать всю их длину. Хёнджин сам нехило возбуждался, заставляя Минхо постанывать от этих манипуляций. Член твердел с каждой секундой, и он был толще, чем какие-то два пальца. Но казалось, что Ли спокойно примет и его. Телом начинали править эндорфины, поэтому это все приносило сказочное наслаждение. Минхо начинал забывать о своей тревоге, боли и печали — обо всех этих чувствах, которые преследовали его с момента, как он выписался из больницы. Только Хёнджин помогал ему отвлекаться, забирая в свои объятия, нежно целуя перед сном и по утрам, принося завтрак в постель, проводя с ним все время. Они действительно нашли друг друга в этом жестоком мире. Нашли ту искреннюю безвозмездную любовь. Находясь рядом, они выстраивали вокруг себя некий купол, который мог защитить их от всех негативных внешних факторов. Вместе — они сила. Но и поодиночке они были стойкими. И объединившись, они стали несокрушимыми. Эта история не о двух половинках, которые образуют одно целое. Эта история о двух сильных личностях, о могущественной паре, которая может подмять под себя любого, сокрушить каждого, кто встанет у них на пути. Их любовь опасна не для них самим, а для окружающих. Посмей кто встрянуть в их отношения, то обожжется, получит смертельное ранение. — Мне кажется, я готов, — говорит Минхо, открывая глаза и встречаясь с пленительным взглядом Хёнджина, который уже сгорал от возбуждения, просто наблюдая за ним. Хёнджин вынимает пальцы и приподнимает немного Минхо за бедра, чтобы пристроиться к разработанному проходу. Он осторожно входит, придерживая Ли, который опускался на его член, испуская протяжный стон. И спустя мгновение он принял в себя всю длину. Они ненадолго задержались в этом моменте. Хёнджин давал ему время привыкнуть к длине и толщине, чтобы стенки немного растянулись. Его член активно истекал предэякулятом, смазывая проход, хотя для первого раза Минхо им следовало бы прикупить лубрикант, но страсть накатила так внезапно, и Ли не хотел тянуть. Он хотел прочувствовать все сейчас. И не пожалел об этом ни на секунду. Когда разгоряченный твердый орган вошел в него, то в уголках глаз лишь на мгновение проступили слезинки, а после по телу волной прошлись мурашки. Медленно привставая, Минхо обнял Хёнджина за шею и припал к его торсу. Хван двигал бедрами вверх, придерживая Ли за талию. С уст обоих слетают стоны наслаждения. Они растворяются в этом половом акте. Минхо трется щекой о щеку Хёнджина, мажет по мягкой коже языком. Постепенно скорость фрикций нарастает. Хёнджин выбивает из Минхо мягкие стоны, основательно заталкиваясь в него. У Ли слабели все конечности, все тело. Член дрожал, увлажняя головку, что терлась о торс Хвана, новой порцией смазки. — Грубее, — шепчет он на выдохе на ухо Хёнджина. И Хёнджин, крепче обхватив того за талию, начал проникать в него гораздо резвее. Стоны стали громче и развратнее. Минхо зарывался пальцами в красные волосы Хёнджина, тянул за пряди, опрокидывая голову назад. Хван припал губами к его шее, доводя себя до скорой разрядки. Его член несколько раз мазнул по чувствительной железе, что заставило Минхо содрогнуться и кончить. Он стремительно обхватил свой орган рукой, чтобы продлить кульминацию. В считанные секунды оргазм Ли довел Хвана до крайней точки, и, содрогнувшись, он извергся спермой у него внутри. Минхо окончательно лег на Хёнджина, соприкасаясь своим потным торсом с его. Они оба глубоко дышали. Хван поглаживал Ли по спине очень осторожно и проводил кончиками пальцев по послеоперационному шраму. — Не болит? — спрашивает он, интересуясь о спине, но Минхо сейчас думал о другом. — Нет. Я знал, что ты будешь осторожным. Ты прекрасен, — Минхо чмокает его в мягкие губы. — Я люблю тебя, — признается Хёнджин. Ему кажется, что он мало произносил это вслух, лишь показывал своими действиями, своим присутствием, заботой и помощью. — Я знаю, Джинни, — Минхо ложится ухом на его грудь и вслушивается в сердцебиение. — Я не позволю твоему сердцу разбиться. Я обещаю, — его губы растягиваются в улыбке. — Это очень громкое обещание. — И я всегда держу свое слово. Ты знаешь это, — Минхо откровенно расплавился. Его веки вяло закрывались и открывались, а сладкая истома в теле не позволяла сделать лишнее движение. Они никуда не спешили, они могли остаться здесь до самого вечера, хоть до ночи. Понятие времени и пространства потеряло свой смысл. Два влюбленных сердца бились в унисон. Шум прибоя доходил до ушей двух молодых людей и вводил их в транс. Но покой был у Минхо ровно до того момента, пока не зазвонил его телефон. Он недовольно заныл, утыкаясь носом в изгиб шеи Хёнджина. Как же хочется буквально исчезнуть на некоторое время из этого мира, чтобы никто не смог потревожить. Все еще лежа на Хёнджине, Минхо тянется рукой на водительское сиденье к брюкам, в которых надоедливо вибрировал телефон. Он с рыком выдыхает, когда видит неизвестный номер телефона. — Если это рекламщики, я их под землю заживо закопаю, — раздражается он и отвечает на телефонный звонок. — Слушаю. Хёнджин в это время прикрывает глаза, продолжая водить кончиками пальцев по рельефным изгибам спины Минхо. — Сейчас немного неподходящее время, — монотонно отвечает Ли. Его взгляд был уставлен перед собой куда-то на заднее сиденье. — Хорошо. Как только у меня появится время, я заеду в участок, — на этих словах Минхо гневно нажимает на кнопку отбоя и бросает телефон на сиденье, тяжело вздыхая. — Кто это был? Минхо обнимает Хёнджина за плечи, плавно поглаживает, полностью ложась на его грудную клетку головой. — Бан Кристофер Чан — полицейский, который занимается расследованием убийства моего отца. Они поймали Чонина в тот же день. И теперь они хотят, чтобы я приехал и ответил на пару вопросов. Мало того, что мой отец мертв, так еще, согласно дурацким бумажкам, я связан с Чонином, этим ублюдком, родственными узами, — Минхо скрежещет зубами, а Хёнджин чувствует, как мышцы на его спине напрягаются сильнее. — Зато он сядет теперь в тюрьму, — успокаивает он. — Надеюсь, надолго. У того полицейского явно на Чонина зуб заточен. — Чем хочешь заняться? — Хёнджин пытается отвлечь его от забот. Минхо поднимается, упираясь ладонями в грудь Хёнджина, и смотрит в его искренний взгляд. Красные прядки небрежно упали на лоб и прикрыли часть глаз, поэтому Ли стал убирать их ему за уши. — Поехали домой. Поедим, выпьем. Поиграем с собаками, — он мягко улыбается и чмокает Хвана в губы, после чего вылезает из машины и начинает одеваться. — С с-собаками? П-поиграем? — Хёнджин поднял спинку сиденья и вернул кресло в изначальное положение. — Ты до сих пор их боишься? — Минхо изгибает одну бровь и приподнимает в ухмылке уголок губ, застегивая ремень на брюках. Солнечные лучи играли на его влажной коже, очерчивая мышцы размеренно вздымающейся грудной клетки. — Я с ними не успел подружиться, поэтому да, боюсь еще, наверное, — Хван не спеша натягивает на себя брюки, сидя в кресле. — Риччи и Прайд полюбят тебя, вот увидишь, — Минхо улыбается, а потом опускает взгляд на землю, где лежали две уже не такие белые рубашки с порванными пуговицами. — Мы разошлись что-то, — усмехается он и машет на эти тряпки рукой. Автомобиль с визгом покинул парковку на холме, оставив после себя лишь песчаное облако. И две рубашки, лежащие рядом, остались на том холме, как метка в память об их страсти.⊹────⊱✠⊰────⊹
Хотел бы Минхо избежать этой формальности, но без его присутствия Кристофер не мог закрыть дело и отправить Чонина за решетку. Конечно же, Хёнджин поехал вместе с ним. И Минхо был только рад. Они были неразлучны ни в бизнесе, ни в жизни. А так как бизнес Ли очень тесно пересекался с его личной жизнью, то разделять эти два аспекта теперь не представлялось возможным. Кристофер пожал Минхо руку при встрече и провел в комнату рядом с допросной. Там за зеркалом Гезелла Ли мог наблюдать за разговором полицейского с Чонином. Как приятно было видеть его в наручниках и тюремной одежде. Яна привезли из следственного изолятора в последний раз, чтобы допросить. Чонин откровенно сдался. У него не было аргументов в свое оправдание. Он чувствовал себя беспомощным и слабым, точно таким же, как в школе-интернате, когда находился один в своей комнате. Еще тогда Хёнджин был прав, сказав, что он — никто без своих фальшивых друзей, которые составляли ему хоть какую-то компанию и давили на окружающих своим устрашающим видом. Чонин же не мог никого запугать, находясь порознь с теми бугаями. Когда он был один, он превращался в зашуганного мальчика. И сейчас, когда он сидит на холодном металлическом стуле, пока полицейский снова и снова задает одни и те же вопросы, Чонин вновь возвращается к тому чувству. Одинокий и растерянный мальчик берет контроль над его разумом. Как бы Ян ни пытался всю жизнь окружать себя людьми, которые заставляли его чувствовать в себе силу и власть, неуверенность в себе никуда не девалась. Он постоянно пытался доказать кому-то, что он способный и гораздо лучше остальных, но выходило это неважно. Ли старший видел его насквозь и понял, что не сможет отдать ему место в правлении. С таким характером Чонин бы очень быстро разрушил все, что скрупулезно и тщательно выстраивал отец. Минхо же знал, сколько труда было вложено в компанию, потому что сам варился в этом бизнесе. И, несмотря на их натянутые отношения, конечно, отец все равно отдал бы свое место своему кровному сыну, хочет ли тот этого или нет. У них на глазах Чонина вывели из комнаты. И пока тот выходил, то бросил суровый взгляд исподлобья на зеркало, за которым стояли Минхо и Хёнджин. — Не хочу Вас задерживать, — обращается Кристофер к Минхо, — это займет пару минут, — он пригласил теперь Ли зайти в комнату для допросов. Хёнджин остался в соседнем помещении. Вообще его могли спокойно оттуда выпроводить, потому что этот разговор слушать ему ни к чему, но так как он был с Минхо — с одним из самых влиятельных людей в Сеуле, то его не трогали, и позволили остаться. Минхо садится на стул и запрокидывает ногу на ногу, откидываясь на металлическую спинку. — Кхм… — прочищает горло полицейский, поднося к губам сжатый кулак, — Чонин — Ваш брат, верно? — начинает Кристофер. Их разговор записывался на камеру, стоящую в углу комнаты. — Сводный брат, — уточняет Ли, уставив на полицейского расслабленный холодный взгляд. — Хорошо. Он покушался на Вашу жизнь, так ведь? — Кристофер желает засадить Чонина в тюрьму надолго. У него не получилось стряхнуть пыль со старого дела об убийстве его сестры, так как все улики были уже просрочены. Но он мог повесить на Чонина не только убийство приемного отца, но и покушение на жизнь Минхо. — Он выстрелил в меня. Думаю, это попадает в эту категорию, да, — с прежней холодностью отвечает Минхо и вздыхает. Он очень устал от всего этого. — Да, однозначно. Данные из Вашей медицинской карты были добавлены в дело. Пуля, выпущенная из пистолета Чонина, является весомой уликой. Он, конечно, говорил, что целился в Вашего коллегу, в Хёнджина, — Кристофер кладет руки, сцепленные в замок, на стол, чуть наклоняясь над его поверхностью. — С того расстояния, с которого он стрелял, было сложно понять, в кого он целился. Хёнджин стоял рядом со мной. — Ясно, — полицейский поджимает губы и на секунду упирает взгляд в металлический стол. — Чонин угрожал Вам ранее? — поднимает глаза на Минхо в ожидании ответа. — Да. Еще когда похитил Хёнджина, — со стальным спокойствием отвечает Ли. — Похитил его? — Кристофер изумляется, и в его взгляде загорается пламя, потому что он еще и похищение сможет добавить в список преступлений. — Да. Все случилось именно тогда, когда взорвался мой склад. В тот самый день, когда Вы реш… — Минхо не успевает договорить. — Кхм… Думаю, на этом все. Спасибо, что уделили мне свое время, — Кристофер встает и вытягивает над столом руку, чтобы пожать руку Минхо. После чего он встает и выключает видеокамеру. В тот день, когда Кристофер преследовал машину Минхо, он действовал по своей воле, поэтому об этом его начальство не должно было узнать. А Ли просто сейчас не мог думать о чужой жизни, кроме своей и Хёнджина. Но полицейский его вовремя остановил. Склонив голову в знак благодарности, полицейский открыл перед Минхо дверь. Хёнджин уже стоял в коридоре, прислонившись к стене напротив. — Еще раз благодарю, что приехали. Я больше Вас не побеспокою, — Кристофер откланялся, поджав губы, и принялся удаляться по коридору. — У меня вопрос, — окликает полицейского Минхо. Кристофер разворачивается и вскидывает брови, слушает. — Когда его повезут? — Я не могу разглашать такую информацию, уж извините, — поджимает он губы, кланяется еще раз и продолжает следовать к своему кабинету. — Стоило попробовать, — цокает Ли и бросает взгляд на Хёнджина. — Я все равно узнаю, — подмигивает он, не сообщая Хвану своих намерений, и идет в сторону выхода. — Что ты задумал? — Хёнджин равняется с ним. — Пока ничего, — пожимает плечами, — но ты обязательно узнаешь обо всех моих планах, — он кладет ладонь на поясницу Хёнджина и выводит из полицейского участка.⊹────⊱✠⊰────⊹
Джисон не покидал квартиру Кристофера уже несколько дней. Заказывал постоянно доставку еды, потихоньку обживался в этом месте, хотя ведь не планировал. Узнав, что Чонина посадят в тюрьму, Джисон задумался о своем будущем, наконец. Он метался между двумя возможностями: устроиться на работу или продолжить обучение в университете. К слову, Джисон находился все это время в академическом отпуске. Как только на его голову свалились долги, он просто не смог продолжать учиться. А сейчас он думает над тем, чтобы вернуться к студенческой жизни. Правда, денег у него совсем не было, зато долги все выплачены. Он поэтому и продолжал работать на Чонина — хотел заработать денег, после того как разобрался с задолженностями. И как он мог возобновить обучение, если ему нечем за него платить? — Я могу тебе помочь, — выдал Кристофер, когда они в кои-то веки ужинали за одним столом. Как только в его квартире начал жить Джисон, то он перестал засиживаться на работе и пытаться избегать пребывания в своей собственной квартире. Хан наполнил это место чем-то новым. Он, конечно, не заменял Кристоферу родного человека, но его присутствие положительно влияло на полицейского. — И я буду потом у тебя в долгах. Нет. Я не могу согласиться на твое предложение. Спасибо, — Джисон быстренько запихивает палочками за обе щеки рис и начинает жевать. — Не надо мне ничего возвращать. Эти деньги, которые я тебе предлагаю, лежат на моем счету уже очень давно. Они были отложены на образование Наён, но она хотела после школы год пожить для себя, поработать, а потом поступить. И, как ты уже знаешь, она не смогла прожить тот год полностью. Деньги я так и не потратил, — Кристофер тяжело вздыхает, делая глоток пива из банки, а Джисон прекратил жевать. У него буквально челюсть отвисла, и он чуть не выронил изо рта всю пережеванную еду. Джисон как можно скорее сглатывает все это месиво во рту, у него чуть слезы из глаз не выкатились. — Это очень щедро с твоей стороны, — робко произносит Хан, смотря на старшего с сожалением. — Я говорил, что помогу тебе. Я хочу, чтобы ты встал на ноги. Ты молод. У тебя вся жизнь впереди. И, может, это звучит, как заезженная пластинка, но это так. Ты свободен теперь. И я прекрасно понимаю, как сложно начинать все заново, либо продолжать то, что начал очень давно, но бросил. Поэтому не отвергай мою помощь. Тебе не нужно выплачивать мне долги. Я от чистого сердца предлагаю тебе свою помощь, — Кристофер поджимает в улыбке губы. Он немного выпил, но алкоголь все равно заставил печальные воспоминания выйти на поверхность. Джисон часто хлопал ресницами, смотря на старшего, который вздыхал, делая очередной глоток из банки. — Я думал о том, чтобы продолжить обучение. Я же на программиста учился. Мне нравится копаться в компьютерах. Может, потом я бы смог устроиться в полицию? Что думаешь? — постепенно Джисон загорается тем будущим, которое видит. Оно будто яркий золотой шарик, который гипнотизирует и манит своим свечением. — Хорошая идея, но твои приводы в полицейский участок не очень красиво смотрятся в деле, — Кристофер задумывается, смотря на парня с прищуром. — Но, я думаю, с этим можно что-нибудь сделать. Я могу подчистить твое досье, — уверенно заявляет он и делает последний глоток пива, после чего сминает жестяную банку. — А тебе за это ничего не будет? — хмурится Хан. — Посмотрим по ситуации. А пока что можешь восстановить свое обучение. Тебе сколько еще учиться осталось? — Два года, — вздыхает Джисон, подпирая щеку рукой. — Вот, учись пока, — Кристофер хлопает парня по плечу и встает из-за стола, убирая грязную посуду в посудомойку. Джисону несказанно повезло. Кристофер буквально подарил ему новую жизнь, которую Хан так сильно желал. — А, ну и я хотел еще сказать, что ты можешь спокойно жить у меня. Квартира в твоем распоряжении, — Кристофер стоял спиной, ставил тарелки в машинку. — Если тебе нужно перевезти какие-то вещи из твоей квартиры, то я помогу. — Спасибо, хён, — чуть всхлипнув, произнес Джисон. Он вообще редко становился чувствительным в подобных моментах. Он плакал только тогда, когда происходило что-то плохое, когда Чонин имел его в своих апартаментах, когда он оттирал свое тело мочалкой, когда было невыносимо больно. А сейчас ведь на душе легко. Так почему он плачет? Потому что эта безграничная доброта Кристофера распускала в Джисоне надежду и позволяла увидеть светлое счастливое будущее.⊹────⊱✠⊰────⊹
Хёнджин окончательно переехал в пентхаус Минхо, перенес все свои имеющиеся вещи из своих апартаментов. В квартире Ли теперь стояла новая атмосфера. Хван складывал в шкаф свою одежду, ему для этого пришлось немного иначе организовать пространство на полках, но Минхо не возражал, чтобы тот хозяйничал. Минхо возился весь день с бумажками, созванивался с Америкой, чтобы понять, как начать вести дела своего отца. И, конечно же, все упиралось в то, что ему было необходимо приехать в штаты, но он не хотел бросать свой бизнес, который никак не касался бизнеса Ли старшего. Минхо не может просто взять и уехать. Ему не на кого оставлять свою компанию, он не искал себе преемников — рано как-то для этого еще. Он думал, что у его отца был хотя бы кто-нибудь приближенный, правая рука, например, — тот, кто мог бы заняться его бизнесом, но пока что поиски такого человека не увенчались успехом. Тот, кто был в совете компании, просили, чтобы Минхо приехал и перенял управление. Все это вызывало в теле одно лишь раздражение. — Минхо, ты долго еще? — Хёнджин вошел в кабинет и подошел к нему, встал за спиной и положил ладони на его напряженные плечи. Минхо тяжело выдохнул, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза. — Я так устал, — тихо говорит он, принимая от любимого заботливый массаж. — Знаю, милый, — нежно обращается Хван, сминая плечи. Минхо касается рук Хёнджина, гладит их. Он уже не может представить, как он жил раньше без этого. Как он справлялся с напряжением, когда еще не вступил с Хёнджином в отношения? Кажется, будто это было в совершенно другой жизни, которую Минхо уже толком и не помнит. Страница в его истории перевернулась. Началась новая глава. На столе вибрирует телефон — и Минхо тянется к нему, чтобы взглянуть на экран. В присланном сообщении была долгожданная информация, которую он попросил найти своих способных хакеров. Минхо разворачивается на стуле к Хёнджину и притягивает его на радостях к себе, усаживая на бедра. Хван приобнимает любимого за шею и улыбается, увидев некое счастье на лице Минхо. — У меня приятная новость, — Ли поглаживает бедра Хвана, смотря ему в глаза. — Какая? — любознательно интересуется Хёнджин, наклоняя голову набок. Он медленно, довольно соблазнительно, облизывает свои пухлые губы тем временем, пока Минхо перекладывает руки на его ягодицы и крепко сжимает. — Хочешь в последний раз побыть моим наемником? — ухмыляется Ли, приподнимая уголок губ, и вновь сжимает руками мягкие половинки, отчего Хван томно вздыхает. — Я выполню любой приказ, ты знаешь. — Это последний приказ. Между их взглядами метались искры. Страсть. — Слушаю, — Хёнджин плавно начинал двигать бедрами, прижимаясь к телу Минхо. — Устрани Чонина навсегда. — Будет выполнено, — даже не задумавшись, отвечает Хёнджин и притягивает Минхо для пылкого поцелуя. Их языки переплетаются, заходят так глубоко, как только могут, чтобы распалить возбуждение еще сильнее. Когда-то Хёнджин мечтал именно об этом — сесть на бедра Минхо, пока тот был погружен в работу, прильнуть к его губам, обвив шею. И теперь его желание претворилось в жизнь. На сегодня у Минхо не было назначено никаких встреч. Он весь день провел дома, поэтому и ходил по квартире в домашней одежде. Такой комфортный и серьезный наркобарон. На этот раз никому не пришлось отрывать пуговицы на рубашках. Они стянули друг с друга футболки и продолжили глубокий поцелуй. Минхо подхватил Хёнджина за бедра, и их пылкая близость продолжилась на постели. В этот раз уже Хван был в роли принимающего. Тот раз был единственным, когда Минхо захотелось почувствовать любимого внутри себя. Хотя, кто знает, может, такой момент еще представится. Ему тогда понравилось чувствовать в себе влажный горячий член Хёнджина. А пока что Минхо активно выбивал из парня громкие стоны наслаждения, утопая в эйфории этой страстной близости.⊹────⊱✠⊰────⊹
Следующий день был очень важным. Последнее дело Хёнджина должно было пройти идеально и без катастрофических последствий. Однако это самое трудное дело в его карьере. Нужно было устранить Ян Чонина, которого перевозили из следственного изолятора в тюрьму строгого режима. От своих информаторов Минхо узнал, что конвой, состоящий из двух бронированных автомобилей, поедет по шоссе ровно в двенадцать утра. Они смогут перехватить конвой на полпути к тюрьме. Для этого Минхо потребуется взять с собой нескольких своих охранников, четырех мужчин, если быть точным, и, конечно же, Хёнджина. Хёнджин вел свой BMW перед минивэном, в котором находилась охрана Минхо. Все были вооружены. На этот раз все даже надели бронежилеты. Все-таки сегодня они будут иметь дело со слугами закона, которые не постесняются выстрелить, почувствовав угрозу, которой являлись Минхо и Хёнджин. Минхо мягко сминал бедро Хёнджина, пока они неслись по шоссе, чтобы совершить долгожданную месть. Ли не мог так просто отпустить Чонина, дать ему отбыть свой срок в тюрьме и выйти оттуда, чтобы тот по новой начал сеять хаос. — Здесь, — говорит Минхо — и Хёнджин разворачивает автомобиль. Минивэн проделывает такой же трюк. Обе машины преграждают путь, так что никто теперь не может их объехать. Благо этой дорогой мало кто пользовался. Они уже находились далеко за городом. — Если я верно высчитал время, то они должны приехать через… — Минхо смотрит время на экране телефона. — Сейчас, — говорит Хёнджин и растягивает губы в скалящейся улыбке. Конвой останавливается перед препятствием в виде двух автомобилей. Те, кто перевозил Чонина, не спешили выходить. Зато охранники Минхо действовали быстро, выйдя из минивэна и направившись к автомобилям, наставив ружья. Двое бедных мужчин вышли из первой машины, подняв руки вверх. Вероятно, что они уже успели сообщить полиции, что они столкнулись с трудностью во время перемещения заключенного. Но от города до этого пустынного участка шоссе час езды. Хёнджин успеет справиться со своей миссией и за более короткий срок. Хёнджин вышел из автомобиля, Минхо последовал за ним. Они прошли к грузовику, возле которого уже двое охранников заставили оставшихся двоих сотрудников полиции встать на колени и завести руки за головы. Открыв резко заднюю дверь, Хёнджин буквально выволок Чонина на проезжую часть. Увидев наемника, Ян нервно засмеялся. Он лежал на боку, а его руки за спиной были в наручниках. Чонин кое-как встал на колени, чтобы не тереться щекой об асфальт. На его лице была странная улыбка, пока Хёнджин наставлял на него свой пистолет. — Кажется, это конец, да? — и снова нервный смешок. Но наигранная улыбка быстро сменилась гримасой отчаяния. Минхо стоял позади Хёнджина и гневно сверлил взглядом своего сводного брата. Хван снимает пистолет с предохранителя. — А последнее слово мне положено? По закону положено, — робко говорит Чонин, поднимая пустой взгляд на Хёнджина. — Ты уже достаточно наговорил, — Хван крепче сжимает рукоятку оружия. Чонин усмехается, бросает взгляд на Минхо, который с пронизывающим холодом смотрел на него. — Вы оба стоите друг друга. А ты чего там спрятался за спиной своего любовничка? Рука не поднимается? — смеется Ян. Выстрел. Хëнджин в шоке смотрит на пулевое отверстие во лбу Чонина, после чего поворачивается и переводит взгляд на Минхо, который держал пистолет в своей вытянутой руке. Тело Чонина завалилось набок, его мертвый взгляд был устремлен в пустоту. По асфальту растекалась лужа крови, добираясь до ботинок Хёнджина. Минхо тяжело выдохнул через нос, стискивая зубы, и убрал оружие за пояс. Он подошел к Хёнджину и провел ладонями по его плечам, снимая напряжение. — Минхо, почему ты...? — задается он вопросом. Минхо редко отнимал чужие жизни, обычно перекладывал ответственность на своих наемников, на Хëнджина. — Прости, что лишил тебя последнего дела, — проводит по волосам, запуская в красные пряди пятерню. — Мне все равно. Ты в порядке? — беспокоится Хван. — Все просто прекрасно. Теперь мы вернемся и начнем новую жизнь, — он подходит ближе и смотрит влюбленным взглядом. Хван облегченно вздыхает. — Приберитесь здесь, — командует Минхо своим охранникам, которые вмиг вырубают полицейских и скрепляют их запястья и лодыжки пластиковыми стяжками, после чего сажают в грузовик, где перевозят заключенных, и запирают двери. Чонина они кладут на заднее сиденье автомобиля, который возглавлял конвой. Оставив грузовик с сотрудниками полиции на шоссе, один автомобиль конвоя и минивэн Минхо устремились прочь из города, увозя тело Чонина подальше от места преступления. Минхо приказал им избавиться от тела любым надежным способом, чтобы его никогда не нашли. Хёнджин и Минхо отправились домой. Ли не переживал, что за ним будет охотиться полиция. Кристофер, который как раз-таки и прибыл на место очередного преступления, сразу понял, что произошло, и кто виноват во всем этом. И он, воспользовавшись своим статусом, закрыл на это происшествие глаза. Тягаться с Ли Минхо у него нет сил. Тем более тот устранил их общего врага, так что он в какой-то степени был ему благодарен. Кристоферу больше не нужно будет беспокоиться о Чонине, о его освобождении. Минхо сегодня поставил точку в этой истории, и на его пути больше никто не стоял. Спустя неделю Минхо и с бизнесом в Америке разобрался. Чанбин сам пришел к нему и все рассказал — то, как он следил за ним и сообщал его отцу, и то, как подыгрывал Чонину, потому что отец сам приставил его к нему. Оказалось, что Чанбин был одним из приближенных Ли старшего. Отец доверял ему, хоть и работал Со в Сеуле. Но он знал того, кто мог бы управлять филиалом в штатах — да, теперь это был второй филиал компании Минхо, а не отдельная компания. Он объединил два бизнеса в один и возглавил его. Решение всех проблем появилось буквально ниоткуда. Чанбин полетел в Америку и сообщал обо всех делах. Минхо остался в Корее, продолжил вести свой бизнес, находясь в родном для него месте и с уже родным человеком. Хёнджин больше не был наемником, но принимал активное участие в различных встречах и сделках. Грязную работу выполняли уже другие люди, которым Минхо доверял не меньше, потому что Хёнджин устраивал новым сотрудникам компании проверку, которую проходил не каждый. Ли даже не стал спрашивать, что Хван с ними делает. Хёнджин просто не мог допустить, чтобы в компании появилась еще одна крыса, как Ли Феликс. Кстати, о Феликсе. От него не было ни слуху, ни духу, так что Хёнджин благополучно забыл о нем. Но Минхо для собственного спокойствия и спокойствия своего возлюбленного попросил сыщиков узнать, где сейчас находится парень. Оказалось, Феликс переехал в Австралию. Он купил себе там дом и пытался вести обычную жизнь, которая для него была несвойственна. Но на детали Минхо было плевать. Самое главное — Феликс далеко, в другой стране. Минхо уже продолжительное время работает за ноутбуком, смотрит отчет по продажам. С того момента, как он обзавелся филиалом в Америке, цифры на его счету стремительно возросли. Ли слышит звонкий лай и резко закрывает крышку ноутбука. Он осматривает кабинет и не находит своих верных псов. Озадаченный он поднялся из-за стола и пошел на звук. Лай продолжался, и его это встревожило почему-то. Войдя в спальню, он поразился. Хёнджин сидел на полу и играл с Риччи, который валялся на спине и принимал ласку. А Прайд стоял рядом и лаял, прося внимание. Минхо оперся о косяк плечом и сложил руки на груди, наблюдая за этой игривой картиной. На его лице губы растянулись в улыбке. Хёнджин выглядел таким счастливым, играясь с собаками. Очередной лай — и Хёнджин обращает внимание на Прайда. — И ты иди сюда, — треплет его по загривку. В этот момент он замечает в дверях фигуру Минхо и улыбается ему. Он смотрит на Хёнджина и видит все того же человека, в которого влюбился, несмотря на то, что тот подстригся и перекрасился. Хван решил избавиться от своего прошлого, сделав короткую светлую стрижку. И даже без яркого окрашивания Хёнджин привлекал взгляд. Он больше не был в роли того наемника, которым его сделали в школе-интернате. Но он не потерял свою харизму, которая манила Минхо. — Подружился, я смотрю. — Они такие милые, — Хван берет мордочку Прайда в ладони и гладит его, смотря в умные темные глаза. — Милые, пока я не отдам приказ, — усмехается Ли и подходит. Он садится рядом с возлюбленным и начинает гладить Риччи. — Прям как ты был, — смотрит на Хёнджина мягким взглядом. Хван смущенно улыбается и опускает голову, смотрит на собаку, которая ластилась к нему. — Я могу иногда быть и грозным, если ты хочешь. — Будь собой, — этими словами он хотел сказать, чтобы Хëнджин не скрывал свою чувственную сторону личности. Минхо дотрагивается другой рукой до щеки Хёнджина и притягивает его лицо для поцелуя. Собаки начинают лаять, почуяв, что они больше не получают должного внимания. Ли улыбается, уткнувшись лбом в лоб Хвана. — Они теперь от тебя не отлипнут. Я не проводил с ними столько времени. — Придется тебе делить меня с ними, — смеется Хёнджин. — Еще чего? — Минхо грозно смотрит на псов, и те вмиг затихают. — Ты — мой. Их губы соединяются в пылком поцелуе под пристальным надзором смирных собак. Хёнджин тает от властной стороны Минхо, она его пленит не меньше, чем та чувственная сторона, с которой он заботится о нем. Любить Минхо — опасно, это Хёнджин познал еще в самом начале. Но эта любовь была именно тем, в чем так сильно нуждались оба. И теперь их любовь опасна для остальных, потому что они оба готовы на все, чтобы защитить друг друга.