Вкус соли на губах

Дафна ступает босыми ногами по ржаво-медному хрустящему песку, оставляя следы изящных маленьких ступней, что тут же смываются прохладной водой. Океан, словно универсальный ластик, стирает все и всегда. Вода тысячелетиями прокладывает себе путь среди скал, подтачивая почву-камень, формируя каньоны, высохшие ныне озера и русла исчезнувших рек. Вода подобна времени - бежит-стирает границы и никогда не останавливается. Счастлив тот, кто познает ее структуру. Песок, по которому ступает старшая принцесса Домино, не бел и шелковист, как на королевском пляже. Здесь песок дик, необуздан и простоват. Хрустит под ногами обломками волнистых ракушек, кусочками кораллов, белыми, словно сахар, выдубленными веточками и мелкой галькой. Режет-шлифует нежную кожу по-детски розоватых ступней, покрывая ее ярко-алыми ранками. Бежит кровь, не останавливаясь, окрашивая песок и соленую воду, на помощь спешащую, в бледно-красный. Дафна чувствует боль от каждого шага, но словно наслаждается, истязая себя. Дафна чувствует удивительное единение с морем-океаном. Непокорное, девственное. В это место редко приходят люди, и небольшой дикий пляж у подножия скал, что подтачивает, яростно ударяясь в ночи девятым валом, вода, сегодня в их с Полли власти. Подруга здесь же сидит на большом валуне и смотрит в воду, болтая ногами. Чуть повыше, на небольших выступах, в трудных горных условиях, гордо краснеет гранатник, поднимает свои головы-пучки лаванда, и вереск поет незатейливую полевую песенку, что смешивается с тихим плеском волн. Дно здесь каменистое, и видно, как шлифуются во времени разноцветные камешки, как нежно-розовая рыба нет-нет да промелькнет под прозрачной водой, как запутаются среди подводных уступов пучки фиолетовых и черных водорослей. Над водой одиноко кружат чайки, из груди которых порой вырывается первобытный клекот, и стремительно падают они вниз и поднимаются вверх уже с трофеями в ярко-оранжевых клювах - вяло подрагивающими хвостами серебристых рыб. Здесь вольно думается, легко дышится, и отдыхает душа и магия фей. Раны на ногах Дафны покрываются коростой, живительный огонь лижет их и исцеляет, но затянувшиеся было порезы вновь открываются, и снова стекает на серые камни алая кровь, пока Его пламя вновь бережно не возьмется за шалости вредных осколков раковин, обиженно воющих на гордых птиц за то, что нашли в их клювах смерть крабы-рачки. - Странно так получается. От чего ты бежала, к тому и вернулась, - Полли водит пальцем по воде, наблюдая, как сморщивается идеально гладкая кожа. - Да уж, чудно, - соглашается Дафна. Сейчас фея ценит такие моменты душевного отдыха. Вдвоем, с подругой, без блестящих от возбуждения и энергии голубых глаз своей сестры и других членов клуба Винкс. Оторванные от мира и времени. Здесь Дафна может расслабиться, сбросить вежливо-светскую улыбку с губ и разрешить маленькой морщинке занять свое коронное место на лбу. Дафна спокойна, глаза ее прикрыты, лицо подставлено теплым лучам солнца. - И о чем думали эти ведьмы, когда натравили на тебя Чудище Глубин? Разве они не знали, что его ничто, кроме Сиреникса и того, на кого его натравили, не может контролировать? - Полли еще не может отойти от услышанного. Сама она бал пропустила, ибо по настоянию Дафны направилась повидать свою ушедшую в себя от горя мать, ютившуюся теперь в самом далеком и неприметном, спрятанном в высоких горах храме Дракона. Мать не поверила, что ее Полития вернулась, и заклинала дочь, словно вырвавшегося из ада демона, разнообразными заклятиями, травами, амулетами, но когда уверилась наконец, кто перед ней, расплакалась от счастья и не отпускала дочь, что тоже искренне рыдала вместе со старой женщиной. У Полли в душе наконец-то воцарился мир, ибо она вновь обрела себя, вырванную из жизни и времени, снова почувствовала себя человеком с корнями, силой. И просто самой собой. Вот только когда нимфа Домино вернулась во дворец, Дафна с безумно горящими глазами рассказала ей все, что произошло. Полли потребовала продолжения банкета в более спокойной обстановке, и вот теперь девушки обустроились здесь и слушают, как бьется океан о берег, как разрывается пенными волнами да криками чаек, разрушая неукротимую тишину. - По-моему, они вообще не умеют думать. Сейчас, по крайней мере, - вздыхает Дафна, присаживаясь на рыжий песок, совсем не думая о том, что может испачкаться легкое мятное платье. - И ведь действительно... Даже Энчантиксом его не возьмешь. Знаешь, пока Сиреникс, - девушка внезапно замолкает на этом слове, - в общем, пока я была бестелесна, Сиреникс показывал мне их. Кальмаров, спрутов, удильщиков, драконов и угрей. Они сидят в своих донных пещерах и ждут, пока их призовут. Этих существ не возьмет ни одна фейская магия на свете, только Сирениксу они подвластны и больше никому. Эти монстры были созданы на заре времен и свободно ходили по земле, пока Дракон не спрятал их на дне морском. Однажды ведь настанет конец времен, огонь покроет все живое, и тогда вернут себе свободу и доброе имя эти древние существа, которым принадлежала вселенная. - Ты говоришь о конце света? Да, он предсказан, но когда, вопрос, наступит он? - Полли задумчиво глазеет в морскую даль и вдыхает лавандовый запах. - И действительно. Просто в те времена еще и людей-то не было, не то что фей. Они просто не знают, что такое магия, потому и не видят в ней угрозы-опасности. Трикс (или как их там еще называют) должны были понимать, на что идут... - Они понимали лишь, что необходимо отомстить Блум и мне, - разъяренно вскидывается Дафна. - Глупые ведьмы, которые ослепли в своей мании преследования. Сдается мне, раньше они хоть что-то представляли из себя, но сейчас уподобились сестре моей и ее подругам. Разницы порой не ощущаю. А ведь знаешь, Полли... Ты же не против, что я так называю тебя? Кажется, ты раньше любила Литу. - Любила, но вкусы меняются. За двадцать-то лет, - улыбается Полли, а взгляд ее зеленых глаз светится теплым светом. - Я стояла там и не могла решиться. Вокруг все бегали-кричали, ждали помощи, Винкс атаковали монстра, а я просто стояла и ничего не делала. Это так странно было - вновь чувствовать его внутри себя. Его ледяные прикосновения и змеиный смех. Я полагала, что избавилась от шепота морских глубин навсегда, но Бескрайний Океан посчитал иначе. Представь, что значит ощущать его вновь? - Вполне, - кивает лучшая подруга. - Я насладилась этим за двадцать лет в прямом смысле. Но мне Океана хватило по горло. Дафна молчит, немного оскорбленная и даже задетая. Океан ее манит, дышит в спину, обещает златые горы и всех древних чудовищ к ее ногам. Океан берет за руку фею, обвивается вокруг нее мягкими водрослями, тянет на дно, туда, где ил-песок забивается в легкие, сдавливает горло и обездвиживает жертву. Океан опасен, но и прекрасен этим. Непредсказуем, ибо сегодня штиль царит на нем, и вода не плещется, разморенная ленью, силой и солнцем, а завтра рокочет он да злится, обрушивая тонны соленых брызг на ютящиеся друг к другу поближе маленькие островки, заливая каменистые пляжи и разоряя гнездовья поморников, чаек. Отчаянно взвиваются те в воздух и кричат, но не слышит их стихия. Океан влечет Дафну, подобно Сирениксу, и этого она никогда не сможет объяснить Полли. Подруга чувствует, что принцесса с ней не согласна, и деликатно молчит. Так же, как это было и раньше. - Везде смерть, - Дафна будто бы погружена в себя. - Прими я Сиреникс, погибла бы от его руки. Отдала бы себя на съедение монстру, тоже погибла. Бежала бы, спасалась, все равно погибла, но вместе со мной погибли бы и пытавшиеся меня защитить. Он уничтожал мою опору и поселил сомнения в душе. Я не могла понять, решить, разобраться. Смерть страшит меня, Полли. Хотя еще несколько дней назад я была готова спокойно отдать за тебя свое тело и вновь стать духом-нимфой. Что со мной происходит? - Ты снова становишься человеком? - Полли тоже спрашивает не подругу, а небо с ветром и песком, сыплющим в глаза. - Контролируешь свое тело, тяжелеешь. Меняется и твое мировоззрение. Каждый бы испугался на твоем месте. Это абсолютно нормально. Только, может, ты тянула намного дольше, чем раньше. Что происходит, Даф? Эта тварь как-то влияет на тебя, так? Она заместила твой Энчантикс? - Нет, Энчантикс у меня все еще есть и функционирует, как положено ему, но Сиреникс тоже имеет место свое законное внутри меня и, кажется, не собирается оттуда вылезать. Он свободно сливается со мной, и тогда я превращаюсь, но не испытываю таких тяжелых последствий, как Винкс. Облегченная версия, - улыбается Дафна, ощущая на губах родной вкус соли, что напоминает ей о странном змее-василиске. - Два в одном, две трансформации. Ты странна, Даф, но за это я тебя и люблю. И все же он как-то трогает тебя. После того, как он вернулся, ты потеряла способность мыслить трезво и так долго сомневалась, хотя обычно всегда бросаешься на помощь, жертвуя собой. Может, не стоит так часто, а? Сделай уж перерыв. Так что он вытворяет с тобой? - Полли не сдастся, пока не получит ответ, но вот только Дафна и сама его не знает. Девушка поджимает губы и слизывает соль, высоко запрокидывая голову, чтобы поймать рассеянный солнечный свет. Тихий всплеск заставляет обеих девушек широко раскрыть глаза от удивления. Водянистые глаза змея, что высунул голову из моря-океана, смотрят со спокойствием, присущим лишь бессмертным или тем, кто живет уже достаточно долгое время. Волны тихо покачиваются, а он просто ждет-наблюдает, не привлекая к себе внимания. - Приплыл, блудный, - неловко, чуть фальшиво смеется Полития. - Значит, ты теперь вроде как хороший, да? - Не бывает хороших и плохих, фея-которая-обратилась-в-рыбу. Есть те, у кого временно сходятся интересы, и те, у кого они различны. Это и определяет отношения между всеми живыми существами. - То есть с нами у тебя интересы пока сходятся? - Полли задумчиво смотрит на змея, ехидно улыбающегося так, как умеет лишь он. - Все верно. - Как ты вообще можешь находиться в нашем мире? Антиматерия, все такое... Разве тебя не должно разорвать на куски? - Полли притворно изумляется. Впрочем, в этом вся Полли. В ее руки попал экземпляр наистраннейший и непохожий ни на одно живое создание на свете. Трансформация-змей, лучше других своих собратьев выражающая себя, трансформация иного мира, трансформация, из которой при каждом слова раздается ледяное шипение, и яд ненависти слышен в нем. Сиреникс презирает людей, презирает этот мир. Сиреникс презирает своих вечно шепчущих слуг, вялых нимф и неживой-немертвый Гармоникс, безвольно за ним таскающийся. Сиреникс, скрипя зубами, преклоняется пред Энчантиксом. Его мир - глубоководные пещеры, хитрость и лукавство. Сиреникс - истинный змей, сын Океана, и нет в нем Драконьева пламени, потому и пугает он немного Политию. Но сейчас превращение это дало себя обуздать, покорилось или изображает покорность, и Полли не успокоится, пока не выжмет из него все соки. Полли встает с камня и ступает в воду. Сиреникс вздрагивает и приподнимается повыше, так, что видны тяжело поднимающиеся бока с голубыми сполохами-бликами. - Отчасти вода в вашем море похожа на мой Бескрайний Океан, потому в ней я могу находиться без вреда для себя. Она даже есть соединение того мира с этим. - Но тебе ведь не так комфортно здесь, да? - Может быть. - И зачем ты пришел? К Даф? - не унимается Полли, которая словно хочет чего-то добиться от Сиреникса. - Да. - Где же твой язвительный тон и обычная многословность? Странно как-то прикипел ты к моей подруге. Сам являешь ей помощь, хотя двадцать лет назад с большим удовольствием обратил нас в проклятии. Что движет тобой, змей? Не верю в твою бескорыстность. Ты ведь хочешь обладать Дафной? Хочешь иметь к ней постоянный доступ? Когда ты в ее теле, то можешь говорить с ней хоть каждую секунду... Слушай, я не против тебя, но не понимаю, какой вред ты хочешь ей нанести? - из Полли сыплются странные слова, а Дафна не может никак взять в толк: что случилось с подругой? - Уймись, фея. Мне неинтересны твои мыслишки и речи. Они жалки и примитивны, как твой мозг, которым ты додумалась ровно двадцать лет назад открыть свое тело и впустить меня в себя. Знала, на что шла, но все же верила, что сможешь обойти меня, за что и поплатилась. Вы слабы, люди, верите в свою исключительность. Не вы вершите судьбы. Ваши действия - жалкие капли в море. Подобно Океану и Дракону смеюсь я над тобой и другими отчаянными девицами. Ты умрешь, а я буду жить. - Ну раз ты нас так презираешь, зачем же помог Даф? Или я чего-то не понимаю? - хитро прищуривается Полития. - Полли, уймись. По-моему, ты перегибаешь палку, - Дафне и самой странно слышить то, что срывается с губ. Подруга удивленно переводит взгляд то на змея, то на подругу и даже промаргивается. - Может, мне оставить вас одних? - вдруг осененная какой-то догадкой, интересуется Полли. - Думается мне, у вас разговор вдвоем лучше сложится. - Неплохо бы, фея-которая-обратилась-в-рыбу, - шипит Сиреникс. Полли пожимает плечами и, бросая короткий, но выразительный взгляд на Дафну, поднимается по тайной узкой тропке вверх, бросая на прощание: - Только попробуй что-нибудь с ней сотворить, змей. Я этого так не оставлю! Через какое-то время принцесса и змей остаются одни. Воздух разрезают лишь послеобеденные крики чаек, вода лениво перебирает камушки и ракушки, где-то высоко качается огненно-красными гроздьями гранатник, а вереск так и просится заплести белокурые волосы. Дафна стоит, завороженная, чувствуя внутри себя слияние двух стихий: воды и огня. - Они внешне лишь различны. Приглядись поглубже - увидишь суть-структуру. Только дураки считают их противоположностями. Общие начала, общая соль и ярость, вот что объединяет их. И вода, и огонь несут в себе дыхание Его, и будут нести всегда. Блаженен тот, кто сможет соединить их в себе. - Ты ко мне пришел ведь? - Да. Зачем? Не знаю. - Мне все равно, - Дафна дивится собственным словам и действиям, но входит в воду, не раздеваясь. Воздушно-легкое платье намокает и тяжестью обвисает некрасивыми складками, тянет фею вниз, очерчивает контуры стройного и подвижного тела. Под водой оно прекрасно и обтекаемо. Дафна ступает по камням, что режут ее загрубевшие ступни. На песке следы смываются, в воде их нет вообще. Солью очерчиваются они, да тут же исчезают, словно и не было их вовсе. Дафна не плывет, хотя прекрасно умеет это делать, а идет и наслаждается, ощущая приятную свежесть соленой воды, смывающей кровь, и приставший к ногам песок. Камни противятся, пытаются вернуть фею на землю, в безопасность, но та не слушает их и тянет руки вперед, касаясь великолепных и гладких блестящих боков, вздувающихся от тяжелого дыхания, ибо не предназначен воздух нашего мира для легких Сиреникса. Сердце бешено колотится, а легкие чуть-чуть пружинят внутри, лишь тонкая мокрая ткань разделяет два налитых кровью, молоком и солью тела. Крепко-стальными кольцами оплетает змей свою добычу, свой трофей и заглядывает в светло-карие, карамельные глаза. Где-то на берегу шумит вереск, покачивается лаванда, но сегодня морские водоросли танцуют хоровод вокруг двух волшебных существ, находящихся в странной связи и гармонии, непонятной им самим, а уж тем более непонятной другим. Сиреникс чувствует Дафну, как себя, видя всю ее душу, ее структуру. Податливая глина, женское тело, странная личность, что тянет, словно невод, за собой. И бьется Сиреникс в сетях подобно золотой рыбке. Змей и фея. Змей и нимфа. Она заворожена им, его шепотом морских глубин, вереницей нимф и шлейфом тайн, что открывал он ей на протяжении двадцати лет. Они уже на такой глубине, что живой человек бы там утонул. Но Сиреникс крепко держит Дафну своими кольцами, удушающими, давящими, сжимающими солено-железными прутьями. Но эта странная клетка для Дафны слаще сахара. Живительный огонь лижет ступни, залечивая раны, а раздвоенный язык лижет лицо, глаза, губы, потрескавшиеся от соли, капая желтым ядом, что неприятно жжется. Для многих рыб он - смерть, но для носительниц Сиреникса - сладкий мед, хмельное пиво, теплое молоко и тающий шоколад. Дафна же тянется к водянистым глазам и наблюдает, как танцуют внутри них начала времен и презрение к людям. Дафна чувствует, как внутри леденеет кровь, как плавится тело и прижимается к змею сильнее, теснее, крепче, как сердце и мозг танцуют в унисон единую симфонию, как магия ее поет восхваляющие песни. Сиреникс ничего ей не обещает, но Дафна знает его в данный момент, как свои пять пальцев. Хитер змей-обманщик, умеющий соблазнить-заманить, но выхода уже нет, и раздвоенный язык отравляет ее тело изнутри, ядом сжигая кожу и трансформируя молекулы. Почему-то сейчас Дафна втягивает носом запах вишни и не может понять, откуда он тут взялся. Пахнет соснами, морской капустой, лимонами, гранатом... Нимфа Домино чувствует, как задыхается Сиреникс. - Пойдем на твою территорию. Сиреникс не против и сжимает фею так сильно, что трещат ее ребра, мнется кишечник-трубка, легкие сдавливаются, щемит сердце, и с треском рвется легкая ткань, повисая на прекрасно холодном теле рваными лоскутами. Сиреникс растворяет себя и Дафну в воде, меняет структуру свою и ее, расщепляет молекулы, добавляет немного тягучести, плавности, шепота и музыкальных тональностей, пока не становится прозрачным, и лишь гранулы соли на секунду очерчивают контуры двух существ, но они рассыпаются в нестройном хаотичном беспорядке. Сиреникс знает свой способ путешествия между мирами, и ему не нужны какие-то порталы, что охраняют неумехи-шелки... *** ...А где-то далеко воют ведьмы, воют, хватаясь за головы, ибо шепот морских глубин сдавливает и мучит их головы. Сторми пускает бесполезные молнии, Айси катается по земле, а в шикарных ледяных волосах запутались комья грязи. Дарси молит Дракона о том, чтобы это прекратилось. Вязкая соль стекает с их губ, протяжные звоны раздаются вокруг, а тела, словно наркоманы на последней стадии, бьются в отчаянной ломке и тоске по морю-океану. Бушует ветер, гремит гром и больно хлещет ливень с градом, и ведьмы не могут понять, где находятся. Внутри хохочет Сиреникс и щедро раздает хлесткие пощечины обжигающе ледяными брызгами океана, что волнами вздымается на маленьком островке. Тела ведьм выгибаются, пружинят, легкие вот-вот готовы разорваться, а вой тонет в воздухе, заглушаемый ветром. Внезапно щупальца-крылья их выпрямляются и тянутся, с кровью и кусками мяса вырываются из тела и летят в океан. Дождем смываются искуственно-грязные костюмы. Ведьмы лежат обнаженные на острых камнях, дрожащие от холода, растрепанные и разломленные душевно, с окровавленными спинами и трескающимися губами. Вязкая соль стекает по их подбородкам, больше не вырабатываясь. Шепот морских глубин стихает внутри, и лишь ледяное шипение отрезвляет сестер: - Я считал вас умнее. И достойнее. Вы могли быть такими. Но вы не стали. Иной раз мне кажется, что паразит и в вас пустил свои корни. Наслаждайтесь теперь, те-что-крадут-силу. И Сиреникс покидает тела трех с последней волной, а девушки тяжело дышат, не в силах встать и пошевелиться, настолько выпотрошены их тела. Если его разозлить, то он может выйти и сам. Добровольно. Без всякой помощи. Только вот очень болезненно. Они не вспомнят. Забудут сегодняшние события, как страшный сон. И никто не спросит их, куда делись щупальца за спиной. Но он не забудет. Как унизил и заставил содрогаться трех горделивых ведьм, когда-то подававших надежды, но вступивших на тот путь-дорогу, что и их злейшие враги - феи из клуба Винкс.