Вкус соли на губах

С ее рук сочится вода, и ветер вздымает соленые гребни, что гуляют внизу. Она стоит на огромной скале, что падает прямо в бушующий океан. Ветер рвет тяжелые каштановые кудри, и она в раздражении проводит рукой по шоколадному лицу, смахивая прилипшие пряди. Бесполезно. Через секунду они снова возвращаются обратно. На небе плывут тяжелые тучи, серые, неприветливые и набухшие. Вот-вот разразится дождь. Но Лейле плевать: вода - ее стихия, ее кровь, ее молоко. У Дафны и Блум в жилах течет огонь, а у Лейлы - ручьи. Ее сила странная, непонятная, она и сама уже запуталась в край. То вода ей подвластна, то морфикс, непокорный флюид, принимающий любую форму, стоит фее лишь пожелать. С морского дна поднимаются бирюзовые медузы и стремятся к поверхности. Огромные черепахи гребут ловко быстроходными ластами. Их влечет к берегу, к суше. Время класть яйца. Внизу - дно с острыми рифами, на которых разбилась не одна красавица от неразделенной любви. У Лейлы как раз была и любовь, и скорая свадьба. Вот только одна ошибка, одно человеческое вмешательство стоило Набу жизни. Она, верно, дошла до того предела, когда ноги не держат, тело тащит разбитую душу, не только растерзанную внутренними переживаниями, но и выпотрошенную змеем. Лейла всегда любила океан, но никогда не испытывала по нему ломки. Теперь же с губ постоянно сочится соленое, этот вкус стал ее вкусом, отличительной чертой. Вкус, обостряющий воспоминания, открывающий былые раны. Сиреникс столкнул ее лицом к лицу с ужасом в лице Набу. В его глазах не было любви - только ненависть, и он винил ее в своей смерти. Блум привиделась Диаспро, Стелле - ее темная копия, а Лейла столкнулась с тем, что старательно пыталась похоронить в самых потемках своей души. Позже она поняла, что это был всего лишь призрак, видение, заботливо предложенное для испытания, и смогла победить его и помочь остальным подругам. Но открытая рана теперь постоянно кровоточит. Море внизу бушует, камень крошится под ногами, и в Лейле что-то бурлит. Порой она не понимает свой силы. Ей морфикс подвластен, жидкий, тягучий и липкий. Древний флюид. Но порой Лейла тянется к каждой капле, предчувствует дождь и волнуется океаном. Она любит танцы и все виды спорта, особенно водные. Готова летать под парусом и ловить на доске волну круглый год. - В тебе говорит твоя кровь, Айша, - фея стискивает зубы и старается не внимать гласу чудовища. - В тебе говорят твои предки. Твои кузены имеют хвосты и зовут океан своим домом. Ты чувствуешь воду и спокойно можешь дышать в ней. В тебе течет русалочья кровь, Айша. Ты всегда была морским существом. Лейла морщится. Змей считывает ее мысли, как открытую книгу. Фее странно, когда ее называют истинным именем, данным морем. Айша... Энн любила звать ее именно так. Милая-милая Энн, где-то ты теперь? - Смотри вниз, Айша. Смотри вниз. А ее глаза и так к бурлящей пене прикованы. Пурпурные летучие рыбы стайкой врываются в воздух и перепрыгивают острые рифы. Без устали шлепают мокрыми ртами и снова бросаются в воду, в пригодную среду обитания, вдохнуть кислорода. Ветер рвет каштановые волосы, и Лейла уже не пытается убирать их. Она одна, абсолютно. Она дошла до предела, когда осталась цветная обертка, что черепашьим шагом шлепает по асфальту, волоча за собой гниющую конфету. Словно калека без рук и ног ползет только телом. Словно жук с оторванными крыльями пытается взлететь в воздух. Ноги сами принесли ее на огромную скалу, что обрывается так внезапно. Когда-то давно в море падали целые обломки и формировали каменистое дно, на котором разбивались деревянные лодки. Туда порой выныривали русалки, чесали свои длинные волосы прекрасными гребнями и смотрели нечеловечьими глазами. То время прошло, и два царства на Андросе уживаются в мире. - Айша... - она его глушит. Думать здраво мешает острое желание сброситься вниз. Лейла ходит по струне между безумием и отчаянием. Айша - человек эмоций, который плачет навзрыд, смеется от души и кричит с яростью. Но любовь к Набу она предпочитает запирать в себе и оттого страдает. Лейла никогда не задумывалась о бойфрендах. У подруг уже худо-бедно складывались отношения, а фея морфикса оставалась одна. Периодически Стелла безуспешно пыталась подсунуть ей очередного кавалера, который тут же сбегал от строптивого нрава принцессы. Стелла поджимала губы, но не сдавалась. Когда Лейла узнала о том, что ее хотят выдать замуж, она взбунтовалась. И это нормально для девушки-подростка, в котором бурлят гормоны, кровь, сила, которому хочется крушить горы. Ведь и Набу она сначала отшивала, вставала быком и становилась более резкой. Лейла отстаивала свою свободу. Но потом девичье сердце сдалось, и в нем возникло новое чувство. Оно было глубоким, ибо только так умеют любить отчаянные девушки. И Лейла любила: крепко, сильно, по-настоящему. Набу видел это и потому уже буквально через несколько месяцев сделал ей предложение. Фея морфикса не возражала. Но одна ошибка, одно доверие и один жест Огрона стоил Набу жизни. И будущей свадьбы. И долгой и счастливой жизни. И искренней, настоящей любви, которая едва ли была знакома остальным Винкс. После смерти любимого Лейла поступила истинно так, как поступил бы любой человек эмоций. Разум ее помутнился, и сердце возжелало мести. Одержимая горем, она кинулась к Небуле и едва могла понимать, что делает. Винкс смогли образумить ее и вернуть здравый смысл. Но не смогли залечить сердца. Они, разумеется, поддерживали ее, помогали ей, утешали. И сейчас порой Блум участливо спрашивает, не нужна ли Лейле помощь. Фея улыбается и отвечает, что нет, она в порядке. А в душе плачет. Нет, Лейла никогда не винила подруг, что они вернулись к нормальной жизни и редко по-настоящему вспоминают Набу. Так, промелькнет изредка в мыслях, помрачнятся лица, а потом снова помчатся феи к своим половинкам. Это и нормально, ведь смерть Набу - трагедия именно Лейлы и его родителей. Родителей даже больше. Подруги поддерживали в первые дни, не дали сойти с ума, впасть в депрессию. Лейла плакала навзрыд, била кулаками в стены и не меньше билась головой об стол, но череп был крепким и феи исподтишка накладывали заклинания, чтобы подруга ненароком не убила себя. Винкс поддерживали, но Лейла умом еще понимала, что вечно страдать нельзя. На смену излишним чувствам пришли апатия, шок, покой. Слезы высохли, душа опустела, и сама Лейла начала улыбаться. Натягивать с силой улыбку. Сжимала кулаки так, чтобы костяшки пальцев белели, только не позволить бы себе стать безвольным овощем, видящим жизнь лишь в серых тонах. Для таких даже черный и белый недоступны. В Лейле дышала жизнь и бился о скалы океан, она не могла позволить себе согнуться. И скалила зубы, истерически смеялась и пыталась доказать себе и другим, что способна пережить это горе. Жизнь не заканчивается со смертью любимых и близких. Она продолжается, просто огромный кусок тебя уходит в беззвучную пустоту. Лейла нашла в себе силы засунуть боль куда подальше. Или хотя бы делать вид, что она смирилась и вполне способна жить дальше. Винкс заключили, что своей цели достигли, и больше темы Набу не касались. Во-первых, понимали, что душевными разговорами и сочувствием еще больше расковыряют жгущие раны, а во-вторых, заключили, что и Лейла уже оправилась. Фея морфикса только рада была такому исходу. Она не хотела портить унылым лицом счастливую жизнь подруг. Они и так сделали достаточно много. Лейла предпочитала стоять в сторонке, разглядывать фотографию любимого и слегка не сдерживать подступающие слезы. Но как только кто-нибудь показывался рядом, она сразу же закрывала изображение, улыбалась и несла какую-нибудь легкую глупость. Никто ничего не замечал. Лишь пару раз она поднимала глаза и сталкивалась с внимательным взглядом Ривена, который смотрел на нее. Он знал. И он понимал. Он испытывал такую же боль, Лейла видела это в его глазах, но подойти и разделить ее... Не то чтобы она ненавидела Ривена, но никогда не питала к нему приязни. Когда Набу был жив, он сумел окружить себя совсем не похожими друг на друга людьми. Теперь он мертв, и эти люди не имеют больше общих точек соприкосновения. Впрочем, как и не имели их раньше. Они предпочитают переживать свою боль в одиночестве. Что странно: Беливикс вроде и жрет мозги, личности, но феям все же доступны обычные чувства. Та же Блум постоянно сочувствует, интересуется. В пределах допустимого, но делает это. Догадывается, несмотря на надежные щиты Лейлы. Но та не дает разрастись боли. Лейла научилась невозможному для нее: улыбаться, когда боль сдавливает грудную клетку и железным поясом скручивает сердце. Лейла научилась невозможному: подавлять свои эмоции. А другого и не оставалось, по-настоящему поделиться душевной болью не только не хотелось, но и не с кем было. Если хочешь изничтожить какое-то чувство, но не получается просто изгнать, то нужно запереть, задвинуть его в самую даль, чтобы оно задохнулось от недостатка кислорода и сдохло само. У Лейлы даже начало это немного получаться, вот только Сиреникс - большой любитель пройтись по больному. От него она и узнала об эффекте Беливикса. И поняла, наконец, почему изменилась Муза. Да-да, бывшая лучшая подруга, когда-то изливающая принцессе свою душу, которой Лейла обещала всегда быть рядом, как-то незаметно стала чужой. Их дружба совсем распалась, былой близости уже не было. Муза стала жить по своим канонам, со своими убеждениями, тараканами, она, конечно, общалась с Лейлой, но это было уже общение милых приятельниц, остальных членов клуба Винкс, но не тех близких людей, которыми они когда-то были. Беливикс здорово умеет менять людей. Сначала Лейла переживала, а потом и сама перестала нуждаться в Музе. Привыкла к одиночеству. Стала ссориться и мириться со Стеллой. В какие-то моменты казалось, что блондинка стала ей ближе всех. Появился Рой, который начал проявлять ненавязчивые знаки внимания. И Лейла откликнулась. Сначала через силу, потому что навязанное вполне может вытеснить искреннее, если его усердно удобрять. А потом и просто начала получать удовольствие, краснеть, как любая девушка. Сначала встала в стойку, словесно пинала, а потом поощрила. Но Набу никогда не выходил из головы. А потом Сиреникс открыл свое истинное обличие. Лейла до сих пор поражается, насколько змей умеет скрываться, выжидать нужный момент. Он приходит незаметно, когда феи теряют бдительность. Раньше Лейла любила океан, а теперь им бредит. Раньше она просто любила плавать, а теперь нуждается в мягких волнах и тихом дне. Ее тянет, тянет против собственной воли, а Лейла дико не любит кому-то подчиняться. А еще Сиреникс дико, почти до хруста любит ковыряться в разбитой душе. С адским удовольствием он прокручивает и смакует каждый момент смерти Набу по много раз, внимательно, до тончайших деталей рассматривает выражение лица Огрона, лепестки бутона, воспроизводит эмоции с точностью до мельчайших оттенков. Каждый гребаный день насилует душу. И Лейла все больше походит на улыбающийся скелет, внутри которого происходит тщательный анализ погребенных чувств. Сиреникс любит, когда люди страдают. Он истинный садист и никогда не жалеет их. И кости постепенно ломаются: Лейла оседает, сдавливается. Она доходит до того момента, когда реальность слишком давит, а душа слишком рвется наружу. Когда грани столкнутся, наступит неизбежность. Лейла ходит по струне, истертой уже до нанослоев. Ведь любовь на самом деле нельзя изжечь. Она не пройдет, лишь притупится с годами. Любовь горит в сердце Айши черным огнем и выжигает фею изнутри. Еще и Сиреникс со вкусом соли на губах, тягой к океану и холодными проповедями. Правдивыми, по большей части, просто гордости много, чтобы это признать. Лейла никогда не будет унижаться, даже перед древним змеем. Тританнус побежден, все закончилось, но Сиреникс терроризирует, разжигает любовь и ломкой отдается по всему телу. Айша и так дитя океана, но проклятая трансформация сделала жизнь просто невыносимой. Сиреникс пилит острыми зубьями по истертой душе. И Лейла сдается. Реальность настолько давит на больное, что фея сама несется к огромной скале, бежит, не разбирая дороги, прочь из дворца, сломя голову. В голове бурлит боль, любовь, черный огонь и все, что было дорого. Подруги, Рой, родители, королевство ничего не значат, и Лейла останавливается лишь на самом краю. - Зачем тянуть? - увещевает Сиреникс. - Боль не погаснет, боль не отступит. Просто сделай шаг. Лейла сжимает зубы, и по ее щекам струятся злые слезы, больные слезы, выстраданные слезы. У нее было желание, был шанс, призрачный, но был. - Не дури, Айша. У тебя еще не совсем рассохся мозг. Сама судьба предложила тебе желание в исключительный момент, чтобы ты не играла с запретными силами. Мертвых не воскрешают. Это закон мироздания, Айша. Стыдно принцессе этого не знать. - Но я и не собиралась... - Но желала. Твои эмоции стали твоим предателем. Та-что-любит-до-боли, желание явилось к тебе именно тогда, когда тобой двигало сердце и ты желала спасти кузена. Вот что значит не использовать ум, - да он забавляется. - Заткнись! - Лейла не выдерживает. Ей хочется ударить змея, но это физически невозможно. Он - энергия, имеющее форму. И только. - Шагни вниз, Айша. Он говорит не с Лейлой. Он говорит с ее сердцем, душой, магией. Змей берет фею за руки и ведет к обрыву, ласково указывая дорогу. Это конец, грань. Реальность давит больше, а любовь вспыхивает с новой силой. Лейла просто не готова, не может жить дальше. Она - ходячий источник пульсирующей боли. Она - спящий вулкан, что вот-вот взорвется. Поют голоса. Хор шепота морских глубин окружает уши. Вокруг клубится туман, и разум Айши мутнеет. - Но подруги, родители... - несмело шепчет она и тянет руки вперед. - Наша жизнь только нам дается. Айша, ты сама вольна делать выбор. Это твоя судьба, тебе решать, как ей распоряжаться. Он прав. Лейла всегда сама распоряжалась своей судьбой. По крайней мере, старалась. И бунтовала, когда это пытался сделать кто-то другой. Шепот вьется вокруг, оплетая руки, и тянет вниз. По подбородку феи катятся жгучие слезы, любовь разрывает ребра, черным огнем пожирая плоть. Обезумевшая, Айша бежит к краю и срывается вниз, в бурлящую воду, на острые скалы. Сорок метров проносятся быстро, незаметно, и вот она уже бьется в судорогах со сломанным позвоночником, вывернутой правой рукой и болтающейся ногой. Чуда не произошло, крылья не раскрылись. Айша подавляла волшебство, хотя оно так и рвалось спасти хозяйку. Чуда не произошло, не явился волшебный спаситель, как в сказке, и не оттащил ее от скалы. Она спрыгнула - она упала. Тело болит, и это - последние секунды. Вода заливает горло, щеки, глаза и обжигает торчащую кость. Лейла сцепляет зубы, а вот кулаки сжать уже не сможет. Струна лопнула, акробат сорвался. Перед смертью проносятся стайки цветных кадров, лучших моментов. Энн, Муза, подруги, Набу. Они бегут цветным каледойскопом, все сильнее смешиваясь и вихрясь. Нечеткие, пятнами. Боль физическая туманит мозг сильнее, чем боль душевная. Айша кричит и захлебывается морской пеной. Минуту спустя она затихает. Не дышит. Уже. Только волны переворачивают дряблое тело. Снимают его с утесов и уносят далеко в море. И где-то кричат чайки. И плещутся волны. И оборвалась жизнь. И нелепый конец. Айша резко распахивает глаза, видя, как уже занесла одну ногу над пропастью. И она тут же срывается, камни падают, фея машет руками, стараясь сохранить равновесие. В конце концов, она выдерживала и не такое. - Шагай же, - поет шепот морских глубин и оплетает шоколадные руки нежными водорослями. Лейла мотает головой и отступает назад. - Идем, - шипит Сиреникс. Она штурмовала крепость Даркара, чтобы спасти Пифф и других пикси. Почти все получилось, но ее обнаружили, и Даркар просто сбросил ее в подземную реку. Но она выжила и смогла добраться до Алфеи, где лишилась сил, только завидев человека. - Давай же. Не медли, - шепот берет ее под руку и ведет вниз. Она была ослеплена Валтором, но все же смогла помочь Трессе, вызволить ее маму и пожертвовать шансом исцеления, получив Энчантикс и новое зрение, даже лучше прежнего. - Айша... Набу мертв, а она до сих пор жива. Выдержала. Ее кузен почти умирал, но она правильно израсходовала желание. Если подумать, то ее преследуют одни испытания. Словно хотят проверить, сколь еще она выдержит. Хотят узнать предел, момент, когда она сдастся. Он наступит, конечно. Но не сегодня. Лейла одним махом стряхивает с себя мерцающую дымку, и привычные звуки возвращаются. Вакуум рассасывается, и по ушам снова бьют удары волн о скалы и собственный отчаянный крик. - Я и не такое выдерживала. Оно не может закончиться так, - Лейла отступает. Голос ее все тверже. - Тебе меня не заговорить. Тебе меня не довести. Да, я люблю, - по ее щекам текут слезы. - И не знаю, сколько еще буду любить. Но кончать жизнь самоубийством, вот так... Это глупо. Я должна жить. У всех умирают близкие. Но они как-то... Выживали же. Ты можешь открывать старые раны, но ты никогда меня не сломаешь, - она смотрит прямо перед собой, словно видит там змея. - Моя струна порвется, и я буду падать вниз, но... Я просто крикну, раскрою крылья и поднимусь вверх. Тебе не сломить меня, Сиреникс. Я выживу тебе назло и всем. Хотя бы потому, что я наследная принцесса Андроса, и мой народ во мне нуждается. Сиреникс ничего не отвечает. Лейла понимает, что осталась одна. Запал пропадает, и она неуверенно подходит к краю. Не чтобы упасть. А чтобы взглянуть. Там, внизу, волны бьются об острые рифы, и бирюзовые медузы мерцают в волнах. А еще там клубится туман. Он становится все больше, и Айша может поклясться, что слышит хор голосов. Что-то медленно тянется вверх, поднимаясь все выше и выше. Лейла отступает от края, и через несколько минут перед ней появляется голова змея. Она болтается на длинной шее, уходящей вниз. Сорок метров. Сиреникс - огромный змей, гигантский змей, покачивается на порывистом ветру и смотрит прямо Лейле в душу. Его глаза черны злом. - Чувства вытеснить можно только другими чувствами. Твоя любовь оставит тебя, Айша, когда твое сердце возжелает отдохнуть и полетит к новым чувствам, словно жертва - на удильщика. Ты сильна. Тебя не сломить. Я могу заставить тебя идти в океан, но шагнуть со скалы - нет. Тебе недолго страдать осталось. Судьба помнит таких. Они смеются, но ты смеешься над ними. А я смеюсь над всеми вами. Скоро в твоем сердце зажжется новый огонь. - Я... Хочешь сказать, я скоро влюблюсь? - у Лейлы замирает дыхание. Змей качает головой. - Но... Это будет Рой? - Скоро твоя душа возродится, та-что-любит-до-боли, - поет змей. - А теперь ступай в океан. И здесь Айша уже не может ничего поделать: трансформация сильнее нее. Это злит, она упирается, но шепот уже тащит ее за руки за ноги вниз. И она наркоманом летит в обрыв на крепких крыльях и хватается за хвост змея. И он тянет ее на дно. Лейла злится и бормочет проклятия, когда шепот пытается ее заговорить. Но в душе наступает странный покой. Она дошла до грани. Но не сломалась. И скоро, если, конечно, змею можно верить, ее ждет исцеление. А змей вроде всегда говорит правду, хотя делает это весьма необычным способом...